Роберт Орешник

акт 2 скала Походив, облака раздвигаются. Посредине стоит стол, заставленный яствами. За ним, на лавочке, сидит стройный Бугор. Рядом с лавочкой, как бугор, лежит огромное пузо. Бугор не ест, с тоской оглядывает стол. Из обрыва появляется голова и плечи Летучкина. Летучкин видит Бугра. ЛЕТУЧКИН. Бугор! Дай руку, сил нет… БУГОР. Да пошёл ты. ЛЕТУЧКИН. Разобьюсь ведь! БУГОР. Ну, и что? ЛЕТУЧКИН. Как «ну и что»? Виноват будешь в моей смерти! Я живой, понимаешь? Мне ангел сказала! БУГОР. Не знаю, мне она ничего такого не сообщала. И чего здесь делать живому? Не бреши. ЛЕТУЧКИН. Ей-богу! БУГОР. Если ты живой и сам не сорвёшься в пропасть насмерть, то тебя прибью я. Летучкин пытается выбраться из обрыва. ЛЕТУЧКИН. А что такое? БУГОР. Ты уничтожил моё последнее желание. Еды – вон, сколько, а я голодаю! ЛЕТУЧКИН. Во как! И зачем? Не говори, сам догадаюсь. Боишься, что приспичит, а где туалет не в курсе? А сбегать за скалу? Не отвечай. Знаю, не хочется. Ага? Мне тоже. Уже второй день. Кажется, и ел бы? Нет, а вдруг приспичит. И задумался. И мысли заменили желание жрачки. Короче, наконец-то, огляделся и обнаружил жизнь вокруг себя. Одна проблема: уже успел умереть. БУГОР. Точнее не скажешь. ЛЕТУЧКИН. (подтянувшись на руках) Ну, ты – пентюх. Летучкин получает невидимый подзатыльник и буквально выкатывается из обрыва. Летучкин хохочет. ЛЕТУЧКИН. (сквозь смех) В первый раз спасибо, Боже, за подзатыльник! Спас ты меня, Господи, от неминуемой гибели на дне пропасти. Ой, не могу… ну, жизнь… БУГОР. Сам ты — пентюх. Бугор получает невидимый подзатыльник, падает с лавочки. Бугор, против воли, заражается смехом. Летучкин и Бугор хохочут, катаясь по скале. Они, хохоча, подкатываются к пузу. ЛЕТУЧКИН. Бугор, а где твоё пузо? БУГОР. Отвалилось. ЛЕТУЧКИН. Что? Как это? БУГОР. Сам удивляюсь. Взяло вдруг и отвалилось.

Летучкин и Бугор вновь заливаются смехом. Успокаиваются. ЛЕТУЧКИН. Так сидишь и глядишь на жрачку? БУГОР. Ну, не только. По сторонам тоже обозреваю. На той стороне пропасти видишь двоих? С утра сегодня отношения выясняют. Интересно. ЛЕТУЧКИН. Их едва видно… и ничего не слыхать. БУГОР. Во-первых, отлично видно, всё в подробностях даже одежды, а во-вторых, изумительно слышно, вплоть до вздохов. Я, как жевать перестал, сначала мысли в мозгу ощутил, а потом и зрение, и слух… ЛЕТУЧКИН. И как оно, не жуя, легче? БУГОР. Любопытнее – да, но что бы легче – нет, не скажу. Всё-таки, жратва, хоть и гасит внешний мир, но ведь и защищает от него… ЛЕТУЧКИН. Так там пацаны или девки собачатся? БУГОР. Там – противостояние полов: парень с девицей. Она его помладше, ну, и любит, конечно, до безобразия. А он её в упор не видит. И что характерно: они друг друга ни разу по именам не назвали, кликухами перекидываются – бред. ЛЕТУЧКИН. (насторожено) И что за клички? БУГОР. Она его называет Сивым, а он её… ЛЕТУЧКИН. (подскочив) Олей! БУГОР. Не-а. Дурой. В лучшем случае, дурёхой. Изредка, дурочкой. Но в основном дуболомной дурищей. О, заметил? Я не схлопотал ни одного подзатыльника! Может, потому что только процитировал? Или потому что внутренне не согласен с этим гадом? Бугор получает невидимый подзатыльник. БУГОР. Больно! И как же это я раньше не чувствовал… ЛЕТУЧКИН. Мне надо туда. БУГОР. Зачем? ЛЕТУЧКИН. Та девчонка – моя… это… ну, в общем… э… БУГОР. Любовь, что ли!? ЛЕТУЧКИН. Типа того. БУГОР. Это ты здесь уже успел втюриться!? ЛЕТУЧКИН. Всё, я пошёл. Будь здоров. БУГОР. Как скажешь. Подожди, туда так просто не попасть: или в обход, или по тонкому мосту над пропастью. ЛЕТУЧКИН. В обход долго. По мосту. БУГОР. Мост – это канат, а вместо перил – верёвки… не боишься? ЛЕТУЧКИН. Покажи, где начало моста. БУГОР. Да вот оно, прямо с этой скалы… ЛЕТУЧКИН. Где? БУГОР. Там, за двумя валунами! ЛЕТУЧКИН. Вперёд, брат! Бугор и Летучкин убегают. Облака закрывают видимость.

