Istoria_Rossii_KhKh_vek

включенные в Империю из военно-стратегических соображений, зачастую развивались быстрее, чем центральные районы. Так, на Кавказе, по записке С. Ю. Витте от 23 июля 1901 г., казенные расходы на душу населения без военных расходов составили 6 руб. 31 коп., а в среднем по Империи — 5 руб. 84 коп. Позднее диспропорция еще увеличилась. Окраины оставались финансово убыточными, но они рассматривались как стратегически необходимые территории, за обладание которыми не жалко платить цену.

Мнение историка

«Территориальная экспансия привела к тому, что Россия превратилась в многонациональную империю, а русские — в непривилегированное национальное меньшинство… Нерусские были значительно шире, чем русские, представлены среди людей квалифицированных профессий. Жизненный уровень русских был одним из самых низких в Империи». — Б. Н. Миронов. Социальная история России. СПб., 2000. Т. 1. — С. 47.

Правительство вовсе не стремилось насильственно подавлять национальную самобытность — язык, обычаи и религию, хотя ситуация сильно отличалась от царствования к царствованию и от народа к народу. В силу конкретных политических причин, а порой и личных симпатий или антипатий монарха, положение тех или иных народов Империи становилось порой очень тяжелым, национальный и исповедный гнет — с трудом выносимым, но в это же время иные народы и исповеданья практически не ощущали тягот и ущемлений, но, напротив, пользовались широкими возможностями для быстрого культурного и хозяйственного развития.

В XIX в. повсюду в Европе изменился характер межнациональных отношений. До того главными объединяющими людей моментами были их религия и их подданство тому или иному монарху. Войны в Европе шли между сторонниками тех или иных конфессий (главным образом, между католиками и протестантами) и между королями за обладание новыми провинциями и новыми подданными (за «Испанское наследство», «Австрийское наследство» и т.п.). Но в XIX в. идеи романтизма пробудили сознание народов, а повсеместное ослабление веры сделало национализм главным принципом самоорганизации европейских сообществ. Теперь люди объединялись не по религиозному принципу и тем более не по принципу личной верности монарху (абсолютистско-монархический принцип повсюду в Европе вытеснялся принципом демократическим), а по принципу языковой общности. Возникли движения панславизма (объединения всех славян), пангерманизма, пантюркизма, сионизма. Раздробленные народы — немцы, итальянцы, южные славяне — стремились к объединению; нации, находящиеся под властью другого народа, — к созданию собственных национальных государств (ирландцы в Великобритании, норвежцы в Швеции, поляки в России, Пруссии и Австрии, чехи и венгры в Австрии, болгары, армяне, греки

и сербы — в Турецкой империи). Первоначально эти движения имели куль- турно-просветительский характер, но к середине XIX в. идеи национализма стали распространяться широко в простом народе и стали главным лозунгом европейской политики. Национализм почти всегда признавал принцип социального дарвинизма — народы борются за существование, за жизненное пространство, как звери в лесу, побеждает лучший и сильнейший. Понятно, что каждый народ лучшим считал себя и всеми силами стремился к обладанию иными народами, иными землями. XIX столетие стало временем межнациональных конфликтов, завершившихся двумя катастрофическими мировыми войнами уже в ХХ в.

В России зародившиеся в среде славянофилов в 1830—1840-е гг. идеи русского национального превосходства стали принципом государственной политики после того, как они столкнулись во Втором Польском восстании (1863—1864 гг.) с ещ¸ более развитым польским национализмом. Оконча- тельно же они утвердились в царствование Александра III и немало способствовали расшатыванию Российского государства, усилению вражды между населявшими его народами. Но во всех народах находились мудрые и добрые люди, которые счастье и благополучие своего народа не желали строить на принижении иных. Следуя широко распространенному религиозному принципу, они не желали другим народам того, чего не желали для своего собственного — подчиненного, ущемленного, дискриминируемого положения. Они призывали к сотрудничеству, к солидарности народов, утрата которой грозит России развалом. Слышали их далеко не всегда.

Мнение мыслителя

«Земные интересы и права только тогда имеют свое настоящее значение и достоинство, когда они связаны с вечною Правдою и высшим Благом». — Владимир Соловьев. Т. 2. — С. 588.

«Отец мой, граф Келлер, не имея ни капли русской крови, был бы чрезвычайно удивлен, если бы ему сказали, что он — не русский, или бы назвали его иностранцем… Интересы России были дороги сердцу моего отца… Национализм, как его теперь понимают, существовал тогда только в славянофильских кругах… Я говорю о том национализме, который состоит не из любви к отечеству, а скорее, из ненависти к другим», — вспоминала о своем детстве эпохи Александра II графиня Мария Клейнмихель. — «Из потонувшего мира». Берлин. Б.д. С. 12—13.

