Яковец Учебник

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Трансформации структуры цивилизаций

На завершающей стадии революции идеологии первого ее периода теряют популярность, успех имеют консервативные теории, призывающие к уничтожению самих условий для развития революции [С. 204].

7. В любой революции действует закон социального иллюзионизма. Результат революции всегда оказывается иным, чем это казалось в ее начале, противоречащим ее лозунгам. Причем все отрицательные последствия революции больнее всего бьют по наименее защищенным слоям общества [С. 217]. Это подтверждается опытом всех великих революций.

Книга Питирима Сорокина, написанная под свежим впечатлением участия — на стороне проигравших — в русской революции, носит на себе печать впечатлений и переживаний автора, а потому не может дать полного и объективного представления о революционных трансформациях в обществе, тем более — в цивилизационном разрезе. Однако в ней содержится точное и яркое описание причин, механизмов, этапов, последствий революции с точки зрения социологии. Многое из того, что сказано П. Сорокиным, поразительно напоминает процессы, происходившие в 90-е годы

вРоссии и некоторых других странах. В последующих его книгах — «Социальная и культурная динамика» [183], «Главные тенденции нашего времени» [181] — мы видим уже более широкий и объективный подход автора к революционным трансформациям в разных цивилизациях и в различных сторонах жизни общества.

Однако обратимся к другой работе, специально посвященной роли революции в плане сравнительного изучения цивилизаций — монографии Ш. Эйзенштадта «Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций», вышедшей в свет

в1978 г., но в России изданной лишь в 1999 г. [236].

Вмонографии преобладает социологический подход к пониманию содержания, форм и последствий революций, а также их роли

вдинамике традиционных обществ и цивилизаций нового времени. Автор расценивает революции как движения в обществе, ориентированные на радикальные преобразования, на будущее: «Великие революции можно рассматривать как наиболее драматичные, а может, и наиболее успешные попытки в истории человечества осуществить на макросоциальном уровне этические представления… Для революций характерна была ориентация на будущее как центральный компонент культурной программы современности» [там же. — C. 30]. Подобная направленность обусловливает ведущую роль независимой интеллигенции в револю-

Глава 9. Цикличная динамика социально-политического строя, революций и войн

ционных преобразованиях, которые являют собой интенсивную форму социальных перемен: «Революции характеризуются как самый интегральный, насильственный и осознанный процесс всех социальных движений. В ней видят предельное выражение свободной воли и глубоких чувств, проявления незаурядных организационных способностей и высокоразвитой идеологии социального протеста» [там же. — С. 44]. С этой точки зрения автор анализирует революции нового времени, отождествляя их с этапами распространения цивилизации из Западной Европы и Северной Америки по всему миру [там же.— С. 234]. Все сказанное относится и к социалистическому типу революций новейшего времени, которые порождены западноевропейской цивилизацией: «Начало развития в Западной Европе социализма было предопределено спецификой европейской цивилизации. Распространение социализма за пределами Европы было предопределено распространением цивилизации Нового времени и сопровождалось выявлением свойственных ей фундаментальных противоречий» [там же. — С. 239].

Важнейшими внешними факторами революций являлись войны. Внутренними же факторами были экономические изменения, структурные сдвиги, связанные с расширением рынков и техническими нововведениями, формированием нового способа производства и новых идеологических систем, а также борьба между элитами, массовые народные восстания, религиозные и идеологические движения [там же. — С. 245].

Следует отметить, что социально-политические революции как наиболее яркая форма радикальных перемен сопутствовали всей истории цивилизаций и сопровождали как смену циклов в их динамике (а подчас и рождение новых локальных цивилизаций), смену мировых цивилизаций, так и переход к новым фазам их жизненного цикла.

Рассмотрим теорию и историю революций в интересующем нас разрезе: революции в динамике глобальной, мировых и локальных цивилизаций.

Сущность революционных переворотов в развитии цивилизаций состоит в их радикальной трансформации, завершающейся возникновением новой цивилизации или переходом к очередному крупному этапу в ее развитии, изменениями в ее структуре и ускорением темпов преобразований. Революции служат поворотными точками в жизни цивилизации, изменяют ее генотип (наслед-

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Трансформации структуры цивилизаций

ственное ядро), очищая его от устаревших, отживших свой срок элементов и обогащая новыми элементами, позволяющими ей адаптироваться к переменам во внутренних и внешних условиях ее развития. Это сравнительно длительный и болезненный процесс, нередко сопровождающийся социальными катастрофами, но он необходим для повышения жизнеспособности и прогресса этого сложного социального организма.