за валуном Походив, облака раздвигаются. Входят Бугор и Летучкин. БУГОР. Здесь, за этим валуном. Из-за валуна выходит Ангел, незамеченный Бугром и Летучкиным. ЛЕТУЧКИН. Спасибо, братан! БУГОР. Удачи. Бугор протягивает руку. АНГЕЛ. (Бугру) Нет! Ему нельзя прикасаться к мёртвым. Иначе он тоже умрёт. Летучкин одёргивает руку. Бугор замер с протянутой рукой. Пауза. БУГОР. Обидно. Скорее бы уже всё кончилось. Бугор уходит. ЛЕТУЧКИН. Что ж ты раньше не предупредила! Я сто раз уже мог прикоснуться и умереть! АНГЕЛ. Не мог. Я всегда на страже. ЛЕТУЧКИН. Ну, я пошёл. АНГЕЛ. Зачем? ЛЕТУЧКИН. Если бы я знал! Мне просто надо быть рядом с Ней. АНГЕЛ. Опасно же. ЛЕТУЧКИН. Что опасно: перейти мост или не быть рядом с Ней? АНГЕЛ. И то, и другое. ЛЕТУЧКИН. Я – мужчина. Я должен не бояться опасностей. АНГЕЛ. Но ты же боишься. ЛЕТУЧКИН. Ещё как. Всё, не морочь мне меня. Я пошёл. С Богом! Летучкин, пройдя мимо Ангела, уходит за валун. АНГЕЛ. Сумасшедший… мужчина. Облака закрывают видимость.

на мосту Мост – это канат. Вместо поручней – верёвка, за которую надо держаться, задрав руки вверх. Летучкин, плача, соскальзывая в пропасть, но вновь взбираясь на канат, добирается до середины. Навстречу ему, как по земле, выходит Ангел. ЛЕТУЧКИН. Здорово. АНГЕЛ. Привет. ЛЕТУЧКИН. Гуляем? АНГЕЛ. Кто гуляет, а кто с ума сходит. Возвращайся, я помогу. ЛЕТУЧКИН. Только не говори, что мост собрался обвалиться в пропасть. АНГЕЛ. С мостом всё в порядке. А с тобой? Ты – канатоходец? Нет. Так куда ж тебя несёт? Ты жив, — вникаешь? Жив! Один из всех, находящихся здесь, между небом и землёй. Ты единственный, кто может выйти отсюда, вернуться! И теперь ты рискуешь всем, ради девчонки, которая любит другого? Она даже умерла ради любви не к тебе. Идём обратно, я покажу тебе выход — путь к возвращению. ЛЕТУЧКИН. Спасибо. Ценю твою заботу. Я прикидывал: мне без Неё не жить. АНГЕЛ. Ну, и не живи. Отпусти верёвку… ЛЕТУЧКИН. Я не самоубийца! Я не буду Линзой. АНГЕЛ. Ну, не отпускай. Просто возвращайся. Дома тебя ждёт уют: тапочки, борщ… ЛЕТУЧКИН. Я не вешалка для пуза! Я не буду Бугром. Уйди с дороги! АНГЕЛ. Она тебя не любит. ЛЕТУЧКИН. Пусть Она сама мне это скажет. АНГЕЛ. Она тебя отвергнет, и ты умрёшь, ведь тебе без Неё не жить… ЛЕТУЧКИН. Именно это мне и надо Ей сказать. АНГЕЛ. Зачем ей это знать? ЛЕТУЧКИН. За тем, что она станет счастливой, когда узнает, что есть пацан, которому без Неё не жить, потому что он её любит. Прочь с дороги! Ангел сходит с каната, стоя в воздухе, над пропастью. АНГЕЛ. Псих. ЛЕТУЧКИН. Мелкая ты, чтобы понимать про настоящие чувства. По воздуху ходить – это можно, надо просто быть ангелом. А ты попробуй пройти через пропасть по канату! Полюбишь, — поймёшь. Извини, мне надо идти. АНГЕЛ. Ну, ты – олух… Ангел получает невидимый подзатыльник. АНГЕЛ. Прости, Господи! ЛЕТУЧКИН. Что, тоже достаётся? АНГЕЛ. От всей души. Летучкин и Ангел расхохотались. Летучкин, смеясь, срывается