2.2. Духовность как индивидуально-личностный и социокультурный феномен. Виды духовности.

В начале 90-х годов прошлого века не было, пожалуй, ни одной публикации, где бы так или иначе не шла речь о духовности. Сейчас, в начале нового века, проблема духовности явно на периферии общественного сознания. Упоминания о духовности сравнительно редки и, как правило, выражают религиозное понимание духовности. И это не случайно: когда эмоции по поводу духовности улеглись, и надо было дать ей объективный анализ, оказалось, что проблема эта чрезвычайно сложна, марксистское отождествление духовности с сознанием абсурдно, и только религия располагает ясной концепцией духовности и тысячелетним опытом применения её, конкретным и убедительным. Мало того, многие философы склоняются сейчас к тому, что эта концепция духовности единственно возможна. Обратимся, например, к «Краткому философскому словарю» (изд. 2-е. М. 2004), подготовленному на философском факультете МГУ им. М.В.Ломоносова. Рубрики «Духовность» в нём нет, всё сказано в разделе «Дух»: «[это] понятие, выражающее идеальное начало, от которого исходит творческая сила, совершенствующая и поднимающая человека и мир к абсолютному, безусловно ценному…Третья ипостась Божественной Троицы - Дух Святой…к нему непосредственно обращена человеческая духовность и от него исходит вдохновение» (с.104-105.)

Не подвергая ни малейшему сомнению ценности религиозного понимания духовности, зададимся вопросом: а философский анализ духовности возможен? – конечно же, не только возможен, но и необходим. По существу он и вёлся на протяжении всей истории философии, а отрицание духовности всегда означало глубочайший кризис философской мысли. Но, к сожалению, идеологическая зашоренность мешала в советской время видеть это. Традиция такой «слепоты» оказалась очень живучей. В итоге философского понятия духовности до сих пор нет.

Сейчас в философском обиходе есть два представления о духовности: одно чересчур широкое, прямо-таки всеохватное, а другое – явно узкое. Согласно первому, духовность – синоним сознания, общественного или личного («духовная сфера жизни общества», «духовный мир личности» и т.п.) Согласно второму, духовность может быть только религиозной.

Первое представление как традиция марксистско-ленинской философии продолжает задавать тон и сейчас. Исторически оно восходит к Гегелю, к его философской системе абсолютного идеализма, в которой три кардинальных понятия: Абсолютная Идея – Природа (инобытие Идеи) – Дух (самосознание Идеи, которое осуществляется в истории человечества через сознание людей). Становление Духа, духовности проходит три этапа: субъективный дух (антропология, феноменология и психология), объективный дух (философия права и философия истории) и, наконец, абсолютный дух (искусство, религия и философия).

Учение Гегеля об абсолютном духе было по существу учением о формах общественного сознания как о всё более совершенных выражениях духовности, и при этом религия, считал Гегель, уступает философии, так как именно в философии Дух познаёт свою сущность. Это был острый и опасный идеологический момент, поэтому Гегель старался смягчить впечатление от своего вольнодумства. Он всячески подчёркивал единство философии и религии: они совпадают в едином – в служении Богу, различие между ними только по форме, ибо религия в форме представлений выражает то же самое, что философия познаёт, а религия представляет, поэтому религия существует для всех людей, тогда как философия не для всех. И всё же вольности Гегеля в понимании религии и истолковании христианства оставались очень заметными: он не поддерживал догмат о бессмертии человеческой души, считал мифом тексты о «рождении Бога» и т.п. Понятно, почему Гегель так и не был избран в Академию наук своей страны.

В гегелевской трактовке духовности явной слабостью была её сугубо гносеологическая, познавательная суть и недооценка нравственных начал, вследствие чего – явная недооценка религиозной духовности. Неверно так, как у Гегеля, сопоставлять философскую и религиозную духовности – по ранжиру. Это две основные формы существования духовности, разные, конечно, но единые в главном – в своём отношении к человеческому достоинству людей.

У Гегеля в итоге получилось, что все формы сознания духовны, лишь бы в них осуществлялся процесс познания, - налицо было чрезвычайно расширительное толкование духовности.