С точки зрения динамики цивилизаций можно выделить следующие виды цивилизационных революций (рис. 9.1):

революции в динамике глобальной цивилизации, связанные

сее возникновением (неолитическая революция), переходом к новому историческому суперциклу и к очередной мировой цивилизации как крупному этапу жизненного цикла глобальной цивилизации. Примером может служить промышленная революция, ставшая причиной перехода к индустриальной мировой цивилизации в рамках второго исторического суперцикла;

революции в развитии мировых цивилизаций, знаменующие их становление (например, переворот в развитии общества в момент возникновения раннеклассовой мировой цивилизации в кон-

це IV — начале III тыс. до н. э.) или переход к очередному этапу

вих развитии;

революции в динамике локальных цивилизаций, находящие выражение в становлении нового поколения локальных цивилизаций (что мы наблюдаем в конце ХХ — начале XXI в.) или конкретной локальной цивилизации (например, западноевропейской, монгольской и др.).

Можно говорить и о контрреволюционном перевороте в жизненном цикле той или иной локальной цивилизации, когда она совершает исторический зигзаг, двигаясь в противоположном общей цивилизационной динамике направлении (так можно оценить переворот начала 90-х годов, приведший к распаду евразийской цивилизации, и устремление российской цивилизации назад, к деформированному строю стихийного капитализма XIX в.). В этом случае можно говорить об эпохальной антиинновации.

Структура цивилизационной революции неоднородна. В ней выделяется то или иное ведущее звено в составе генотипа цивилизации, влекущее за собой качественные преобразования остальных составляющих генотипа. В одних случаях это может быть смена социокультурного строя, в других — становление нового технологического, экономического и экологического способов производства, в третьих — радикальные перемены в социальной

402

Глава 9. Цикличная динамика социально-политического строя, революций и войн

структуре и государственно-политическом устройстве общества (социальные либо политические революции).

В любом случае революция ограничена во времени, хотя она может длиться от нескольких недель, месяцев и лет до нескольких десятилетий, а то и (на ранних стадиях развития общества) до нескольких столетий. За это время она проходит, согласно П. Сорокину, два этапа развития. На этапе революционного прорыва реализуются идеалы, движущие мотивы революции и происходит разрушение части наследственного ядра. На этапе частичной контрреволюции в эти идеалы вносятся радикальные коррективы, меняются движущие силы, устраняются необоснованные нарушения генотипа и утверждается новый строй, новая цивилизация или этап ее развития. Так революционный прорыв уступает место сравнительно плавному, эволюционному развитию, закрепляющему происшедшие в революционную эпоху перемены (основную, исторически оправданную их часть).

Если брать пространственный разрез цивилизационной революции, то в ней можно выделить эпицентр, в котором она начинается (например, для промышленной революции — Великобританию); зону развертывания (для той же промышленной революции — ведущие страны Западной Европы и США); периферию, где процесс освоения революции осуществляется с запозданием на один-два исторических такта (например, Россия в XIX в.); «болото» — страны, которые надолго остаются на предшествующих стадиях развития, подчиняясь вырвавшимся вперед цивилизациям (пример — Индия и страны Африки в эпоху колониального господства).

Обратимся теперь к истории революций в динамике цивилизаций (вкратце, так как более полное и конкретное описание этих революций представлено в следующей части нашей книги).

Исходным пунктом истории стала неолитическая революция, в ходе и результате которой сформировались технологическая, экологическая и экономическая составляющие наследственного генотипа (воспроизводящая экономика, общественное разделение труда, преобразование природных ресурсов, зачатки имущественного расслоения, социальной стратификации, товарного обмена и рынка). При этом сохранялся родоплеменной, догосударственный строй, примитивный идеациональный социокультурный строй, еще не сложились локальные цивилизации. Было положено начало глобальной и первой мировой цивилизации, закончилась предыстория и начался отсчет истории общества.

403

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Трансформации структуры цивилизаций

Цивилизационная революция раннеклассового общества (конец IV — начало III тыс. до н. э.) завершила процесс формирования генотипа цивилизации, положила начало раннеклассовой мировой цивилизации и 1-му поколению локальных цивилизаций. Изменился социокультурный строй — возникли наука, система образования, иерархически организованные религии как общественный институт. Примером может служить Древний Египет, где фараон Эхнатон, правивший с 1419 по 1400 гг. до н. э., предпринял неудачную попытку ввести монотеистическую религию. В период раннеклассовой цивилизации произошел переворот в технологии, экологии и экономике — в результате освоения выплавки и ковки металла, формирования в долинах великих рек мощных ирригационных систем, создания сети городов, развития ремесла и строительства, институтов рынка. Был надстроен пустовавший до того социальнополитический «этаж» «пирамиды» цивилизации: возникали государства, классы, политические системы, рабовладение, жесткая политическая стратификация. Здание цивилизации утвердилось во всей полноте составляющих его элементов. Значение этой революции часто недооценивают, отдавая дань лишь «осевому времени» К. Ясперса; между тем грандиозность преобразований в обществе, сумма эпохальных инноваций намного превосходили то, что было достигнуто цивилизационными революциями последующих эпох.

