Роберт Орешник

Роберт Орешник

Летучкина любовь или33 подзатыльника

комедия в 2 актах

место действия: гора (лабиринт из облаков, скал и обрывов) время действия: сейчас

действующие лица:

ЛЕТУЧКИН – почти 12 лет ЛИНЗА – 8 лет, подслеповатый крепыш БУГОР – 10 лет, стройный парень с огромным пузом ОНА – 9 лет, вся в пирсинге, в татуировках, в косичках, в нагромождении одежд СИВЫЙ – 12 лет, «жердь», седые волосы, узкие чёрные очки

АНГЕЛ – 7 лет, обыкновенная девочка в обыкновенном платьице

акт 1 пик горы Пик – это гладкая каменная площадка, метр на метр. Солнце. Чистое небо. Далеко внизу беспросветное облачное «одеяло». ГОЛОС АНГЕЛА (напевает) Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… Входит Ангел, пританцовывая. АНГЕЛ (напевает) Ты да я, да мы с тобой между небом и землёй… Облака закрывают Пик, с Ангелом.

над обрывом Походив, облака раздвигаются. Над обрывом стоит скамеечка с резной спинкой. На скамеечке сидит Линза. Он глядит вперёд и вниз, наблюдая некое действо, явное ему одному. Над краем обрыва появляется голова Летучкина. ЛЕТУЧКИН (увидев Линзу, счастливо) А! Человек! Линза косится на Летучкина и обращается к прежнему занятию. Летучкин выбирается из обрыва. ЛЕТУЧКИН. Здорово, чувачок! ЛИНЗА. (не отрываясь от наблюдения) Привет, Летучкин. ЛЕТУЧКИН. Ты меня знаешь!? ЛИНЗА. А ты меня не узнаёшь? ЛЕТУЧКИН. (приглядываясь) Что-то вроде… ЛИНЗА. Третий день всего, а люди уже забывают. Стоило огород городить… ЛЕТУЧКИН. (загородив видимость) Так ты покажь фейс, может, узнаю? ЛИНЗА. Отойди, загораживаешь. ЛЕТУЧКИН. (проследив взгляд Линзы) Что загораживаю? ЛИНЗА. Видимость. ЛЕТУЧКИН. Сплошь облака. Там же ничего нет? ЛИНЗА. Ещё как есть. ЛЕТУЧКИН. Ну, ты придурок. Летучкин получает невидимый подзатыльник. Чего такое!? ЛИНЗА. Здесь нельзя говорить нехорошие слова. ЛЕТУЧКИН. Чего нельзя, придурок? Летучкин получает невидимый подзатыльник. Да что за дела-то? ЛИНЗА. Присаживайся. И не ори. ЛЕТУЧКИН. Меня мочат, а я должен молчать! ЛИНЗА. Ну, не молчи. Просто не выражайся и – всё. Здесь это не приветствуется. ЛЕТУЧКИН. (сев на лавочку) Да где здесь-то? ЛИНЗА. Здесь – это здесь. Между небом и землёй. Из-за скалы выходит Ангел. АНГЕЛ. Сергей, осталось пять минут. Собирайся. ЛИНЗА. Но пять минут-то мои. АНГЕЛ. Хорошо, я вернусь за тобой ровно через четыре минуты пятьдесят пять секунд. Ангел уходит за скалу. ЛЕТУЧКИН. (вослед) Эй, пупсик! Летучкин спешит за Ангелом, уходит за скалу.

За скалой Летучкин выходит из-за скалы, оглядывается. ЛЕТУЧКИН. Ау? Пупсик, ты где… Летучкин обнаруживает, что стоит на самом краю обрыва. Отшатнувшись, прижимается к скале. ЛЕТУЧКИН. Ух, ты… а где пупсик… пупсика нет… Летучкин осторожно уходит за скалу.

над обрывом Летучкин выходит из-за скалы. Линза продолжает глядеть сквозь облака.

ЛЕТУЧКИН. Не понял я! ЛИНЗА. Что тут понимать: через четыре минуты с копейками моя лафа кончается, и начнётся жизнь. ЛЕТУЧКИН. Не понимаю. ЛИНЗА. Твои проблемы. ЛЕТУЧКИН. Ну, да. Согласен. А что это был за огурчик? ЛИНЗА. Ну, ты по женскому вопросу был известный спец, как же. ЛЕТУЧКИН. Про девчонку я спросил! ЛИНЗА. Это был Ангел. ЛЕТУЧКИН. В каком смысле? В женском, что ли? Не смеши мне меня, чувачок. Что там ангельского? От горшка два вершка, и с боку бантик. Поверь, из таких шустрых, как эта, не ангелы получаются, а натуральные чертовки. Летучкин получает невидимый подзатыльник, падает с лавочки. Ты чего дерёшься!? ЛИНЗА. Я ж тебя предупреждал: следи за словами. ЛЕТУЧКИН. Это ты мне врезал, гад! Летучкин получает невидимый подзатыльник. ЛИНЗА. Сам гад! Линза получает невидимый подзатыльник, падает с лавочки. Из-за тебя гов… (спохватывается) У, нехороший мальчишка! ЛЕТУЧКИН. Опять не понял… (поднявшись) Всё. Вставай и объясняй, что здесь такое. Ну!

