17. Проблемы национальной идентичности. История и современность.

Национальная идентичность является результатом сложного, противоречивого процесса национальной идентификации. Поскольку в само понятие «нации» и, соответственно, «национального» может закладываться различный смысл, то и конечный результат может носить двойственный характер. В результате процесса социализации, неотъемлемой составной частью которого является самоидентификация личности, доминирующим для человека становится ощущение своей принадлежности к определенной этнической группе или же к определенной нации как согражданству. В тех случаях, когда для человека определяющим является ощущение согражданства, то есть своей принадлежности к определенной стране, как правило, вопроса об особых «национальных» правах не возникает. В тех же случаях, когда главным становится принадлежность к той или иной этнической группе, особенно в ситуации, когда она представляет собой национальное меньшинство в данной стране, вопрос о предоставлении особых этнических прав может ставиться весьма остро.

Этничность – сложная смесь менталитета и культуры, которая не только характеризует народ, но и объединяет и отличает его от других сообществ. Потребность в этничности включает в себя три составляющих: потребность в этнической принадлежности, потребность в позитивной этнической идентичности и потребность в этнической безопасности. Стремление к психологической общности с группой известно в психологии как аффилиативный мотив. В поисках социальной защиты, устойчивости, возможности осуществления определенных видов активности, с целью удовлетворения потребностей в социальном, экономическом и психологическом объединении люди стремятся принадлежать к группе или группам. Этническая принадлежность – одно из средств приспособления, лучшей ориентации и достижения определенных социальных целей в современном сложном мире.

К компонентам гражданской идентичности отнесены:

• общность территории;

• гражданства;

• приверженность определенной системы политических принципов или идеологии;

• доверие к политическим институтам и равенство политических прав;

• желание и согласие быть частью нации.

К компонентам культурной идентичности отнесены неполитические черты культуры:

• язык;

• религия;

• традиции.

Основными критериями этнической идентичности названы:

• происхождение;

• раса.

Правильно осмысленная и «работающая» идентичность - залог гармонии в общественных отношениях и политике. Она, согласно принципу «с чем себя идентифицируют, так и будут поступать», позволяет общ-ву быть самим собой. Ч/з идентичность общ-во формирует исходные и целевые ориентиры, наделяя свое существование соц. значимым целеполагающим смыслом. От качества идентичности страны зависит и её цивилизационный выбор. И поскольку страны и народы объединяются вокруг общей культурной идентичности, вопросы «с кем быть?», «каких союзников выбрать?», «какие ценности и идеалы являются приоритетными?»  становятся во многом решающими. Одна из психологических причин роста этнической идентичности в этом веке – поиск ориентиров и стабильности в перенасыщенном информацией и нестабильном мире. Вторая психологическая причина лежит на поверхности и не требует особых доказательств.

Это интенсификация межэтнических контактов, как непосредственных (трудовая миграция, перемещение миллионов эмигрантов и беженцев, туризм), так и опосредованных современными СМИ. Повторяющиеся контакты актуализируют этническую идентичность, т.к. только ч/з сравнение можно наиболее чётко воспринять свою принадлежность к русским, евреям и т.п. как нечто особое. Психологические причины роста этнической идентичности едины для всего человечества, но особую значимость этнос приобретает в эпоху радикальных соц. преобразований, приводящих к соц. нестабильности. В этих условиях этнос часто выступает в качестве аварийной группы поддержки.

Именно в такой период, который переживаля Р. в 90-е гг., человеку было св-венно ориентироваться, прежде всего, на этнические общности и нередко преувеличивать позитивное отличие своей группы от других.

Многие люди "погружаются" в разные субкультуры, но для большинства в период слома соц. системы необходимо "зацепиться" за ч.-т. более стабильное. Как и в др. странах, переживающих эпоху острой соц. нестабильности, в Р. такими группами оказались межпоколенные общности – семья и этнос. Этническая идентичность является наиболее доступной формой соц. идентичности именно в нашей стране, т.к. советская паспортная система превратила "национальность" в расовую категорию, определяемую по "крови", тогда как в других странах это понятие означает гражданство.

Ни в теории, ни на практике не был своевременно замечен и оценен рост национального самосознания. Хотя этот процесс происходил в условиях интернационализации общ-венной жизни, нельзя забывать, что и этот вид общ-венного сознания может неадекватно отражать объективную реальность. При определенных условиях именно в сфере сознания (а впоследствии и в поведении) возникает возможность появления национализма, представляющего по своей сути деформацию П. и духовного компонентов национальных отношений, ибо порождает одно из обличий эгоизма - стремление обеспечить привилегии своему народу за счет др.