Цивилизационная революция античной эпохи (первая треть I тыс. до н. э.) записала в свой актив не только освоение орудий и оружия из железа, но и значительное распространение ареала локальных цивилизаций, формирование 2-го их поколения, а также появление мировых империй, зарождение в греческих городахполисах принципов демократии, небывалый расцвет наук и искусств и недолгое торжество интегрального социокультурного строя, после которого утвердился строй чувственный.

Революция средневековой эпохи проходила (в эпицентре) в течение V—VIII вв. н. э. и носила глубокий характер, будучи связанной со становлением второго исторического суперцикла, средневековой мировой цивилизации, 3-го поколения локальных цивилизаций, утверждением феодального социально-политического и идеационального социокультурного строя, господства мировых религий и олицетворяющих их церковных институтов. Эпицентр революционных преобразований сначала переместился на Восток, затем вернулся в Западную Европу.

Революция периода раннеиндустриальной цивилизации (XIV— XV вв.) не отличалась столь радикальными преобразованиями.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Трансформации структуры цивилизаций

Ее главными достижениями стали расцвет науки и искусства в период Ренессанса, утверждение мануфактурного способа производства, становление капитализма и формирование «третьего сословия» (основной движущей силы нидерландской и английской буржуазных революций), формирование 4-го поколения локальных цивилизаций и распространение чувственного социокультурного строя, колоссальные сдвиги в науке и образовании. При этом уничтожение локальных цивилизаций Нового Света, протоцивилизационных или доцивилизационных обществ Африки и Австралии можно считать основными антиинновациями того периода.

Успехи раннеиндустриальной цивилизации были закреплены

революцией индустриальной эпохи (последняя треть XVIII — начало XIX в.). Основным ее содержанием стали промышленная революция, политические революции во Франции, Северной Америке, повсеместное распространение колониальных империй и буржуазно-демократического строя. Контрреволюциями эпохи заката индустриальной цивилизации можно считать две мировые войны и утверждение тоталитарных режимов в середине ХХ столетия.

С конца ХХ в. пришло время постиндустриальной цивилизационной революции. По сравнению с предшественницей она носит более глубокий и радикальный характер, охватывает более длительный временной отрезок, поскольку в ее основе лежит переход к очередному историческому суперциклу в развитии глобальной цивилизации, формирование 5-го поколения локальных цивилизаций, становление интегрального социокультурного строя, гума- нистически-ноосферного общества. Контуры этой революции еще только вырисовываются. Но очевидно, что она будет продолжаться в течение почти всего XXI в. и приведет к радикальной трансформации всех составляющих генотипа цивилизации. В то же время возрастает риск, что глобальная цивилизация (человечество) будет уничтожена в результате столкновения цивилизаций, глобальной термоядерной войны, грандиозной техногенной или экологической катастрофы.

При оптимистичном сценарии глобальная цивилизация будет жить и дальше, и по-прежнему каждый крупный этап в ее развитии будет начинаться с цивилизационных революций, которые станут изучать, познавать и предвидеть мыслители будущего.

Содержание современного переходного периода в динамике цивилизаций по-разному оценивается в научных кругах. Так,

Глава 9. Цикличная динамика социально-политического строя, революций и войн

И. Г. Яковенко исходит из того, что «история человечества идет через историю цивилизаций, а цивилизациям свойствен жизненный цикл — рождения, разворачивания, угасания — всеобщая история циклична. В ней обнаруживаются как циклы разворачивания поколения цивилизаций, так и эпохи относительного безвременья, или ”темные века”, разделяющие угасание одного поколения цивилизаций от рождения второго. Переход от одного поколения цивилизаций к другому всегда — смена исторического качества, иными словами — революция» [220. — С. 107]. Как раз такая цивилизационная революция — смена поколений цивилизаций — происходит в наше время: «Мы находимся внутри процесса смены исторических эпох… Логика всемирно-исторического процесса позволяет предположить, что по завершении переходной эпохи сформируется новое поколение локальных цивилизаций» [там же. — С. 111]. Можно согласиться с этой позицией.

Э. В. Сайко придерживается иного взгляда на исход современного переворота, полагая, что его результатом станет исчезновение цивилизаций с исторической арены: «В настоящее время практически разрушаются не только свойственные европейской модели цивилизации или модели цивилизации нового времени характеристики, структуры, но и многие базовые основания функционирования и интегративные нормы организации сообщества, активно действующие и объективно обеспечивающие направленность исторического развития, принципы и формы воспроизводства общества на протяжении нескольких тысячелетий истории цивилизаций в ее стадиальном определении… Создаются условия формирования элементов, структур, системных образований, не свойственных системе цивилизаций, выпадающих из закономерностей ее функционирования… Все происходящие изменения позволяют говорить об исторической выработанности системы обществ цивилизации, поскольку происходит не просто возникновение нового, свидетельствующего об усилении, дальнейшем развертывании ее, а разрушение базовых оснований системы» [там же. — С. 48].