ЛИНЗА. Летучкин, это пространство, в которое человек попадает после смерти. Не рай, не ад, а просто пустое пространство. Правда в гористой местности. Почему мы на горе? Не знаю. Всё, отвянь. Ты забираешь мои последние минуты. Разбирать меня поведут, по полной программе. Типа, в кабинет директора школы. ЛЕТУЧКИН. Что ты гонишь! ЛИНЗА. Я тоже не сразу поверил, хотя оказался здесь исключительно по собственной воле. Я смотрю на собственные похороны. Уже третий день пялюсь. Ради этого я ведь и вскрыл себе вены. Чтобы умереть и увидеть, как они останутся без меня. Все: родители, друзья, девчонки. Это было моё единственное последнее желание здесь: посмотреть проводы меня из жизни вон. Мама третий день голосит: сыночек, да как же мы теперь без тебя. Как-как, нормально! Проводили, зарыли, другого родили. Как они без меня… подумаешь! Это вот как я теперь!? Все они — хоть так, хоть этак, хоть как, а я – никак! Понимаешь, Летучкин? Никак! Никак. Никак… ЛЕТУЧКИН. Линза, это ты, что ли? ЛИНЗА. Узнал, наконец. Из-за скалы выходит Ангел, подходит к лавочке. Летучкин и Линза не замечают Ангела. ЛЕТУЧКИН. Ну, правильно, ты ж без очков! И вообще, какой-то ты белый с лица… ЛИНЗА. Ещё бы, всю кровь из себя выпустил. Полная ванна моей личной крови… ЛЕТУЧКИН. Точно, тебя ж сегодня хоронят. АНГЕЛ. (взяв Линзу за руку) Сергей, пора. ЛИНЗА. (Ангелу). Подожди. (Летучкину.) Вот, что ты подумал, когда узнал про меня? Про мой уход из жизни. Первое, что пришло тебе в голову? ЛЕТУЧКИН. Не только мне, — всем. Что ты – дебил.(съёжился, ожидая подзатыльник). ЛИНЗА. Не бойся, подзатыльника не будет. Потому что для определения того, что я сделал с собой, другого слова не подобрать. АНГЕЛ. Время, Серёжа! Ангел ведёт за руку Линзу, в сторону скалы. ЛИНЗА. (оборачиваясь, через плечо) Я глядел на мои похороны и обнаружил, что все плачут и страдают не по мне, а по себе. Понимаешь? Это они себя жалеют. А по большому счёту им — хоть бы что. Потому что они живы и будут жить дальше. И миру – хоть бы что. Потому что он стоял, стоит, и будет стоять. Понимаешь? Я был уверен, что знаю о жизни всё. Но всего три дня после моей смерти перевесили всю мою жизнь. Я понял главное: не я был нужен жизни, а она нужна была мне. Такая как есть. Такая, как была… Ангел и Линза уходят за скалу. Летучкин бежит за ними.

за скалой Летучкин выглядывает из-за скалы, удостоверяется, что никого нет, а дальше – обрыв. ЛЕТУЧКИН. (кричит) Линза! Ангел! Ребя, вы где? Хорош прикалываться! (тихо) Боюсь я… боюсь. Боюсь! Летучкин уходит за скалу.

над обрывом Летучкин выходит из-за скалы, осматривается вокруг. ЛЕТУЧКИН. Ну, предположим, Линза умер. А я-то, что здесь делаю? Мама родная! Так я, что ли, тоже!? Умер!? Нет, не может быть. Ангел! Ты где? Нам надо серьёзно поговорить! Девочка… девчушечка… вредная девчонка… Облака закрывают Летучкина.

пик горы Походив, облака раздвигаются. Ангел пританцовывает. АНГЕЛ. (напевает) Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй. Облака закрывают Пик, с Ангелом.

