Цыганков - ТМО хрестоматия

обществом: в “Ахарнейцах” Аристофана хор оскорбляет Дикеополиса за защиту врагов Афин; нечто подобное есть в военном опыте каждого общества.

Короче говоря, единство нации обусловлено не только врожденными факторами; его укрепляют часто возникающие в международных отношениях противостояния. При этом важно не то, что появляется ненависть [c.105] между народами разных стран, а то, что страна мобилизует ресурсы, интересы и чувства граждан для реализации военной политики.

Если отношение вражды к другому государству воспитывается заранее, то политика войны приобретает много сторонников и ее шансы на успех повышаются. Но война ведется не только солдатами на линии фронта. Люди участвуют в войне, потому что они граждане государства. Руссо утверждал, что “если война возможна только между такими “моральными существами” [государствами], из этого следует, что воюющие не вступают в конфликт с личными врагами”. Одно государство воюет с другим государством. Цель войны – разрушить или изменить противостоящее государство, и если его “можно было бы разрушить одним ударом, война бы закончилась в этот же момент”.

Исторические примеры подтверждают эту гипотезу. Во Второй мировой войне мы [США] сражались против Германии потому, что в целом она была под пятой Гитлера, а не из-за того, что большинство американцев испытывали личную неприязнь к народу Германии. Тот факт, что мы противостояли не людям, а государствам, позволил им быстро перестроиться после войны, в результате чего стало возможным сотрудничество Соединенных Штатов с лидерами и народами стран, бывших недавно нашими смертельными врагами.

Вернемся к теории международных отношений Руссо, уделяя особое внимание тем положениям, которые имели для него первостепенное значение, а именно: политическому окружению и свойствам государства. О роли международного окружения Руссо говорит следующее.

Нельзя отрицать, что для всех людей было бы благом постоянное состояние мира. Но пока любой человек не имеет гарантий собственной безопасности, т.е. не уверен, что можно избежать войны, он стремится начать ее в то время, которое соответствует его собственным интересам, и таким образом упредить соседа, который сам хочет упредить нападение и может напасть в удобный для себя момент. Многие войны, даже наступательные, по своей природе скорее являются несправедливой неосторожностью и развязываются в целях защиты собственных территорий нападающего, чем для захвата чужих. Какими бы миролюбивыми теоретически ни были взгляды общества, ясно, что политически и даже морально эти взгляды могут оказаться фатальными для того, кто требует их соблюдения от всего мира, когда одно государство не помышляет о том, чтобы соблюдать их по отношению к самому себе.

Современный мир, в котором действуют нации, делает предосторожность бесполезной, потому что бесполезно быть осторожным, “когда все предоставлено случайности”. Характер акторов на международной сцене обусловливает еще большую безнадежность ситуации. Руссо говорит, что “вся жизнь королей посвящена исключительно двум целям: распространить [c.106] свою власть за границы государства и усилить ее еще более в их пределах. Любая иная цель или подчинена одной из указанных, или является лишь предлогом для ее достижения”. Что касается министров, “на которых короли перекладывают свои обязанности”, там, где это возможно, то война нужна им постоянно, так как благодаря ей они всегда необходимы властителю, поскольку он не сможет

преодолеть трудности войны без помощи министров, готовых при плохом обороте дела повести государство к гибели, лишь бы остаться на своем месте. Если в таком мире предосторожность тщетна, то здравый смысл просто опасен, так как “быть здравомыслящим в мире безумцев – само по себе безумие”.