Представляется, что нет достаточных резонов для того, чтобы считать нынешнюю цивилизационную революцию столь радикальной (а точнее, контрреволюцией, ибо уничтожение цивилизационного разнообразия было бы шагом назад в динамике общества). Базовые основания как для периодической смены мировых цивилизаций, так и для их реализации в смене поколений локальных цивилизаций не только сохраняются, но и усиливаются в новом историческом суперцикле, со становлением гума-

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Трансформации структуры цивилизаций

нистически-ноосферного постиндустриального общества. По локальным цивилизациям рано служить заупокойную мессу.

Теория революций помогает правильно оценить причины, сущность и последствия поворотных точек в цикличной динамике цивилизаций, а также предвидеть такие перевороты в будущем, осуществлять их своевременно и с меньшими потерями для общества.

9.4. Войны в структуре и динамике цивилизаций

Непременным спутником истории цивилизаций и отдельных государств являются войны. Они выступают в разных ипостасях. Это могут быть вооруженные конфликты (вплоть до гражданских войн) между различными политическими и социальными силами внутри одного государства, нередко сопровождающие революции и завершающиеся сменой социально-политического строя либо правящей верхушки. Такими внутренними войнами наполнена история каждого государства. Второй тип войн — вооруженные столкновения, иногда длящиеся многие годы, между государствами внутри одной цивилизации (например, Столетняя и Тридцатилетняя войны в истории западноевропейской цивилизации). Третий тип вооруженных конфликтов — столкновение государств, принадлежащих к разным цивилизациям (пример — Крестовые походы христианской Западной Европы против мусульманского Востока, Крымская война середины XIX в.). Наконец, изобретение ХХ в. — мировая война, в которую втянуто большинство государств планеты, как это было во время Второй мировой войны. Глобальный характер носила и холодная война, ядром которой стало противостояние западной и евразийской цивилизаций и их сторонников. Их политическая борьба порой переходила в вооруженные конфликты (войны в Корее и Вьетнаме). К этому перечню можно добавить колониальные войны, порой завершавшиеся разгромом и уничтожением локальных цивилизаций (как это было, когда Западная Европа покоряла Северную, Центральную и Южную Америку), а также национально-освободительные войны периода распада колониальных империй. Все эти конфликты носят характер межцивилизационных войн. Конец ХХ в. добавил еще один тип войн, сопровождающих распад федеральных государств,

Глава 9. Цикличная динамика социально-политического строя, революций и войн

которые объединяли народы разных цивилизаций. Ярким примером могут служить вооруженные столкновения государств, входивших прежде в федеративную Югославию.

В этой палитре войн нас будут интересовать преимущественно конфликты внутри- и межцивилизационного характера. Это тем более актуально, что XXI столетие пополнило классификацию двумя новыми типами войн: так называемыми асимметричными, в основе которых лежат локальные столкновения цивилизаций, а также точечными террористическими актами. Последние принимают порой характер партизанской войны, как это случилось в Афганистане и Ираке.

Но остановимся сначала на самом понятии «война». Согласно нашей теории, война есть крайняя форма противостояния

социально-политических слоев и групп, этносов и национальностей, государств и цивилизаций, принимающая характер вооруженной борьбы и приводящая к изменению структуры общества (цивилизации). Речь идет не об эпизодическом вооруженном конфликте (как, например, столкновение СССР и Китая из-за острова Даманский), а об устойчивом (на определенное время) явлении, сопровождающемся милитаризацией всего общества.

В таком понимании войны, в отличие от элементарных стычек между первобытными общинами и племенами, не могли существовать в догосударственном обществе. Войны стали явлением политическим лишь после того, как возникли государства с их непременным атрибутом — армией, сформировались жизненно важные интересы для общества вести с ее помощью наступательные или оборонительные боевые операции.

Американский военный историк К. Райт увязывал войны со стадиями развития цивилизаций, выделяя героический период выдвижения нового военного идеала; период потрясений и длительных войн; период усталости, упадка, потери веры. Он писал: «На втором этапе, в период потрясений, в полной мере воплощаются все те проблемы и противоречия, что наметились на первом этапе. Наступает время испытаний и катастроф, разрушение

истроительство противоречиво переплетаются в оформлении нового мирового порядка в виде серии внешних и внутренних войн… Войны, бесспорно, были и сейчас остаются важнейшими историческими экзаменами государств… По мере развития цивилизации армии становились все многочисленнее и абсолютно, и относительно численности населения, войны становились все затратнее

иприносили все больше издержек, их интенсивность нарастала,

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Трансформации структуры цивилизаций

а средняя продолжительность падала. Охватывая все больше пространства, войны оставляли все меньше безопасных мест для гражданского населения» [Цит. по: 185. — С. 303, 304].

