Istoria_Rossii_KhKh_vek

в славянские земли. Дружина, которую набрал себе Рюрик среди варягов за морем, во всех летописях именуется «Русью». Автор «Повести временных лет» специально подчеркивает, что «от тех варягов прозвалась Русская земля… прежде же называлась она славянской».

Византийские греки и арабы «Русью» часто называли дружины норманнов, а иногда и самих норманнов как особый народ и противопоставляли русский язык славянскому. Византийский император Константин Багрянородный в своем сочинении «Об управлении империей» дает параллельно русские и славянские названия днепровских порогов, и русские их имена, безусловно, скандинавские (Ульворс, Эйфар и др.). Русью (Ruotsi) до сих пор называют шведов и Швецию финские народы восточной части Балтийского моря — эстонцы, финны, ливы. Современные ученые-филологи выводят слово Русь из древнескандинавского — рогхрсменн (RóÞsmenn) — «гребцы, мореходы». Скорее всего, свое имя наша страна получила от народа, который призвала править собой.

Варяги сначала укрепились на севере, в тех землях, с которых и раньше взимали дань, а потом устремились на юг и восток. Правившие после Рюрика варяжские конунги (князья) Олег (Хелег) и Игорь (Ингвар) отвоевали у хазар Киев, Смоленск, Чернигов, Любеч. В 965 г. сын Игоря Святослав разгромил войско хазарского кагана и захватил («взял на щит») важный хазарский торговый город Саркел на Дону — Белую Вежу. Так варяжская власть утвердилась во всех восточнославянских и финских землях от Волыни до Оки, от Азовского моря до Белого. Варяги составили новый правящий слой покоренной ими земли и постепенно, сначала Киевская область, а потом и все занятые варягами славянские земли стали именоваться Русью.

Вся Русь управлялась конунгом — великим киевским князем из прямых потомков конунга Рюрика. Своих родственников и военачальников он назначал в областные города правителями и собирателями дани. «Народное хозяйство» Русской земли было организовано очень просто. Князь собирал дань со славянских и финских племен рабами, мехами, воском, медом

èденьгами (кунами). Вс¸ собранное продавалось греческим и арабским купцам или непосредственно в Киеве, или, что было намного выгодней, но сопряжено с большим риском, в Херсонесе, Константинополе, Багдаде, Дербенте. На вырученные деньги покупались предметы роскоши, оружие, ткани, красивые рабыни, вина, вяленые фрукты. Понятно, что все эти заморские редкости доставались только князю, воинам княжеской дружины

èплеменным вождям славян и финнов. Весь остальной народ, за исклю- чением жителей торговых городов, обслуживавших торговую верхушку, никаких выгод от варяжской власти не имел, но только бесконечные поборы, а то и обращение в рабство. Бывшую свою землю крестьяне теперь вынуждены были арендовать у князя и иных крупных землевладельцев. Из свободных граждан — людинов — они превращались в арендаторов — наймитов и закупов на господской земле.

Когда викингам хотелось большего, они, призвав своих соплеменников из-за моря и набрав рать среди славян и финнов, отправлялись походом на Константинополь, нещадно грабя вс¸ по пути. Патриарх Фотий оставил свидетельство бесчинств русской рати под водительством Аскольда и Дира под стенами Константинополя в 866 г., Лаврентьевская летопись сохранила описание варварских жестокостей Олега и его варяжско-славяно-финской рати в 907 г. Собрав награбленное, выкупы и отступное, лихое воинство возвращалось в Киев. Но одним грабежом жить было невыгодно — как сбывать рабов, меха, мед и воск, полученные по дани с покоренных племен? И потому, вволю пограбив, варяжский конунг заключал с греками мирный торговый договор и только после этого удалялся восвояси. Так работала хозяйственная система русского государства в IX—X веках.

