31 Философия свободы

Человек, в отличие от животного, обладает свободой, которая состоит в его способности противостоять необходимости и жить в соответствие со своими субъективными намерениями, желаниями и целями. Иными словами, свобода - это способность и возможность человека поступать по собственному усмотрению, руководствуясь субъективными принципами, ценностями и интересами, реализуя свои представления о смысле жизни. Быть свободным - значит иметь возможность противостоять давлению внешних обстоятельств, принуждающих к определенному действию. Когда говорят о человеческой свободе, то имеют в виду свободу его воли, т. е. отсутствие детерминант, которые определяют человеческие поступки. Иммануил Кант определял свободу как особый вид причинности, которая характерна для разумного существа, то есть, для человека.

Свобода человека - это возможность и способность действовать в направлении реализации собственных интересов. Человек может не только приспосабливаться к окружающей его действительности, но и изменять саму эту действительность, приспосабливать её "под себя". При этом свобода человеческой воли неизбежно наталкивается на природную и социальную необходимость.

Существует три модели разрешения этой коллизии свободы и необходимости: 1. Человек пытается безоглядно и безусловно навязать свою волю окружающему миру, во что бы то ни стало претворить в жизнь свои цели. При этом он игнорирует действие объективных природных и социальных законов. Как правило, подобные попытки завершаются крахом – модель поведения: волюнтаризм. 2. Стремясь реализовать на практике свои идеи, человек сталкивается с суровыми реалиями жизни, которые кажутся непреодолимыми и парализуют его волю. Из этого он делает вывод, что против законов природы идти невозможно и отказывается от первоначальных замыслов. Такая позиция называется фатализмом. 3. В своей деятельности человек исходит из того, что законы природы и общества имеют объективный характер, то есть действуют независимо воли, желания и интересов человека. Поэтому оптимальным решением является познание этих законов и использование их в своих целях. Свобода в данном случае проявляется в способности человека действовать не вопреки необходимости, а в согласии с ней, в использовании закона в интересах свободы.

Сторонники доктрины свободы воли исходят из того, что человек свободен настолько, насколько он сознает свою свободу. Поэтому человек может быть свободным, даже находясь в заточении и напротив, будет несвободным, живя в самом демократическом обществе. 

Свобода человека проходит испытание не только в столкновении с необходимостью, но и в соприкосновении со свободой другого человека.

Философская позиция, утверждающая, что человеческой свободы не существует, называется детерминизмом. Индетерминизм - допускает в той или иной степени свободу человеческой воли.

32. Нозик и Роллз

Нозик формулирует свою генетическую теорию справедливости:

1. люди имеют право завладевать собственностью, которая никому не принадлежит. Это принцип справедливости приобретения;

2. люди имеют право дарить свою собственность другим или добровольно обмениваться ею с другими. Этопринцип справедливости передачи;

3. люди обязаны вернуть незаконно полученное владельцу. Это принцип ректификации.

Главная проблема теории справедливости Нозика связана с исходным основанием его теории – с концепцией собственности в отношении самого себя, которая выступает в качестве основания нерушимых естественных прав. Основные положения его либертаризма являются не более чем дедукцией этих прав. Подобно Локку Нозик просто постулирует наличие естественных прав и предлагает принять этот постулат как разновидность религиозной веры. Само по себе это было бы прекрасно, но надеяться на подобную веру еще более наивно, чем надеяться на всеблагого Бога. Для Локка это было вполне естественно, поскольку он не только сам верил в Бога, но и был уверен в вере других. Современный человек не дает поводов заподозрить его в какой бы то ни было устойчивой вере. Кроме того, само содержание прав имеет в высшей степени формальный характер. По сути, Нозик исходит из требования тех же самых формальных прав, которые были присущи Локку и которые подверглись убедительной критике со стороны Милля. Так, можно иметь формальную свободу, не имея свободы реальной, а в результате превратиться в раба. Именно это имел в виду Милль, когда писал о том, что, не являясь более рабами по воле закона, громадное большинство населения становятся рабами по воле нищеты, поскольку они прикованы к месту, виду занятий, общине и к воле работодателя и отстранены от радостей жизни по случайному обстоятельству своего рождения. Либертаризм не только ограничивает самоопределение рабочих, лишенных собственности, он превращает их в средство для капиталиста. Те, кто приходит на сцену уже после передела собственности, вынуждены зависеть от воли собственников. Мы можем достигать наших наиболее значительных жизненных целей при условии, что мы не зависим не только от воли других, но и от слепой экономической необходимости. Самоопределение требует не только свободы, но и ресурсов, которыми люди должны обладать в равной степени. Но если это так, то самоопределение влечет нас к либеральному, а не либертарному режиму.