В марксистском обиходе отождествление духовности с сознанием вообще появилось как следствие стремления «омолодить» марксизм, используя труды молодого Маркса, ученика Гегеля в философии. В знак солидарности с Гегелем, которого всячески третировали, Маркс использовал терминологию и даже манеру выражения мыслей своего учителя. Когда же К. Маркс разработал свою концепцию философии, он вполне обходился без гегелевской терминологии (типа «духовная жизнь общества», «духовное производство» и т.п.) с её расширительным толкованием духовности, поэтому упрекать Маркса - оснований нет.

Расширительное толкование лишает духовность её смысла, так как утрачивается критерий различения духовного и бездуховного. Тогда уж лучше пользоваться модным сейчас термином «ментальность», с помощью которого фактически снимается, упраздняется проблема духовности.

С религиозным пониманием духовности как «единственно возможным» тоже согласиться нельзя. Во-первых, далеко не каждый верующий есть действительно духовный человек; во-вторых, далеко не всякая вера в сверхъестественное несёт людям духовность, а какая несёт – вопрос очень непростой… И, наконец, в-третьих, - и это главное – кроме религиозной существуют светские формы духовности, прежде всего философская.

Велик соблазн имитировать духовность, но есть объективный критерий различения подлинной и мнимой духовности, любых подделок под неё. Действительная духовность существует не только в ввиде индивидуально-личностных убеждений, но и обязательно в социокультурных формах, ибо духовность неразрывно, органично связана с культурой. «Бескультурная духовность» - абсурд, а бездуховная культура разрушительна и гибельна, да и сама обречена на гибель. Крайне желательна и благотворна духовность в политической, правовой, нравственной, художественной и научной культурах, но есть и такие социокультурные формы, которые мы вправе назвать основными формами существования духовности. Это – философия и религия, они изначально духовны по определению и без духовности перестают быть собою. Духовность в других формах культуры обычно связана с преломлением и использованием религиозных и философских идей.

Противно самой сути духовности делить её формы на «высшие» и «низшие», у каждой формы есть свои уникальные ценности, и поэтому они не исключают, а взаимно дополняют и обогащают друг друга. Совокупность форм духовности составляет то, что принято называть духовной культурой – это не просто сумма форм общественного сознания как таковых, а именно совокупность духовных ценностей, выработанных философией, религией, искусством, наукой, политикой, нравственностью и правом.

Философия призвана осмыслить феномен духовности, то есть выявить смысловой стержень, присущий всем её формам. История духовной культуры, особенно в философской и религиозной её сферах, свидетельствует о том, что духовность всегда обозначала переход человека на высшую ступень самопознания, когда ему открывается самое сокровенное в его индивидуальности, а вместе с тем – уникальность бытия человека и необходимость человеческого единства людей. Именно здесь смысловой стержень духовности, и будет уместно вспомнить и привести здесь полученное нами понимание духовности: это особое состояние души человека, возникающее на основе осознания человеческого достоинства людей, - состояние деятельное, возвышающее человека над его сугубо личными интересами и обстоятельствами жизни, устремляющее его к идеалам истины, добра и красоты.

Можно ли проверять представления о духовности? – Да, можно. Историей духовной культуры и жизнью. Личный опыт глубоких переживаний, радостных и горестных, удача изведать истинно человечные отношения товарищества, дружбы и любви, общение с людьми долга, совести и чести, с людьми, искренно и глубоко верующими, поиски и обретение призвания и смысла жизни, опыт творчества, самоопределение в мире культуры и так далее – жизненный круг духовности чрезвычайно широк. Но у каждого из нас достаточно жизненных впечатлений и смысла, чтобы угадать и различить духовность, где бы она ни встретилась нам. И всякий раз со всей очевидностью мы убеждаемся, что в духовности религиозной, христианской, буддистской и мусульманской, и в духовности светской, интуитивно очевидной для интеллигентного человека, действительно присутствуют и высокое достоинство человека, и возвышенный, очищающий душу эффект, и преданность животворным идеалам.

Виды духовности:

1. религиозная и светская, нам хорошо известные;

2. восточная и западная – по историческому типу культуры;

3. у исторических народов: греческая, итальянская, французская, немецкая, английская, русская и др. – со специфическими национальными особенностями каждая, то есть национальные виды духовности.