Следует выделить феномен, раскрывающий специфику проявления национального в любом ГО и степень возрастания его влияния в жизни каждой многонациональной страны. А т.к. практически в мире не осталось одно-национальных гос-в, этнические процессы стали хар-рными для всех без исключения обще-в. Это обнаружилось и в Канаде (особая позиция французских жителей провинции Квебек), и в Чехословакии, и в Югославии, и в Ираке, и во многих многоплеменных гос-вах Африки. Более того, обострились этнические противоречия в странах, которые издавна считались едиными с т.з. одной нации, но располагающей этническими группами. Этнические противоречия отмечались в Бельгии, Испании. В сочетании с религиозными эти процессы наложили серьезный отпечаток на повседневную жизнь и привели к трагедии в Северной Ирландии, Пенджабе (Индия).

Иначе говоря, на современном этапе развития человечества есть целый ряд национальных проблем, которые обострились во многих странах. Хотя, безусловно, имеются особенности проявления национальных и этнических отношений, тем не менее, есть общее, образующее предмет социологии наций социальное положение человека как представителя нации, его национальное самосознание, национальная культура, язык, т.е. все то, что определяет национальную самобытность людей.

Зависимость м/у национальной принадлежностью и общ-венным положением человека проявляется в ценностях, установках и ориентация людей, которые могут быть деформированы по самым различным причинам в конкретных способах решения соц. проблем, когда они приобретают национальную окраску, что может иметь как положительный, так и негативный эффект.

Анализ просчетов в национальной П. показывает, что если интересы представителей одной нации и национальности преувеличиваются, то это, как правило, ведет к ущемлению интересов др. национальностей. Эти предпочтения, нередко незримо осуществляемые, четко фиксировались в общ-венном сознании. Именно таким образом понятая национальная П, с т.з. поддержки определенной нации, привела к уменьшению населения др. национальностей в ряде республик СССР. По отношению к представителям др. национальностей стало употребляться слово “ мигрант”, “инородец”, что сильно затрагивает национальные чувства и нередко ведет к обострению национальных отношений.

Такая местническая, недальновидная П. не могла в своем развитии не привести и к ущемлению интересов отдельных групп одной нации в ущерб др. Это проявлялось в республиках Прибалтики, в Молдове, в Казахстане, когда общие верные рассуждения о национальном суверенитете обернулись межнациональной напряженностью, возрождением и оживлением недоверия м/у коренным населением и представителями др. наций. Такое нарушение принципа соц. равенства, равенства возможностей людей на национальной основе не проходит бесследно.

Многие недостатки в современном общ-ве стали своеобразным продолжением достоинств, когда в национальной П. реализуются неоправданные приоритеты. Так, Р., долгое время делившаяся всем необходимым с др. республиками в интересах их экономического и соц. развития, попала в чрезвычайно затруднительное положение: население части исконных земель живет хуже чем население многих республик. Это послужило в немалой степени основой для появления русского национализма, особенно в тех случаях, когда в угоду ложно понятым национальных интересов одних народов их права и обеспечение этих прав превалировали над устремлением др. наций и народностей.

Те предпочтения, которые были оправданы на предшествующих стадиях развития, стали препятствием на пути развития национальных отношений, ибо они уже не соответствовали новой исторической реальности. Более того, они порождали новые противоречия, которые питали почву для оживления националистических настроений. В то же время остро стоит вопрос о решительном исправлении тех грубейших нарушений, которые проявлялись в национальной П, особенно по отношению к т.н. репрессированным народам. Некоторые из них, так, например, крымские татары и немцы Поволжья, до сих пор не вернулись к тому статусу, который был у них в 30-х гг. Достойно сожаления, что гос-венная П по отношению к этим народам была половинчата, аморфна и губительна с т.з. нравственного здоровья общ-ва. В результате соц. ожидания были нарушены, что не могло не повлиять на отношения м/у представителями различных наций. Все это в ряде мест привело к росту несоответствия м/у соц. и национальной структурой, к националистическим деформациям в развитии структуры профессиональной. Это выразилось, в частности, в том, что наиболее престижные профессии стали в некоторых республиках превращаться в своеобразную привилегию лиц той или иной национальности.

