2]. "Оборонительным аграрным . Социальным движением" с сильны;

чютавраторскими моментами в виде идеализации традиционных еоад?

•льных отношений я институтов представляется русское иародниче

гво и его крупнейшая партия - ПОР [33. Различие в составе мест

.lux черносотенных и эсеровских организаций ало не по сословному,

лзг и.ва ('мужественному признаку, а прежде всего

302

возрастному. Представители патриархальных слоев общества, вы­росшие и сформировавшиеся до начала индустриализации С. XI Витте и не сумевшие приспособиться к новым условиям, составили основу самого массового в России начала XX в. политического движения -черносотенства. Более молодое поколение, достигшее сознательного возраста в разгар кризиса, вошло в леворадикальные организации ГОР и РСДРП. Те, кто выиграл от преобразований второй половины XIX в., объединились в более умеренные партии - 'либеральную КДП, консервативно-реформистский Союз 17 октября и ряд других. Их чле­нами были, как правило, люди, получившие приличное образование накануне индустриализации и более или менее удачно приспособивши­еся к новым условиям российской действительности. Острота транс­формационного кризиса, задевшего большинство населения империи, опосредованно отразилась в общественно-политической сфере в пре­обладании радикальных настроений и движений и в слабости либе­рально-консервативного умеренного центра. Этим объясняется отсут­ствие массовой поддержки у российского либерализма к консерватив­ного реформизма и, в конечном счете, трагическая неизбежность их

поражения*.

В России вследствие грандиозных, но непоследовательных

* В этой яю плоскости следует искать причину конечной побе­ды большевизма над неовародничеством. Индустриализация в России в начале XX в. аааи» слишком далеко и приобрела необратимый ха­рактер. В этих условиях выдвинутая эсерами задача создания "му­жицкого" идеального общества была утопией. Сама русская революция в этой связи, в отличие от Оуржуайно-демократических революций Запада, рассматриваетсярядом исследователей как вызванная необ­ходимостью преодолеть хозяйственную отсталость и догнать Европу "революция извне" (Laue Th.V. Die Revolution von aussen als erste Phase der russischen Revolution 1917 7/ Jahrbuch fuer Geschichte Osteuropas. 1956. Mr. 4. & 138-158).

реформаторских акций самодержавия XVIII-XIX вв. сложилась при­чудливая мозаика серьезно разнящихся в хозяйственном, социальном, культурном и даже в бытовом смысле сегментов. Эта мозаичность еще более усилилась в период индустриализации, я, что еще более важ­но, в прошлом относительно мирно соседствовавшие уклады пришли ro взаимодействие, границы между ними стали разрушаться. Исполь­зуя образ, предложенный английским историком X Ситон-Уотсоном ("В России шестнадцатый, семнадцатый и восемнадцатый века сосед­ствовали...") [43, можно сказать, что в партийной деятельности I) России реализовалась борьба между различными эпохами русской истории.

Кроме того, развитие российской партийности было отягощено специфической политической культурой, выработанной веками господ­ства самодержавия, подчинившего себе все население, вне различий социального статуса Русская политическая культура была типологи­чески близка к теоретически обоснованной Ж. -Ж. Руссо модели "тож­дественной демократии", качественно отличной от укоренившейсй и западном политическом порядке "конкурентной демократии". По­следняя отличается взглядом на народ как на совокупность социаль­ных групп с различными интересами, что исключает наличие заранее сформированного представления о народном благе и всеобщей воле, поле народа. Это означает приенание конкуренции различных мневмй прагматичным методом принятия решений, необходимости органиэащ-онного оформления соревнования в виде партийных образований и н, .юдного представительства, а также предполагает готовность коя хурентов к компромиссу. "Товдественная демократия", вапротав, из­гадит ив представления о народе как о монодда-е с едшюй

304

аоб

'и заранее известной формулой всеобщего блага. Эта формула и вы­ступает в качестве фильтра для эгоистических интересов отдельной личности, заменяя партийные к парламентские институты. Таким образом обеспечивается тождество общей воли народа и частных интересов, тождество правящих и управляемых,