В политическом языке конца XIX в. широко употреблялся термин «обрусение инородцев». «Обрусение» не следует путать с «русификацией». Царская администрация вовсе не рассчитывала, что латыши, поляки, татары, армяне или грузины в будущем могут превратиться в таких же русских людей, как обыватели Курска или Твери. Вовсе нет. Их религиозные убеждения, их язык, бытовая и высокая культура почти никогда не ставились под сомнение. Речь шла о другом. Оставаясь литовцами, грузинами, калмыками или абхаза-

ми, лютеранами, католиками, мусульманами, буддистами, они должны были превратиться в граждан России не в формально-юридическом, но в действительном смысле. Их отечеством должна была стать Россия, а высшим земным авторитетом — русский самодержец. Это и значило слово «обрусение».

Только период 1885—1905 гг. может быть наименован временем русификации. В эти два десятилетия в России делаются попытки изъять повсюду из употребления местные языки и дискриминировать нерусское и неправославное население. Сторонник этого направления, историк В. О. Ключевский, писал, что русская национальная цель — «приобщение восточноевропейских и азиатских инородцев к русской церкви и народности посредством христианской проповеди». Школа целиком переводится на государственный язык, запрещаются разного рода национальные просветительские организации, резко ограничивается книгопечатание на местных языках. Национально-ре- лигиозные движения народов Империи рассматриваются царской властью как враждебная пропаганда и подрывная деятельность в пользу иных стран. Новая политика вызывала в инородцах негодование и сопротивление.

Вместе с тем к концу XIX в. ускоренное развитие национальных регионов, сложение там социальных слоев предпринимателей и интеллигенции пробуждают у многих народов чувство национальной самобытности, интереса к своей национальной истории, культуре, языку, фольклору. Формируются национально-просветительские, а вскоре и национально-политические движения. Вс¸ это требовало от имперской власти поиска новых подходов к решению национального вопроса. Новые подходы были найдены с большим трудом, далеко не сразу и, к сожалению, не везде.

Польский вопрос

Наиболее сложным оставался польский вопрос. Оказавшиеся с 1815 г. в составе Российского государства, коренные польские земли экономически, политически и культурно было существенно более развиты, чем большинство иных областей Империи. Однако после двух крупных восстаний XIX в. (1830—1831

è1863—1864 гг.) поляки были лишены ряда политических прав, а пользовавшееся широкой автономией (до 1831 г. и конституцией) Королевство Польское превращено в Привислянский край, в котором запрещено было даже употребление польского языка в государственных учреждениях, в том числе

èв школах. Секретными постановлениями поляков не разрешалось принимать на ответственные посты в государственной службе. Эти ограничения, равно как и память о славном прошлом Речи Посполитой (так поляки называли свое государство) и исповедная различность (поляки исповедуют римско-католиче- скую версию христианства), были для польского народа постоянным источ- ником острого недовольства существованием в составе Российской Империи. С другой стороны, экономически пребывание в составе необъятной Империи было выгодно для промышленно развитой Польши, предоставляя ¸мкий рынок сбыта польским товарам. Народное хозяйство Царства Польского развивалось

существенно быстрее экономики России в целом. Общественные круги Польши различно отвечали на эти новые вызовы.

В 1888 г. создается «Польская лига», вскоре — самая популярная партия Царства Польского, принявшая название «Национал-демократическая партия» (НДП) в 1897 г. Лидером партии становится Роман Дмовский — трезвый

èрешительный политик, распространивший в своих «Размышлениях современного поляка» (1902 г.) теорию борьбы за существование Ч. Дарвина на межнациональные отношения. Он и его сторонники открыто выступали за «ополячивание» украинцев, белорусов и литовцев и за изгнание из Польши евреев. Съезд НДП 1897 г. объявлял главной задачей «национальное восстание и освобождение родины силой». В 1899 г. орган НДП газета «Przeglad Wszechpolski» заявляла, что освобождение от русского гнета придется добывать «огнем и железом». Однако вскоре позиция НДП меняется. Выгоды от союза с Россией для народного хозяйства Польши столь очевидны, что съезд НДП 1903 г. объявлял в резолюции: «Не отказываясь от своего политического идеала восстановления Польши, в данный исторический момент мы считаем нужным стремиться к завоеванию для нее возможно большей самостоятельности в пределах России». В 1904 г. НДП вовсе отказывается от требования национальной независимости и призывает к объединению всех польских земель (австрийских, прусских и российских) в единую автономную Польшу в составе Российской Империи. «Доверие к России было настолько сильно, что немногочисленные группы, сохранившие еще старую позицию, жаловались на то, что в Польше происходит примирение самого худшего сорта — примирение со всем русским обществом», — писал современник.