Мы будем постоянно работать с этими видами духовности и давать им характеристики на соответствующем философском материале, поэтому ограничимся сейчас перечислением их.

Только сразу же выделим в чистом виде, чтобы легче было запомнить, главное, что характеризует каждый вид духовности.

Во-первых, это идеал совершенства и как на фоне этого идеала выглядит человек.

Во-вторых, путь человека к совершенству.

В-третьих, как совершенный человек должен относиться к окружающему миру.

И, в-четвёртых, каковы условия и пути к человеческому единению людей.

Проделав необходимую аналитическую работу и получив ответы на вопросы о природе философии и причинах её возникновения, мы уточнили тем самым основные ориентиры нашего курса и можем теперь отправиться в путешествие по истории философии, чтобы узнать, какой философия была при своём возникновении, как она изменялась и что представляет собой сейчас. Мы ставим задачу проследить с позиций духовности, как вырабатывались основные ценности философской культуры.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ОСОБЕННОСТИ ВОСТОЧНОЙ ДУХОВНОСТИ И РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ УЧЕНИЯ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА (БУДДИЗМ, КОНФУЦИАНСТВО, ДАОСИЗМ).

Восток, Ближний и Дальний, не перестаёт удивлять. Но если в недавнем прошлом он удивлял своей традиционностью, малоподвижностью и углублённостью в себя, то теперь, напротив, поражает энергией, экспансивностью, темпами, успехами вплоть до космических. Бывали у него выбросы громадной социальной энергии и в прошлом, но как эпизоды, правда, всемирно-исторического значения. То, что происходит ныне, несомненно, заставит внести коррективы в представления о восточной ментальности. Видимо, в ней что-то не замечали или не придавали должного значения.

В Индии и Китае испокон веков процветала богатейшая мифология. Индийские Веды (знания) и Упанишады (поучения), китайское Пятикнижие со знаменитой «И-цзин» (Книгой Перемен) – общепризнанные ценности мировой культуры. Что же касается восточной философии, то даже сам факт её существования подвергается сомнению или констатируется очень неуверенно, так как трудно отделить её от мифологии, и часто за философию выдают фрагменты мифологии (например, йога – причём здесь философия?) Фактически отрицал восточную философию Гегель, а в современных учебниках она обычно просто обходится, потому что, действительно, с точки зрения традиционного понимания философии, как особой науки, сказать о восточной философии нечего: в ней нет ни философской картины мира, ни разработки проблем познания.

Так где же здесь философия? А дело в том, что буддизм, конфуцианство и даосизм очень ясно, выпукло, со всей очевидностью демонстрируют главную, гуманистическую, духовно-нравственную функцию философии. Обратите внимание, наша концепция философии, связывающая философию с духовностью, начинает успешно работать. Но обо всём по порядку.

Прежде всего подчеркнём бросающуюся в глаза особенность: философия на Востоке возникает вместе с религией, в тесном единстве с нею. Почему так, станет понятно из содержания восточной духовности. Принципиальная возможность такого единства нам понятна, ведь религия и философия – основные формы существования духовности.

Буддизм, конфуцианство и даосизм создали реально существовавшие люди: Сидхарта Гаутама (563-483 гг. до н.э.), Конфуций (Кун-Фу-цзы, в переводе «учитель – товарищ, хороший человек». Годы жизни 551-477 гг. до н.э.) и Лао-Цзы («старый учитель», жил в VI веке до н.э.) Сидхарта, когда ему открылась Истина, стал Буддой («просветлённым»), а после смерти был учениками и последователями представлен 95-м буддой, воплощением верховного бога Брахмы. После смерти Конфуция его могила стала объектом поклонения учеников (Конфуций создал первую в Китае философскую школу), а сам Учитель представлен посланником Неба, нечто подобное произошло и в даосизме с образом Лао-Цзы. Так философские учения приобрели религиозный характер, и дело не просто в том, что их авторы были обожествлены, а в том (это главное), что учения несли в себе большой духовно-нравственный смысл.