Перераспределительные программы либеральных режимов доопределенной степени ограничивают людей состоятельных, но они также дают возможность громадному числу людей осуществлять контроль над обстоятельствами своей жизни. Либеральное самоопределение не жертвует этой частью свободы во имя иных целей. Либертаризм же допускает незаслуженные неравенства. Если исходить из собственной посылки Нозика о ценности индивидов, следует предпочесть либерализм, а не либертаризм. В действительности именно либеральный режим наилучшим образом сохраняет права и достоинство людей. Другая проблема – это проблема ректификации. Неясно, что следует делать, если в длинную цепь приобретений и передач закралась несправедливость. По Нозику, надо дойти до самого начала цепи и проследить, было ли первоначальное приобретение справедливым. Но не существует возможности исправить историческую несправедливость, не нарушая чьих-то прав. Другая проблема – это возможность правомерного первоначального приобретения вообще. В России мы до сих пор не можем прийти к единому мнению о праве частной собственности на землю. Это значит, что даже если такой закон и будет принят, в любой момент может найтись человек, который в полном соответствии с Руссо вырвет из земли вбитые колья и провозгласит незаконность подобной приватизации. Если первоначальное приобретение не было законным, то не может быть ни законного владения, ни передачи. Между тем многое из того, что ныне находится в чьей-то собственности, первоначально принадлежало всем или не принадлежало никому. Нередко утверждают, что первоначальное приобретение было изначально связано с обманом и насилием. Первым на это указал Руссо, затем многократно повторил Маркс. Если это действительно так, тем более, если первоначальное приобретение совершалось силой или обманом, то по теории Нозика следует пересмотреть все существующие владения и правительство обязано конфисковать эту собственность, а конфисковав, вновь передать в общественное или частное владение на основе справедливого аукциона или конкурса. Если правительство не торопится это сделать, мы можем это сделать сами, именно так в России и поступили в 1917 году. Факт незаконного приобретения собственности делает наше беззаконие законным по принципу: «грабь награбленное». Таким образом, то обстоятельство, что первоначальное приобретение могло быть основано на обмане и насилии, что никогда не может быть ни доказано, ни опровергнуто, предполагает возможным последующее бесконечное перераспределение существующей собственности. Возникает тотальный круговорот экспроприации экспроприаторов. Общество, основанное на принципах Нозика, рискует навсегда оказаться в подвешенном состоянии, ибо никто никогда не может быть уверен, что в основе его собственности не лежат предшествовавшие обман и насилие. Единственно возможный выход из этой неопределенности – это единовременная социализация всей собственности по методу Маркса и последующая передача ее в частное пользование на основании либерального принципа различия в соответствии с принципами Ролза. Но в этом случае либертарная теория Нозика теряет свой смысл, уступая место иной теории справедливости.

Критика Роллза:

1. Эта критика направлена не столько против Ролза, сколько против идеи государства благосостояния вообще. Всякое государство, выступающее за рамки минимального, неизбежно нарушает права человека. Один из аргументов в пользу полнокровного государства благосостояния заключается в том, что оно необходимо для обеспечения распределительной справедливости. Но распределительная справедливость – это не нейтральный термин. «Не существует центрального распределения, как не существует индивида или группы, которые уполномочены контролировать все ресурсы, сообща решая, как они должны быть поделены. Все, что получает индивид, он получает от других, которые дают ему это в обмен или в качестве подарка. В свободном обществе разные люди контролируют различные ресурсы и новые владения возникают из свободных актов обмена или воздаяния. Приняв за основу идею распределительной справедливости, мы неизбежно встаем на ту самую дорогу к рабству, о которой писал Хайек. Налогообложение в пользу социального обеспечения «… равнозначно подневольному труду»