с моста и летит в пропасть, продолжая хохотать. Ангел летит за Летучкиным, хватает того за руку. Ангел, с Летучкиным, поднимается на мост. Оба не перестают смеяться. ЛЕТУЧКИН. А с тобой, значит, можно соприкасаться… АНГЕЛ. Я ж не труп. ЛЕТУЧКИН. Слышь, не подбросишь до берега? АНГЕЛ. Нет, извини, это твой выбор – свой путь одолевай сам. ЛЕТУЧКИН. Понятно. АНГЕЛ. Прекрати ржать! ЛЕТУЧКИН. Ей-богу, не ожидал увидеть, как ангел получает подзатыльник! АНГЕЛ. Берегись, смехач, опять сорвёшься в пропасть! ЛЕТУЧКИН. Ерунда, со смеху ещё никто не умер… Ты меня извини, ага? АНГЕЛ. За что? ЛЕТУЧКИН. За то, что подзатыльник схлопотала не по делу. АНГЕЛ. То есть? ЛЕТУЧКИН. А то и есть, что с этой девчонкой моей я – точно, конченый олух. Летучкин и Ангел хохочут. Облака закрывают видимость.

склон Походив, облака раздвигаются. Она и Сивый уже физически вымотались выяснять отношения. ОНА. Я же люблю тебя… СИВЫЙ. Сил нет больше доказывать, что вы врёте. ОНА. Я что ль похожа на врунью… На скальный выступ, что над головами Её и Сивого, выходит Летучкин. Увидев ребят, Летучкин вначале растерялся, потом залёг, подглядывая и подслушивая. Ребята не замечают Летучкина. СИВЫЙ. Не хотел обижать, но других аргументов моей правоты не нахожу. Вы давно в зеркало гляделись? Вы же вся в наколках, в булавках, в одеждах – как можно полюбить то, что нельзя увидеть! Вам и зеркало не поможет, потому что это всё уже не вывести. Фигуру вашу не разобрать. А это важно! Лица на вас тоже нет. ОНА.. У меня же глаза красивые… СИВЫЙ. Кто это вам сказал! Враньё. ОНА. Ангел. (кричит) Ангел! Слышишь, что ль? Ты где!? На скальном выступе, над Летучкиным, стоит Ангел. АНГЕЛ. Ау? ОНА. Я придумала моё последнее желание! АНГЕЛ. При всех скажешь или приватно? ОНА. Да, уйдём. СИВЫЙ. А что это у вас под ногами? ЛЕТУЧКИН. Не что, а кто – это я, Летучкин. ОНА. Летучкин, что ль!? Ты, что ль, подслушивал!? ЛЕТУЧКИН. Случайно. И то чуть-чуть. ОНА. Плевать. Ангел, куда идти? АНГЕЛ. В гору, Оля, всегда в гору. Ангел уходит. Она идёт по склону вверх. ОНА. Дождись, что ль, меня, Сивый! Она уходит. СИВЫЙ. Ещё чего! Чтоб я ждал! (Летучкину) Ну, успели, молодой человек, научиться обращению с девчонками? С ними надо так и только так, потому что более лживого существа природа ещё не сочинила. ЛЕТУЧКИН. Она тебя на самом деле любит. СИВЫЙ. Не пылите, юноша, бесполезно, мои глаза зорки и надёжно защищены. Меня не обмануть. ЛЕТУЧКИН. Меня так любили бы… СИВЫЙ. Зачем? ЛЕТУЧКИН. Не «зачем», а «почему». Потому что это хорошо. А у Неё такие глаза – жуть!.. чудо какое-то… там такая бездна… СИВЫЙ. Бездна? Бездна – это страшно. ЛЕТУЧКИН. Бездна – это восторг. СИВЫЙ. Так вы влюблены? ЛЕТУЧКИН. Да. СИВЫЙ. И каково оно – быть кретином? Сивый получает невидимый подзатыльник. СИВЫЙ. (в пространство) Извините, был неправ по форме, но по сути — правда на моей стороне. ЛЕТУЧКИН. Пусть я кретин, зато я счастлив. СИВЫЙ. Скорее сборная