u_lectures1

инструментом e-democracy, поскольку с либералами консерваторам нечего делить, идеологически они весьма далеки друг от друга, а остальные партии слишком слабы. На открытых сайтах tacticalvoter.net и backingblair.co.uk

можно было найти агитацию против Тони Блэра и пропаганду стратегического голосования.

Британский случай интересен в еще одном плане. Избирателилейбористы на tacticalvoter.net и др. сайтах жалуются, что мажоритарная система относительного большинства, действующая в Великобритании, не учитывает их голоса, интернет-обмен, полагают они, должен исправить ситуацию. Однако статистика опровергает эти утверждения. Как выясняется, партия Э.Блэра получает в парламенте огромный «бонус» за счет консерваторов, либерал-демократов и мелких партий.

Получается, что Интернет-ресурсы по обмену голосов не просто инструмент местных партийных активистов, но способ упрваления результатами выборов в «колеблющихся» округах. Успех лейбористов объясняется как территориальной концентрацией их электората, так и стратегическим голосованием либерал-демократических избирателей, которое приобрело массовый характер в трех последних электоральных циклах. Для либералов же обмен голосами – возможность сгладить территориальную дисперсию электоральной базы. Итак, современные политические партии уже поощряют стратегическое голосование, хотя и в отдельных случаях. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем они осознают силу новых Интернет-технологий?

В этой связи проведение конституционной реформы и переход от мажоритарной системы относительного большинства к смешанной либо одному из вариантов пропорциональной избирательной системы имеет существенное значение для перспектив развития практики стратегического голосования и обмена голосами, ибо они потеряют смысл: в избирательных системах, основанных на пропорциональном принципе, доля голосов, уходящих «в молоко», существенно ниже. И что гораздо важнее, в этих системах обмен как таковой не возможен – реальна лишь «гуманитарная помощь», переброс голосов от одной партии к другой, ибо модифицировать схему под иные электоральные правила и политические условия затруднительно, хотя с технологической точки зрения она очень проста.

До сих пор Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии считалось унитарным национальным государством с единым центром в Лондоне, обладающим неделимым парламентским суверенитетом. В то же время административно-территориальное деление страны включает четыре региона – Англию, Шотландию, Уэльс и Северную Ирландию, которые издавна обладали достаточно широкой автономией. Изначально англичане выступали государство-образующей нацией, Англия - синонимом названия всей страны, английский национализм стал основным источником формирования понятия «британский народ». Британская империя, достигшая зенита своего могущества в XIX в., стала главным фактором в складывании феномена «британства» как основной идентификацией для жителей

401

королевства. Однако во второй половине XX столетия британская империя распалась, ситуация изменилась, в британских регионах активизировались национальные движения, все большее число людей стали атрибутировать себя не британцами, а шотландцами, валлийцами или ирландцами.

Рост национального самосознания в британских регионах «кельтской периферии» в совокупности с иными факторами привели к тому, что к выборам 1997 г. лейбористская партия пришла с широкой программой деволюции, т.е. передачи властных полномочий центра национальным регионам. В результате в 1998-1999 гг. был воссоздан парламент Шотландии

– Холируд, ликвидированный в 1707 г., после заключения унии с Англией, впервые организована ассамблея Уэльса – Сеннед, возобновлена деятельность Стормонта – законодательного собрания Северной Ирландии, прерванная в 1972 г. введением прямого правления из Лондона на фоне разгоревшейся гражданской войны.

Уникальность деволюции в том, что это не просто децентрализация власти, но делегирование части государственного суверенитета избираемыми жителями регионов законодательным и исполнительным органам власти, при котором принцип суверенитета британского парламента остается незыблемым. Теоретически Вестминстер сохранил за собой право отзывать законы о деволюции и приостанавливать работу региональных органов власти. В случае с Ольстером правительство пошло еще дальше и признало право провинции на отделение в случае, если в будущем на референдуме большинство ее жителей выскажутся в пользу такого решения. Более того, Соглашение Страстной пятницы, открывшее в апреле 1998 г. путь деволюции Северной Ирландии включает конфедеративные элементы в результате его инкорпорирования в международный британо-ирландский договор.