Другой американский политолог, У. Экхард, пришел к выводу, что войны играют ключевую роль в динамике цивилизаций: «История свидетельствует о том, что цивилизации, империи и войны развиваются совместно; войны служили до сих пор как повивальными бабками, так и гробовщиками цивилизаций в процессе их исторических взлетов и падений… На протяжении всей человеческой истории цивилизация и война неразрывно связаны друг с другом… Таким образом, цивилизации поистине принесли с собой войны как таковые, более того — чем цивилизованнее становились народы, тем больше они проявляли воинственности» [там же. — С. 310—311].

Какие бывают войны, каковы их причины и последствия? Эти вопросы с древности интересовали многих мыслителей. В античном обществе войны считались одним из важнейших условий существования общества. Древнегреческий философ Платон утверждал, что войны есть явление вполне естественное, поскольку только с их помощью можно захватывать достаточное количество рабов, без коих общество не в силах функционировать привычным образом. Его ученик, великий Аристотель, также называл искусство ведения войны искусством «добывания» рабов. Действительно, война была одной из основ экономического могущества рабовладельческих государств.

В Средние века были выдвинуты новые аргументы в пользу естественности и желательности войн. Мыслители того времени связывали вооруженные конфликты с необходимостью периодического передела собственности между феодалами, а именно земли и обрабатывающих ее крестьян. Такой социальный запрос сформировал и своих теоретиков. К ним можно отнести «отца католической церкви» Аврелия Августина, который в вопросах религии и философии был для средневековья непререкаемым авторитетом. Причины всякого насилия он искал в греховной испорченности человека, а необходимостью ее обуздания обосновывал существование государственной власти. Последнюю он, впрочем, называл «большой разбойничьей шайкой». Этот замкнутый круг насилия Августин полагал неизбежным и нещадно критиковал «град земной», основанный на «любви к себе, доведенной до презрения к богу». А вот ругать сами войны, по его мнению, бессмысленно, ибо таковы уж люди, их затевающие, и лучше осудить природу человека в уповании на «град божий».

Глава 9. Цикличная динамика социально-политического строя, революций и войн

В раннеиндустриальном обществе изменился характер войн, изменились и акценты в их теоретическом обосновании. Английский философ Т. Гоббс продолжил искать причину войн в природе человека, в свойственных ему соперничестве, недоверии к другим людям, жажде славы. Социальное учение Гоббса оказало значительное влияние на развитие европейской общественной мысли. Выходом из «войны всех против всех» он считал общественный договор, установление сильного государства в целях обеспечения безопасности и прекращения гражданских войн. Функция охраны мира возлагалась им на государя, который волен применять санкции против тех, кто действует вопреки моральному долгу и гражданским добродетелям. Заботу о мире Гоббс считал основой «естественного права», созданного общественным договором.

Позже известный французский мыслитель Ж.-Ж. Руссо сделал попытку серьезного анализа социальных причин войн. Идеолог революции, уловивший внутреннюю противоречивость развития буржуазной цивилизации, Руссо усматривал первопричину войн в неравенстве людей в обществе, а корни неравенства он искал в экономической сфере — в возникновении частной собственности. Однако устранить эту проблему он также предлагал насильственным образом, защищая мысль о праве граждан на революционное низвержение антинародной власти.

В социологии существует мощная традиция, которая связывает войны не только с развитием государства, но и с возникновением политики. Разновидность деятельности людей, направленная на захват и удержание власти (полномочий, прав на господство) любыми средствами, включая насильственные, — это и есть политика. Так, Г. Гегель считал, что правители пользуются войсками «для достижения особых целей политики». Военный идеолог буржуазного общества К. Клаузевиц первым дал законченное и четкое определение связи двух социальных феноменов — война является продолжением политики. «Война есть не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, осуществление их другими средствами. То, что еще остается в ней своеобразного, относится лишь к своеобразию ее средств», — писал он в своей работе, которая так и называлась — «О войне».

Во многих исследованиях отмечались как позитивные, так и негативные последствия войн. Так, античный философ Гераклит (544—483 гг. до н. э.) находил в войнах рабовладельческих государств в основном положительные стороны. Во многих истори-

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Трансформации структуры цивилизаций

ческих исследованиях повторяется мысль Гераклита о том, что война является добром хотя бы потому, что в ней выживают более сильные и мужественные. Гегель писал, что война предохраняет народы от гниения, которое непременно явилось бы следствием продолжительного, а тем паче вечного, мира.

Апофеоз войны содержится в опубликованной в конце XIX в. книге французского политолога М. Ревона: «Война как мировой закон проявляется всюду, тысячами мощных столкновений. Война есть источник плодотворного движения, толчок, который сообщает жизнь всему существующему. Она есть мать, рождающая все превращения внешнего мира и мира внутреннего. Война определяется разрушительностью, исполненной тайны недосягаемого, и как разумное, она прекрасна» [там же. — С. 295].