В духовности фундаментально первично то, что рождается и живёт в душе народной, в культуре народа, а религия и философия – факторы, которые самым активным образом формируют этот процесс и выражают его результаты. Сидхарта, покинув отчий дом, долгие годы странствует по Индии, узнаёт быт и нравы всех племён, испытывает на себе все учения о достойной человека жизни и в итоге, избрав «срединный путь», открывает основной закон жизни: добро и зло – абсолютные антиподы, добро рождает добро, а зло рождает зло, поэтому зло можно остановить только добром. В этом выводе соединились мудрый опыт народной жизни и творческая мысль философа.

Сейчас мы увидим, что философы по-разному осмысливали принципиальные выводы народного сознания. Восточная духовность выразила общее для всех народов Востока убеждение, что высшим идеалом совершенства является природа – нет ничего могущественнее и прекраснее её. Для человека она – первоисточник здоровья, силы и красоты. Но поскольку человек отрывается от природы, хочет жить по-своему, он становится самым несовершенным существом на свете. Сидхарта открыл 4 благородные истины, и первая из них гласит: жизнь человека есть страдание. Затем истины утверждают, что у страдания есть причины – это 4 жажды, страсти: жажда наслаждений, жажда созидания, жажда жизни и жажда власти.

В китайском народном сознании прочно засела традиция вообще считать человека не очень-то почтенным существом. Единственный человекоподобный персонаж китайской мифологии Пань-Гу разделил небо и землю, а затем умер, и из частей тела его образовалось всё сущее. По телу Пань-Гу ползали разные насекомые, ветер разнёс их по всему свету, и из них произошли люди. Этот настрой Конфуций оформил следующим образом: человек по натуре своей склонен постоянно отклоняться от воли Неба, отсюда все беды и несчастия людей. У Лао-Цзы картина несколько иная: над всем в мире властвует верховный закон Дао, над землёй, человеком и даже Небом. Но только человек по неразумению своему не подчиняется Дао, и поэтому подвергается суровым наказаниям.

Вторая черта духовности открывает человеку путь к совершенству. Сущность этого пути для восточной духовности очевидна – это возврат к природе, восстановление единства с ней. Однако конкретный вид пути представляется философами по-разному.

Чтобы избавиться от страданий, считал Сидхарта, необходимо погасить страсти, порождающие страдания, а для этого встать на «восьмеричный путь спасения» и пройти его до конца.

Перед нами лестница из восьми ступеней, ведущих наверх к совершенству. Первая – праведная вера: надо всей душой поверить в закон жизни и благородные истины. Вторая – праведная решимость: предстоит трудный путь, поэтому необходим волевой настрой, решимость преодолеть его. Третья – праведная речь: прежде всего надо очистить свою речь от брани, слов-паразитов, косноязычия и сделать её ясной, точной и красивой. Четвёртая – праведное дело: поступки твои должны нести добро и противостоять злу (добро служит жизни, зло несёт смерть; надо благоговейно относиться к жизни любого существа). Пятая – праведная жизнь, жизнь, подчинённая благородным правилам: почитай родителей, не пьянствуй, не воруй, живи честным трудом. Шестая – праведное устремление: направить к добру душу, искоренить в ней все поползновения ко злу. Седьмая – праведная память: пересмотреть все события своей жизни и покаяться во зле, которое ты вольно или невольно совершил. Восьмая, высшая ступень – праведное размышление: постижение смысла учения Будды, основного закона жизни и благородных истин. Достигший совершенства человек погружается в нирвану (от глагола «нирва» - «гасить, задувать») – состояние души, избавленной от пагубных страстей и жгучего интереса к мишуре жизни. Избавляясь от страданий, человек спокойно и мудро принимает жизнь и не страшится смерти.

Конфуций для возвращения человека к воле Неба предлагает ему «правильный путь», на котором следует довольствоваться «взаимностью», «золотой серединой», «человеколюбием». Взаимность сводится к правилу: не делай другому того, чего не хочешь себе. Золотая середина должна быть между неосмотрительностью и чрезмерной осторожностью: поступки должны быть инициативными, но достаточно осмотрительными. Человеколюбие – это уважение к родителям и старшим. Выполняя все условия правильного пути, человек становится благородным мужем и обретает счастье. Быть счастливым, утверждал Конфуций, - значит жить в согласии с самим собой, другими людьми и всем миром.

