The_Princess_and_The_Queen

Глупым был сей поступок, и лорда Хью шутка не позабавила. По приказу Молота его соратники повалили сира Роджера на землю, и бастард кузнеца прибил гвоздями к черепу рыцаря не одну, а целых три подковы. Когда друзья Корна попытались вмешаться, их встретили обнаженными кинжалами и мечами, так что еще трое пали на землю мертвыми, а дюжина была ранена.

Для лордов, верных принцу Дейрону, такое было уже чересчур. Лорды Анвин Пик и Хоберт Хайтауэр (последний - без особой охоты) созвали одиннадцать других лордов и ленных рыцарей на тайный совет в погребе одной из гостиниц Тамблтона, дабы обсудить, как поубавить дерзости низкородным драконьим всадникам. Заговорщики согласились, что от Белого будет проще избавиться, ибо он чаще бывал пьян, нежели трезв, и никогда не выказывал особой воинской доблести. Молот был куда как опаснее, ибо его день и ночь окружали прихлебатели, лагерные шлюхи и наемники, охочие заслужить его милость. Лорд Пик указал, что от убийства только Белого будет мало пользы, если Молот останется в живых. Первым должен умереть именно Здоровяк Хью. Спор в гостинице под вывеской «Кровавые шипы» был долгим и шумным, ибо каждый лорд имел свое мнение по тому поводу, как лучше всего достигнуть желаемого.

– Убить можно любого, – заметил сир Хоберт Хайтауэр, – но что делать с драконами?

Сир Тайлер Норкросс сказал, что Тессарион и в одиночку сможет завоевать для них Железный трон - ибо Королевская Гавань охвачена смутой. Лорд Пик возражал, говоря, что с Вермитором и Среброкрылой победа будет более верной. Марк Амброз предлагал первым делом захватить город, а избавиться от Белого и Молота уже позже, когда победа будет добыта, но Ричард Родден назвал такое дело бесчестием.

– Нельзя просить этих людей проливать свою кровь вместе с нами, а затем убить их, – так закончил Храбрый Джон Рокстон. – Смерть бастардам придет здесь и сейчас. После этого самые отважные из нас заберут себе их драконов и полетят на них в бой, – и никто в погребе не сомневался, что Рокстон говорит о себе.

Хотя принц Дейрон не присутствовал на совете, Шипы (заговорщики стали известны под таким прозванием) не захотели действовать без его согласия и благословения. Под покровом ночи лорд Сидрхолла, Оуэн Фоссовей, отправился к принцу, дабы разбудить его и провести в погреб. Там заговорщики посвятили Дейрона в свои замыслы. Некогда благородный принц не стал колебаться, когда лорд Анвин Пик подал ему указы о казни Здоровяка Хью Молота и Ульфа Белого, но охотно приложил к ним свою печать.

Люди могут строить заговоры и козни, но с тем же успехом можно молиться богам, ибо никакая человеческая задумка не выстоит, если боги решат иначе. Два дня спустя, посреди той самой ночи, когда Шипы рассчитывали нанести свой удар, Тамблтон пробудили крики и вопли. За стенами города горели военные лагеря; колонны рыцарей в доспехах надвигались с севера и запада, сея хаос и разрушения. С небес сыпался град стрел, а над городом витал дракон, ужасный и яростный.

Так началась Вторая битва при Тамблтоне.

Прилетевшим драконом был Морской Дым, а всадником его – сир Аддам Веларион, полный решимости доказать, что не все бастарды - перевертыши. Разве можно было придумать для этого способ лучше, нежели отбить Тамблтон у Двух Изменников, чье предательство запятнало и его самого? Певцы уверяют, что сир Аддам полетел из Королевской Гавани к Божьему Оку, где опустился на священном Острове Ликов и просил совета у Детей Леса. Ученым, однако, должно придерживаться достоверных фактов. Нам доподлинно известно только, что сир Аддам летал далеко и скоро, навещая большие и малые замки, чьи лорды сохранили верность королеве. И таким образом мало-помалу собрал армию.

Уже немало больших битв и мелких стычек прошло в землях, омывамых Трезубцем, и мало какая крепость или деревня не расплатилась в войне кровью… но Аддам Веларион был непреклонен, уверен в себе и красноречив, а лорды Трезубца уже понаслышались про ужасы, что обрушились на Тамблтон. К тому времени, как сир Аддам приготовился к удару по врагу, под его началом стояло почти четыре тысячи человек.