Но, хотя П. аспектом национальных отношений уделялось постоянное внимание, тем не менее, и в этой сфере скопились огромные просчеты, связанные как с теоретическим осмыслением происходящих реальных изменений, так и с практической реализацией требований национальной П.. Это нашло отражение в кадровой политике, в предпочтении выдвижения кадров не на деловой, а на национальной основе, что объективно не могло не привести к ошибкам. В этих условиях стало неотложным делом уточнить полномочия республик, определить пути дальнейшего развития национальной государственности, более эффективно решать вопрос о представительстве интересов наций и народностей. Ведь очевидно, что даже самые незначительные проблемы в этой области, а тем более непродуманные или половинчатые решения особенно остро воспринимаются людьми, непосредственно связываются с исторической справедливостью, подлинным национальным равноправием и т.д. Решение П. вопросов требует, с одной стороны, более глубокого научного обоснования, которое предполагает точный и скрупулезный учет многогранной специфики конкретных регионов и республик, а с др. стороны, повышения ответственности тех, кто принимает П. решения.

Августовский путч 1991г. резко обнажил те подспудные П. процессы, которые скрытно развивались почти во всех республиках, в жизни многих народов. Его итогом стал фактический распад СССР, создание ряда самостоятельных государств и резкое обострение взаимоотношений между нациями, народами и этническими группами. Попытки на новой основе реанимировать процесс создания Союза не только как экономического пространства, но и П. единства имеют слабую поддержку. Более того, они часто встречают или сопротивление или однозначную его трактовку. Готовность возродить Союз больше проявляется в глубинных пластах общ-венного сознания, чем в действиях национальных лидеров.

Новая общ-венная ситуация требует и более обстоятельного анализа того, что уже, казалось, проверено исторической практикой, нашло одобрение, вошло в жизнь и стало даже предметом гордости. Возьмем, к примеру, многонациональные коллективы. Мы оправданно говорим о них как о воплощении национального согласия. В своей принципиальной основе это положение верно и сейчас. Но реальность такова, что многонациональные коллективы в Сибири, на Урале, в Донбассе - это одно, а в Узбекистане, Таджикистане, в Грузии или Армении - несколько др. Как показывают исследования, во второй группе все же нередко в той или иной мере превалируют интересы тех работающих, кто принадлежит к коренной национальности. Но в целом эти коллективы способны на здоровой основе обеспечить межличностное общение, помогают адаптации в иной этнической среде. В конечном счете, интернационализм утверждается не вообще, а в конкретной обстановке, в сознании и поведении людей. Поэтому забота о межличностном общении людей различных национальностей - это важная соц., культурная и П. проблема.

И, наконец, особым направлением является многообразие интересов и явлений, происходящих в духовной жизни общ-ва и охватывающих образование, культуру, науку, национальное общение и т.д. Интернационализация экономической и соц. жизни объективно толкает национальное самосознание рассматривать духовную жизнь как наиболее полное воплощение достижений национальной культуры, область национальной самобытности и неповторимости. И это в самом деле так. Именно культура, язык, обычаи и традиции народа хранят в себе в большей мере, чем другие сферы общественной жизни, национально-особенное, специфическое, присущее именно этой нации, народности, этнической группе. Поэтому способствовать развитию национальных отношений, национальному сознанию крайне необходимо.

Однако гипертрофикация этих тенденций рождает серьезные издержки в развитии национальных отношений. Неоднократно выдвигавшееся требование стремиться к соблюдению адекватных пропорций в удовлетворении культурных, языковых и др. запросов, как у коренных, так и у некоренных народов, к установлению пропорционального их представительства в органах власти, управления, культуры и т.д., выполняются еще не всегда и не везде. Сложившееся положение в свою очередь нашло отражение на уровне индивидуального и группового сознания. Оно создавало потенциальную почву для национального недоверия и вражду у одних групп населения и порождало неудовлетворенность у др.

Не менее сложной для становления культуры межнационального общения является проблема языка. Нации и народности имеют свою письменность, язык, литературу. Но не все. Дело в том, что в стране проживает немало этнических групп, численность которых не превышает 500, 800, 1500 человек. И хотя они составляют 0,3% населения, решения этой проблемы не снимается, а лишь обостряет необходимость поиска приемлемых форм, базирующихся на общечеловеческих и на национальных ценностях и традициях.

Вместе с тем требуется осмысление и новой ситуации с русским языком, как языком межнационального общения. В условия научно-технической революции, повышение роли человеческого фактора нельзя не обратить внимание на то, что каждый третий человек нерусской национальности не владеет им свободно. Такое положение серьезно тормозит освоение и внедрение новой техники и технологии, выравнивание уровней культурного развития, приобщение людей к последним достижения науки.