Политические партии в России были воспитаны именно на таком, традиционном авторитарном представлении о механизмах функциони­рования общества. Наиболее ярко это проявилось 'в черносотенстве с его представлением о единстве народа и стремлением сплотить его, взглядом на государство и императора как гаранта всеобщего блага, равной неприязнью к бюрократическому своеволию и "партий­ному произволу", отвращением к политике как к корыстной игре С5]. Однако почвенная политическая культура оказала и на другие партии, не исключая умеренные, гораздо больше .влияние, чем при­внесенные с Запада современные представления о свободе и демо­кратии. Леворадикальные партии считали себя представителями все­го народа я пытались говорить от его имени. Подобной позиции не смогли избежать даже российские либералы. Конституционные демо­краты неверно поняли свои задачи в годы первой российской револю­ции и переоценили свои силы. "Они сочли себя не мостом между на­родом и старой властью, а самым народом, - вспоминал позднее быв­ший правый кадет Е А. Маклаков. - Свои успехи на выборах, восторги перед ними толпы, фиыиамы, которые курила им своя же пресса, они приняли эа выражение "воли народа",, как наш Государь видел дове­рие и покорность народа в приветственных криках; ура! Потому за­дача, как они ее понимали, показалась им очень простой; за ними, по их мнению, стоял весь народ, а против них только уже совпавшая

свое бессилие власть" [63. Для всех российских партий была харак­терна большая или меньшая нетерпимость и несклонность к компро­миссам в отношениях друг к другу. Враждебность к государству или, ио всяком случае, нежелание брать на себя часть ответственности за его решения и за происходящее в стране также отличали позицию большинства партий, включая ультраправых, и были оборотной сторо­ной авторитарной политической культуры.

Фактически партии оказались чужеродным телом в российской действительности. Это ощущали правые, не'только неприязненно на­строенные к другим партиям, но и не признававшие свои объединения политическими партиями. Сами партийные течения были, как показано нише, не столько политическими, сколько социальными движениями, вызванными форсированным процессом индустриализации и модерниза­ции.

Свяьь российской многопартийности с трансформационных! кризи-

'•>м проявилась в динамике деятельности и развития партий. Их по-

шление и пик активности пришелся на период крайнего обострения

<изиса, вылившегося в революцию 1905-1907 гг. Из-за некоторой

лбилизаади хозяйственной и общественной жизни в рамках третье-

.шньской системы произошло разрушение и умирание партийной пери-

•:-и.и, их фоном стала своеобразная общественная диффузия, В свете

•коре последовавших событий трудно представить себе, что лидер

гябристов -А, И. Гучков летом 1915 г, ходатайствовал об освоболоде^

< иа тюрьмы заместителя председателя Оренбургского ВПК больше-

•чч П. А. Кобоэева, арестованного за откровенный доклад с псу•.^ji\m-

'•рад на о'ьеад ВЖ Невероятным кажется объяснение больше-

:1 А. Ксро/ о причинах выхода рабочих ш ВП№ "Нуяша

306

общенародная борьба, а не классовая. Работа в комитете сведена в узкие рамки" [73. Демократическая пресса, отражая широкое обще­ственное мнение, считала, что после начала войны партийная борьба потеряла смысл: "... вчера были у нас домашние счеты, сегодня всех спаяло общее дело, общая мысль, общий враг" C8J.

На Урале в связи с особенностями его истории, прежде всего -укорененностью патриархальных институтов, хозяйственных форм и нравов, партийность получила меньшее, чем в центре страны, раз­витие. Кульминация деятельности партий в 1905-1907 гг. была не столь мощной, а развал организаций в последующие годы дошел до логического конца "Фактически, февральская революция на Урале была в буквальном смысле "прислана в запечатанном конверте" С 91..

Многопартийность, родившаяся при резком обострении кризисных явлений и замершая в годы относительного успокоения, воскресла в 1917 г. Социальный обвал как следствие ускоренной индустриали­зации и модернизации был неизбежен. Еще весной 1912 г. в связи с Ленскими событиями германское посольство в Петербурге доклады­вало рейхсканцлеру Т, Бетману-Гольвегу: "Россия находится лишь в самом начале своего индустриального развития; чем более оно... прогрессирует, тем чаще будут случаться забастовки и рабочие бес­порядки. Но в приросте рабочего населения, которое при отсталом русском социальном законодательстве наверняка уже отчасти связано с социалистическими элементами и быстро-воспринимает их учение, лежит ужасная опасность для государства" ПОЗ. Бурный расцвет и благоденствие России накануне первой мировой войны были фик­цией.

Мощный всплеск многопартийности в 1917 г. отразил глубину

общенационального кризиса, однако оказался не более чем эпизодом н ее истории. На протяжении нескольких месяцев облик партийного '•пектра неоднократно и резко менялся, а события гражданской войны трансформировали оппозицию большевизму до неузнаваемости. За не­сколько лет Советской власти большевики с удивительной легкостью •правились с обломками политических организаций своих союзников и противников, а их собственная партия выродилась в грандиозный нядгосударственный бюрократический аппарат. Партийность в России начала XX в. оказалась чужеродным, наносным и кризисным явлением, ир способствовавшим развитию демократической традиции в стране.