Мощная армия, разбившая лагерь у стен Тамблтона, превосходила нападающих числом, но эти люди слишком долго сидели на одном месте. В лагере ослабли порядки и множились болезни. Гибель лорда Ормунда Хайтауэра оставила войско без командира, а лорды, желающие занять его место, грызлись друг с другом. Они так были заняты собственными враждой и соперничеством, что позабыли о своих истинных врагах. Ночная атака сира Аддама застала зеленых врасплох. Прежде чем рыцари и солдаты принца Дейрона поняли, что находятся на поле боя, враг уже был среди них и рубил всех подряд. А воины еще только выбирались из палаток, седлали лошадей, пытались облачиться в доспехи и пристегнуть перевязи с мечами.

Более всего разрушений принес дракон. Морской Дым пикировал с небес вновь и вновь, выдыхая пламя. Скоро пылала уже сотня палаток, в том числе и чудесные шелковые шатры сира Хобарта Хайтауэра, лорда Анвина Пика и самого принца Дейрона. Огня не избежал и город Тамблтон – те дома, лавки и септы, что пережили первый пожар, испепелило плямя дракона.

Когда началась атака, Дейрон Таргариен почивал у себя в шатре. В это время в Тамблтоне Ульф Белый отсыпался после пьяной ночи в захваченной им гостинице под названием «Беспутный барсук». Здоровяк Хью Молот тоже находился в городских стенах – в постели вдовы некоего рыцаря, погибшего в первую битву. Все три дракона были в полях за городскими стенами.

Хотя Ульфа Белого пытались пробудить от пьяного сна, он устоял перед всеми попытками и бесславно закатился под стол, где и прохрапел всю битву. Здоровяк Хью Молот пришел в себя куда как быстрее: он, полуодетый, сбежал по лестнице во двор, требуя себе молот, доспехи и коня, чтобы выехать за стену и сесть уже на Вермитора. Его люди поспешили повиноваться, хотя Морской Дым уже подпалил конюшни. Но во дворе уже появился лорд Джон Рокстон.

Заметив Здоровяка Хью, Рокстон понял, что его час настал, и сказал:

– Лорд Молот, мои соболезнования.

– Из-за чего это? – хмуро повернулся к нему Молот.

– Вы пали в битве, – ответил Храбрый Джон, выхватил Делателя Сирот и пронзил им живот Молота, а потом рассек бастарда от чресел до горла.

На смерть Здоровяка Хью во двор сбежалась дюжина его людей. Даже валирийский меч, каким был Делатель Сирот – невеликое преимущество для человека, что сражается один против десятка. Храбрый Джон успел зарубить троих, прежде чем погиб сам. Уверяют, что Рокстон был убит, когда поскользнулся на выпущенных им же кишках Хью Молота, но эта деталь чересчур иронична, чтобы быть истинной.

О смерти принца Дейрона имеются три противоречащих друг другу рассказа. Наиболее известный из них утверждает, что принц выскочил из своего шатра в горящей ночной рубашке, и тут же на месте погиб от удара шипастой булавы мирийского наемника по прозвищу Черный Тромбо, который размозжил принцу лицо. Такую версию предпочитал сам Черный Тромбо, который позже повсюду рассказывал о своем подвиге. Другая история мало чем отличается от первой – в ней принц пал от меча, а не булавы, и убил его не Черный Тромбо, а какой-то безвестный латник, который, скорее всего, сам не понял, кого зарубил. По третьему рассказу, Дейрон Отважный и вовсе не выбирался наружу, а погиб еще внутри, когда на него рухнул горящий шатер.

В небесах над Тамблтоном Аддам Веларион видел, как битва внизу превращается в побоище. Двое из троих вражеских драконьих всадников уже погибли, но Аддам об этом знать не мог. Однако он, без сомнения, видел ящеров своих противников. Драконы без привязи содержались вне городских стен и были вольны летать и охотиться, как им вздумается. Среброкрылая и Вермитор часто сплетались друг с другом в полях к югу от Тамблтона, тогда как Тессарион спала и ела в лагере принца Дейрона к западу от города, едва ли в сотне ярдов от его шатра.