России по футболу станет чемпионом мира, чем женщина принесёт мужчине счастье. ЛЕТУЧКИН. А я верю, что наши выиграют мир. СИВЫЙ. (зло) Ты ни хрена не рубишь в футболе. Сивый получает невидимый подзатыльник. СИВЫЙ. (в пространство) Спасибо. Всё, мне пора, а-то сейчас нарисуется… это татуированное пирсинговое счастье… Входит Она – без пирсинга и тату, с распущенными ровными волосами, в лёгком платьице, то есть полная противоположность той, которой была. Летучкин и Сивый потрясены Её красотой. ЛЕТУЧКИН. С ума сойти… СИВЫЙ. Пожалуй, Летучкин, вы правы. ОНА. (Сивому) А теперь, что ты мне скажешь? СИВЫЙ. В смысле? ЛЕТУЧКИН. (Ей) Он тебя не узнал, а я – сходу! ОНА. (Сивому) Не узнал, что ль? СИВЫЙ. (растеряно) Нет… «что ль»!? Сивый снимает очки. Это… ты!? А… а где то, что… ОНА. Это и было моё последнее желание: стать такой, какая есть – внешне. Теперь ты готов меня полюбить? СИВЫЙ. Да!.. нет… да… но… Входит Ангел. АНГЕЛ. Сивый без очков. Прикольно. Наконец-то он видит то, как есть на самом деле. Впечатление произвела, вижу. А что ещё надо истинной женщине. ОНА. Счастья ещё надо, взаимности… АНГЕЛ. Анатолий, твоё время вышло, я – за тобой. ОНА., СИВЫЙ, ЛЕТУЧКИН. (хором) Куда!? АНГЕЛ. На тот свет. ОНА. Нет!!! Она падает в обморок. Летучкин бросился было к Ней, но путь ему загородила Ангел. АНГЕЛ. Тебе нельзя соприкасаться с мёртвыми. Не бойся, она уже не умрёт. ЛЕТУЧКИН. Да… СИВЫЙ. Не верю. АНГЕЛ. А придётся поверить. Вашу руку? СИВЫЙ. Нет. АНГЕЛ. Отчего же, позвольте полюбопытствовать: от неверия в тот свет или от нежелания расставаться с Ней? СИВЫЙ. Скорее всего… не знаю! Где были мои глаза!? Сивый бросает очки оземь, растаптывает их. АНГЕЛ. Будь реалистом, Толик, нам, с тобой, уже ничего не изменить. И не вынуждай меня применять силу. СИВЫЙ. Что!? И такое может быть!? АНГЕЛ. Легко и без напряга. СИВЫЙ. Я не использовал моего права на последнее желание! АНГЕЛ. Спохватился, торопыга… ну, и что же ты желаешь на последней минуте матча? Вернее, даже в компенсированное время. СИВЫЙ. Я желаю, чтобы Она никого кроме меня не полюбила! АНГЕЛ. (смеясь) Никто не вправе подменять чужое желание своим. По опыту, смею резюмировать: у неверующих нет желаний, в их головах — одни глупости, а в их сердцах — тьма. Ну, а с душами не нам разбираться, на то есть Высший Суд. Анатолий, руку! СИВЫЙ. Нет! Никогда! АНГЕЛ. (протягивает руку) Руку. Ангел пронзила взглядом Сивого, тот обмяк, покорно подав руку. Ангел уводит безвольного Сивого. ЛЕТУЧКИН. Не хочу быть Сивым. Ох, как не хочу… Подходит к Ней, лежащей в беспамятстве, присаживается рядом. Летучкин неоднократно, в последний момент, одёргивает руку уже почти прикоснувшуюся к Ней. Летучкин дважды едва не поцеловал Её в губы. В конце концов, измучившись, в бешенстве, Летучкин убегает. Она поднимается, присев. ОНА. Трус. Облака закрывают видимость. ГОЛОС АНГЕЛА. (напевает) Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй.

у ручья Походив, облака раздвигаются. Бугор мастерит из коры деревьев лодочку, девять готовых – стоят на берегу. Входит Летучкин. ЛЕТУЧКИН. Ну, почему мне здесь встречаются одни и те же? Других мертвецов, что ли, не нашлось? БУГОР. О, видно, с любовью что-то не так… ЛЕТУЧКИН. При чём здесь любовь – на горе смерти!? И что я здесь делаю, живой? Почему мне не объяснят? Или хотя бы пусть мне покажут выход! БУГОР. Пусть… ЛЕТУЧКИН. Что за фигню мастеришь? Летучкин получает невидимый подзатыльник. (в пространство) Да хорош уже по башке колотить, и так отупел! БУГОР. Делать-то нечего. Придумались самолётики – по одному за прожитый год. Мы же на горе вниз полетят, вдруг там жизнь… привет людям. Прикинь, ни с того, ни с сего, с горы, спускаются по воздуху рукотворные самолётики… живые, давай, придумывать обоснования, байки, легенды… а тут всего-навсего тринадцать лет помершего обжоры… ничего сверхъестественного. ЛЕТУЧКИН. Да ты совсем пацан. А мне на днях – пятнадцать: то ли завтра, то ли сегодня уже… думал, тебе больше. БУГОР. Я тоже о тебе думал. Вернее, размышлял о твоей ситуации. Если ты болтаешься здесь, то там ты вероятно при смерти. Логично? Или в коматозном состоянии. И то, и другое – надежда для родных. ЛЕТУЧКИН. Может быть… БУГОР. Выбраться тебе самому из лабиринта облаков и скал представляется маловероятным. Поэтому надо подняться на вершину, на самый пик, откуда возможно сумеешь разглядеть выход. ЛЕТУЧКИН. Слышь, ты, как жрать перестал, так сразу поумнел, аж жуть! В гору, говоришь, переть? БУГОР. А чего зря болтаться. Готово. Знаешь, какой-нибудь, авиационный марш? ЛЕТУЧКИН. Не-а. БУГОР. Тогда напевай хоть что, лишь бы было торжественно и празднично, а я пущу самолётики… Летучкин напевает. Бугор запускает самолётики вниз. БУГОР. Бежим за ними? ЛЕТУЧКИН. А мне можно, они ж твои? БУГОР. Какая разница, чьи! Главное, бежать! Смеясь и улюлюкая, Летучкин и Бугор убегают за корабликами, уплывающими по ручью, вниз. Облака закрывают видимость.

расщелина Походив, облака раздвигаются. Нагромождение скал. Вбегают Бугор и Летучкин. ЛЕТУЧКИН. Всё, улетели! БУГОР. Улетели и даже не видать уже. ЛЕТУЧКИН. Пойдём? БУГОР. Куда? ЛЕТУЧКИН. Ну, хоть травку найти, поваляться. БУГОР. И ещё – насчёт твоей любви… ЛЕТУЧКИН. Ну, у тебя и переходы… как заскоки. БУГОР. Прикинь, за время, что я здесь, мне ни разу не приспичило на горшок. ЛЕТУЧКИН. Мне тоже. БУГОР. Я так и думал. Здесь, похоже, всё устроено так, чтобы ничто не мешало работе интеллекта. Согласен? ЛЕТУЧКИН. Насчёт моего интеллекта ничего не скажу, но ты мыслями фонтанируешь. БУГОР. Колись, тебе хоть раз хотелось Её поцеловать? ЛЕТУЧКИН. Я ж мужик! БУГОР. Только честно. ЛЕТУЧКИН. Честно. Ещё как… пару раз было, хоть на стенку лезь. (после паузы) Только она меня не любит. А без Её любви, какой может быть поцелуй… Я ж не животное… Всё могло бы быть… случиться… могло произойти. Представляешь, она лежит, такая обалденная, без сознания… я рядом сижу. И боюсь, как последняя тварь, даже дотронуться! Поцеловать мог… испугался. БУГОР. Решил, что будет смахивать на насилие? ЛЕТУЧКИН. Что? Нет. Я испугался, что умру. БУГОР. А, ну, да, тебе ж нельзя соприкасаться с нами… точно-точно. ЛЕТУЧКИН. Трус. Тряпка. И тридцать три подзатыльника – вот сколько ругательств я мог бы сказать себе, если бы столько знал. Бугор, ты мне как друг теперь, да? БУГОР. Я не против. ЛЕТУЧКИН. Помоги вернуть другу самоуважение? БУГОР. Легко. Что надо сделать? ЛЕТУЧКИН. Пожми мне руку. БУГОР. (после паузы) Сам себя убить испугался. Решил друга сделать убийцей. Лихо это ты… ЛЕТУЧКИН. (протягивает руку) Пойми, мне без Неё жизни нет… БУГОР. Это твоя жизнь! Вот иди, найди Её и целуйся до смерти, а мне и своих грехов — выше темечка. ЛЕТУЧКИН. Я не смогу Её поцеловать без Её позволения, не рубишь, что ль? БУГОР. Всё, прощай. ЛЕТУЧКИН. Подожди… БУГОР. Прощай, сказал. Бугор поднимается вверх, по камням. ЛЕТУЧКИН. Ну, нет… ты мне поможешь! БУГОР. Ни за что! Летучкин бежит за Бугром. Бугор уворачиваясь, убегает от Летучкина по камням. Летучкин бегает за Бугром, спотыкается, падает. Бугор убегает. ЛЕТУЧКИН. Господи! Что же я с собой творю! За что мне это!? Будь я проклят… Потемнело. Камни обваливаются, погребя Летучкина.

В каменном завале Тьма. Грохот. Сполохи. Тени. Посреди Летучкин. Ослепительно — белые тучи закрывают видимость.

у родника Походив, тучи раздвигаются. Она сплетает венок из цветов. Камень отвесной стены отваливается, обнаружив проём в скале. Из проёма выходит Летучкин – заматеревший и ослепительно седой. ОНА. Сивый!? Ты вернулся!? Летучкин проходит к озерцу, собравшемуся на камнях у ручья, глядится, как в зеркало. Входят Ангел, ведущий за руку Бугра. ОНА. Ой, нет… ты не Сивый. Ты кто? Откуда такой? АНГЕЛ. (Летучкину) Выбрался. Летучкин оборачивается на голос. БУГОР. Летучкин!? ОНА. Это ты!? Летучкин, кажется, хочет говорить, но губы его — как срослись. БУГОР. (Ангелу) Я думал он погиб в камнепаде… или он теперь тоже… как мы? АНГЕЛ. Нет, он выжил. Только пришлось пройти такое, что, может быть, легче было бы умереть. Ему теперь долго приходить в себя. ОНА. Что же надо было пройти, чтоб за день так перемениться… АНГЕЛ. Оставим его, ребята, самому себе – на собственное усмотрение. (Ей) Ты можешь пойти с нами, Ольга, оставшиеся тебе несколько минут… ОНА. (жёстко) Эти минуты я проведу с ним. АНГЕЛ. Твоя воля, девочка. Леонид, идём. Ангел и Бугор идут прочь. ЛЕОНИД (БУГОР). (оборачиваясь) Летучкин! Я переживал за тебя! Спасибо, что ты есть! Что ты был со мной после смерти! Ты – мой друг, Летучкин! Вспоминай меня… Ангел и Бугор уходят. ОНА. Летучкин, как твоё имя? Летучкин пожимает плечами, мол, какая разница. ОНА. Ты, пожалуйста, не злись на меня… за Сивого. У меня к нему всё прошло. Сейчас как раз плела венок и думала, а было ли вообще что-то. Что-то, конечно, было. Может, болезнь, может, ошибка… может, выкидыш одиночества. Ты не знаешь, что такое одиночество! Хотя теперь, может, знаешь. Ты был в аду? Летучкин пожимает плечами, мол, какая разница. ОНА. Жаль, что ты жив… потому что я не могу поцеловать тебя. А так хочется! Или я тебе уже не интересна? Летучкин пожимает плечами, мол, какая разница. ОНА. Какая же я была идиотка… потратила жизнь и смерть на какого-то обормота, с очками вместо глаз. С другой стороны, мы с тобой встретились здесь, как раз потому, что я потратилась так бездарно. Может, в этом и смысл – потеряй всё, что глупо, и тогда обретёшь единственную правду. Я тоже вспоминала тебя. После самой первой нашей встречи… здесь. Только я не поверила, что ты для меня – это ты! Может, ты потому и попал сюда, чтобы меня выздороветь? Или чтобы самому оздоровиться? Хотя по тебе сейчас не скажешь, что здоров. Мы говорили о тебе с Ангелом, у тебя сегодня день рождения. Поздравляю. Если бы могла, подарила бы тебе… поцелуй. Я даже не знаю, люблю ли тебя… Летучкин пожимает плечами, мол, какая разница. Входит Ангел. ОНА. За мной? Ангел утвердительно кивает. ОНА. Прощай, Летучкин. Ты классный. Она бросает венок к ногам Летучкина. Летучкин не оборачивается, чтобы поглядеть вослед Ей, уходящей с Ангелом, за руку. Она оборачивается к Летучкину, но так и не дождалась ответного взгляда. Она и Ангел уходят. Летучкин поднимает венок. Венок рассыпается. Облака закрывают видимость. ГОЛОС АНГЕЛА. (напевает) Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй.

пик Походив, облака раздвигаются. Из-за края площадки появляются изодранные руки, затем – голова Летучкина. Летучкин выбирается. Чуть полежав, Летучкин поднимается на ноги. Летучкин оглядывается. Смотрит в небо. Беззвучно кричит. Постепенно долгий крик обретает звук. Летучкин орёт в голос. ЛЕТУЧКИН. Я взял тебя… взял, каменюка моя… (запрокинув голову) Господи, выше не бывает? Выше ничего нет? Летучкин подходит к краю площадки, заглядывает вниз. Отшатывается. ЛЕТУЧКИН. Ну, что – с Богом. (запрокинув голову) Слышь, Господи? Ты знаешь, что я здесь был, подтвердишь, если что. Эй, мир! Прощай и здравствуй! Летучкин прыгает вниз. ГОЛОС АНГЕЛА. (напевает) Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй… Входит Ангел, пританцовывая. ГОЛОС ЛЕТУЧКИНА. Я лечу! АНГЕЛ. (танцует) Любой полетит, если прыгнет с вершины. ГОЛОС ЛЕТУЧКИНА. Я падаю! АНГЕЛ. (бьёт чечётку) Любой упадёт, если прыгнув с вершины, забыл, что не птица. ГОЛОС ЛЕТУЧКИНА. Я всё ещё падаю… АНГЕЛ. А как по-другому вырасти, если не падать во сне… ГОЛОС ЛЕТУЧКИНА. Что-то долго я падаю… АНГЕЛ. АНГЕЛ. Значит, вырастешь большим.

19