По поводу отношений между государствами в том виде, в каком мы их понимаем, Руссо не сказал ничего такого, чего не было бы у Спинозы и Канта, хотя в большинстве случаев его формулировки более совершенны. Способствовало бы установлению мира существование идеальных государств, удовлетворяющих императиву Канта или более широким критериям Руссо? На этот вопрос Кант ответил положительно, а Руссо – отрицательно. Воля государства, которая в идеале является общей для каждого гражданина, – только частная воля, если рассматривать ее по отношению к остальному миру. Подобно тому как воля какого-либо сообщества или группы внутри государства, будучи правильна сама по себе, может оказаться неверной с точки зрения благоденствия государства, так и воля государства, считающего ее справедливой, может не показаться таковой остальному миру. Руссо утверждает: “Вполне возможно, что какая-то республика, сама по себе хорошо управляемая, вступает в несправедливую войну”. Чтобы реализовать общую волю всего мира, нужно нивелировать особенности отдельных государств (Руссо настаивает на том, что и в государстве должны быть нивелированы особенности отдельных групп). Государство может провозгласить, что его цели законны и для остальных государств, но на самом деле каждое государство формулирует такие цели с позиций своих особенностей, а не на основе общих требований. Отсюда ясно, что отсутствие надгосударственной власти, предупреждающей и улаживающей конфликты, возникающие из-за различия в целях, неизбежно ведет к войне. Вывод Руссо и, можно сказать, основа его теории международных отношений точно, хотя и несколько абстрактно выражены в следующем положении: столкновения между отдельными странами происходят не случайно, а закономерно12. А это просто иной способ сказать, что в анархии не обязательно присутствует гармония. [c.107]

Существуют два возможных способа решения анархии: 1) навязать эффективный контроль над независимым и несовершенным государством; 2) считать идеальное государство совершенным, т.е. таким, для которого нехарактерны особенности.

Кант пытался найти компромисс: он считал, что государства достаточно совершенны и могут добровольно подчиняться принятому ими своду законов. Руссо расходился с Кантом в этом вопросе, подчеркивая специфику любого, даже идеального государства, что делает нереальным предлагаемое Кантом решение13. Приведенные выше способы решения проблемы анархии позволили создать теорию международных отношений, в общих чертах объясняющую поведение всех государств, как “хороших”, так и “плохих”14.

В примере с охотой на оленя воля охотника за зайцем, с его собственной точки зрения, разумна и предсказуема. Но, по мнению остальных охотников, она произвольна и эгоистична. Так же и воля каждого отдельного государства: идеальная для него самого, она может вызвать сильнейшее возмущение у других государств. Преломление теории Руссо в международной политике, основанное на представленном анализе, дано в его комментариях к Сен-Пьеру. В своем труде “Состояние войны” Руссо пишет: “Страны Европы связаны друг с другом в столь многих точках, что ни одно из них не может самоустраниться, не создавая конфликтов между остальными: расхождения между странами становятся все более значимыми по мере того, как связи между ними становятся теснее”. Страны “неизбежно приходят к конфликтам и разногласиям при появлении первых признаков перемен”. На вопрос, почему государства “неизбежно” должны враждовать, Руссо отвечает: потому что их союз “основан на случайности и не

поддерживается ничем другим”. Европейские государства жестко противостоят друг другу. Их законодательство не обладает ни достаточной силой, ни ясностью для того, чтобы им руководствоваться. Европейское публичное право – это “масса противоречащих друг другу правил, которые можно упорядочить только с позиции права сильного, поэтому в отсутствие верного ключа к руководству разум вынужден в каждом сомнительном случае следовать эгоистическим побуждениям, что само по себе делает войну неизбежной, даже если бы все стороны желали руководствоваться принципами справедливости”. Поэтому нелепо ожидать, что гармония интересов установится сама по себе и страны автоматически согласятся с принятыми [c.108] правами и обязанностями. В действительности существует “союз наций Европы”, но “несовершенство этой ассоциации делает состояние ее членов еще хуже, чем если бы они совсем не образовывали общности”.

Мысль ясна. Самый кровавый период истории непосредственно предшествовал формированию общества, когда люди уже утратили добродетели дикарей, но не приобрели достоинств граждан. Последняя стадия естественного состояния – обязательно состояние войны. Именно в этой стадии пребывают нации Европы15.

А в чем тогда причина войны: в произвольных действиях государств или в системах, в которой они существуют? Руссо настаивает на втором, утверждая: каждый может видеть, что людей объединяет общность интересов, а разобщает конфликт; изменить эту тенденцию можно с помощью тысячи катастроф; как только появляется общество, должна возникнуть некая принудительная сила, координирующая действия его членов и придающая их общим интересам и взаимным обязательствам ту устойчивость и последовательность, которую они сами никогда бы не приобрели.

Невозможно одновременно говорить о важности политической структуры и о том, что действия, порождающие конфликт и приводящие к применению силы, не имеют значения. Непосредственными причинами войны являются именно специфические действия государств, а общая структура – их союз допускает эти действия. Если бы не было эгоизма, тупости и других пороков, был бы возможен вечный мир, но это так же утопично, как попытка немедленно устранить непосредственные причины войны, не меняя структур “союза Европы”.