Êэтим «старым» группам относится вторая влиятельная польская партия — социалистическая (ППС). Е¸ признанный молодой вождь шляхтич Юзеф Пилсудский (1867—1935) успел в 20 лет на пять лет быть сосланным в Сибирь за антиправительственную деятельность. ППС твердо уповала на победу польского национального восстания во время всеевропейской социальной революции. Из союзников Пилсудский предпочитал отсталой России развитую Австрию

èГерманию. Во время Русско-японской войны он даже ездил в Токио, предлагая план совместной борьбы поляков и Японии с Россией. Тогда его переговоры закончились неудачей, но через десять лет, во время Первой Мировой войны Пилсудский решительно встал на сторону Германии.

Êконцу XIX — началу XX в. в России существовала значительная и влиятельная группа поляков, активно участвовавших в культурной, социальной и политической жизни Империи. Среди самых известных е¸ представителей можно назвать имена Ледницкого, Спасовича и Здеховского. Все трое родились в польских дворянских семьях, имеющих поместья в Минской губернии. Ледницкий, Спасович и Здеховский закончили минские гимназии, а затем учились в российских университетах. Несмотря на обучение в русских школах и университетах, они сохранили полностью свою польскую и католическую идентичность.

запрещено жить вне городов и местечек, владеть землями. Прием в высшие учебные заведения и гимназии в 1887 г. был резко ограничен квотой в 10%

âчерте оседлости, 5% в остальной Империи, 3% — в Москве и Петербурге. Не имея возможности дать своим детям полноценное образование в России и традиционно стремясь к нему, не только богатые, но и среднезажиточные еврейские семьи посылали детей за границу — в университеты Германии, Австрии, Франции. Молодые люди возвращались в Россию не только с хорошим европейским образованием, но и с ненавистью к российской государственной власти, стесняющей жизнь еврейского народа несправедливыми и жестокими на их взгляд ограничениями. Подобные ограничения повсюду

âЗападной Европе были давно отменены. Так из культурной еврейской молодежи российская власть делала убежденных революционеров.

Свидетельство очевидца

Знаменитый философ Николай Онуфриевич Лосский, происходивший из обедневшей польско-русской дворянской семьи Северо-Западного края, вспоминал о годах своего ученичества в Витебске, приходившихся на царствование Александра III: «Несправедливости нашего политического строя стали привлекать к себе мое внимание. Их было особенно много у нас в Белоруссии, где поляки и евреи подвергались различным стеснениям. Некоторые мелочи были так грубы, что не могли остаться незамеченными и не вызвать возмущения, которое подготовляло почву для дальнейшей критики всего строя. Так, например, на вывесках магазинов евреи были обязаны писать полностью не только свою фамилию, но также имя-отчество, чтобы каждый покупатель легко мог заметить, что владелец магазина еврей. При этом имя-отчество необходимо было писать с теми бытовыми сокращениями и искажениями, которые часто придавали комический характер великим библейским именам; так, на вывеске писалось „Сруль Мойшевич“ вместо „Израиль Моисеевич“… Грубые выходки антисемитов также тяжело поражали меня… Безжалостные насмешки над евреями некоторых наших учителей-антисемитов были мне глубоко неприятны… Неудивительно, что евреи были носителями революционных идей и критики нашего общественного порядка». — Н. О. Лосский. Воспоминания. Жизнь

ифилософский путь. М.: Викмо-М — Русский путь, 2008. — С. 40—41.

Â1889 г. Министерство юстиции практически прекратило выдавать евреям адвокатские сертификаты, положение о выборах земских органов 1890 г. исключило евреев из числа избирателей, хотя им вменялось в обязанность как и раньше платить все налоги и сборы.

На евреев распространялась и воинская обязанность. В 1827—1914 гг. че- рез ряды русской армии прошли как минимум 1,5 млн. евреев, из которых не менее 400 тыс. состояли на службе к 1914 г. Присягу новобранцев иудейского вероисповедания принимал раввин над священной Торой при свидетелях со

стороны начальства и со стороны общества в синагоге или школе, в которых отправлялись богослужения. Однако до Февральской революции 1917 г. путь в офицерский корпус лицам иудейского вероисповедания был полностью закрыт. Даже для евреев, перешедших в христианство, запрет сохранялся, но имелись исключения всякий раз на основании именного, в отношении конкретного просителя, указа Императора.