В результате стало очевидно, что Британия – не однородное национальное государство, но государство многонациональное, которое в постимперскую эпоху переживает деволюцию. В недалеком будущем Британия может стать одним из региональных государств (наряду в Испанией и др.) в составе Европейского Сообщества.

Другой особенностью процесса деволюции является его асимметричность.

Парламент Шотландии наделен первичным законодательным правом, т.е. правом издавать статуты в отнесенным к его юрисдикции сферах деятельности (образование, здравоохранение, экономическое развитие, сельское хозяйство, туризм, спорт, транспорт, судопроизводство). Кроме того, парламент вправе изменить ставку подоходного налога на 3%. Ассамблея Уэльса имеет право лишь вторичной законодательной инициативы, т.е.е правом издавать подзаконные акты, принимаемые Вестминстером.

Парламент Северной Ирландии по своим полномочиям близок к Холируду. Однако если в Шотландии и Уэльсе действует мажоритарная демократия, то в Ольстере – консоциативная, т.е. механизмы квотирования по национальному признаку.

402

Наконец, Англия, где проживает 80% жителей страны вовсе не имеет региональных властей, за исключением Лондона, который с 2000 г. имеет своего мэра и ассамблею.

В Великобритании многолетняя дискуссия о недостатках мажоритарной и преимуществах пропорциональной избирательных систем голосования:

•законодательные собрания, избранные на мажоритарной основе, настолько непредставительны и недемократичны, что сомнительна их легитимность,

•избирателей «выбрасывают в мусорную корзину», что ведет к низкой явке на избирательные участки,

•мажоритарная система построена на партийной дисциплине и ведет к всевластию одной партии, за которую голосует меньшинство населения,

•тогда как пропорциональная система способна решить все вышеуказанные проблемы,

•способствует развитию новых политических партий и адаптации политической системы к новым политико-правовым идеям и ценностям)

На рубеже XX-XXI вв. эта дискуссия вылилась в распространение практики использования последней либо комбинированных систем. Их разные варианты применяются на региональных, местных выборах и выборах в Европарламент.

На очереди стоит внедрение пропорциональной системы голосования на выборах в палату общин. Лейбористы еще в 1997 г. обещали провести референдум по данному вопросу. Если он состоится и население поддержит идею, то британская партийно-политическая система не только в регионах и на местных выборах, но и на общенациональном уровне превратится в многопартийную, открывая путь для управления страной политическим коалициям.

Главные аргументы в пользу пропорциональной системы – более справедливое распределение депутатских мандатов в законодательном собрании, борьба с политической апатией, вызванной, в том числе, тем, что политические предпочтения значительной части населения при мажоритарной системе не учитываются.

В результате расширения типов выборов, на которых в Великобритании используется пропорциональная система, партийнополитическая система страны уже находится на пути превращения из двухпартийную в многопартийную, что уже стало фактом на местных и с 1999 г. – на региональных выборах.

Существует проект реформы, который может устранить доминирующее влияние исполнительной власти в парламенте и усилить позиции парламента в целом. Это проект Комиссии Дженкинса о введении пропорциональной избирательной системы. Избрание палаты общин на

403

такой основе позволило бы лучше представить различные мнения, слои населения и партии в парламенте. Подобные проекты предлагались уже несколько раз начиная с первой трети XX в. пропорциональная избирательная система не способствует доминированию одной партии и, по мнению авторов проекта, должна повысить степень контроля над властью.