Как же нужно изменить структуру союза? Руссо отвергает идею Канта о добровольном союзе – федерации, поддерживающей мир между государствами. Руссо утверждает, что лекарство против войны между государствами – такое федеральное правительство, которое объединит государства связями, подобными тем, которые соединяют отдельных граждан, и поставить, и то и другое под власть закона. Кант выдвигал сходные положения, но только для того, чтобы гипотетически подтвердить свою мысль (правда, позднее он пришел к осознанию возможности такой федерации), но Руссо каждым своим словом противоречит кантовской идее.

По его мысли, федерация [термин, который заменит выражение “свободная и добровольная ассоциация, ныне объединяющая [c.109] государства Европы”] должна охватить своим членством все основные государства, она должна иметь законодательный орган, обладающий властью принудить всех своих членов к исполнению законов и правил; она должна иметь исполнительный орган, способный или заставить каждое государство подчиняться в обязательном порядке общим решениям, или запретить какието действия; наконец, она должна быть достаточно сильной и устойчивой, чтобы ни один из ее членов не мог выйти из нее по собственной воле в тот момент, когда его собственные интересы сталкиваются с интересами остальных.

Легко обнаружить уязвимые моменты в предлагаемом Руссо решении; например, возникают вопросы: сможет ли федерация навязать свои законы государствам так, чтобы они поняли, что против них не готовится война, и всегда ли сила будет на стороне федерации? По утверждению Руссо, европейские государства находятся в состоянии достаточного равновесия и не дадут ни одному из них или каким-либо союзам доминировать над другими. По этой причине федерация будет располагать необходимой силой. В “Федералистских записках” дан критический анализ слабостей, присущих федерации государств, которой приходится навязывать законы своим членам. Аргументация весьма убедительна... Нереалистичность решения, предлагаемого Руссо, отнюдь не умаляет достоинств его теоретического анализа войны как следствия международной анархии... [c.110]

Примечания

1Оригинал: Kenneth N. Waltz. Man, the State and War: A Theoretical Analysis. N.Y.: Columbia University Press, 1959. P. 159–186 (перевод Д. А. Жабина).

2Хотя для Спинозы единство государства всецело зависит от способности верховной власти принудить население к исполнению своей воли, он использует аналогии с организмом и корпусом при объяснении поведения стран.

3Руссо ссылается на общественное состояние как на состояние, которое вряд ли существовало долго, возможно, и никогда не существовало и, вероятно, никогда не будет существовать; и тем не менее об этом необходимо иметь правильные представления.

4Руссо считает, что люди несправедливы, скупы и ставят личные интересы превыше всего.

5Особенно интересно отметить диалектическое развитие, при котором каждый шаг к гражданскому состоянию провоцирует трудности и даже опасности.

6В данном случае в соответствии с традицией, идущей еще от Т. Гоббса, под гражданским состоянием понимается результат “общественного договора, который путем создания государства позволяет людям выйти из “естественного состояния”, характерным признаком которого была “война всех против всех”.

7Монтескье пишет: “Жизнь правительства подобна жизни человека. Последний пользуется правом убивать в случае необходимой обороны, первые, защищая себя, обладают правом вести войну”.

8Здесь автор обращаеться к роману-трактату Руссо “Эмиль, или О воспитании” (примеч.

науч. ред.).

9О важности равноправия см.: Considurations sur le Gouvernement de Pologne, особенно II,

436,456; Projet de Constitution pour la Corse, II, 337–338, и Political Economy, p. 306. О

важности воспитания патриотизма см.: Considurations sur le Gouvernement de Pologne,

особенно II, 437.

10Возможно, девяносто процентов всех имен, которыми называли себя первобытные племена, означает “Люди”, “Единственные люди” или “Люди из людей”, что означает: мы

– люди, а остальные – что-то другое (Partridge).

11Руссо дает совет: Если хотите реформировать свое правительство, начните с закрытия границ (Considurations sur le Gouvernement de Pologne, особенно II, 442).

12Гегелевская формулировка: “В естественной случайности, приводящей к катастрофе, имеется предопределенность, вследствие которой они случаются, а следовательно, есть необходимость в том, что несчастья происходят” (Philosophy of Right).