Но у «адвокатов войны» всегда находились серьезные оппоненты. Древнеиндийский мыслитель Чанакья (IV в. до н. э.) указывал на два момента, сопровождающих войну, — потери материальных ценностей и падение нравов. Уже упоминавшийся нами Гоббс отмечал, что войны снижают трудолюбие, разрушают ремесла, земледелие, торговлю, что они пагубны как для государства, так и для его подданных. В том же духе высказывался Г.-В. Лейбниц, добавив, что добытое на войне — трудно сохранить, а потому даже победоносные войны часто оказываются разорительными. Французский философ Д. Дидро считал, что война не только противоестественна, но и опасна тем, что извращает нравы целых наций. Н. Г. Чернышевский утверждал, что война пагубно действует на государство уже на стадии подготовки к ней, ложась тяжким бременем на плечи народа, но что хуже всего — плодит насильников и грабителей.

В ХХ в. теорию войн обогатили новые исследования, посвященные определению факторов цикличной динамики экономики

иобщества. В 1922 г. была опубликована монография Н. Д. Кондратьева «Мировое хозяйство и его конъюнктуры во время и после войны», переизданная в России лишь через восемьдесят лет [86]. В этой работе, опираясь на богатейший статистический материал, автор наиболее полно показал, какое влияние оказала Первая мировая война на динамику и структуру мировой экономики,

ираскрыл связь войн со среднесрочными и долгосрочными циклами развития человечества.

Н.Д. Кондратьев пришел к выводу, что мировая война началась в тот момент, когда развертывалась кризисная фаза очередного среднесрочного экономического цикла: «Война задержала развитие и углубление депрессии. Породив своеобразный исклю-

Глава 9. Цикличная динамика социально-политического строя, революций и войн

чительной емкости военный рынок, война ”сняла” вскрывшиеся противоречия рынка и изменила направление движения конъюнктуры. Общая экономическая депрессия сменилась своеобразным движением конъюнктуры военного периода, которая характеризуется непрерывным и повсеместным повышением ценностных показателей при повышении натуралистических показателей в одних странах и падении их в других… Изменив направление динамики мировых экономических конъюнктур, ”сняв” обнаружившиеся противоречия мирового и национального рынков, война… глубоко деформировала мировое хозяйство… Уничтоженные войной диспропорциональности и несоответствия сменились иными, более глубокими и значительными диспропорциональностями и несоответствиями, созданными в свою очередь самой войной» [86. — С. 334, 335]. Война тормозила технический прогресс и развитие транспорта [там же. — С. 337].

Н. Д. Кондратьев вскрыл новую закономерность в динамике войн, связав ее с повышательными и понижательными волнами больших циклов конъюнктуры (длинных волн экономической динамики). В докладе 1926 г. он доказывал, что «периоды повышательных волн больших циклов, как правило, значительно богаче крупными социальными потрясениями и переворотами в жизни общества (революции, войны), чем периоды понижательных волн» [там же. — С. 374]. В подтверждение он приводит следующие эмпирические данные: в период повышательной волны первого большого цикла наблюдалось шесть военных столкновений, в период понижательной волны — одно; для второго цикла соотношение также было 6 к 1; на повышательной волне третьего большого цикла произошло 12 военных столкновений [там же. — С. 374—376]. Этой неравномерности в динамике войн дается следующее объяснение: «Войны возникают на почве повышения темпа и напряжения хозяйственной жизни, обострения экономической борьбы за рынки и сырье. Но такое напряжение хозяйственной жизни свойственно в особенности периодам повышающейся конъюнктуры» [там же. — С. 383]. Проведенные в последующие десятилетия исследования подтвердили обоснованность вывода ученого о том, что между военной активностью и сменой повышательных и понижательных фаз долгосрочных (кондратьевских) циклов есть четкая взаимосвязь.

К этому следовало бы добавить, что максимум военной активности наблюдается в периоды становления сверхбольшого, цивилизационного цикла, новой мировой цивилизации.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Трансформации структуры цивилизаций

Исследование в области социологии войн, их цикличных флуктуаций предпринял П. Сорокин в опубликованном перед Второй мировой войной четырехтомнике «Социальная и культурная динамика», сводный том которого был издан в США в 1957 г., а в России — в 2000 г. [183. — Гл. 3.2, 3.3].

Рассматривая войну как крайнюю вспышку насилия в развивающейся системе межгрупповых отношений, как самую крупную и наиболее кровавую форму внешних или межгрупповых беспорядков, П. Сорокин исследовал флуктуации, неравномерность в динамике войн почти за два с половиной тысячелетия на примере Древней Греции, Древнего Рима, Китая, ведущих европейских государств. Приведенные им данные сгруппированы

втабл. 9.3.