Драконы – создания из огня и крови, и все трое были взбудоражены битвой, кипящей вокруг них. Говорят, какой-то арбалетчик выстрелил болтом в Среброкрылую, а сорок конных рыцарей приблизились к Вермитору с мечами, копьями и топорами, надеясь разделаться со зверем, пока он еще не проснулся толком и находится на земле. И всадники поплатились жизнями за свое безрассудство. В другом месте поля брани Тессарион поднялась в воздух, рыча и извергая пламя, и Аддам Веларион повернул Морского Дыма к ней.

Драконья чешуя значительно (хотя и не полностью) невосприимчива к огню. Она защищает более уязвимую плоть и мускулы. По мере старения дракона его чешуя утолщается и твердеет, делая защиту все крепче. Пламя же дракона с возрастом жжет все горячее и яростнее. Если огонь детеныша может поджечь солому, то дыхание Балериона или Вхагар на пике их мощи было способно расплавить (и плавило) сталь и камень. Посему два дракона, сходясь в смертельном бою, полагались на иное оружие. На когти: черные, как железо, длинные, как мечи и острые, как бритвы. На челюсти столь сильные, что могли прокусывать даже рыцарский стальной доспех. На хвосты, подобные хлыстам, чьи взмахи разносили телеги в щепки, ломали хребты крепких боевых коней и отправляли людей в пятидесятифутовый полет.

Схватка Тессарион и Морского Дыма была иной.

История называет борьбу между Эйгоном II и Рейнирой Танцем Драконов, но лишь в Тамблтоне драконы воистину танцевали. Тессарион и Морской Дым были молодыми драконами, более проворными в полете, нежели их старшие собратья. Снова и снова они устремлялись один на другого – но лишь затем, чтобы в последнее мгновение один из них увернулся. Они кружили, огрызаясь, рыча, и выдыхая огонь. Парили как орлы и ныряли, словно ястребы, но так ни разу и не сошлись. Однажды Синяя Королева исчезла в облаках, но лишь дабы появиться миг спустя, спикировав на Морского Дыма сзади и опалив его хвост сполохом кобальтового огня. Меж тем Морской Дым вертелся, лавировал и петлял. Только что дракон был под своей противницей – и вот он развернулся в воздухе и уже позади нее. Все выше и выше поднимались драконы, сотни очевидцев смотрели на них с тамблтонских крыш. Один из них сказал после, что полет Тессарион и Морского Дыма более походил на брачный танец, чем на бой.

Возможно, так оно и было.

Танец прервался, когда в небеса с ревом взметнулся Вермитор.

Разменявший почти сотню лет и огромный, как оба его врага, вместе взятые, бронзовый дракон с широкими бурыми крыльями был в ярости, когда поднялся в воздух. В доброй дюжине его ран дымилась кровь. Оставшись без всадника, он не отличал друга от врага, и потому обращал свой гнев на всех, изрыгая пламя налево и направо, ополчаясь на каждого человека, рискнувшего бросить в него копье. Один рыцарь попробовал убежать, но Вермитор ухватил его челюстями, сорвав прямо с галопирующего коня. Невдалеке на невысоком холмике расположились лорды Пайпер и Деддингс вместе со своими оруженосцами, слугами и присяжными рыцарями. Все они сгорели, когда их заметил Бронзовый Гнев. А мигом позже на старого дракона набросился Морской Дым.

Изо всех четверых драконов, бывших на поле в тот день, лишь у Морского Дыма имелся всадник. Сир Аддам Веларион подтвердил свою преданность сокрушением Двух Изменников и их драконов. И вот под рыцарем был еще один зверь, напавший на людей, помогающим Велариону в этой битве. Вероятно, юноша счел себя должным защитить своих, хотя не мог не сознавать, что Морской Дым не в силах сравниться с более древним драконом.

То был не танец, но смертный бой. Вермитор летел не более чем в двадцати футах над полем, когда Морской Дым ударил его, отправив визжащего дракона в грязь. Чудовища катались по земле и рвали друг друга на части. Воины и юноши-оруженосцы бежали в ужасе либо остались раздавленными. Хвосты свистели и крылья молотили в воздухе, но звери так переплелись, что ни один не мог освободиться. Сей бой воочию наблюдал Бенджикот Блэквуд, будучи верхом на коне в пятидесяти футах от места схватки. Много лет спустя лорд Блэквуд говорил, что Морской Дым не мог быть соперником Вермитору из-за величины и веса последнего. Серебристо-серый дракон был бы неизбежно разодран на куски... если бы Тессарион не рухнула с неба в этот самый миг, дабы присоединиться к схватке.