В ряде республик вследствие долгих деформаций в национальной П. возникло движение за превращение языка своего народа в гос-венный язык. Можно понять, что прошлые ошибки вызывают стремление к своего рода историческому возмездию. В самом деле, калмык должен чувствовать себя полноправным гражданином, решительно ни в чем не ущемленным в своих человеческих правах, в т.ч. и в вопросе языка. Наиболее разумное и приемлемое решение проблемы языка в рамках многонациональных гос-в - это двуязычие.

Логика общ-венного развития проявляется в необходимости создания и национально-культурных объединений в рамках определенных крупных образований- городов, республик. Такая ориентация на поддержку национальной культуры привела к созданию культурных обществ татар, немцев, поляков, евреев и др. наций в Москве, Самаре и др. регионах. Рассматривая межнациональные отношения, следует отметить, что в духовной сфере, как нигде, нет незначительных вопросов. Игнорирование даже небольших на первый взгляд проблем способно при определенных обстоятельствах деформировать национальное самосознание, превратить их в серьезную конфликтную ситуацию. Локальность этих конфликтов несоизмерима с их значением и величиной в идеологическом аспекте: они быстро становятся достоянием всего общ-венного сознания и оказывают влияние на функционирование всей общ-венной жизни.

Россия. В настоящее время народы Р., как и всего постсоветского пространства, переживают духовное пробуждение и состояние напряженных нравственных исканий. Важно, что процессы поиска национальной идентичности являются всеобщей исторической и социокультурной тенденцией современного мира, вступившего в кризисную фазу развития. СССР унаследовал от Р. империи, а нынешняя РФ, в свою очередь, от Советского Союза, несколько хар-рных социокультурных и психологических феноменов, поскольку носитель массового сознания, при всех изменениях произошедших в нем, остался прежним. Под одним из таких феноменов подразумеваются неопределенные религиозные искания, особенно обострившиеся именно накануне Октябрьской революции 1917г. в сознании интеллигенции и прогрессивного духовенства. Эти искания происходили параллельно с формированием революционной идеологии, оба процесса пересекались и влияли др. на др.у прямо или косвенно. Движения духовно-нравственного и религиозного поиска не прекратились и в психологии новой формации. Советский менталитет, обусловленный, главным образом, коммунистической идеологией, материалистической философией и научным атеизмом, как ни парадоксально, сохранил их в режиме «вялого протекания» и в форме чего-то неискоренимого, имеющего место, но не располагающего ни возможностями, ни средствами прямого публичного выражения. Все это позволяет говорить об устойчивости религиозно-метафизической потребности в массовом сознании, даже если оно оказалось «отформатированным» на новый лад, неважно, при помощи ли внешнего воздействия, либо в силу добровольного и осознанного восприятия нового образа духовности, в данном случае — коммуно-большевистского. Живучесть самого стремления независимо обрести духовно-нравственную идентичность, проявившаяся на уровне национального хар-ра, объясняется, прежде всего, наличием православного сакрального архетипа в структуре массового бессознательного. Этот архетип, даже при условии его частичной реализации, содержит в концентрированном виде и в неразрывной взаимосвязи такие аспекты Р. идеи, как богоискание, воля к правде, представления о священном смысле власти и мессианской призванности Р. народа, эсхатологическое ожидание преображения и т.д. Раскрыться в полной мере этот архетип не смог ни в рамках проекта «нового религиозного сознания», ни в большевистском мифе. Последний, тем не менее, нашел корреляцию с общинно-соборной природой национального самосознания и, вобрав в себя существенные черты самобытности народной психологии, сумел состояться именно в качестве национал-большевизма, а не обезличенного социализма. Народная психология оказалась способной ассимилировать, трансформировать и смягчить многие коммунистические идеи, выбросив на свалку истории наиболее радикальные и фантазматические из них, например, идею мировой революции. Однако и стихийно «откорректированный» сценарий был скован марксистско-ленинской догматикой, что не позволило творчески развивать потенциал Р. идеи в этих рамках.

Иррациональная религиозно-мистическая энергия народа в условиях нового «формата» общ-венного сознания вся без остатка ушла на синтезирование образов соц. справедливости. Так произошла историко-культурная, соц.-психологическая и духовно-идеологическая сублимация народной религиозно-мистической бессознательной энергии. Противопоставленная партийной догме, она, собственно, и не могла получить иного применения.

Советская национал-большевистская вариация на тему соц. утопии со временем исчерпала свои ресурсы. Из нее оказался выхолощен трансцендентально-мистический идеал, изначально служивший ей вектором развития. Истощение религиозно-мессианского, духовно-нравственного запала Р. большевизма, ставшее окончательно очевидным в «эпоху застоя» («перестройка» лишь вскрыла все эти метастазы сознания), вызвало потерю народом своей национально-духовной идентичности и, тем самым, своего особого места в мире, в мировой истории.