Очень содержательна концепция Дао у Лао-Цзы: это всеобщий закон естественности, то есть самопроизвольного, ничем не принуждаемого существования. Ему подчиняется мир в целом и всё, что составляет мир. Идея здесь, в принципе, та же, что в аристотелевском понимании бытия: у мира в целом и у каждой вещи есть своё бытие, своё естество. Но Дао неуловим, его нельзя выразить в одном слове: он есть и порядок и хаос, движение и покой, необходимое и случайное и т.д. Дао соединяет противоположности, которыми заполнен мир (это особенно интересует сейчас, есть исследования «Дао в современной физике»). Следовать Дао – значит не бросаться из крайности в крайность, но и не искать всякий раз что-то среднее, усреднённое и серое. Надо учиться соединять противоположности, чтобы не лишать мир и человеческую жизнь ярких красок и контрастов, то есть естественности.

Лао-Цзы не соглашался с некоторыми условиями конфуцианского «правильного пути»: нельзя навязывать своё понимание желательного и нежелательного другому человеку, это допустимо лишь во взаимоотношениях взрослого и ребёнка; насчёт «середины» сказано выше.

Что же касается вопроса об отношении совершенного человека к миру, то здесь у восточных мыслителей было полное единодушие. Удачно выразил их общую позицию Сидхарта: не пытайся изменить мир, ничего хорошего не получится, только надорвёшься, - изменяйся сам. Лао-Цзы сравнивал мир со священным сосудом, которым непозволительно манипулировать, ибо потеряешь мир и самого себя. Дао мудрого человека – деяние без борьбы. Ничего в мире нельзя ломать, насильно переделывать. Этот принцип используется в восточных единоборствах, чем издавна славились даоские монахи: не противопоставлять силе силу, а обратить силу неприятеля против него самого.

Нам хорошо известен культ природного на Востоке. Созерцать красоту природы, наслаждаться ею, - высшее из человеческих наслаждений в восточной культуре.

И, наконец, человеческое единение людей. Для Сидхарты-Будды и Лао-Цзы особенной проблемы здесь не было: между людьми, идущими по пути совершенствования, и тем более между совершенными человеческое единство устанавливается само собой, оно естественно. Но это вело к обособлению таких людей от общества в особые группы, что способствовало нарастанию религиозных мотивов в учении и практике как буддизма, так и даосизма. Сидхарта и Лао-Цзы обращались ко всем людям без различия, представителям всех каст и слоёв общества с предложением сделать выбор: жить по-прежнему или встать на путь совершенствования и естественности.

Конфуций брал проблему шире: человеческое единение возможно не только среди людей особых, посвящённых и избранных, в его круг должно войти как можно больше людей, желательно все. Сказывался личный опыт Конфуция на государственной службе. Он контролировал сбор налогов на городских рынках и прославился как справедливый и мудрый чиновник. При нём казна пополнялась, и люди не роптали.

Залогом по-человечески справедливого решения общественных дел Конфуций считал порядок, основанный не на принуждении, а на нравственных началах. По его мнению, сила государства – не в средствах принуждения как таковых, она имеет нравственную основу. Император обязан быть благородным мужем и давать нравственный образец поведения для всех чиновников и подданных – с такой нравственной силой государства ничто сравниться не может. Ради этой цели Конфуций предлагал реформу «исправление имён». Суть её такова: у каждого человека кроме его личного имени есть ещё имя социальное, говорящее о его социальной роли (отец, сын, дочь, брат, сестра, товарищ, друг, чиновник и т.п.). Чтобы избавиться от негодяев, воров, мошенников, недобросовестных и продажных чиновников достаточно, чтобы каждый человек своей жизнью и деятельностью подтверждал своё социальное имя: отец должен быть действительно отцом во всём многогранном смысле этого имени, так же должно поступать и во всех других случаях – и тогда в обществе воцарится порядок и не останется места для всего, что корёжит и уродует жизнь, люди будут относиться друг к другу по-человечески. Известно, что Конфуций решительно выступал против человеческих жертвоприношений. Словом, он предлагал нравственное возрождение людей и общества – нам тема знакомая. А ведь это был VI век до н.э.