долина Походив, облака раздвигаются. Деревья, кустарник, цветы, птицы поют. Одинокая лавочка на перепутье троп. С разных сторон, по тропам к перепутью, навстречу друг другу, идут Летучкин и Она. ЛЕТУЧКИН. Чувак, ты свежий или давно здесь маешься? ОНА. Я – девочка, не видно, что ль… ЛЕТУЧКИН Ну, тогда я – пингвин. ОНА. Почему? ЛЕТУЧКИН. Что «почему»? ОНА. Почему «пингвин»? ЛЕТУЧКИН. Я похож на пингвина? ОНА. Нет. ЛЕТУЧКИН. Вот и ты такая же девочка, как я — пингвин. ОНА. Обидел меня, что ль? ЛЕТУЧКИН. Чего ты глаза-то свои на меня выперла! ОНА. А я специально, что ль!? Всегда меня все строят, мол, чего глаза таращишь… а я-то с ними, что сделаю. Меня может от жизни прёт, вот глаза и выпираются. ЛЕТУЧКИН. Сумасшедшие… ОНА. Сам псих! ЛЕТУЧКИН. Я в правильном смысле говорю, не парься. ОНА. А я в неправильном, что ль, поняла? ЛЕТУЧКИН. Конечно. ОНА. Что значит «конечно»!? Может, я ещё и глупая, по-твоему? ЛЕТУЧКИН. Ты красивая! ОНА. Ври! ЛЕТУЧКИН. Не могу. ОНА. Ты самый первый заметил! Правда, что ль? ЛЕТУЧКИН. Ну… в общем. ОНА. Как это «в общем»? ЛЕТУЧКИН. Эти девки мёртвого достанут. Глаза у тебя красивые. Значит, и ты красивая. Хоть и не вся. Кроме глаз, на тебе ничего же не разглядеть. Всё попрятала, всё закрасила… смотреть страшно. ОНА. А ты не смотри! ЛЕТУЧКИН. А куда деваться, если вокруг одна ты… ОНА. Ты хочешь сказать, что я такая широкая, что ль? ЛЕТУЧКИН. Это не ты сумасшедшая, это я от тебя спятил… К перепутью подходит Ангел. АНГЕЛ. Где тебя только не носит, Летучкин. ЛЕТУЧКИН. Это ты тут — под ногами… мельтешишь… АНГЕЛ. Не хами. (Ей). Я – Ангел. ОНА. Почему? АНГЕЛ. Потому что. ОНА. Реальный ангел, что ль? АНГЕЛ. А ты – Оля. Умерла от любви. ЛЕТУЧКИН. Как умерла!? А, ну да… ОНА. Умерла!? АНГЕЛ. Да. ОНА. Конкретно, что ль? АНГЕЛ. Бесповоротно. ОНА. (счастливо). Я сделала это! Да, да, да! ЛЕТУЧКИН. Она тоже самоубийца? АНГЕЛ. Не совсем. Она полюбила и решила умереть от любви. ОНА. Срослось! АНГЕЛ. Смерть от любви – только предварительный диагноз. ОНА. И окончательный. Знаю, что говорю. АНГЕЛ. Видно будет. Пойдём, Оль, ознакомлю тебя с правилами пребывания здесь и техникой безопасности. ОНА. А мой Сивый тоже здесь? АНГЕЛ. Здесь, здесь. ОНА. Где он, где!? АНГЕЛ. Не торопись, успеешь. Ангел берёт Её за руку. ОНА. Я его увижу, что ль!? АНГЕЛ. Легко. Быть может. Ангел и Она идут по траве, пренебрегая тропинками, — прочь. ЛЕТУЧКИН. А Сивый – это кто? ОНА. (через плечо) Сивый – это мой любимый! Ангел и Она уходят. ГОЛОС АНГЕЛА (напевает). Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй… ЛЕТУЧКИН. Ё-маё, забыл… (вослед) Ангел, стой! Поговорить надо! Слышь ты, коза ангельская… Летучкин получает невидимый подзатыльник. Летучкин, едва удержавшись на ногах от удара, бежит вослед Ангелу и Её. Облака, как ширмы, закрывают Летучкина.

пик горы Походив, облака раздвигаются. Ангел бьёт чечётку. АНГЕЛ. (напевает) Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй. Облака закрывают Пик, с Ангелом.