Впериод становления древних обществ количество лет, в которых происходили войны, преобладало над годами мира (в Греции — 91 год из 100 лет в V в. до н. э. и 85 лет — в IV в. до н. э.; в Древнем Риме — 83 года в III в. до н. э., 57 лет — во II в. до н. э., 66 лет — в I в. до н. э.). Однако на последующих фазах жизненного цикла этих обществ количество военных лет резко сокращалось (в Древней Греции — до 48 лет во II в. н. э. и 11 лет в I в. до н. э.; в Древнем Риме — до 26—29 лет в I, II и IV вв. н. э.). Численность армии и количество жертв в Древней Греции достигли пика в IV в. до н. э., а в последующие два столетия эти показатели значительно снизились. Потери составляли от 4% до 6% численности армии, поэтому военная служба не была чрезмерно рискованным предприятием.

Средневековье характеризовалось устойчивой тенденцией роста численности армии (в 4,3 раза за 300 лет) и опережающим увеличением числа потерь (в 9,5 раза), так что для военнослужащих риск оказаться в числе жертв войны возрос с 2,6% в XII в. до 5,7%

вXV в., но не намного превысил уровень потерь в Греции и Риме. Раннеиндустриальная цивилизация, эпоха колониальных войн

и первоначального накопления капитала характеризовались резким ростом численности армий (в 5 раз в XVI в. против XV в.), числа потерь (в 12,7 раза за тот же период) и их отношения к численности армии (с 5,7% до 14,6%); война становилась все более опасным, но тем не менее прибыльным занятием; соответственно росла и военная экономика.

В период зрелости индустриального общества (XIX в.) произошло некоторое ослабление военной напряженности: численность армии уменьшилась на 28% по отношению к предыдущему столе-

Глава 9. Цикличная динамика социально-политического строя, революций и войн

Таблица 9.3.

Динамика войн в Древней Греции, Древнем Риме и Европе*

*[239. — С. 296].

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Трансформации структуры цивилизаций

тию, число жертв — на 20%. Однако уже в начале XX в., в стадии заката индустриальной эпохи, милитаризация общества возросла фантастическими темпами. Только за четверть века численность армии увеличилась в 2,4 раза против всего XIX в., число жертв — в 5,5 раза, а их отношение к численности армии — с 16,3 до 38,9%. В соответствующих масштабах поднялась и военная экономика, увеличились доля военного сектора в ВВП и масштабы разрушений в периоды боевых действий.

П. Сорокин приходит к выводу, что со временем уровень боевых потерь повышается быстрее, чем численность вооруженных сил: «Войны нового и новейшего времени обнаруживают тенденцию к возрастающей опустошительности вследствие своей убойной и нарастающей мощи… Развитие технологии, физики, химии обеспечили прогресс техники войны, создав более разрушительные средства ее ведения» [183. — С. 637].

Другой вывод, к которому пришел исследователь: для кривой войны и мира характерны колебания, но в этих флуктуациях не просматривается ни регулярная периодичность, ни единообразный ритм [там же. — С. 649]. Тем не менее в монографии сделаны некоторые обобщения, противоречащие этому категоричному выводу. В частности, автор выдвинул гипотезу о том, что в исторических судьбах наций бремя войны, абсолютное и относительное, возрастает в периоды экспансии — политической, социальной, культурной, территориальной. В эпохи же процветания активность боевых действий достигает максимума [там же. — С. 652]. Похожую мысль несколькими десятилетиями ранее высказывал Н. Д. Кондратьев, говоря об увеличении числа войн на повышательной волне большого цикла. Любопытно также еще одно наблюдение П. Сорокина: «В истории науки большинство периодов ее интенсивного развития в политической, социальной, экономической, нравственной и интеллектуальной сферах, то есть самые блестящие периоды ее истории, периоды высшего великолепия, могущества, величия и гения, как правило, являются периодами наивысшего милитаризма и воинственности» [там же. — С. 653].

Питирим Сорокин отмечал и такую закономерность, как большое число великих войн при смене социокультурных типов, при переходе от идеационального типа культуры к чувственному и наоборот [там же. — С. 655].

