2. «Я»: социологические ракурсы.
«Я» — другими словами, субъективная целостность (само)ощущений, (само)образов, (само)оценок, на основании которой личность выделяет себя из окружающего мира, осознает как автономного и ответственного субъекта социальных взаимодействий, — является одной из самых увлекательных в социологии личности. Вместе с тем, проблема «Я» — предмет серьезных дискуссий как сегодня, так и на рубеже прошлого и нашего веков, когда она начала активно разрабатываться социологами, психологами, да и много раньше, когда «Я» изучалось в сугубо философском и этическом плане.
В социологии и социальной психологии можно говорить о двух основных тенденциях в понимании проблемы «Я». Первая находит свое обоснование прежде всего в работах З.Фрейда. Вторая — в работах У.Джеймса, Ч.Кули и получила развитое и систематизированное выражение у Дж. Мида.
З.Фрейд выделил в структуре личности три основных компонента: Оно (Ид), Я (Эго) и Сверх-Я (Супер-Эго).1
Ид представляет собой компонент, где властвуют бессознательные инстинкты, принцип удовольствия. З.Фрейд выделяет в человеке две потребности: либидозную и агрессивную — именно они и есть источники духовной деятельности личности. Так как удовлетворение этих потребностей наталкивается на препятствия со стороны окружающего мира, они вытесняются, образуя область «бессознательного».
Я (Эго) выступает как бы посредником, промежуточным звеном в структуре личности. Оно и воспринимает бессознательные инстинкты и подчиняется нормативам, стремиться использовать эти бессознательные инстинкты в приемлемой для конкретной реальной ситуации форме. По сути смысл Эго в окультуривании бессознательных инстинктов личности.
Супер-Эго (Сверх-Я) — это совокупность моральных устоев общества. Данный компонент выполняет роль своеобразного внутреннего «цензора».
Эго постоянно раздирается конфликтами между инстинктами, которые постоянно прорываются из Ид, и запретами, требованиями, благодаря которым Супер-Эго контролирует Эго. Систематически прибегая к защитным механизмам (вытеснению, сублимации), Эго тем самым контролирует Ид.
З.Фрейд рассматривает организм как сложную энергетическую систему, управляемую законом сохранения энергии. Если либидо остановлено в одном из своих проявлений, оно должно неизбежно произвести какие-то другие эффекты. Супер-Эго обеспечивает социальную приемлемость этих эффектов, различных форм, в которых они прорываются. В том числе, символов. Все, что человек делает, творит (произведения литературы, искусства), является, по З.Фрейду, символизацией вытесненных в «подполье» бессознательных потребностей. Другой формой являются социальные чувства — несексуальный вариант эмоциональных отношений между членами группы — альтруистическая любовь, дружба, которые, по З.Фрейду, представляют собой превращенные формы сексуального.
Идеи З.Фрейда вот уже многие десятилетия постоянно подвергаются серьезной и обоснованной критике. Вместе с тем, они все это время привлекают внимание и не только специалистов, но и широких кругов общественности разных стран. В чем же загадка такого внимания к его идеям?
Упущения есть, и они были выявлены давно. З.Фрейд основу человеческой жизни, в том числе мотивации деятельности, простые и сложные формы социального взаимодействия усматривает в инстинктах, бессознательных влечениях. Человек — это окультуренное благодаря Супер-Эго и обуздываемой деятельности Эго животное. В разделе «Человек — Социальное» мы достаточно подробно высказали свою позицию о природных началах социальной жизни, что освобождает нас от более или менее аргументированной критики подобных взглядов сейчас. Причем З.Фрейд, который значительную часть своей жизни практиковал как психотерапевт, решающее значение придал либидо — сексуальному инстинкту, подавление которого в действительности становится одной из важнейших причин психических заболеваний.
Выдвинутая Фрейдом модель личности содержит важное предположение о сложности, многоплановости структуры человеческого поведения. Сделана попытка логически строгим путем связать биологические начала и социальное, обратить внимание на энергетическую, чувственно-психологическую основу личности как социального субъекта.
Согласитесь, личность, контуры которой набросал З.Фрейд, при всей ее биологизаторско-либидозной однобокости, «дышит», живет, содержит намек на возможность проявлений неповторимости, индивидуальности. И вместе с тем обнаруживает свою социальную принадлежность, социальную контролируемость (Супер-Эго).
Вторая традиция получила известность как теория зеркального «Я». Для нее характерен пристальный интерес к социальной обусловленности «Я». Другие люди — Он, Они — это те зеркала, в которых формируется мой собственный образ «Я». Следовательно, представление личности о себе, т.е. «Я» и есть не что иное как синтез тех впечатлений, которые, как кажется личности, она производит на окружающих, «значимых других». В различных интерпретациях, вариантах сторонники зеркального «Я» подчеркивают, что мое представление о себе есть не что иное как совокупность, целостность оценок моей деятельности другими.
