Триумф кастильского языка (1492-1975)
Помимо всего прочего, 1492 год был отмечен изданием первой письменной грамматики народного языка (кастильского), которая была написана Антонио де Небриха. Согласно историческим источникам, именно он объяснил королеве Изабелле, что «язык сопровождает империю». Испания стала доминирующей политической силой в Европе в XVI - начале XVII вв., благодаря не только своим колониям, но также благодаря статусу императора Священной Римской империи (1519-1556), который впоследствии получил титул Карла V, короля Бургундии и Нидерландов (1506-1556), а позднее стал Карлом I, королем Испании (1516-1556). В то время, Испания захватила американские колонии, кастильский язык получил политическое превосходство над французским, английским и другими языками северной Европы, и стал «экспортёром» текстов. Это укрепление кастильской культуры, сопутствовало росту влияния итальянского языка, что вызвало увеличение количества переводов на другие языки испанского происхождения, в особенности на каталонский язык. В период империи внутреннее разнообразие страны перестало развиваться.
Одним из результатов становления империи стал ряд законов, принятых с 1529-1630 гг. с целью регулировать работу переводчиков в американских колониях; они предусматривались для тех, кто переводил с кастильского на языки, на которых говорили на американском континенте; также этими законами предусматривалось наказание для тех, кто им не следовал. Один из текстов, который датируется 1583 годом, описывает переводчика, как «инструмент, посредством которого вершится правосудие, осуществляется власть над местными жителями, и искупается ущерб, нанесенный им». Как бы то ни было, доказательств реального действия этих законов не было обнаружено, но предпосылки для их принятия не были лишены благородства.
Испанская переводческая мысль принесла кастильскому языку новый статус. Языки латинского происхождения называют романскими (исп. Romance); отсюда выражение «переводить на романский язык» обозначалось глаголом «romancear», наравне с «vulgalizar». Тем не менее, глагол «traducir» и его однокоренные, пришедшие от итальянских гуманистов в XV веке и которые сегодня можно считать частью империалистической идеологии, был вытеснено в своем значении «переводить на романский язык» производным глаголом от собирательного понятия «Romance».
Наиболее ярким свидетельством этого новшества стал перевод Хуана Боскана «Книга о Целедворце» («Il Cortegiano») Кастильона, в 1534, где автор отмечает, что «глагол переводить «traducir» не уместен по отношению к переводу на романский язык «romanzalle», но означает перевод с одного диалекта на другой».
Эта новая тенденция не ограничилась переводами с итальянского языка. В 1528 г. Фернан Перес Де Оливиа адаптировал Софокла, воспользовавшись в качестве источника переводом его произведения на латинском языке, «чтобы доказать, что идея классика может быть выражена на кастильском языке». В то же время Хуан Луис Вивес (1492-1540) теоретически обосновал связь между смыслом и словом, как объектами точного перевода, допуская, в целом, что необязательно конструкции исходного языка передавать такими же в целевом. Однако, подобный подход все равно не был бы возможен без знания диалектов.
Некоторые крайности были, возможно, неизбежными. В 1516 г. Перо Фернандес де Вилльегас утверждал, что он улучшил не только стиль, но также и суть «Божественной комедии» Данте. В 1526 г. Алонсо Фернандес де Мадрид уменьшил объем «Руководства христианских рыцарей» примерно в два раза по сравнению с размером оригинала, опуская отдельные отрывки и придавая тексту поучительный тон, которого не было в исходном тексте. Хотя это и не характерно для данного периода, но такие переводы расширили понятия «описание, комментарии и толкования», которые отстаивал Мадригал. Тем не менее, использование адаптации также обязано переводческой стратегии, предложенной Эразмом Роттердамским, и влиянию протестантизма.