Однако, идеализировать проект Конфуция не стоит. По замыслу его, человек должен подчиняться порядку и при этом отказаться от собственной индивидуальности. Не важно, каков ты лично, важно, что ты скрупулёзно выполняешь свой общественный долг, а всё остальное в тебе не интересно и не важно. Каково жить в таком обществе? Что остаётся от человечности? Жутковато становится…

Лао-Цзы упрекал Конфуция за то, что он возвеличивает, превозносит императора и государственную власть над подданными, простыми людьми. Напротив, чем меньше они будут отличаться от остальных людей и чем менее заметна их деятельность, тем, значит, всё естественнее и отвечает требованиям Дао. Как видим, в древневосточной философской мысли была представлена и другая крайность в понимании государства. Согласно идеям Лао-Цзы, крайности к добру не ведут: и сам Лао-Цзы во имя естественности и слияния с природой советовал государству жить замкнуто, с соседями не общаться и ничего не заимствовать у них, свой народ не просвещать: «Трудно управлять народом, когда у него много знаний». Хорош «демократизм», не правда ли?

Юристам хорошо известно, что идеи Конфуция далеко не сразу были восприняты обществом, и в образовании единой империи Китая торжествовали идеи «законников», легизма. Но сама жизнь заставила вспомнить о Конфуции, и чем дальше шла история Китая, тем заметнее влияние его идей, которые, конечно, видоизменялись, каждый раз модернизировались. О значении их в современную эпоху говорит хотя бы тот факт, что даже сам Мао Цзе-дун преклонялся перед Конфуцием. Авторитет и влияние конфуцианских идей нарастают во всём мире.

Таким образом мы убеждаемся в том, что яркое своеобразие древневосточной философской мысли вполне объяснимо и понятно с позиций восточной духовности, выражением которой она являлась. Никаких сомнений в её философском достоинстве у нас нет, нам понятны замечательные ценности её, прозрения самой глубокой сути. Два из них особенно значимы сейчас – отношение к природе и нравственные критерии в политике. Экологический кошмар и наваждение маккиевелизма становятся невыносимыми и заставляют вспомнить и прислушаться к советам восточной мудрости.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. АНТИЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ.

«Античный» в переводе с греческого значит древний. Термин «античная философия» появился задолго до того, как привлекла к себе внимание и стала предметом исследования философская мысль древнего Востока. Тогда считалось, что философия возникла и первоначально существовала только в древней Греции и Риме, поэтому за термином прочно закрепилось и существует до сих пор значение – это древнегреческая и римская философия.

Мы стоим на пороге величественного храма Философии. Всё в античной философии классически ясно и многогранно выразило сущность философии, её характерные черты и особенности: причины возникновения, основные функции, коренные проблемы и основные подходы к решению их, даже кризисные явления и тупики на пути философского познания. Богатство мысли неимоверное, и главное в нём – полученные результаты, фундаментальные ценности философской культуры. Результаты эти – не догмы, не предел философского знания. Некоторые из них по форме выражения и аргументации выглядят с современной точки зрения наивно, но исполнены глубокого смысла. Освоение богатств античной философской мысли, процесс увлекательный и нескончаемый, придаёт философским взглядам фундаментальную основательность, качественную определённость и могучие импульсы к философскому творчеству, а для многих из вас, уважаемые читатели, к философскому самоопределению, выработке своих позиций.

Античная философия началась с Фалеса, который жил в 624-546 годах до нашей эры. История её внешне завершилась в 529 году нашей эры, когда император Юстиниан закрыл все «языческие» философские школы. Конечно, несмотря на запрет, история античных философских идей продолжалась, но это был уже новый этап в истории философии – философия Средневековья. Итак, 11 с половиной веков просуществовала античная философия – примерно 40% всего времени существования философии. Что можно сделать для освоения её несметных богатств при наших скромных возможностях?

Надо быть верным себе и проложить курс по океану античности, то есть выделить главные смысловые ориентиры, необходимые для понимания её основных ценностей. Мы рассмотрим, во-первых, «предфилософию», то есть то, что непосредственно предшествовало античной философии; во-вторых, выясним, почему именно Фалес стал первым европейским философом, и, в-третьих, выделим и объясним основные этапы развития и коренные проблемы античной философии. Приступим к делу.