Вместе с тем признается, что хотя новая избирательная система и приведет к балансу сил в палате общин, совершенно не ясно, позволит ли она повысить способность парламента контролировать исполнительную власть. Кроме того, по мнению авторов, добиться ответственности министров в коалиционном правительстве гораздо труднее, нежели в однопартийном, обладающем дисциплиной, единством, стабильностью. От поведения каждого из членов правительства зависит, будет ли оно подержано на следующих выборах. Коалиционные правительства не обладают подобной сплоченностью, хотя бы потому, что заранее определить, какая коалиция сложится после следующих выборов, весьма затруднительно.

Но в любом случае, лейбористское правительство не испытывает энтузиазма относительно избирательной реформы и, следовательно, ее реализация кажется маловероятной.

Действительно ли новая избирательная система создала к нач. XXI в. более представительную систему? С точки зрения партийного представительства ответ должен быть положительным. Историческое преимущество лейбористов в Уэльсе пошатнулось и было вытеснено многопартийной системой. Национальная партия Уэльса заявила себя как сильная вторая партия, опирающаяся на сильную поддержку западной части Уэльса и угрожающая лейбористам, получившим поддержку в промышленном Южном Уэльсе. Консерваторы и либералы оказались в опасности если не исчезновения с политической арены Уэльса, то получения статуса незначительных партий при возможном установлении в Уэльсе двухпартийной системы.

Уже сейчас можно говорить о создании в регионах собственно политических сил, по своему составу отличавшихся от общенациональной. Причем высказываются мнения, что со временем старые партии вообще исчезнут с региональных политических арен.

Что касается пропорциональности партийного представительства, то новая избирательная система сработала совсем не так, как ожидалось. Пропорциональность была достигнута в отношении либералов и консерваторов и Шотландской национальной партии, которые получили количество мест, равное их реальному вотуму. А вот лейбористы попрежнему получили мест больше, нежели позволял их рейтинг. Избранный по новой избирательной системе парламент Шотландии сформировал коалиционное правительство (лейбористов и либералов), поддерживаемое большинством парламента (57%), но меньшинством избирателей (46%).

С приходом к власти Э.Блера общество ожидало, что все в британской политике будет новым, особенно в Шотландии. Однако скептики говорили, что новая политка и автономия Шотландии – это «дешевое старое вино,

404

перелитое в красиво оформленную бутылку». И они отчасти оказались правы, ибо новый парламент не имел недостатка в старых политиканах.

Вместе с тем обратим внимание на социальный аспект выборов. А именно достаточно высокий показатель представительства женщин – 37%, причем большая их часть представляет лейбористов и шотландскую национальную партию. Таким образом, новый парламент встает в один ряд с парламентами скандинавских стран, где женщины составляют от 37% (Дания и Финляндия) до 43 % (Швеция), тогда как парламент Великобритании составил 18%.

Три цели были достигнуты с помощью новой избирательной системы:

1.большая пропорциональность в представительстве полов, что весьма важно в условиях усиления гендерной политики,

2.тесная связь 73 кандидатов, избранных по округам, со своими избирателями,

3.пропорциональная система оказалась проста для понимания массы

избирателей.

Новая избирательная система позволила проявиться региональным партиям, не имеющим поддержку в Шотландии в целом, но сильную поддержку в отдельных регионах. Так, социалисты и зеленые получили по одному месту. Однако этнические меньшинства так и не получили представительств.

Парламентские выборы 2003 г. показали появление новых тенденций в политико-правовой модели Великобритании:

1.в обеих регионах националисты потеряли часть мест, развеяв опасения исследователей на отделение этих регионов от Соединенного Королевства и распада страны,

2.не оправдываются предположения оптимистов, что Великобритания в ближайшее будущее трансформируется в федерацию,

3.низкая явка на выборы свидетельствовала о понижении интереса избирателей к своим местным делам,

4.новая тенденция – приоритета небольших партий в ущерб двум крупнейшим: лейбористы и националисты уступили места социалистам и зеленым – с 1 до 6 и 7 мест, т.е. новая избирательная система благоприятствует небольшим партиям,

5.в Северной Ирландии можно было бы говорить о росте юнионистских

настроений, но: социал-демократы и Шинн фейн не потеряли ни одного места, но лишь поменялись местами.