Сами не производя ничего, викинги старались из всего извлекать наибольшую прибыль. Так, главная обязанность любой власти — поддержание правопорядка, была превращена в постоянный источник дохода. «Русская Правда» (т.е. закон, созданный варягами для славянских земель) — древнейший наш судебно-процессуальный кодекс, построен на очень характерных принципах. Если совершалось преступление и потерпевший искал от княжеской власти возмещения убытка или удовлетворения оскорбленной чести, то княжеская власть вмешивалась, проводила дознание и требовала от преступника выплаты компенсации истцу, но при том и сама брала с преступника высокий штраф — âèðó, как правило, равный, а то и больший компенсации пострадавшему. При этом жизнь и имущество дружинников князя охранялись намного более высокими штрафами, чем жизнь и имущество простых людей. За убийство княжьего мужа и штраф и компенсация родственникам (головничество) были по 80 гривен, то есть примерно по 20 кг серебра. За убийство простого свободного человека штраф был 40 гривен, но компенсация могла уменьшаться и до 5 гривен, если убитый был обычным крестьянином. Ни смертной казни, ни телесных наказаний «Русская Правда» не знает. Высшей мерой наказания — за поджог и разбой — является продажа всего имущества преступника и его самого и членов его семьи в рабство. Доход делится в определенных долях между князем и потерпевшими. Деньги для варягов были высшей ценностью.

Впрочем, правящий слой по крови быстро перестал быть чисто нормандским. В него включались и славяне и финны, готовые жить по обыча- ям викингов, служить конунгу. И если сам конунг, начиная со Святослава, часто брал себе славянское имя, то становившиеся дружинниками князя местные юноши, равно как и славянские жены варягов, принимали варяжские имена, поскольку они были видимым знаком аристократического положения. В договорах Олега и Игоря с византийскими императорами почти все, поставившие подписи с русской стороны, имеют типично скандинавские имена — Карл, Свенельд, Ингивлад, Руальд, Свен и т.д. Большинство из них, скорее всего, действительно варяги, но есть и норманизирован-

ные славяне и финны. Известно, например, что варяжская княжна Рогнеда презрительно называла мать великого князя Владимира рабыней Малушей. Сама же Малуша гордо именовала себя Манефредой. Многие древние летописи называют мать Святослава, жену князя Игоря, простой перевозчицей из села Выбуты на реке Великой, то есть славянкой из племени Кривичей. Но она носит варяжское имя Ольга (Хельга — святая) и ведет себя по отношению к своим соплеменникам совсем не патриотично, коварно убивая славянских князей и жестоко приводя к повиновению взбунтовавшихся славян-древлян.

Чтобы войти в высший слой русского общества, в то время надо было являться варягом, если и не по крови, то по имени и стилю жизни. Но настоящие варяги никогда не забывали, кто был подлинно их рода, а кто только включен в него извне. Корабли варяжских и славянских дружинников поднимали в дальних походах паруса разного цвета, и когда кому-то из Рюриковичей требовалась срочная помощь, он отправлялся в Скандинавию вербовать новые варяжские дружины. На них можно было положиться уверенней, чем на славян и финнов. Между массой славянско-финского народа и русью, правившей им и жившей на его счет, в то время пролегало глубокое разделение. По сути, на восточнославянских землях в IX—X вв. лежало варяжское иго, не менее тяжкое, чем позднее — иго татарское. Ничего значительного тогда не строилось на Руси, ничего не созидалось. Славянская земля являлась лишь дойной коровой для алчных пришельцев

èприлепившихся к ним, пытавшихся слиться с ними людей из местной племенной верхушки. И в это тяжкое положение славяне и финны попали, добровольно призвав варягов, не сумев управлять собой сами дружно

èсправедливо.

Âодном из летописных сводов (Никоновский) упоминается, что через два года после воцарения Рюрика в Новгороде новгородцы, сказав «быть нам рабами и много зла пострадать от Рюрика и земляков его», составили заговор под предводительством «храброго Вадима». Но Рюрик сведал о планах заговорщиков, Вадима и многих его сподвижников убил и всякое сопротивление варягам подавил. Однако вряд ли власть викингов в славя- но-финских землях была прочной. Новые завоеватели, скорее всего, покончили бы с ними так же быстро, как сами викинги покончили с хазарами — при равнодушии коренных обитателей, которым и те и те были только в тягость.