скала Походив, облака раздвигаются. Посредине стоит стол, заставленный яствами. За ним, на лавочке, сидит Бугор — стройный парень с огромным пузом, и насыщается. На скалу выходит Летучкин. Останавливается, запрокидывает голову ввысь. ЛЕТУЧКИН. Господи, отсюда есть выход или что!? Летучкин видит Бугра. Обходит вокруг. Ну, что, типа «ау»? Слышь, кусок маминого счастья, ты живой? Бугор, питаясь, не обращает внимания. Жирный, тупой, да ещё и глухонемой. Что ж у меня сегодня за пруха-то такая, ни одного приличного экземпляра по пути. Стоп. А почему ландшафт не поменялся? Слышь, обломок папиной радости, я вышел в настоящую жизнь? Останови мельницу, хорош молотить, не-то впаяю пяткой по балде! БУГОР. Ну, и что. Всё равно я жить не перестану. ЛЕТУЧКИН. Точно! Я тоже! Ура! Значит, я вышел к живым! Ты живой. Дорогой ты мой человек… БУГОР. Отвали, а? ЛЕТУЧКИН. Да я с великой радостью! Только скажи – куда валить? БУГОР. Не знаю. ЛЕТУЧКИН. Не знаешь, или не хочешь говорить? БУГОР. Я ем! ЛЕТУЧКИН. Врежу. БУГОР. Мне-то… ЛЕТУЧКИН. Ну, да такое нагромождение сала долго трамбовать придётся, за раз не вырубишь. Так ты не сомневайся, я ведь не устану колотить до победного конца. БУГОР. Конца? Пентюх. Нельзя убить убитого. ЛЕТУЧКИН. В смысле? БУГОР. Я же умер. ЛЕТУЧКИН. Что!? БУГОР. Отстань. ЛЕТУЧКИН. Так ты не в жизни сейчас, а между небом и землёй? Бугор утвердительно кивает. ЛЕТУЧКИН. Это на все сто – правда!? Бугор утвердительно кивает. ЛЕТУЧКИН. Так что ж ты мне мозги паришь, урод…Летучкин падает от невидимого подзатыльника. (в пространство). Виноват, забылся! (Бугру.) Больно у него получается, с каким-то особенным цинизмом… БУГОР. Не знаю, не получал. ЛЕТУЧКИН. Ты что ж, не ругаешься? БУГОР. Не-а. Я ем. ЛЕТУЧКИН. Хоть к столу пригласил бы для приличия. БУГОР. Ещё чего. Самому мало. Жрачка от пуза – это моё, частное, последнее желание. ЛЕТУЧКИН. Вот жиртрест… Ой, я больше не буду! Летучкин уворачивается от невидимого подзатыльника. Ой, я больше не буду! Ага? Ага. Летучкин получает невидимый подзатыльник. Я же обещал! Хватит мутузить! Летучкин подсаживается на лавочку к Бугру. Глядит, как тот питается. И куда в тебя столько? БУГОР. Не мешай, пожалуйста, а? ЛЕТУЧКИН. Знаешь, как выйти к живой жизни? БУГОР. А мне — зачем знать? Я здесь – в полный рост! ЛЕТУЧКИН. Ну, и дохни, пад… (спохватывается) В смысле, подавись… вернее, приятного тебе вечного аппетита! Летучкин уходит. БУГОР. Здесь люди вместо мух, похоже. Ни секунды покоя. Входит Ангел, в руках – корзины с яствами. Бугор улыбается ей, жуя. Ангел ставит корзины у стола. Уходит вослед Летучкину.

над обрывом Летучкин выходит на тропинку. Обнаруживает обрыв – конец пути. ЛЕТУЧКИН. Опять обрыв?! Лабиринт… тупой бесполезный лабиринт! Входит Ангел. Пауза. ЛЕТУЧКИН. Ага! Наконец-то! Покажи выход! Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. За мной пришла? Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Я умер? Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Не молчи! Мне страшно. Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Объясниться не хочешь? Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. А чего тогда пришла? Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Душу мотать!? Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Ну, и чёрт с тобой. Летучкин получает невидимый подзатыльник, едва не срывается с обрыва. ЛЕТУЧКИН. Ангел, помоги, дай руку! Упаду же! Ангел уходит. ЛЕТУЧКИН. Стой! Не бросай меня! Летучкин восстанавливает равновесие. ЛЕТУЧКИН Ух, ты! А если бы рухнул… во летел бы… все камни мои… едрёна… ой! (в пространство) Нет! Не надо! Я не договорил! Хватит меня молотить! Больно же! Нет бы, толком объяснить, что да как! Как-то мягче с детьми надо, не всё же лечить подзатыльниками! Облака, как ширмы, закрывают Летучкина.