Кто может знать сердце дракона? Была ли то просто жажда крови, что вынудила Синюю Королеву ударить? Явилась ли она на помощь одному из бойцов? Если да, то какому из них? Некоторые утверждают, будто связь между драконом и драконьим всадником столь глубока, что зверь разделяет любовь и ненависть своего господина. Но кто там был соратником, а кто - противником? Различает ли дракон без наездника друзей и врагов?

На подобные вопросы мы не получим ответы никогда. Все, что говорит нам история – три дракона сражались посреди грязи, крови и дыма Второго Тамблтона. Морской Дым погиб первым: Вермитор вонзил зубы в его шею и оторвал ему голову. Потом бронзовый дракон попытался взлететь, не выпуская свою добычу из пасти, но разодранные крылья не смогли поднять его вес. Через мгновение он пал наземь и испустил дух. Тессарион, Синяя Королева, дожила до заката. Трижды пыталась она подняться в небо, и трижды не возмогла. К исходу дня Тессарион выглядела изнемогающей от боли, посему лорд Блэквуд призвал своего лучшего стрелка, известного как Билли Берли. Тот пристроился в сотне ярдов отумирающей драконицы, вне досягаемости ее дыхания. Билли послал три болта в глаз Тессарион, пока та беспомощно лежала на земле.

К закату битва завершилась. И хотя речные лорды потеряли менее сотни людей, предав мечу более тысячи человек из Староместа и Простора, но взять город им не удалось. Посему нападающие не могли считать Второй Тамблтон истинной победой. Стены города все еще были невредимы, люди короля отступили за них и закрыли ворота. А войско королевы не смогло пробить бреши в стенах, поскольку ему не хватало ни осадных машин, ни драконов. Но все же сторонники Рейниры учинили великое побоище своим растерявшимся и смятенным врагам, сожгли их шатры, уничтожили или захватили все их повозки с фуражом и провизией, истребили три четверти их боевых скакунов, умертвили их принца и прикончили двух драконов короля.

Наутро после боя захватчики Тамблтона, взглянув с городских стен, обнаружили, что их враг ушел. Лишь мертвецы окружали город, и среди них распластались тела трех драконов. В живых осталась одна Среброкрылая, в прежние времена бывшая драконицей Доброй королевы Алисанны. Когда началась резня, она взлетела в небо и часами кружила над полем брани, паря в горячих ветрах, что поднимались от огней на земле. Возле своих убитых родичей она опустилась только после заката. Позже менестрели будут рассказывать, как Среброкрылая трижды приподнимала носом крыло Вермитора, словно пытаясь помочь ему взлететь, но сие скорее сказка. Рассвет застал драконицу бесцельно парящей над полем, где она поедала обугленные останки лошадей, людей и быков.

Погибли восемь из тринадцати Шипов, и среди них лорд Оуэн Фоссовей, Марк Амброуз и Храбрый Джон Рокстон. Ричард Родден получил стрелу в горло и должен был скончаться день спустя. Осталось всего четыре заговорщика, в том числе сир Хоберт Хайтауэр и лорд Анвин Пик. И хоть Здоровяк Хью Молот погиб, а с ним - и его мечты о короне, существовал и второй Изменник. Ульф Белый очнулся от пьяного забытья и обнаружил, что остался последним наездником на последнем драконе.

–Молот мертв, и ваш мальчишка тоже, – утверждают, что так заявил он лорду Пику. – У вас остался только я.

И когда лорд Пик поинтересовался его намерениями, Белый ответил:

– Мы пойдем маршем, как вы и хотели. Вы возьмете город, а я беру проклятый трон, как вам идея?