2. Крещение Руси. Сложение русского народа

Дохристианские верования славян известны нам очень плохо. По отрывочным данным иностранных хроник, по немногим археологическим находкам, по очень скупым упоминаниям наших летописей и иных сочи- нений первых столетий после христианизации можно представить, что

религиозный мир славян был двухуровневый. Почитали высших небесных божеств — Перуна, Сварога, Даждьбога, Велеса, Мокошь и духов, защитников

èпокровителей рода. Возможно, покровителями рода считались и умершие предки — пращуры. В некоторых местах славянского мира находились крупные племенные религиозные центры. Такой центр был на острове Рюген в Балтийском море (ныне на польско-германской границе) и, возможно, на холме Перынь близ Новгорода. Религиозные обряды и жертвоприношения имели целью, в первую очередь, обеспечить благополучную жизнь на земле, богатство, успех в торговле и труде, многочадие, оградить от злого колдовства, от голода, стихийных бедствий, врагов и болезней. Богам и духам от имени племени или отдельного человека приносили жертвы (наше слово «жрать» по-славянски значит — приносить жертву, жертвовать) особо определенные люди — волхвы или ведуны. Они же предсказывали будущее. Волхвы были посредниками между миром богов и людьми. Практиковались человеческие жертвоприношения. Очень сходными были и религиозные представления варягов, финно-угорских и балтийских народов (литовцев, ятвягов, латышей, пруссов). Сейчас такой тип религиозной жизни мы называем шаманизмом. В нем нет нравственной составляющей: боги и духи помогают человеку быть таким, каким он хочет, а не побуждают его быть столь же совершенным, как совершенен его создатель — Бог, чтобы стать одно с Ним.

Однако не всегда славяне, германцы и балты имели шаманскую религию. В их представлениях сохранились следы совершенно иной по целям веры. За несколько тысячелетий до того религия европейцев (индоевропейцев, как их именуют ученые) была намного более сложной и совсем иначе направленной. От этой древней религии сохранился обширный круг гимнов, которые называются — âåäû. Веды до сего дня — важный элемент религий Индии, но, по крайней мере, древнейшие из них сложились еще до прихода европейцев в эту страну, на их древней прародине. Народ, создавший веды, именовал себя — ārya — «свободные, благородные». Прародину ариев помещают различно, чаще всего — между Вислой и Уральскими горами. И действительно, язык вед — санскрит, очень близок и грамматически и лексически к балтийским и славянским языкам. Например, знаменитое изречение вед — Òàò òâàì àñè — «То ты еси» (то есть предвечный Бог и ты, человек, одно и то же), понятно и нам практически без перевода, хотя изречению этому не менее четырех тысяч лет.

Êконцу II тыс. до Р.Х. арии широко расселились от Ирландии до Северной Индии. Греки, римляне, кельты, германцы, армяне, славяне, осетины, иранцы, хиндустанцы, балты — потомки ариев — говорят на сходных языках

èкогда-то имели сходные верования и общественную организацию. Тогда стержнем религиозной жизнь ариев была борьба со злыми силами — дасьями, которые стремились разрушить божественный космический порядок ðèòó — rta (современные слова ритм, rite, right — производные от него). Человек должен был делать не то, что ему хотелось, но то, что приводило

к победе добра над злом, созидания над разрушением, правды над ложью. Те, кто сражались на стороне богов — дэвов, обретали вечную небесную жизнь, жизнь в Боге, которого в древнейших ведах именуют Аджа (A-ja) — нерожденный, то есть вечный. Достичь такой жизни, соединиться с божественным вечным бытием и было целью древних ариев.