Итак, избирательная реформа на региональном уровне повлекла за собой ряд обширных и взаимосвязанных перемен в политической культуре и поведении избирателей.

Вместе с тем, было бы преждевременным и неверным предполагать, что законодательные новации обязательно окажут влияние на последующие выборы и политику в целом. Реформа является только отчасти политической по своей природе. Перемены в образе действий партий, политиков и избирателей не будут неизбежными. Таким образом, создание новых

405

институтов означает лишь возможность перемен в политической культуре, но не гарантирует этого.

Наконец, рассмотренная реформа является экспериментом по апробации принципиально новой для Соединенного Королевства избирательной реформы. Она предусмотрена для выборов Национальной Ассамблеи Уэльса и парламента Шотландии и должна обеспечить более пропорциональное представительство в законодательных органах различных политических партий. Поэтому если новая система даст положительную практику (а выборы 2003 г. эту практику подтверждают), то предполагается ввести ее при выборах в палату общин. По сути, Уэльс и Шотландия представляют собой своего рода «полигон» для испытания новой избирательной системы.

Итак, перед выборами 1997 г. лейбористы обещали избирателям устранить сложившийся перекос, восстановить позиции парламента и реформировать палату лордов, традиционно воспринимавшуюся партией с глубоким предубеждением. Однако реальные результаты преобразований к середине 2006 г. свидетельствуют, что лейбористский кабинет не заинтересован в последовательном осуществлении реформы, усилении палаты общин, реорганизации палаты лордов, а следовательно, повышении легитимности и роли верхней палаты. Применительно к избранной теме исследования, лейбористам как одной из двух правящих политических партий Великобритании не выгодно введение пропорциональной избирательной системы, ибо оно может устранить из доминирование в Вестминстере.

Логично предположить, что реформы затянуты сознательно и низведены до уровня процедурных изменений либо, самое большее, ограниченной модернизации парламентских органов. Именно такой характер носит исключение наследственных пэров из палаты лордов. Представляется маловероятным, чтобы в ближайшее будущее лейбористы пойдут на создание верхней палаты, избираемой прямым всеобщим голосованием.

Однако не следует игнорировать и тот факт, что парламентская модернизация в Великобритании учитывает общественное мнение страны, которое отличается консерватизмом, настороженным отношением к любым политическим нововведениям, нежели в большинстве других западноевропейских стран.

В этой связи представляется любопытной история лейбористской реформы старейшего политического института, своего рода «пережитка средневековья» - палаты лордов, возникшей еще в XIV в. Известно, что лейбористы, уверенно победившие на выборах в мае 1997 г., в качестве одного из пунктов предвыборной программы утверждали о необходимости реформирования палаты лордов и превращения верхней палаты парламента в более представительную и демократическую ассамблею. Однако судя по опросам, проведенным институтом Гэллапа летом 1998 г., общественное мнение относилось к этим планам настороженно. Две трети опрошенных британцев выступали за сохранение палаты лордов, при этом каждый третий

406

полагал, что она должна быть сохранена в своем традиционном виде. Лишь 27% поддержали идею однопалатного парламента. Что касается проектов избрания палаты лордов всеобщим голосованием, то они не нашли поддержки общественного мнения, ибо кажутся слишком радикальными. Все это позволило лордам апеллировать к общественному мнению, что порождает многочисленные публичные споры и побудило лейбористов пойти на частичные уступки, ограничившись от меной института наследственных пэров и сокращении вдвое общей численности палаты лордов.

Таким образом, важную роль в государственной модернизации Великобритании играют как инициативы политических институтов (правительства, палаты лордов, партии лейбористов) относительно общества, так и обратные импульсы – от общественного мнения к политическим институтам, влияющие на проекты реформаторов и механизм их реализации.