Нынешняя Р. общественность пребывает в состоянии смятения, обусловленного почти мгновенной потерей всего, что еще до недавнего времени питало ее жизненные силы. Сильно преувеличенными оказались надежды на восстановление в своих идеологических правах Церкви. Нынешнее состояние РПЦ живо напоминает ситуацию начала ХХв.: с одной стороны будто бы та же соц. самоизоляция и оторванность от реальной жизни паствы, а с др. стороны ангажированность гос-венной властью и удивительная лояльность по отношению к отнюдь не всегда морально безупречному курсу правящих кругов.

К причинам нынешнего духовно-психологического кризиса можно также причислить обстоятельство отсутствия соц. носителя способности к подлинному культурно-нравственному реформированию. Нынешнее поколение Р. интеллигенции, еще в 80-е гг. начавшее эмансипацию массового сознания от идеологического шаблона, до сих пор не избавилась от «протестного» комплекса и не осмыслила своего творческого предназначения в обществе.

В значительной степени процесс национальной духовно-нравственной идентификации осложнен инъекцией чужеродных религий и культов. Новые, чаще всего псевдоэзотерические и псевдомистические, порой откровенно тоталитарные, оккультные и сатанинские по смыслу и направленности доктрины, тем не менее, получают свой соц. заказ, эффектно заполняя зоны вакуума в общ-венном сознании. Особенно актуальными и привлекательными оказываются прагматические идеи, ценности и стереотипы «общ-ва потребления», культурно-религиозным проводником которых обычно выступает протестантизм. Прививка прагматического стандарта развития Р. менталитету может обернуться прогрессирующей материализацией (в традиционалистском понимании) Р. идеи и нивелированием присущего ей трансцендентально-мистического идеала.

Итак, можно сказать, что сущность нынешнего ментально-психологического кризиса наиболее отчетливо обнаруживается в проблеме национальной духовно-идеологической идентификации, которая выступает по отношению к нему не только в качестве частной конкретизации, но и микромодели, сохраняющей все системные признаки макрооригинала. Трудности и препятствия, с которыми сталкиваются естественные процессы самовыражения народного сознания, свидетельствуют не столько о внешнем, искусственном и инородном хар-ре этих препятствий, сколько об имманентной проблематичности самого исторического субъекта духовного творчества. При более или менее глубоком анализе становится очевидна серьезная структурная деформация субъекта-носителя Р. идеи. Состоит она в следующем:

1. нарушена связь м/у адекватным восприятием внешней социокультурной реальности и последующей оценкой воспринятого: еще не сложился сам язык, в терминах которого может быть точно выражена критическая оценка. Отсутствует позитивная основа критики, какой может быть только представление о цели национально-гос-венного развития, всеобщее и, поэтому, консолидирующее общ-венное мнение и идеологии различных соц. групп.

2. осознание глобального кризиса не идет дальше его дифференциально-специализирующей констатации, выделения различных аспектов кризиса — экономического, гос-венно-правового, П.-идеологического, духовно-нравственного, психологического, экологического и т.д. Причины кризиса остаются скрыты, поскольку не обнаружен ментально-исторический хронотоп его пребывания. Точно также не выявлена действительная логика нынешних катастрофических процессов. Имеющиеся же в арсенале современных ученых —социологов, экономистов, политологов модели новейшего соц. катастрофизма, редуцирующие процессы общ-венного развития к активности «правящих элит» и объективным законам экономической системы современного мира, формируемой деятельностью ТНК, контролирующих международные рынки, создает впечатление о полной неуправляемости истории, об отсутствии в ней роли народных масс и о незначительности национального фактора.

3. при обращении к национальной идее и попытках положить ее в основу позитивной и прогрессивной национально-гос-венной идеологии, обычно не учитывают следующееЕ содержательное наполнение Р. идеи в современных условиях категорически исключает с одной стороны, возможность реставрации и концептуально-психологической эксплуатации целого ряда архаических символов и консервативных идей (что будет просто непродуктивно), а с др. стороны, перевес в пользу вестернизированного либерализма и культа безнациональных ценностей «горизонтального мировоззрения».

Выводом из всего сказанного может быть утверждение о том, что деятельное переосмысление Р. идеи может полноценно состояться лишь в направлении «третьего пути», учитывающем как национально-культурное своеобразие Р, так и глобальные тенденции современного мира, как духовные константы традиционного мировоззрения, так и новые ценности, порожденные прогрессом цивилизации.