Многие имена богов и религиозные понятия сохранились в славянском и русском языках от того времени единой арийской общности. Сварог — это арийское Сварга — небо, рай (Сварнара), ведун — от веды, знания, смерть — индоевропейское — мрити, джа — корень, сохранившийся в наших словах рождаться, родшийся, и в греческом — genesij. Но сама ведическая религия и связанный с ней особый общественный строй нигде не сохранились, кроме Индии, хотя, судя по остаткам старых форм, с ними были когда-то знакомы все или почти все индоевропейцы, в том числе и славяне, и германцы, и балты. Большинство индоевропейских народов постепенно утратили стремление к небу, к нравственному совершенству, забыли о «Тат твам аси», о том, что человеку предназначено божественное вечное бытие. От Бога они повернулись к себе, от трудного нравственного совершенствования ради служения высшему — к самоугождению и самодовольству. Место совершителя священнодействий занял волхв — колдун; самопожертвование, символически выражаемое принесением Богу плодов своего труда, заместилось принесением в жертву другого человека ради себя. Именно такой стала религия варягов и славян к Х в. по Р. Х. Поэты-скальды еще пели древние предания о борьбе богов с демонами, но люди хотели от богов только одного — помощи в устроении земных дел. О ðèòå никто не вспоминал.

Начальная летопись довольно подробно рассказывает о той жизни, которую до крещения вел князь Владимир (Вольдемар). Он, желая завладеть Киевским великокняжеским столом, убил брата Ярополка, вместе с престолом захватил жену брата, беременную греческую пленницу монахиню, и сделал ее своей наложницей. Он убил отца и двух братьев понравившейся ему варяжской полоцкой княжны Рогнеды и завладел ею. В Киеве, по слову летописца, он содержал восемьсот наложниц и при том не пропускал ни одной понравившейся ему мужней жены или девицы. Ему принадлежат знаменитые слова «Руси есть веселье питие — не можем без того быти». О невероятной нравственной распущенности, «нестыдении» Владимира повествуют и современные ему иноземные источники. Кроме того, он всячески поощрял принесение в жертву людей в кумирнях Перуна и иных богов. По сообщению летописца, жители Киева приводили на княжий теремной двор «своих сыновей и дочерей и там приносили их в жертву бесам».

От князя не отставал и народ. Арабские путешественники того времени сообщали, что «все руссы постоянно носят при себе копья, потому что они мало доверяют друг другу — коварство между ними дело самое обыкновенное; если кому удастся приобрести хоть малое имущество, как уже родной брат или товарищ начинает завидовать и домогаться, как бы убить

его и ограбить». Телесная распущенность руссов и славян доходила до таких крайностей, что летописец, который был бы рад обличить языческие нравы, предпочитает ограничиться словами «о таких делах стыдно и говорить» («не леть есть и глаголати»).

Однако этот мир глубоко искаженной религиозной жизни деградировавшего язычества постепенно сжимался. Многие народы, жившие бок о бок с финнами, славянами и варягами, обращались к вере, устремленной к Богу Творцу и к вечной божественной жизни. Одни выбирали ислам, другие — иудаизм, третьи христианство в его или западной, римской, или в восточной, греческой версии. Хазары приняли ислам и иудаизм, западные славяне — чехи и поляки — христианство. В 966 г. гнезненский князь Мешко крестит ляхов (поляков). В 987 г. король Штефан крестит Венгрию. В 993—995 гг. норвежский конунг Олав Триггвесон, до того гостивший у своего сродника — князя Владимира в Киеве, крестит родину викингов — Норвегию. В IX—X вв. христианство вс¸ шире распространяется и у славян, и у живущих среди славян викингов.

Во всей Европе христианство утверждается в два этапа. Сначала оно увлекает отдельные, наиболее религиозно одаренные натуры. Когда они начинают рассказывать своим собратьям-язычникам о новых духовных сущностях, открывшихся после обращения, над ними смеются, их часто подвергают му- чениям, а то и лишают жизни. Но постепенно красота и нравственная правда новой веры завоевывают умы некоторых образованных и влиятельных людей. Затем к вере приходит правитель страны и тогда он крестит весь народ. Кто-то принимает крещение с радостью, так как давно желал его, но боялся гонений, кто-то избирает новую веру из почтения к власти, из желания быть вместе с правителем, а кто-то соглашается только из страха гонений, теперь уже на нехристиан.