Фактически оно означает, что мы провозглашаем режим жесточайшего неравенства, поскольку «… по-разному относимся к тому человеку, которому необходимы услуги и блага для его счастья, и к тому, которому ничего этого не нужно». В результате одни начинают работать на других. Теоретическую основу более специфической критики в адрес непосредственно теории Ролза составляет классификация, которую Нозик дает основным концепциям справедливости. Прежде всего, Нозик различает исторические и неисторические принципы (концепции конечного состояния) справедливости. Исторические принципы справедливости основывают свою нормативную силу на прошлых приобретениях и передачах благ. Они не знают никакого фиксированного состояния. Любое положение дел может быть как справедливым, так и несправедливым, все дело в том, насколько справедливо или несправедливо осуществлялись исторически предшествовавшие приобретения и передачи. Нозик объясняет содержание исторических принципов как таких, «для которых прошлые обстоятельства или действия людей создают различные полномочия или различные права в отношении вещей» Нозик также проводит различие между шаблонными и нешаблонными принципами. С точки зрения шаблонных принципов все доли в распределении должны соответствовать некоторым «естественным параметрам, взвешенной сумме естественных параметров или лексикографическому порядку естественных параметров индивидов». Шаблонные принципы всегда представляют собой некий трафарет, в котором остается заполнить пропущенные места, указав конкретное качество индивида и конкретное благо, которое он должен получить в случае проявления этого качества. Например, шаблонный меритократический принцип будет звучать: «От каждого по способностям, каждому по заслуге». «Полагать, что задачей теории распределительной справедливости является заполнение пропущенного во фразе «от каждого по ........, каждому по .........», означало бы стремиться к шаблону; такой подход рассматривает производство и распределение как два различных и независимых вопроса» шаблонные принципы в свою очередь тоже могут быть историческими и неисторическими. Нешаблонные принципы не требуют осуществлять распределение в соответствии с некоторыми естественными параметрами индивидов, хотя тоже могут быть историческими или неисторическими, как, например, утилитаризм с его требованием осуществлять справедливость таким образом, чтобы было достигнуто величайшее возможное счастье для наибольшего числа людей. Это нешаблонный неисторический принцип. Нешаблонными принципами конечного состояния являются и принципы справедливости Ролза, поскольку его теория отличается от улититаризма лишь чуть большим акцентом на равные права и требованием наибольшего счастья главным образом для наименее преуспевающих членов общества.

Наряду с этой общей критикой всяких неисторических и шаблонных принципов, признающих правомерность перераспределения, Нозик обрушивает на Ролза и более специфическую критику, вытекающую из специфических особенностей теории последнего. Прежде всего Нозик критикует Ролза за применение методологии гипотетического выбора в ситуации занавеса неведения. По мнению Нозика, эта методология годится исключительно для обоснования принципов конечного состояния и не может вести ни к каким иным принципам уже по той причине, что индивиды не обладают необходимыми историческими знаниями. Сам характер принятия решения в условиях первоначального положения и под завесой неведения обрекает людей на принципы конечного состояния. Конструкция Ролза «не может вести ни к каким иным принципам»э Кроме того, конструкция Ролза имеет, несмотря на все заявления о методологической чистоте, нормативный уклон. Ролз исходит из представления, что ситуация первоначального выбора напоминает ситуацию раздела манны небесной, которая должна быть распределена безотносительно к исторически сложившимся правам

Напомним, что согласно теории Ролза наши естественные таланты и способности представляют собой общее достояние, чем и обусловлена, в частности, необходимость введения принципа различия. Ролз обосновывает это тем, что никто якобы не заслуживает своих естественных талантов и способностей, как никто не заслуживает семейных и социальных обстоятельств своего рождения. На это Нозик вполне резонно возражает, что из того обстоятельства, что мы не заслуживаем своих способностей и талантов, не следует необходимость перераспределения. Возможно, мы и не заслуживаем своих способностей, но мы являемся их законными обладателями, поскольку они находятся именно в нас, а не в ком-то другом. Отнять их у нас и отдать другому или всем означало бы лишить нас права собственности на самого себя, и здесь уже один шаг до того, чтобы отнять у нас глаз или почку, которых у нас две, и отдать тому, у кого их вовсе нет. Заслуга не является обязательным условием справедливого обладания, в этом Нозик вполне согласен с Ролзом, но мы можем обладать чем-либо уже и на том только основании, что обладаем этим благом по крайней мере не незаконно, например, исторически. Именно так мы приходим во владение наследством и именно так с полным основанием присваиваем себе найденную ценность, если не находится законных владельцев. Утверждать, что общество в целом является более законным владельцем наших способностей, нежели мы сами, означало бы делать совершенно необоснованное допущение.

Остальное – смотри конспект по Роллзу.