скала Летучкин выходит на скалу, видит жующего Бугра. Присаживается рядом, на лавочку. ЛЕТУЧКИН Так ты живой или? БУГОР Пока ем – живой. А потом… даже думать не хочу. ЛЕТУЧКИН Значит, не знаешь отсюда выход? БУГОР А разве он есть? ЛЕТУЧКИН А как же, если я его ищу! БУГОР. Это было твоё последнее желание – искать выход? ЛЕТУЧКИН Почему последнее? Ты вообще соображаешь, что говоришь!? Я живой! Понял? Я здесь случайно, против воли! БУГОР. Ну, здесь все, я думаю, против воли, но все не случайно. ЛЕТУЧКИН Ха, если бы! Я тут встретил самоубийцу. БУГОР. А… не люблю таких. ЛЕТУЧКИН. А ты, типа, не самоубийца и здесь против воли? БУГОР. Конечно. ЛЕТУЧКИН. Ну, да, ты ж сказал, что убитый. И кто — тебя? БУГОР. Судьба. Болезнь. ЛЕТУЧКИН. От обжорства? БУГОР. Ну, если тупо, то да. ЛЕТУЧКИН. Значит, ты тоже самоубийца. БУГОР. Тупо не понял? ЛЕТУЧКИН. Тебя кто-нибудь заставлял обжираться? БУГОР. Ну… нет. ЛЕТУЧКИН. То есть ты сам, добровольно жрал? БУГОР. Ну… да. ЛЕТУЧКИН. Значит, ты – самоубийца. Бугор перестаёт жевать. Пауза. БУГОР. Пошёл вон, сволочь. Бугор получает невидимый подзатыльник, но не обращает внимания. Ты мне весь кайф портишь, гнида. Бугор получает невидимый подзатыльник, но не обращает внимания. Не мешай мне дохнуть по-человечески, подонок. Бугор получает невидимый подзатыльник, но не обращает внимания. Вали, живи отсюда! ЛЕТУЧКИН. Ну, ты – гигант! Скала. Железобетон. Монолит! Плевать ему на подзатыльники. Слышь, улыбка морды лица, а если он передумает бить рукой, и впендюрит оглоблей? БУГОР. Кто? ЛЕТУЧКИН. Откуда ж мне знать, кто в облаках заведует чистотой выражений. Если ты не чувствуешь подзатыльников… БУГОР. Каких подзатыльников? ЛЕТУЧКИН. Ты что, не заметил даже, что у тебя трижды голова дёрнулась от трёх подзатыльников? БУГОР. Не-а… ЛЕТУЧКИН. Ну, тогда да, тогда она у тебя точно не для жизни, а только для еды. Бугор, давно ты здесь? БУГОР. Первый день. А откуда ты знаешь мою кличку? ЛЕТУЧКИН. Её не надо знать. Глянь, что у тебя между подбородком и коленями. БУГОР. Да не вижу я! ЛЕТУЧКИН. Ну, да. Так вот, там у тебя – бугор. Одинокий огромный нарост. БУГОР. Это ты про какую часть туловища? ЛЕТУЧКИН. Про пузо. БУГОР. А… Ужасно!? Ужасно… ужасно. ЛЕТУЧКИН. Да, Бугор, а где тут у тебя санузел? БУГОР. Не знаю. ЛЕТУЧКИН. Ну, ты – молотилка без мозгов. Молотить молотит, а про утилизацию отходов не думает. Бугор обмер, перестав жевать. ЛЕТУЧКИН. О. Бугор задумался! Думай, думай, время у тебя есть. А у меня нет! Ну, и куда мне идти? Летучкин мечется по скале. Летучкин, замерев, в отчаянии машет рукой и уходит. ГОЛОС АНГЕЛА (напевает) Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… Летучкин выглядывает из-за валуна, оглядывает скалу в поиске источника голоса. БУГОР. А, правда, Ангел, где здесь для меня горшок? ГОЛОС АНГЕЛа. Последнее желание бывает только одно. Ты попросил еды от пуза. И вот — будьте любезны. БУГОР. А как же я тогда… того!? ГОЛОС АНГЕЛА. (напевает) Ты да я, да мы с тобой между небом и землёй. Облака, как ширмы, закрывают Бугра и Летучкина.