Отдельные славяне, викинги и финны, давно поддерживая связи с христианскими народами, принимали веру греков и латинян с незапамятных времен. Есть свидетельства, что к концу жизни крестился варяжский правитель Киева Аскольд (IX в.), христианкой была к концу жизни жена князя Игоря Ольга. В договоре князя Игоря с греками от 945 г. часть его дружины клянется в верности договору по старине — на оружии перед идолом Перуна, а часть — на Евангелии в константинопольской церкви святого Ильи Пророка. Княгиня Ольга, став христианкой, уговаривала своего сына князя Святослава креститься, но тот отказался, сказав, что «дружина смеяться надо мной будет». Однако иные варяги крестились невзирая на смех соплеменников. Один из них, купец и воин Федор (варяжское имя — Тор, или Отар), отказался отдать в жертву своего крещеного сына Иоанна и был убит вместе с ним разгневанной толпой киевских язычников в июле 983 г. На месте их убийства впоследствии была воздвигнута Десятинная церковь.

После долгих колебаний и сомнений христианскую веру принимает великий князь Руси Владимир Святославович. Это произошло около 988 г. Ученые до сего дня спорят, где принял он крещение — в Херсонесе, в Киеве или, «по-домашнему», без огласки в своем загородном дворце в Берестове. Но важнее места крещения его мотивы. Приняв крещение, князь Владимир полностью изменил свою жизнь, отказался от разгула, грабежа

èразврата. Женившись на греческой принцессе Анне, он создал хорошую христианскую семью. Прекратив заниматься работорговлей, он, напротив, начал тратить немалые деньги на выкуп взятых в полон своих подданных. Доходы от торговли и налогов он теперь не прожигал в кутежах дружины, но вкладывал в благоустройство городов, в строительство храмов и монастырей, создание школ и книгохранилищ. Немалые средства он давал греческим и иным иноземным мастерам и учителям, которых стал приглашать на Русь. Наконец, Владимир создал поражавшую современников систему общественного призрения. Он организовал питание многих тысяч бедняков и нищих, заботился о стариках и сиротах, хоронил тех, о погребении которых некому было позаботиться. Через своих наместников он распространил эту систему на многие города Руси. Он всецело отказался от языческих варяжских обычаев и даже захотел отменить строгие наказания для преступников, но тут встретил сопротивление духовенства, которое убедило его, что обязанность правителя — заботясь о благополучии честных граждан, одновременно пресекать злодейства и карать разбойников. Владимир принял христианство не как политическую идеологию, а как личный жизненный путь, трудный, но ведущий к воссоединению со всемогущим Богом.

Последствия личного выбора веры князем Владимиром были очень зна- чительны. Из варяжского ига над славяно-финскими землями общественнополитическая система преобразовалась в древнерусское государство. Князь

èего варяжские дружинники перестали рассматривать славян и финнов только как источник обогащения. Для христиан «нет ни эллина, ни иудея, ни скифа, ни римлянина — но все и во вс¸м Христос» [Кол. 3,11]. Принявшие крещение данники стали такими же гражданами, как их господа — варяги, существенно смягчилось и отношение к рабам-холопам. Хозяева христиане стали уважать и в них человеческую личность. Княжеские уставы, принятые наследниками Владимира, расширили возможности для возвращения несвободных людей в свободное состояние.

Начиная с Владимира летописи часто упоминают городские народные сходы — вече, на которых решались важные вопросы. Ясно, что подавляющее большинство населения городов составляли не варяги, а восточные славяне, а на севере и востоке — еще и финно-угорские племена. Возможность собираться на вечевые сходы и совместно решать дела — свидетельство того, что правители стали рассматривать своих данников как полноценных граждан наравне с варягами. В XI—XII вв. городское вече повсюду на Руси

становится заметной политической силой. На севере, в Новгородской земле, местные жители добились при потомках Владимира даже права самим избирать себе князя из рода Рюрика и заключать с ним особое соглашение — «ряд», а также избирать на вече правителей города — посадника, тысяцкого

èкандидата в епископы, которого рукополагал киевский митрополит. Еще шире были права народа в «младшем брате» Новгорода — Пскове. Псковичи могли избирать для себя князя любого происхождения, часто призывали на престол литовских князей и некоторых из них — Довмонта, Всеволода-Гав- риила — весьма почитали. Законы, изданные сыном Владимира Ярославом (Ярицлейвом), как о само собой разумеющемся, говорят о владении крестьян землей. Сельские верви — крестьянские родовые союзы, платят обычные

èчрезвычайные подати, но их члены — свободные люди — мужи, смерды. Север знает и своеземцев, крестьян, владевших землей не на родовом, но на личном праве.