Следующим утром сира Хоберта Хайтауэра вызвали к лорду Ульфу, дабы подробнообсудить захват Королевской Гавани. И он принес с собой подарок: два бочонка вина, один из них был полон дорнийским красным, второй – арборским золотым. И хотя Ульф-Пьяница никогда не пробовал вина, которое ему бы не понравилось, было известно, что он предпочитал питье послаще. Несомненно, сир Хоберт надеялся отведывать кислое красное вино, пока лорд Ульф наливался бы арборским золотым, но что-то в его поведении вызвало подозрения Белого. (Сквайр, что им прислуживал, позднее показал, что Хайтауэр заикался, потел и был необычайно любезен). Насторожившийся лорд Ульф велел убрать дорнийское красное и настоял, чтобы сир Хоберт разделил с ним арборское золотое вино.

Мало хорошего ведает история о сире Хоберте Хайтауэре, но никто не может принизить его кончину. Вместо того, чтобы предать своих товарищей Шипов, он позволил сквайру наполнить его чашу, опустошил ее и попросил еще. Увидев, что Хайтауэр пьет, Ульф-пьяница сделал честь своему имени, прикончив три кубка, прежде чем начал зевать. Яд, подсыпанный в вино, был мягок. И когда лорд Ульф уснул, дабы не проснуться более, сир Хоберт вскочил и попытался вызвать у себя рвоту, но было поздно. Его сердце остановилось через час.

После сего лорд Анвин Пик пообещал тысячу золотых драконов любому рыцарю благородного рода, который сумеет оседлать Среброкрылую. Вызвались три человека. Когда первому вырвали руку, а второй сгорел заживо, третий передумал. К тому времени армия Пика, остатки великого войска, что принц Дейрон и лорд Ормунд Хайтауэр вели от самого Староместа, разваливались на части. Воины сотнями покидали Тамблтон, забирая награбленное - все, что могли унести. Смирившись с поражением, лорд Анвин собрал своих лордов и командиров и велел отступать. Обвиненный в предательстве Аддам Веларион, урожденный Аддам из Халла, спас Королевскую Гавань от врагов королевы... Ценой своей жизни.

Однако королева ничего не знала о его мужестве. Побег Рейниры из Королевской Гавани сопровождало многое множество тягот. Прибыв в Росби, королева нашла лишь закрытые перед нею ворота замка. А в Стокворте кастелян юного лорда оказал ей гостеприимство только на одну ночь. Половина золотых плащей в дороге исчезла, а однажды ночью на ее лагерь напали разбойники. И хотя рыцари одолели напавших, но сира Бейлона Берча сразила стрела, а сир Лайонел Бентли, молодой рыцарь Королевской гвардии, получил сильнейший удар по голове - даже шлем его треснул. На следуюший день сир Лайонел скончался в бреду. Королева направилась к Сумеречному Долу.

Дом Дарклинов принадлежал к числу самых верных соратников Рейниры, но верность грозила обойтись им недешево. Только вмешательство сира Гаррольда Дарка убедило леди Мередит Дарклин позволить королеве остаться в стенах замка (Дарки были дальними родичами Дарклинов, и сир Гаррольд некогда служил оруженосцем покойному сиру Стеффону). Но и то лишь на том условии, что Рейнира долго здесь не задержится.

У королевы не осталось ни золота, ни кораблей. Отправив лорда Корлиса в темницу, Рейнира потеряла флот. Бежав из Королевской Гавани в страхе за свою жизнь, она не прихватила с собой ни гроша. Ужас и отчаяние сделали государыню бледной и осунувшейся. Она не могла ни спать, ни есть, и отказывалась хоть на миг расставаться с принцем Эйгоном, единственным сыном, который у нее остался – мальчик находился при ней день и ночь, «ровно маленькая бледная тень».

Рейнире пришлось продать свою корону, дабы заплатить за место на «Виоланде», браавосском купеческом судне. Сир Гаррольд Дарк настоятельно советовал ей искать убежища у леди Аррен в Долине, тогда как сир Медрик Мандерли убеждал королеву отправиться вместе с ним и его братом Торрхеном в Белую Гавань, но государыня отказала им обоим. Она твердо стояла на возвращении на Драконий Камень. Там она найдет драконьи яйца - так говорила Рейнира своим соратникам; если у нее не будет еще одного дракона, все потеряно.

Сильные ветра пригнали «Виоланду» ближе к дрифтмаркским берегам, чем королеве хотелось бы. Трижды судно проходило на расстоянии оклика от военных кораблей Морского Змея, но Рейнира постаралась, чтобы ее не заметили. Наконец, на закате дня браавосец вошел в гавань под Драконьей горой. Королева выслала вперед ворона, дабы известить о своем приближении, и на берегу корабль ожидал отряд для сопровождения. Сама Рейнира с сыном Эйгоном, ее фрейлины да три рыцаря Королевской Гвардии – вот и все, что осталось от ее свиты.