тропа Походив, облака раздвигаются. Летучкин медленно взбирается по тропе, он устал. Заходит за поворот. ЛЕТУЧКИН.. (хрипло, сбиваясь, напевает). Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… Летучкин опускается на камень. ЛЕТУЧКИН. Ёлки-палки, как же я устал. Входит Ангел. Присаживается рядом с Летучкиным. ЛЕТУЧКИН. Слышь, ангелочек, имею я право, как заслуженный труп, заказать себе последнее желание? АНГЕЛ. Конечно. ЛЕТУЧКИН. А желание, значит, только одно? АНГЕЛ. И первое слово всегда дороже второго. ЛЕТУЧКИН. Тогда я поразмышляю, ага? Вслух. Я смертельно устал. Значит, всё-таки, я умер. Тогда чего я колгочусь? Зачем сбиваю ноги, ломаю ногти? Куда карабкаюсь!? Я не понимаю. Но, если честно, этого про себя вообще никто не понимает, ни живые, ни мёртвые. Верно? Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Ну, карабкаюсь и карабкаюсь. Подумаешь. Быстрее пройдут эти три дня, а там… а там? Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Вот именно. Там то, что будет. И будет обязательно так, как будет, и никак не по-другому, хоть наизнанку вывернись. Так что, не хочу я знать наперёд то, что так и так произойдёт. АНГЕЛ. Или уже происходит. ЛЕТУЧКИН. Логично. Короче, желать узнать про себя – пустое дело. А вот желать для себя – это уже мысль. А? АНГЕЛ. Логично. ЛЕТУЧКИН. И ещё логичнее, когда желаешь для себя чуда. АНГЕЛ. Не забывай, здесь не цирк, и фокусники здесь не водятся. ЛЕТУЧКИН. А мне не надо фокуса. Мне надо чуть-чуть просвета. Радости хочу! АНГЕЛ. Ишь ты!? Ну, и? ЛЕТУЧКИН. Желаю видеть… ну, ты знаешь… АНГЕЛ. Я? Нет. ЛЕТУЧКИН. Какой же ты тогда ангел. АНГЕЛ. Нормальный. Не путай, я – не личный ангел-хранитель, а, так сказать, общечеловеческого пользования. ЛЕТУЧКИН. Ну, я желаю… АНГЕЛ. Язык не поворачивается? ЛЕТУЧКИН. Ага. АНГЕЛ. Тогда не говори, не мучайся. ЛЕТУЧКИН. Если не скажу, больше замучаюсь. Короче, желаю видеть Её! АНГЕЛ. Кого «её»? ЛЕТУЧКИН. Олю! АНГЕЛ. Втрескался, что ли? ЛЕТУЧКИН. Ты выражения выбирай, хамка! АНГЕЛ. Ну, извини. Оля – это та, что вся в пирсинге, в татуировках, в косичках, и в нагромождении одежд? ЛЕТУЧКИН. Нет, это та, которая с глазами! АНГЕЛ. Ну, в общем, мы говорим об одном и том же персонаже. ЛЕТУЧКИН. Вот. Давай. Я желаю её видеть. АНГЕЛ. И я обязательно исполню твоё последнее желание. Когда ты умрёшь. ЛЕТУЧКИН. (вскакивает на ноги). Так я, что ли, жив!? Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Я свободен? Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Я пошёл? Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. А куда? АНГЕЛ. На все четыре стороны. Летучкин мечется. ЛЕТУЧКИН. Что ли, мне теперь разорваться! Ангел улыбается, пожимая плечами. Летучкин в отчаянии машет рукой и уходит наугад. АНГЕЛ. И про глаза забыл… ох, уж эти мужчины! (напевает) Между небом и землёй, ты да я, да мы с тобой…

за поворотом Из-за поворота выходит измождённый Летучкин. Прислоняется к скале, переводя дыхание. ЛЕТУЧКИН. (хрипло, сбиваясь, напевает). …ты да я, да мы с тобой между небом и землёй… ГОЛОС СИВОГО. (сверху) Ангельские песни распеваете? Как-то быстро все тут улетают. Летучкин запрокидывает голову на голос – видит Сивого, сидящего на скале, свесивши ноги. СИВЫЙ. Сколько народу перевстречал, и все – шибанутые. Как звать? Летучкин, задумчиво, поглядел на Сивого, почесал затылок, и, пожав плечами, отправляется дальше, по тропе.