Владимир, его варяжская знать и дружина, став христианами, увидели в местных жителях таких же людей, как они сами, признали их гражданские, политические и имущественные права, и так была заложена основа нового христианского народа, который составили племена восточных славян

èфиннов, завоеватели варяги и отчасти приходящие из степи, оседающие на русской земле и принимающие христианство половцы, печенеги, хазары, торки, болгары.

Христианство было принято Владимиром в греко-византийской форме,

èглавой Русской Церкви стал константинопольский патриарх. К Х в. греки уже имели большой опыт проповеди в славянских землях. Братья, просветители славян Кирилл и Мефодий и их сподвижники перевели на славянский язык Священное Писание, чинопоследование богослужения, наиболее известные творения древних отцов Церкви. Поэтому Владимир получил Церковь, говорящую и служащую на славянском языке, и священнослужителей, для которых славянский язык был родным (болгары) или хорошо известным. У варягов в славянских землях не было собственной, на скандинавском языке, христианской традиции, не было ее и на финском языке, и на языках тюркских народов. Так славянский церковный язык стал стержнем культуры новой христианской политической общности, складывавшейся на просторах Восточно-Европейской равнины. Русь перестает быть названием варяжской дружины и постепенно становится названием народа, молящегося и пишущего на славянском языке и включающего в себя потомков варягов, славян, финнов, тюрков и балтов. Процесс складывания восточнославянской политической нации, начавшийся крещением Руси, в основном завершился ко времени татарского завоевания — к середине XIII столетия.

За эти два с половиной века на основе христианского миросозерцания

èписьменного славянского языка на Руси возникло организованное государство, богатейшая и совершенная художественная культура, прекрасная литература, историческое самосознание, высокое богословие и, что самое

главное, — родился новый русский народ, обитавший по всей широте Русской земли от Карпатских гор до Волги, от Черного моря — до Белого.

По всему пространству Русской земли строятся новые города. Не столько оплоты княжеской власти, но торговые, культурные и ремесленные центры. Новгород Северский был основан в 1044 г., Минск — в 1067 г., Луцк — в 1085-м, Ярославль на Волге — в 1010-м, Переславль Рязанский — в 1095-м, Гродно

èВладимир-на-Клязьме — в 1116-м, Тверь — в 1135-м, Москва — в 1147-м, Переславль Залесский — в 1152-м, Углич — в 1148-м, Путивль — в 1146-м, Нижний Новгород — в 1221-м. Исчерпывающий список включает многие десятки названий. К началу XIII в. Русь действительно стала «страной городов», а ее культура — по преимуществу городской культурой, центрами которой были городские монастыри.

Духовным сердцем русского народа стала Печерская лавра, основанная под Киевом в Берестове в середине XI в. монахом Антонием, пришедшим с Афонской горы. Этот монастырь дал в первые века после крещения сотни примеров высокой святой жизни, воспитывая епископов на архиерейские кафедры, основателей новых монастырей, опытных священников — душепопечителей, иконописцев, церковных писателей, создавших первоначальную литературу на древнерусском — славянском языке.