Когда государыня и ее спутники сошли на берег, моросил дождь, и в гавани не было видно ни единой живой души. Даже прибрежные бордели оставались темными и заброшенными, но королева совсем не заметила сего. Сломленная предательствами, немощная телом и духом, Рейнира желала только возвращения в свой замок. Она сочла, что уж там они с сыном будут в безопасности. Чего не знала королева, так это того, что последняя и самое ужасная измена ждет ее впереди.

Ее воинами, а было их сорок человек, командовал сир Альфред Брум, один из тех рыцарей, которых Рейнира оставила на острове, отправившись покорять Королевскую Гавань. Брум был одним из самых старых рыцарей на Драконьем Камне и службу в гарнизоне начинал еще при Старом короле. При такой выслуге лет он ожидал назначения на должность кастеляна замка, когда Рейнира вступила в войну за Железный трон... но угрюмость сира Альфреда и его раздражительный характер не принесли ему ни любви, ни доверия, и королева вместо него назначила кастеляном более любезного сира Роберта Квинса.

Когда Рейнира поинтересовалась, почему сир Роберт сам не спустился на берег, чтобы встретить ее, сир Альфред ответил, что королева увидится с «нашим толстым другом» в замке. Так и случилось... вот только обугленное тело Квинса оказалось сожженным до неузнаваемости, когда королева и ее свита проходила мимо. Оно висело на перекладине ворот у входа в замок рядом с телами стюарда Драконьего Камня, мастера над оружием и капитана гвардии. Рейнира и ее спутники признали кастеляна только по дородности, ибо сир Роберт был неописуемо толст.

Говорили, что кровь отлила от лица королевы, когда она увидела мертвых, но юный принц Эйгон первым понял, что сие значит.

– Матушка, бегите! – так закричал он, но было уже поздно. Люди сира Альфреда обрушились на защитников королевы. Топор раскроил череп сиру Гаррольду Дарку, прежде чем тот успел вынуть меч из ножен, а сиру Адриану Редфорту вонзили копье в спину. Только сир Лорет Лансдейл оказался достаточно проворен, дабы оборонять королеву с мечом в руках. Он зарубил первых двух нападавших, прежде чем был убит сам. С его гибелью умерла и Королевская гвардия Рейниры. Когда Эйгон подхватил меч сира Гаррольда, сир Альфред с презрением выбил оружие из рук принца.

Мальчик, королева и ее фрейлины, подталкиваемые в спину копьями, прошли через ворота Драконьего Камня во двор замка. И оказались там лицом к лицу с умирающим драконом и тем, кого считали мертвецом.

Чешуя Солнечного Огня все еще горела при свете дня чеканным золотом. Однако глядя, как он распластался на оплавленном черном валирийском камне двора, нетрудно было понять, что сей зверь – наипрекраснейший из драконов, когда-либо бороздивших небеса Вестероса - уже ни к чему не пригоден. Крыло, почти что оторванное Мелеис, отходило от тела вкривь и вкось. А когда дракон шевелился, свежие раны на спине его все еще истекали кровью и дымом. Когда королева со своей свитой впервые посмотрели на Солнечного Огня, зверь лежал, свернувшись клубком. Как только он пошевелился и поднял голову, на шее стали видны еще более глубокие раны – там другой дракон вырвал большие куски плоти из тела Солнечного Огня. Кое-где на брюхе вместо чешуи были одни рубцы, а на месте правого глаза была лишь пустая глазница, затянутая черной кровяной коркой.

Следует спросить, как наверняка и поступила Рейнира, что же произошло на Драконьем Камне, пока королевы там не было.

Нам известно многое из того, что Рейнира не знала. Как только драконы королевы впервые появились в небесах над Королевской Гаванью, лорд Ларис Стронг Косолапый устроил тайное исчезновение короля и его детей из города. Они не могли выйти через городские ворота - на любых воротах их могли увидеть и запомнить. Посему лорд Ларис вывел беглецов за стены через один из секретных проходов Мейгора Жестокого, о котором знал только сам Косолапый.