Специальная правительственная комиссия под руководством графа Константина Ивановича фон дер Палена представила в 1888 г. доклад Императору, в котором указывалось на недопустимость ввиду безопасности государства дискриминационных мер в отношении еврейства, превращающих пять миллионов российских подданных в озлобленных и враждебных России иностранцев. Комиссия рекомендовала постепенно дать евреям полноту гражданских прав. Александр III проигнорировал рекомендации комиссии и продолжал действовать в противоположном направлении — в 1891 г. еврейские торговцы и ремесленники были изгнаны из Москвы.

В конечном счете, когда в марте 1917 г. готовился указ о равноправии народов России (принят 20 марта), юристы обнаружили правовые ущемления для иудаистов в 150 законах Империи.

Эти запреты и ограничения не смягчали, но только умножали протестные настроения еврейства. В еврейской среде возникали антиправительственные общественно-политические организации. Из них наиболее заметным стал Всеобщий еврейский рабочий союз («Бунд»), объединявший евреев-реме- сленников западных губерний.

Другим направлением еврейского политического самовыражения стал пришедший из Австро-Венгрии «сионизм» — проект организации еврейского национального государства в Палестине. Большинство сионистов также верили в социализм и считали, что будущий Израиль должен быть социалистическим. В 1899 г. они образовали организацию Поалей-Цион («трудящиеся Сиона»). Началась борьба между «Бундом» и сионистами, расколовшая политически активное еврейство. С точки зрения евреев, которые стали революционными социал-демократами, «Бунд» был союзником, а сионисты — злейшими врагами, реакционными националистами. Действительно, уже через несколько лет Поалей-Цион раскололся, и многие сионисты стали считать главным не социальную справедливость, а защиту евреев и их языка.

Трагедией стал в 1903 г. еврейский погром в Кишиневе, получивший огромный общественный резонанс. Полицию справедливо обвиняли в нераспорядительности и бессилии, однако подавляющее большинство образованного российского общества не сомневалось, что власти сами организовали погром. И хотя в действительности погром был проявлением антисемитских настроений толпы, а для императорской власти стал полной неожиданностью, гибель полусотни ни в чем не повинных людей — женщин, стариков, детей — еще больше усилила отчуждение евреев от Царя и его правительства. Погром подтолкнул многих молодых, политизированных евреев в ряды ре-

волюционного движения. Других, например, одесского поэта и журналиста Владимира Жаботинского, — в ряды еврейской самообороны и сионизма.

Но если одни евреи ушли в революцию и свои силы решили отдать на «отсечение всех голов гидры самодержавия», то другие, самые образованные и глубоко вовлеченные в русскую жизнь, следуя принципам гаскалы, боролись вместе с русскими земцами за изменение законов Империи, за правовое равенство, а не за разрушение Российского государства. «Я с детства привык сознавать себя прежде всего евреем, но уже с самого начала моей сознательной жизни я чувствовал себя и сыном России… Быть хорошим евреем не значит не быть хорошим русским гражданином», — писал адвокат Генрих Слиозберг. Признанным главой либеральной еврейской интеллигенции России в начале ХХ в. был Винавер.

Историческая справка

Мордехай Моисеевич Винавер родился в 1863 г. в зажиточной и просвещенной еврейской семье. Учился сначала в еврейской школе — хедере, а затем в 3-й Варшавской гимназии и на юридическом факультете Варшавского университета. Закончил с золотой медалью. Из-за закона 1889 г. работал помощником адвоката, т.к. адвокатский сертификат получить не мог. Зарекомендо-

вал себя как блестящий судебный оратор. С 1905 г. член ЦК Конституци- онно-демократической партии (кадетов), депутат I Думы. При Временном правительстве назначен сенатором. Депутат от Петрограда в Учредительное собрание. Активный сторонник Белого движения, министр иностранных дел Крымского правительства (1918—1919 гг.). Сторонник демократической республики. В эмиграции (с 1919 г.) стал одним из создателей Русского университета в Сорбонне, в котором читал историю русского гражданского права, и одним из издателей популярной в эмиграции газеты «Последние новости». Общероссийскую политическую деятельность совмещал с деятельностью по поддержке и просвещению российского еврейства, был одним из издателей в 1901—1905 гг. крупнейшего еврейского журнала на русском языке «Восход», многолетним председателем «Еврейской историко-этнографической комиссии». На его средства учился в 1910-е гг. в Париже молодой художник Марк Шагал. В эмиграции решительно боролся с мнением, что евреи России приняли советскую власть. С осени 1919 г. издавал в Париже на русском и французском языках газету «Еврейская трибуна», в которой утверждал, что «совершенно неверно, будто русское еврейство относится благосклонно или хотя бы терпимо к большевизму». В октябре 1926 г. Винавер скончался. Похоронен во Франции.