13Кант с большей охотой допускает значение этой критики, чем осуществление данного положения в реальности. Об этом см. выше.

14Это, конечно, не говорит о том, что в поведении государств нет отличий, следующих из разных государственного устройства и географического положения.

15Руссо приводит отличие между “состоянием войны” как постоянной характеристикой государства и тем свойством войны, которое заставляет государства провозглашать своим твердым намерением уничтожение враждебного государства.

Цыганков П.А.

Политический идеализм в теории международных отношений: иллюзии и реальность

Как уже отмечалось выше, современная международно-политическая наука пронизана борьбой и взаимной критикой различных методологических подходов и теоретических парадигм. Наиболее ожесточенный спор традиционно происходит между сторонниками реалистических (неореалистических) и идеалистических (неолиберальных, неоидеалистических) взглядов на природу и характер международных отношений. Представители конкурирующих парадигм расходятся в ответах на принципиальные вопросы: Кто является главными акторами? Каковы основные проблемы международной теории? Что представляют собой основные процессы в международном обществе? В чем состоят главные результаты международно-политического развития?1

Так, в противоположность сторонникам политического реализма представители идеалистического направления убеждены, что государства – не только не единственные, но и не главные международные акторы. Многие из них, в частности авторы цитируемой ниже книги, считают, что эта роль принадлежит международным организациям (в данном случае межправительственным). Реалисты в числе главных проблем теории и практики международной политики выделяют проблемы реализации и защиты национальногосударственных интересов, соперничества и равновесия сил на мировой арене, стратегии достижения и сохранения государственной силы (не в последнюю очередь, в ее военном измерении), заключения и пересмотра межгосударственных союзов в зависимости от изменения геополитической (геостратегической) ситуации и т.п. Идеалисты акцентируют внимание на наличии универсальных, общечеловеческих интересов, ценностей и идеалов, неотъемлемых прав человеческой личности, на необходимости создания всеобъемлющей системы коллективной безопасности в целях их сохранения и защиты. И если политические реалисты настаивают на том, что основные международные процессы представлены конфликтами, то идеалисты говорят о переговорах и сотрудничестве. Наконец, по мнению политических реалистов, неизменность человеческой природы [c.111] и весь опыт международных отношений показывают, что надежды на изменения их характера и создание нового мирового порядка, основанного на законности и соблюдении интересов личности, – не более чем утопия. Идеалисты, напротив, верят в достижения мировой гармонии, избавление человечества от кровопролитных и опустошающих вооруженных конфликтов, в созидательные возможности общечеловеческой нравственности и международного права.

При этом, по замечанию Александра Вендта, идеалистическое направление в международной теории межвоенных лет было весьма сильно оболгано, а сам термин "идеализм", начиная с уничтожающей критики Э. Карра (в книге The Twenty Years of Crisis: 1919–1939, первое издание которой увидело свет в 1939 г.), отождествлялся с умиротворенностью, утопизмом и наивностью, с недостатком "реалистического" взгляда на международные отношения. Такая позиция укоренилась настолько глубоко, что многие современные исследователи международных отношений предпочитают избегать использования этого термина. Тем не менее в последние годы наблюдается не только

ужесточение критики в адрес политического реализма, но и явное переосмысление сугубо негативного отношения к положениям реализма2.

Наследуя традиции мыслителей XV в., говоривших о моральном и политическом единстве человеческого рода; гроцианские идеи о возможности и необходимости правового регулирования межгосударственных отношений; кантовскую веру в достижение вечного мира между народами, идеализм в современной международной науке имеет и более близкие идейно-теоретические истоки – утопический социализм, либерализм и пацифизм XIX в. Его основная посылка – убеждение в необходимости и возможности покончить с мировыми войнами и вооруженными конфликтами между государствами путем правового регулирования и демократизации международных отношений, распространения на них норм нравственности и справедливости и создания, таким образом, справедливого международного порядка. Сторонники данного направления убеждены, что мировое сообщество демократических государств при поддержке и давлении со стороны общественного мнения вполне способно улаживать возникающие между его членами конфликты мирным путем, методами правового регулирования, увеличения количества и роли международных организаций, способствующих расширению взаимовыгодного сотрудничества и обмена. Одна из приоритетных тем идеалистического направления – создание системы коллективной [c.112] безопасности на основе добровольного разоружения и взаимного отказа от войны как инструмента международной политики. В политической практике идеализм нашел свое воплощение, в частности, в разработанной после Первой мировой войны Президентом США Вудро Вильсоном программы создания Лиги Наций, крах которой и испытание вторым всемирным конфликтом не помешали ведущим государствам мира сформировать Организацию Объединенных Наций, призванную служить делу сохранения всеобщего мира и предупреждения войн.