Кроме того, если избирательная система во всех государствах – членах Сообщества пропорциональная, то Великобритания составляет исключение, ибо в ней повсеместно, за исключением Северной Ирландии, сохраняется мажоритарная система. Существенным препятствием на пути создания единого избирательного закона Сообщества явилась позиция Великобритании, которая не соглашается на введение пропорциональной системы при выборах Европейского парламента, опасаясь, что это могло бы способствовать введению пропорциональной системы и при избрании палаты общин.

Наиболее важен следующий вывод: последствия ограниченной модернизации парламента, проводимой проправительственным большинством, могут оказаться неоднозначными и более того, противоположными официально заявленным целям. Ход конституционных преобразований направляется премьер-министром, а Э.Блэра справедливо критикуют за президентский стиль правления, проведение реформы скорее в партийных интересах, но не с целью совершенствования британского парламентаризма, защиты избирательных прав и интересов граждан.

Контрольные вопросы:

1.Дайте определения понятий парламентаризм, конституционализм, ответственное правительство.

2.Охарактеризуйте законодательную основу региональной реформы Э.Блэра.

3.Какова эволюция конституционной монархии в современной Англии?

4.Каков статус монарха Великобритании?

5.Как изменился статус доминионов по Вестминстерскому статуту 1931

г.?

6.Каково судоустройство современной Великобритании?

7.Какие изменения в организации работы парламента произошли к нач. XXI в.?

407

Выступления в Берлине были жестоко подавлены, разгромлен штаб немецких коммунистов, убиты основатели германской компартии К. Либкнехт и Р. Люксембург. Локальные революционные выступления продолжались вплоть до 1921 г., но носили разрозненный, неорганизованный характер. Кульминацией этих выступлений было установление пролетарской власти в Баварии. В апреле 1919 г. здесь была провозглашена Советская республика. Однако в конечном итоге революционное движение было подавлено.

Несмотря на незавершенный характер революции, главными ее итогами стали: выход Германии из войны; крах кайзеровской империи, а вместе с ней и ликвидация еще двух десятков полуабсолютных монархий, установление демократической формы правления, закрепление широкого круга политических и социальных прав и свобод, ликвидация крупного полуфеодального землевладения и т.д. Однако в силу целого ряда факторов объективного и субъективного характера революция не затронула корней германского милитаризма и не провела коренной реформы кайзеровского милитаризованного государственного аппарата.

10 ноября 1918 г. по инициативе Совета Большого Берлина и избранного им ЦК был сформирован Совет Народных Уполномоченных, который в свою очередь взял на себя функции временного «политического кабинета». В состав Совета вошли в основном правые социал-демократы во главе с Ф. Эбертом и Г. Гаазе.

На проходившем 16-21 декабря 1918 г. Всегерманском съезде представителей рабочих и солдатских Советов была принята резолюция о созыве Учредительного Национального собрания и о передаче всей полноты власти в руки Совета Народных Уполномоченных впредь до решения вопроса о государственном устройстве.

На выборах в Учредительное собрание, состоявшихся 19 января 1919 г., буржуазные партии получили около 16 млн голосов, социалдемократические – 13,5 млн.

6 февраля 1919 г. в городе Веймаре – небольшом культурном центре Германии – было созвано Национальное собрание, на котором в знак доверия социал-демократам президентом Германии избран Макс Эберт, член правления социал-демократической партии с 1905 г.

Одним из первых законов Национального собрания стал закон «О временной имперской власти», закрепивший право Собрания подготовить новую германскую конституцию с парламентско-республиканским строем.

13 февраля коалиция трех партий – социал-демократической, демократической и партии центра – составила правительство Германии во главе с социал-демократом Ф. Шейдеманом, которое положительно решило вопрос о подписании Версальского мирного договора, утвердило бюджет и большинством голосов приняло новую конституцию Германии, названную Веймарской.

410