Принятие христианства Владимиром соединило Русскую страну с высококультурной Византией, с Западной Европой (разделения на католичество

èправославие еще не произошло в то время, и христианская Церковь была единой от Ирландии до Грузии). Одновременно с Русью завершалась христианизация и Западной Европы, и русское христианское сообщество, особенно через давно установленные варяжские связи, было органично принято в христианский мир. Владимир Мономах, правнук Владимира Крестителя Руси, как о чем-то само собой разумеющемся пишет в своем «Поучении», что его отец, Великий князь Всеволод Ярославич, владел свободно пятью языками. На протяжении одного столетия после крещения Русь стала вровень если и не со старой средиземноморской, то с новой христианской Европой германских народов. Это единство скреплялось династическими (и не только династическими) браками. Дочь Владимира Крестителя Мария Доброгнева выходит замуж за польского короля Казимира, Ярослав Владимирович женат на дочери шведского короля Олафа — Ингигерде. Сын Ярослава — Изяслав женат на сестре Казимира Польского, другой сын — Святослав — на сестре Трирского епископа Бурхарта, третий, Всеволод, на византийской царевне, четвертый, Вячеслав, — на Оде — дочери графа Штадтского, пятый — Игорь, на дочери саксонского маркграфа Оттона, дочь Елизавета замужем за норвежским королем Харальдом, Анна — за французским королем Генрихом I Капетом, Анастасия — за венгерским королем Андреем. Подобные династи- ческие браки продолжались и в последующих поколениях русских князей. Славянская Русь стала частью христианского мира, наследовав великую культуру многих древних народов.

Таковы великие плоды принятия Владимиром христианства и крещения им подвластной ему страны. Но обретение этих плодов вряд ли предполагалось князем, когда он принимал решение о своем крещении. Он искал собственного спасения, ради него готов был он принести в жертву свой язы- ческий жизненный уклад и действительно, выйдя из крестильной купели, решительно порвал с прошлым. В христианстве он нашел полноту правды

èрадости, которую пожелал разделить со своими подданными, со своей дружиной. И в результате — рождение государства, народа, культуры.

Призывая из-за моря варягов в IX в., славяне и финны желали с их помощью восстановить утраченную правду и угасить братоубийство. Цель была достигнута только через полторы сотни лет, к XI в., когда христианство от- учило и варяжских князей, и их славянских и финских подданных от себялюбивого эгоистического стяжания и постепенно утвердило отношения между людьми совершенно иные — основанные на понимании единства всего человеческого рода и на принципе, что «любящий другого исполнил закон» [Рим. 13, 8], и потому никто не должен искать «своего, но каждый пользы другого» [1 Кор. 10,24]. Пока эти принципы оставались сутью жизни хотя бы части русских людей, особенно из правящего слоя, общество строилось и развивалось.

Обращаясь к усопшему князю Владимиру, митрополит Иларион Киевский восклицает: «Встань, взгляни на чадо свое Георгия (Ярослава), взгляни на род свой, взгляни на украшающего престол земли твоей — и возрадуйся, и возвеселись! К тому же взгляни на благоверную сноху твою Ирину, взгляни на внуков твоих и правнуков: как живут, как хранимы они Господом, как благоверие держат по завету твоему, как в святые церкви часто ходят, как славят Христа, как поклоняются Имени Его. Взгляни же и на град (Киев) величи- ем сияющий! Взгляни на церкви процветающие, взгляни на христианство возрастающее, взгляни на град, иконами святых освящаемый и блистающий

èфимиамом благоухающий, и хвалами, и божественными именами и песнопениями святыми оглашаемый». — Такова картина Руси, сохраненная от первой половины XI века.

Вглядываясь в великолепные формы домонгольских храмов, читая «Повесть временных лет» или «Поучение Владимира Мономаха», рассматривая на фресках, иконах и мозаиках спокойные и благородные черты лиц, любуясь ювелирными изделиями той далекой поры, мы можем судить об уровне общественного единства, о социальной солидарности, которой пронизана была жизнь первого века христианской Руси.

Однако общество с трудом удерживается на таком высоком нравственном уровне. Часто Русь срывалась в себялюбие, эгоизм, жадность и жестокость то убийством младших детей Владимира — Бориса и Глеба их старшим братом — Святополком, то убийством князя Игоря Черниговского, то ослеплением князя Василька. Князья рода Рюрика вскоре вновь стали, как

èв дохристианское время, считать всю страну своим личным владением,