Именно лорд Ларис посоветовал изгнанникам разделиться, дабы при захвате кого-то одного прочие могли сохранить свободу. Сир Рикард Торн получил указание доставить двухлетнего принца Мейлора к лорду Хайтауэру. Сир Уиллис Фелл поклялся в целости и сохранности доставить в Штормовой Предел принцессу Джейхейру, милую и скромную девочку шести лет. Ни один из них не знал, куда направился другой, и потому, даже будучи схваченным, не смог бы ничего выдать.

И только сам Ларис знал, что король, сорвав свои придворные наряды и закутавшись в просоленный рыбацкий плащ, скрывался среди груза выловленной трески на борту рыбачьего ялика. При нем остался рыцарь-бастард, имевший родню на Драконьем камне. Косолапый полагал, что Рейнира непременно начнет охоту за государем сразу же, как только поймет, что он исчез. Королева пошлет людей на поиски... но лодка не оставляет следов на воде, а охотники вряд ли додумаются искать Эйгона на собственном острове его сестры, под самой сенью ее личного замка.

Здесь Эйгон и оставался, надежно спрятанный и пребывающий в безопасности. Он притуплял свою боль вином и скрывал шрамы от ожогов под плотным плащом, пока Солнечный Огонь не добрался до Драконьего Камня. Мы можем предполагать очень многое, задавшись вопросом о причинах, вернувших зверя к Драконьей горе. Быть может, раненого дракона, сломанное крыло которого лишь наполовину исцелилось, вел к дымящейся горе, месту, где он появился из яйца, какой-то первичный инстинкт? Или же Солнечный Огонь, невзирая на огромное расстояние и бурные морские воды, как-то ощутил присутствие короля Эйгона на острове, и прилетел сюда, чтобы воссоединиться со своим всадником? Некоторые даже заходят столь далеко, что полагают, будто Солнечный Огонь понял, сколь отчаянно Эйгон нуждается в нем. Но разве кто-то может считать, что способен познать сердце дракона?

Неудачная атака лорда Валиса Мутона изгнала Солнечного Огня с устланного пеплом и костями поля возле Грачиного Приюта. После этого история теряет из виду раненого дракона более чем на полгода. (В некоторых сказаниях, которые вспоминают в замках Крэббов и Брюнов, полагают, что в это время зверь мог найти убежище в темных сосновых лесах и пещерах на мысе Раздвоенного Когтя). Хотя его разорванное крыло зажило достаточно, дабы позволить подняться в воздух, но оно срослось неправильно, под уродливым углом, и оставалось слабым. Солнечный Огонь более не мог ни парить, ни подолгу оставаться в воздухе, и ему должно было прилагать великие усилия даже для коротких перелетов. И все же дракон как-то сумел пересечь воды Черноводного залива... потому что именно Солнечного Огня моряки с «Нессарии» видели в бою с Серым Призраком. Сир Роберт поспешил обвинить во всем Каннибала... но заика Том Путаный Язык, который слышал более, нежели говорил, усердно потчивал волантийцев элем, и отметил, что они все время вспоминали золотую чешую нападавшего дракона. Каннибал же, как заика отлично знал, был черным ровно уголь. И Два Тома вместе со своими «родичами» (что правда лишь отчасти, потому как только сир Марстон был одной с ними крови, будучи бастардом сестры Тома Путаной Бороды от рыцаря, забравшего ее девичество) подняли парус на своей маленькой лодке, дабы разыскать убийцу Серого Призрака.

Обожженный король и изувеченный дракон нашли друг в друге новый смысл своей жизни. Из укромного логова на безлюдных восточных склонах Драконьей горы Эйгон впервые после Грачиного Приюта вновь отважился ежерассветно подниматься в небо. В то же время Два Тома и их кузен Марстон Уотерс вернулись на другую оконечность острова, дабы найти людей, которые могли бы помочь им взять замок. Даже на Драконьем Камне, столь долго бывшим владением Рейниры и ее оплотом, они разыскали многих, кто не любил королеву по причинам как достойным, так и низким. Одни скорбели по братьям, сыновьям и отцам, погибшим во время Укрощения Драконов или битвы в Глотке. Другие хотели поживиться грабежом либо рассчитывали продвинуться по службе. Иные же верили, что сыну и впрямь должно наследовать ранее дочери, и сие дает Эйгону более прав на трон.