Преступление порождает обязательства

Обсуждение потребностей наталкивает нас на вопросы об ответственности и обязательствах. Насилие порождает обяза­тельства.

Конечно же, обязательства ложатся, в первую очередь, на того, кто стал причиной: когда одно лицо причиняет вред другому, на первое ложится обязанность восстановить справедливое. Это должно быть основной заботой правосудия. А значит, следует побуждать преступников к тому, чтобы они признали нанесенный ими вред и далее предприняли бы шаги по возмеш,6 причиненного вреда, пусть даже это возмещение будет неполным или чисто символическим.

Возмещение вреда — ядро правосудия. Возмещение вреда — отнюдь не второстепенная или ненужная задача. Это обязатель­нее. В идеале процесс правосудия должен был бы помочь пре­ступникам признать и принять свою ответственность добро­вольно. Это вполне возможно и довольно часто случается в ходе процесса VORP. Вначале преступники чаще всего встречают та­кое предложение недоброжелательно. Многие не хотят ставить себя в столь уязвимую позицию, в которой они окажутся, если попытаются понять последствия своих действий. Сооружают­ся сложные построения из стереотипов и рациональных объяс­нений — и все для того, чтобы защитить себя именно от такого понимания. Многие не хотят брать на себя ответственность за исправление последствий случившегося. В каком-то смысле, бывает легче понести наказание. Хотя в течение какого-то вре­мени наказание приносит страдания, все же оно не составляет угрозы для стереотипов и самооправданий. Часто приходится побуждать или даже принуждать преступника принять на себя обязательства.

Участниками движения VORP в Северной Америке и Анг­лии этот вопрос многократно обсуждался. Бесспорно, лучше, когда ответственность принимается добровольно. Бесспорно и то, что принуждением могут злоупотреблять. И все же, в прин­ципе, я не против того, чтобы поставить преступников перед необходимостью принятия ответственности. В конце концов, если один человек причиняет другому зло, он создает своего рода задолженность, обязательства, и преступник должен согласиться с этим и взять их на себя. И нужно, чтобы процесс правосудия способствовал этому.

Однако во многих случаях преступники будут отказываться брать на себя ответственность. Одна из причин, по которым многие из них попадают на скамью подсудимых, как раз и заключается в отсутствии у них чувства ответственности. Такой недостаток трудно восполнить быстро. Но что общество может сказать им, так это следующее: «Совершив насилие, вы причинили вред. Теперь в ваши обязанности входит исправить совершенное зло. Вы можете сделать это добро­вольно, и тогда мы позволим вам участвовать в принятии ре­шения о том, каким образом это осуществить. Если же вы от­кажетесь взять на себя эту ответственность, нам придется ре­шать за вас, что следует по этому поводу предпринять, и по­требовать от вас исполнения».

Можно требовать от преступников, чтобы они взяли на себя обязательство возместить причиненный вред. Можно побудить их к более полному принятию на себя ответственности, столкнув их лицом к лицу с пострадавшими, однако не следует при­нуждать их к этому. И уж во всяком случае, не следует принуждать пострадавших! Насильно организованные встречи вряд ли окажут пользу преступникам или пострадавшим, больше того, могут иметь и отрицательные последствия. Мы можем требо­вать от преступников, чтобы они возместили причиненный вред, но, если их участие не будет добровольным, это нельзя считать подлинной ответственностью.

Когда мы выносим решения по делу, мы тем самым «посылаем сообщения», и в этом, возможно, состоит подлинная цель таких решений. Утилитарная цель наказания — сказать преступ­никам: «Не совершайте преступлений, поскольку они проти­возаконны. Тот, кто причиняет зло, заслуживает наказания». Решение о возмещении ущерба содержит в себе другое посла­ние: «Не совершайте преступлений, поскольку они причиняю вред людям. Тому, кто причиняет вред другим, придется исправить содеянное». Как отметил английский писатель Mapтин Райт, «послание», заложенное в наших действиях, не всегда воспринимается адресатом. Но иногда это случается, и тогда мы должны быть убеждены в том, что оно правильно.

Подчеркивая необходимость продемонстрировать своими действиями, что преступление есть зло, Райт отмечает:

«Мы сможем обличить преступление более аргументировано, если будем действовать больше для пострадавшего (и того же потребуем от преступника), чем против преступника».

Преступление порождает долг возместить причиненный вред, и этот долг остается, независимо от того, состоится ли прощение. Если мы оскорбили кого-то, неправильно было бы думать, что прощение, исходящее от Бога или даже от постра­давшего, снимает с нас всякие другие обязательства по отно­шению к этому человеку. И тем не менее, случается, что пост­радавшие решают простить преступника и не требуют выпол­нения даже тех конкретных обязательств, которые возникают в результате насилия. Преступник редко бывает в состоянии пол­ностью восстановить то, что было потеряно, как им самим, так и пострадавшим. Герман Бианки заметил, что преступление создает обязанности, и те обязанности, которые преступник не в состоянии выполнить, снимаются с него через прощение.

В той мере, в какой это возможно, преступник должен воз­местить причиненный вред. Однако часто бывает, что проходит много времени до обнаружения преступника. Часто пре­ступников не находят вовсе. А бывает, что преступнику не по силам удовлетворить потребности пострадавшего и общины, "возникшие в результате преступления. Есть свои потребности у преступников. И обязанность общества — удовлетворять потребности, непосильные для удовлетворения отдельными членами. Следовательно, в результате преступления некоторые обязанности появляются и у общества.