Причем, Ч.Кули вслед за Дж.Холмсом обратил большое внимание на то, как мы интерпретируем мысли и чувства других, как мы воспринимаем друг друга в ходе элементарных взаимодействий. Последний аспект достаточно важен и для понимания многих проблем, возникающих в ходе восприятия человеком человека.
Описывая общение неких Джона и Генри, Дж.Холмс утверждал, что в действительности в этой ситуации даны как минимум шесть человек (о чем мы, кстати, вступая в контакт с другими забываем). Итак, 1) Джон, каков он есть на самом деле (у Холмса буквально «каким его сотворил Господь Бог»); 2) Джон, каким он сам видит себя; 3) Джон, каким его видит партнер Генри. Соответственно, три позиции со стороны Генри. Впоследствии Ч.Кули усложнил ситуацию до восьми персон, добавив еще: 4) Джон, каким ему представляется его образ в сознании Генри, и соответственно — то же для Генри.
Дж.Мид углубил теорию зеркального «Я».
Согласно Дж.Миду самосознание — это процесс, в основе которого лежит практическое взаимодействие индивида с другими людьми. При этом индивид познаёт себя как такового не прямо, а только косвенно, с частных точек зрения других членов данной социальной группы или с обобщенной точки зрения всей группы (или общества в целом). Самосознание, рефлексия на себя по сути дела не что иное, как способность, поставив себя на место другого, усвоить отношение «значимых других» к себе.1
В результате в своем завершенном виде «Я» раздваивается на Я-сам и Я-меня. Если Я-меня представляет собой совокупную оценку (в том числе предполагаемую) «значимыми другими» моих действий, моей личности, то Я-сам имеет автономный, в чем-то непроизвольный характер, это непосредственная реакция личности на мир. По мере развития личности ведущую и решающую роль приобретает сознательное Я-меня, люди все в большей степени научаются смотреть на себя, оценивать себя, ощущать себя глазами «значимых других», точнее, «обобщенного другого» — общества.
Ролевое описание «Я» является безусловно крупным шагом в понимании этого феномена. Теория зеркального «Я» подчеркивает социальную природу внутреннего мира личности, ее самооценки, самопонимания. В действительности, критерии, по которым мы себя оцениваем, набор показателей, по которым мы себя анализируем, понимаем — все это есть своеобразное общество, посаженное нами в наши сознания. И даже когда мы иронизируем над собой, когда стремимся дистанцироваться от своей роли, когда мы сами себя ненавидим за то, что так поступаем, а не иначе, — отправной точкой отсчета остаются те ролевые сети, в которых мы живем и действуем.
И все-таки остается определенная неудовлетворенность интеракционистской концепции «Я». В моем сознательном «Я», обусловливающем мои значимые социальные акты, если следовать интеракционистам, оказывается, ничего нет от самого меня. В действительности, почему, выполняя одну и ту же роль, один иронизирует над собой, порой даже ненавидит себя, а другой делает это с удовольствием? Если теория зеркального «Я» так или иначе определяет мое сознательное «Я» по тому, чего от меня ждут, требуют, то, видимо, есть еще один аспект: как Я сам отношусь к тому, чего от меня ждут, какова моя собственная позиция к «значимым другим» и к себе, выполняющему их указания и требования. Вполне возможно, что не у всех возникает это своеобразное третье Я, но оно существует как субъективный феномен.
Естественно, возникновение «ироничного» Я есть в том числе результат многообразия связей данной личности. В конфликтах, постоянных выборах оно сопоставляет, ищет и находит наиболее для себя аргументированный и убедительные жизненные смыслы. Впоследствии переносит, применяет их при оценке конкретной ситуации («прогнозирует» и т.д.). Но при всем при этом остается логический остаток, который не объясним лишь связями с обществом.
Почему я выбрал такой вариант разрешения конфликта ролей (например, «допропорядочного отца семейства»), а мой коллега-ученый из соседней лаборатории — противоположный? Почему один ученый захотел полночью исполнить социальную роль и выполнить все соответствующие предуказания (вступить в партию, не выступать против политики партии и государства), а А.Д.Сахаров пошел иным путем? Почему, наконец, два человека посмотрели один и тот же фильм, но одному он понравился, а другому — нет? Конечно, можно сказать, что они получили разное эстетическое воспитание. А почему по-разному оказываются воспитанными дети в одной и той же семье? И так можно продолжать до бесконечности.
Другими словами, как бы мы ни. пытались понять эти различия в поведении личностей, все время будет оставаться тот логический остаток, который не может быть объяснен иначе как влиянием фактора, определяемого индивидуальностью, неповторимостью индивида, лежащего внутри него самого. И реальная личность формируется как синтез, единство социального и индивидуального в процессе социализации.