тропа-2 Летучкин бредёт, едва передвигая ноги, опустив голову. Видит перед собой ноги. Поднимает голову. Летучкин видит стоящего посреди тропы Сивого. СИВЫЙ. Давно в наших краях? Летучкин, задумчиво, поглядел на Сивого, почесал затылок, и, пожав плечами, отправляется дальше, по тропе. Сивый – за ним. СИВЫЙ. Ну, вот, зачем вы затылок чешете? Он же у вас не чешется. Просто вы показываете мне, будто бы задумались. У кого чего ни спросишь, все затылки чесать начинают. Стереотип. Противно смотреть. ЛЕТУЧКИН. (как бы очнувшись). Что? СИВЫЙ. Зачем, спрашиваю, затылок чесать, когда он не чешется? ЛЕТУЧКИН. (почесав затылок). Не знаю. Давно не получал, наверное. А ведь точно – давно! Ни слова плохого! Может, заболел? СИВЫЙ. Мёртвые даже не потеют. ЛЕТУЧКИН. Да я живой… СИВЫЙ. Эх, молодой человек, как не стыдно врать. Поразительное дело, даже здесь все врут! ЛЕТУЧКИН. Во-первых, я не вру. Во-вторых, чего ты понты колотишь? СИВЫЙ. Попрошу выражаться яснее. ЛЕТУЧКИН. Ты меня молодым человеком обозвал… СИВЫЙ. Ну, и что же в том, извините за выражение, понтистого? ЛЕТУЧКИН. Да ты такой же пацан, как я! СИВЫЙ. Ой, не скажите. Мне уже пятнадцать лет. Летучкин останавливается, Сивый – тоже. ЛЕТУЧКИН. А мне – четырнадцать, и триста шестьдесят два дня. СИВЫЙ. Совсем мальчик. Я абсолютно сед… ЛЕТУЧКИН. Ну, и что! СИВЫЙ. Только то, что седина присуща пожилым и мудрым. ЛЕТУЧКИН. Больным она тоже присуща! Устал я от пустой говорильни. Знаешь выход отсюда? СИВЫЙ. Конечно. Надо найти выход из лабиринта. ЛЕТУЧКИН. И где он!? СИВЫЙ. Понятия не имею. У каждого свой путь по лабиринту. Мне мой не интересен, а ваш тем более. И вообще, не верю я ни в пути, ни в выходы, ни в лабиринты. ЛЕТУЧКИН. А я верю. Летучкин продолжает путь, Сивый – за ним. Тропинка сворачивает за скалу, и Летучкин, с Сивым уходят за поворот.

за поворотом-2 Из-за скалы выходит Летучкин, за ним – Сивый. СИВЫЙ. Я ж не родился седым. Нет, седина обуяла мою голову от жизни, в какой-то год буквально. А знаете почему? Потому что все вокруг врут. И не только все, но и вообще всё. Я жил как на войне: год за десять, среди вранья. Никому нельзя было верить. ЛЕТУЧКИН. Но я-то не вру, что жив, мне Ангел сказала! СИВЫЙ. Нашли, кого слушать. ЛЕТУЧКИН. Это же Ангел! СИВЫЙ. Это Ангел вам сообщила, что она Ангел? ЛЕТУЧКИН. Ну, ясный пень в счастливый день… кто ещё-то… СИВЫЙ. А доказательства? Доказательств никаких. Здесь тоже никому нельзя верить. Если вы живы, то, что вы здесь делаете? Логика где? Летучкин и Сивый останавливаются. ЛЕТУЧКИН. Живу я здесь! Понял!? СИВЫЙ. Но здесь не живут. Здесь пребывают. Согласны? ЛЕТУЧКИН. Кончай мне «выкать», если привязался, я и так в печали. СИВЫЙ. Следовательно, вы тоже здесь, как и все, мертвы. Или нам не о чем больше разговаривать. ЛЕТУЧКИН. Я сюда первый пришёл! Это моя полянка! Это моя жизнь! И когда я умру, смерть тоже будет моя – личная! Так что, гуляйте вас отсюда мелкими шагами, не-то заговорю стихами, исключительно грубыми словами! СИВЫЙ. Вы правы, нам не о чем общаться. Прощайте. Летучкин уходит за новый поворот. Сивый – за ним.

за поворотом-3 Летучкин идёт от поворота. Из-за поворота выходит Сивый. СИВЫЙ.. Один вопрос, позволите? Летучкин останавливается. Сивый оббегает Летучкина, встаёт перед ним, лицом к лицу. ЛЕТУЧКИН. Ну?

СИВЫЙ. Я здесь второй день. До этого пролежал без сознания неделю. А вы? ЛЕТУЧКИН. А я – только что, прямо с трапа космического корабля. Всё? СИВЫЙ. Нет! Это был не вопрос, это было уточнение обстоятельств. Значит, вы здесь с сегодняшнего дня. Вы, должно быть, любили футбол… ЛЕТУЧКИН. Я и сейчас его люблю и любить буду до самой смерти. СИВЫЙ. Ради Бога! Меня интересует не ваше бренное состояние на данный момент. Меня волнует: как сыграла наша сборная с Англией? ЛЕТУЧКИН. А тебе зачем? СИВЫЙ. Просто я посоветовал отцу поставить на наших. ЛЕТУЧКИН. В тотализатор? СИВЫЙ. Да. ЛЕТУЧКИН. Ну, тогда твой папахен огрёб за всю мазуту…. СИВЫЙ. А по-человечески выражаться можно? ЛЕТУЧКИН. Наши выиграли. Мы выиграли. СИВЫЙ. Я – серьёзно! ЛЕТУЧКИН. Два – один. Проигрывали по ходу, но потом пенальти… Летучкин уходит за очередной поворот. СИВЫЙ.. Трепло!

