§ 22. Положение Церкви в Византийской империи

на рубеже тысячелетий

Успех или неудача основной миссии Церкви - освящения жизнедеятельности общества

и государства и свидетельствования об истине и добре, как правило, зависит от

сочетания двух факторов: во-первых, от состояния дел в самой внутренней

церковной жизни; а во-вторых, от того, в каких отношениях находится Церковь как

общественный институт с другим общественным институтом - государством. Причем

чаще всего в истории бвало так, что характер этих взаимоотношений определялся в

одностороннем порядке, а именно более сильным началом - государством. Церкви же

обычно доставалась оборонительная позиция, призванная хоть как-то защитить и

сохранить ее канонические установления.

В частности, на Соборе 869 года было определено, что избрание епископов,

митрополитов и патриархов в соответствии с древними правилами должно совершаться

не через насилие или какую-нибудь хитрость со стороны светских властей, а самим

священноначалием, и что если когда-нибудь подобное нарушение будет иметь место,

то такое епископство должно быть признано нелегитимным и немедленно

аннулировано. Дело дошло даже до того, что отдельным пунктом было прописано

положение о недопустимости присутствия на церковных соборах самих императоров

или их уполномоченных, что более чем красноречиво свидетельствует о чрезмерно

излишней "опеке" Церкви со стороны светской власти Византии.

Определяя, в свою очередь, отношение Церкви к государству, патриарх Фотий писал:

"патриарх обязан предостерегать императора и наставлять его на путь истинный в

случае греха, потому что, если ошибки царя и властей остаются неизобличенными,

народ легко приходит к подражанию недолжному; наоборот, при надлежащем

вразумлении глав государства, народ, склонный к преступлению, удержится от

подражания злому".

Содержащаяся в данном высказывании претензия Церкви не только на

самостоятельность, но и некоторое нравственное учительство по отошению к

светской власти вполне объясняется тем, что юридически, в теории такая

независимость действительно имела место. Это прекрасно доказывает

законодательство того времени. В частности, в правилах иператоров Василия I и

Льва VI, касающихся прав и обязанностей Константинопольского патриарха и

императора в отношении к Церкви каждому из них определены нормы, с которыми они

должны были сообразовывать свою религиозную деятельность. Причем, правила эти

свидетельствуют о довольно высоком месте Церкви в государственной сфере. Да и

идеал императора носил существенный религиозный оттенок: по замыслу авторов

указанного законодательства, император "…обязан приводить в исполнение все

заповеди Священного Писания, определения Семи Вселенских соборов; отличасться

перед всеми в православии и религиозной ревности".

В целом, можно сказать, что рассматриваемое законодательство, наделяя императора

и патриарха различными функциями, фактически уравнивало их права и власть.

Впрочем, как уже было сказано, реальное положение дел, определяющее итинную

картину государственно-церковных отношений, диктовалось в одностороннем порядке

главой государства. Так, император Василий Македонянин, управляющий Византией в

конце 60-х и в 70-е годы IX столетия, проводил линию независимости Церкви в ее

деятельности, участвовал в работе соборов 869 и 879 годов. Напротив, Лев VI

провозласил принцип, согласно которому царь есть закон неписанный, то есть

императору все дозволено.

Таким образом, несмотря на то, что юридически в Византии государство и Церковь

были поставлены на одну плоскость, на деле ее права очень часто попирались

светской властью. IX столетие, непосредственно следующее за эпохой Вселенских

Соборов, предоставляет многочисленные примеры вмешательства государства в жизнь

Церкви.