Российский историк И. М. Дьяконов считал, что прогресс в производстве вооружений играет решающую роль при переходе от одной фазы истории общества к другой: «Есть лишь одна об-

Глава 9. Цикличная динамика социально-политического строя, революций и войн

ласть технологии, где прогресс оказывает непосредственное влияние на смену производственных отношений. Это прогресс в производстве оружия. Где нет металлического оружия, там не может быть классового общества… Со средневековьем покончили не столько великие географические открытия (хотя и они тоже), сколько пушка, которая свела на нет роль средневекового рыцаря и поставила промышленное предпринимательство выше сельскохозяйственного… Атомная и водородная бомбы приведут (если человечество сохранится) к утверждению посткапиталистического общества во всемирном масштабе» [62. — С. 13, 14]. Милитаризация действительно подталкивает технологический прогресс, но приведенное положение представляется слишком категоричным. Развитие военных технологий можно считать фактором общественного прогресса, но нужно учитывать и то, насколько разрушительную роль в нем играют войны, армии и гонка вооружений. В эту сферу отвлекается от производства материальных и духовных ценностей самая активная и квалифицированная часть работников, во время военных столкновений гибнут десятки и сотни тысяч, а то и миллионы людей, разрушаются города, гибнут культурные ценности. Войны послужили причиной исчезновения с политической карты мира немалого числа государств и цивилизаций.

В наших работах также исследованы вопросы теории и истории войн, их места в динамике цивилизаций и возможности предотвращения гибели последних [97, 239].

Кратко суммируем наши подходы к войнам с точки зрения теории циклов и кризисов в динамике цивилизаций.

1.Войны являются насильственной, кровопролитной формой разрешения противоречий в политической и других сферах общества в динамике цивилизаций и во взаимоотношениях между ними, острой формой политических и геополитических кризисов. Войны возникли одновременно с появлением государств и локальных цивилизаций и на протяжении пяти тысячелетий выступают как одна из важнейших функций государства и реализующих эту функцию социальных институтов, прежде всего армии. Периоды военных конфликтов чередуются с периодами сравнительно мирного развития, когда углубляется диалог, взаимовыгодный экономический и социокультурный обмен между странами

ицивилизациями. Войны нарушают процесс диалога и обмена, но затем он восстанавливается.

2.Война и милитаризация в период подготовки к войне трансформируют всю структуру цивилизации, прежде всего

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Трансформации структуры цивилизаций

структуру человеческого капитала, оказывая на нее противоречивое, преимущественно негативное воздействие.

В армии служит наиболее дееспособная и активная часть мужского населения, отвлекаемая от производительного труда. В периоды боевых действий многие военнослужащие погибают или становятся инвалидами; некоторые после демобилизации оказываются неспособными к мирному труду, пополняют ряды криминалитета. Война деформирует демографический состав населения (падает рождаемость, растет смертность) и трудовой потенциал общества.

К разработке и производству вооружений и средств обороны привлекаются лучшие интеллектуальные силы и квалифицированные кадры, которые могли бы внести немалый вклад в развитие гражданских отраслей. Хотя военный сектор экономики, щедро финансируемый государством, служит источником научных открытий, крупных изобретений и базисных инноваций, которые частично используются в гражданском секторе, однако научнотехнический прогресс в сфере создания новейших средств уничтожения человека человеком далеко не всегда служит повышению технологического уровня и конкурентоспособности экономики

вцелом. А с конца ХХ в. научно-технической прогресс в военной сфере достиг опасной черты, которая сделала бессмысленной дальнейшую гонку сверхмощных вооружений и поставила под угрозу само существование человечества. Осознание этого привело

в90-е годы к некоторому сокращению военных расходов и уровня милитаризации экономики в целом по миру, многим странам и цивилизациям (табл. 9.4). За восемь лет доля ВВП, направляемого на военные цели, в целом по миру сократилась с 3,2 до 2,6%.

По цивилизациям и странам уровень милитаризации экономики неодинаков. Наиболее низка доля оборонных расходов в ВВП

вЯпонии (1%); наиболее высока в странах Среднего Востока и Северной Африки (6,1%) и России (4,3%). Впрочем, после 11 сентября 2001 г. тенденция начала меняться в обратную сторону: милитаризация экономики снова усиливается, растет доля военных расходов в ВВП многих стран.

3.Войны оказывают противоречивое воздействие на технологическую структуру цивилизаций. С одной стороны, активизируется научная и изобретательская деятельность, направленная на создание принципиально новых видов оружия и средств обороны, государство выделяет крупные средства на их разработку и инновационное освоение. Часть этих инноваций получает

Глава 9. Цикличная динамика социально-политического строя, революций и войн

Таблица 9.4.

Показатели динамики военной экономики*

*[271. — Р. 41].

затем распространение в гражданском секторе экономики, способствуя повышению ее технологического уровня и конкурентоспособности. Экспортеры оружия присваивают мировую военно-тех- ническую квазиренту. С другой стороны, наиболее одаренные и талантливые ученые, конструкторы, инженеры концентрируют свои усилия на создании военной техники, отвлекаясь от отраслей гражданского назначения, что сдерживает темпы роста и повышение технологического уровня этих отраслей. Гипертрофия милитаризма приводит к одностороннему развитию научно-техничес- кого потенциала, делает прогресс в этой области опасным для дальнейшего существования человечества.

4. С формированием государств и локальных цивилизаций, нарастанием остроты вооруженных конфликтов между