долина-2 Летучкин, тропою, проходит немного и падает в траву, расслабившись. ГОЛОС СИВОГО.. Лжец! Летучкин открывает глаза, видит над собой Сивого. ЛЕТУЧКИН. В смысле? СИВЫЙ. Врун. ЛЕТУЧКИН. А по сусалам? СИВЫЙ. Здесь драться запрещено. Но даже и без этого запрета я вам легко отвинтил бы гайку с патрубка… ЛЕТУЧКИН. (растеряно). А по-человечески выражаться можно? СИВЫЙ. Гайка – это твой тупорылый калган, — с плеч долой! Разъярённый Летучкин поднимается, идёт на отступающего, но гордого Сивого. Между ними оказывается Ангел. АНГЕЛ. Хватит орать и задираться, оба, — не дома! ЛЕТУЧКИН. А чего он… АНГЕЛ. Тебя, Летучкин, здесь вообще не должно быть, а ты устраиваешь… ЛЕТУЧКИН. Так покажи дорогу отсюда! АНГЕЛ. Я – Ангел, а не автоинспектор! СИВЫЙ. (саркастически) Ангел — она… АНГЕЛ. Анатолий, вы, наконец, удосужились сформулировать своё последнее желание? Ваше время выходит. СИВЫЙ. Я вам не верю. Ни в последнее желание, ни в вас лично, ни вообще в этот горно-облачный лабиринт. АНГЕЛ. Не веришь собственным глазам? ЛЕТУЧКИН. А у него вместо глаз – очки, и те узкие и чёрные. СИВЫЙ. Потрудитесь вы все обращаться ко мне на «вы»! АНГЕЛ. Я с Господом Богом на «ты» разговариваю! А тебя что — больше Бога? СИВЫЙ. Бога нет. И Он сам это лучше меня знает. Или тогда где Он, где!? Если Бог есть, тогда, конечно, и наша сборная может выиграть у Англии. Какие вы все, всё-таки, несчастные ребята. Всему верите, на что-то надеетесь, любите друг друга… бред! Сивый уходит. ЛЕТУЧКИН. Да… каких только экземпляров здесь не встретишь.. Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. А могли бы жить. Ангел, колись, я ещё не умер?. Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Я ведь всё равно найду выход. Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Ладно, пошёл. Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. И всё же, пожалуйста, могу я увидеть ещё раз Её? Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Понятно. Вы же не автоинспектор. Прикинь, мне в жизнь возвращаться уже не очень, чтобы. Помоги, а? Глянуть в Её глаза и – всё. Ангел улыбается, пожимая плечами. ЛЕТУЧКИН. Н-да, Ангелы – не люди. Пойду сам искать. Не выход, нет. Её! Вот сказала бы, где Она, и было бы всё путём. А теперь я буду здесь болтаться у всех под ногами, сбивать с мыслей… АНГЕЛ. Поторопись. Как бы Сивый Её прежде тебя не встретил. ЛЕТУЧКИН. Сивый? Кто это? А… тот, кто её любовь-то. И что? Подумаешь. Я ж не влюблён, я – просто. Может, и не встретятся. А? АНГЕЛ. Так он как раз в Её сторону пошёл. ЛЕТУЧКИН. Ты-то откуда знаешь? Ты ж здесь торчишь… АНГЕЛ. А он отсюда пошёл… ЛЕТУЧКИН. В смысле? Ох, мама родная! Так этот седой… АНГЕЛ. (подхватывает). И есть тот самый Сивый. ЛЕТУЧКИН. Я ж как почувствовал…. Ну, урод… Летучкин получает невидимый подзатыльник и падает. ЛЕТУЧКИН. (в пространство) О, давно не встречались… хорошо, ругаться я не буду, но красавцем его тоже не назовёшь. А? (поднимается). Нет, я не дам им покоя. Она моя! АНГЕЛ. Хочешь, покажу выход отсюда? ЛЕТУЧКИН. Что? Выход? Хочу. Позже, ага? Потом! АНГЕЛ. А что, если «потом» не будет? ЛЕТУЧКИН. Будет! Никуда не денется! Летучкин мечется. Потом, замерев, в отчаянии машет рукой и убегает вослед Сивому. Облака закрывают видимость. ГОЛОС АНГЕЛА. (напевает) Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй.