4. Попытки периодизации истории перевода

В современной науке мы встречаем различные подходы к пе­риодизации истории переводческого опыта.

П. И. Копанев выделяет в истории перевода четыре периода. Он полагает, что «в ходе конкретно-исторического рассмотрения практики и теории перевода в целом и художественного перевода в частности все с большей отчетливостью проступают хронологи­ческие этапы духовного развития человечества и его многовековой культуры, совпадающие в основном с этапами социально-истори­ческой хронологии мира»². Он различает первый, или древний, период (рабство и феодализм); второй, или средний (от первона­чального накопления капитала до научно-технической револю­ции XVIII в. включительно; третий, или новый, период (конец XVIII — конец XIX в.); четвертый, или новейший, период (конец XIX - XX в.)³.

Данная периодизация, разумеется, не лишена оснований, В са­мом деле, любое явление культуры, каковым является и перевод, может рассматриваться на фоне принятой исторической наукой периодизации человеческой цивилизации. Однако замечание Ван Офа о прерывистости истории перевода как во времени, так и в пространстве, позволяет усомниться в том, что каждый из рас­сматриваемых периодов оставил в истории переводи особый след и продемонстрировал существенные отличия от того, что делалось в переводе и писалось о переводе в другие исторические перио­ды. В пределах одного исторического периода могли произойти такие важные события, которые вполне смогли бы составить глав­ные вехи в истории рассматриваемого явления. Для представления истории перевода эта периодизация ока­зывается недостаточно эффективной прежде всего потому, что имеет сугубо экономические основания — отношение к собствен­ности (рабство, феодализм, накопление капитала) и построенные на вариантах этого отношения социально-экономические форма­ции. Перевод же не связан напрямую ни с экономикой, ни с об­щественным строем, ни даже с таким значительным явлением, как научно-техническая революция XVIT в. С момента своего возникновения перевод одинаково обслуживает все обществен­ные формации с любым отношением к собственности и с любым уровнем научно-технического развития. . С момента возникновения перевода до настоящего времени переводчики ре­шают в основном одни и те же задачи, спорят об одних и тех же проблемах независимо от смены общественно-экономических фор­маций, от научно-технических и социальных революций.

5. Прерывистость истории перевода во времени и в пространстве

Прерывистость истории перевода во времени и в простран­стве, о которой говорил Ван Оф, не есть прерывистость перевод­ческого опыта. Это прерывистость исторического описания, выби­рающего наиболее яркие, значимые элементы из непрерывного как во времени, так и в пространстве процесса переводческой практики. Возможно, поэтому все исторические описания пере­вода ограничены в основном кругом одних и тех же событий: опыт первого коллективного перевода (Септуагинта), первые рас­суждения о разных видах перевода (Цицерон и Гораций), первые рассуждения о пользе перевода как риторического упражнения (Цицерон, Квинтилиан), первые оправдания и обоснования воль­ного перевода (Иероним), первые трактаты, посвященные пере­воду (Доле), первый машинный перевод и т.п. Одни из описаний более полные, другие — более скромные, но независимо от того, в каком объеме представлен в них переводческий опыт прошлого, все они построены как совокупность фрагментов, событий, выде­ляющихся тем или иным аспектом на фоне общего процесса пе­ревода. Историчность фрагментарных описаний истории перевода в том, что они рассматривают пере­вод на фоне иных событий в истории общественной жизни чело­веческого общества, прежде всего событий в области языка и ли­тературы. Так, наследие Цицерона интересно нам не столько по­тому, что он сочинял в античный период, сколько потому, что он рассуждал о переводе в период утверждения латинского языка как языка не менее выразительного, чем греческий. Трактаты Доле и Дю Белле интересны не потому, что они написаны в эпо­ху Возрождения, а потому, что в этот период французский язык начинает вытеснять латынь, отвоевывая у нее все более суще­ственные общественные функции; переводческий опыт Мартина Лютера связан с аналогичными процессами в немецком языке в большей степени, чем с теологическими идеями Реформации. Взгляды на перевод в России XVIII и начала XIX в. также были обусловлены состоянием русского языка.

На переводческую практику, на теоретическое обоснование тех или иных переводческих решений влияли и литературные процессы. Они формировали общественное мнение о критериях оценки перевода, нередко противопоставляя верность изяществу

слога. Классицизм, романтизм, символизм, реализм диктовали переводчикам разные, иногда противоположные правила «хороше­го» перевода. Но и в этих процессах можно усмотреть языковые основания. Ведь они так или иначе отражают состояние языка, степень его развития, устанавливая определенные нормы исполь­зования его выразительных средств. Речь идет уже не только о способности или неспособности переводящего языка передать эс­тетическую ценность текста оригинала. Переводной текст должен обладать самостоятельной эстетической ценностью, иногда вопре­ки тексту оригинала.

Таким образом, история перевода развивается на фоне исто­рии языка и литературы. Она оказывается прерывистой во време­ни и в пространстве потому, что языки и литературы развиваются по-разному. XVI—XVII вв. были важным этапом для развития многих современных европейских языков, поэтому именно в этот период обостряется интерес к переводу и его роли в становлении и совершенствовании переводящего языка во Франции, Герма­нии, Чехии, Англии. Для русского языка такой период наступает позднее, с началом петровских реформ, и продолжается до середи­ны XIX в. Интереснейшие события в истории перевода происхо­дили в Канаде, где на протяжении долгого времени французский язык соперничал с английским. Подобных примеров фрагментар­ности истории перевода можно привести немало. Вряд ли целе­сообразно пренебрегать интересными явлениями в истории пере­водческой мысли, возникавшими в те или иные периоды, в тех или иных странах и связанными, как правило, с именами отдель­ных личностей, чья переводческая деятельность повлияла на раз­витие мировой культуры.