В научной литературе послевоенных лет одной из наиболее влиятельных работ идеалистического направления стала выдержавшая несколько изданий и опровергающая упрощенные и карикатуризированные представления об идеализме книга американских авторов Греневиля Кларка и Луиса Б. Сона "Достижение всеобщего мира через мировое право". Авторы предлагают план поэтапного разоружения и создания системы коллективной безопасности для всего мира за период 1960–1980 гг. (в цитируемом издании книги этот срок "продлен" до 1985 г.). Основным инструментом преодоления войн и достижения вечного мира между народами должна стать реформированная ООН, действующая на основе измененного и детально разработанного Устава.

Несколько слов об авторах книги. Г. Кларк многие годы (с 1906) был практикующим юристом и общественным деятелем, Л.Б. Сон, эмигрировавший в США в 1939 г. из Польши, являлся признанным специалистом по истории международного права, особенно в вопросах правовых способов достижения мира, применявшихся в прошлом. К моменту работы над книгой, которая продолжалась несколько лет, он преподавал в Школе права Гарвардского университета, где читал, в частности, такие курсы, как "Право Объединенных Наций" и "Проблемы развития мирового порядка".

Совместная работа авторов над книгой началась в 1949 г. Ее первым результатом стал увидевший свет в 1953 г. документ "Мир через разоружение и пересмотр Устава", а в 1958 г. вышло первое издание книги "Достижение всеобщего мира через мировое право". По мнению авторов, ее название подчеркивает постепенно укрепляющееся убеждение в том, что всеобщее и полное разоружение является одним из многих взаимосвязанных и одинаково необходимых элементов мирового порядка, а не всеобъемлющим решением. Основная посылка авторов состоит в том, что, если мир действительно хочет мира, он должен согласиться с необходимостью создания полностью адекватных мировых

институтов, при помощи которых можно достигнуть универсального и полного разоружения и осуществлять мировой закон в пределах ограниченной области предотвращения войны. [c.113]

"Это правда, – пишет Кларк в предисловии к книге, – что авторы попытались разработать полный план, реализуя который, можно действительно сохранить подлинный мир – через мировое разоружение. Это правда, что мы верим в наш труд, который появился после многих лет изучения и критического анализа результатов исследований многих сотен квалифицированных специалистов из разных стран. Конечно, было бы самонадеянным утверждать, что мы имеем окончательные ответы на все сложнейшие проблемы... И все же наши предложения выдвинуты в твердом убеждении, что истинный мир через всеобщее разоружение и имеющее необходимую силу мировое право – теперь реальная перспектива, ради которой практический человек трудится с обоснованными надеждами".

[c.114]

Примечания

1См.: Теория международных отношений на рубеже столетий. С. 11–33.

2Подробнее об этом см.: Вендт А. Четыре социологии международной политики // Международные отношения: социологические подходы / Под ред. П.А. Цыганкова. М., 1998. С. 49; 85–87.

Кларк Г., Сон Л.Б.

Достижение всеобщего мира через мировое право:

два альтернативных плана1

Основные характеристики общего плана

В качестве наиболее важных отличительных черт пересмотренного Устава [ООН] могут быть названы следующие:

1. Членство. Предполагается, что практически все страны мира станут постоянными членами [ООН] до того момента, как исправленный Устав вступит в силу. Причем основой плана является то, что подобные радикальные изменения в мировой политической структуре должны быть одобрены единогласно или почти единогласно, что обеспечит ее продолжительное существование...

Практически план вступит в силу только после того, как активная и постоянная поддержка будет обещана значительным большинством государств, включая 12 наибольших по численности населения: Бразилию, Францию, ФРГ, Индию, Индонезию, Италию, Японию, Пакистан, Китай, Великобританию, СССР...

Вероятность того, что не будет ни одного государства-нечлена, еще более увеличивается при выполнении требования (в соответствии со ст. 2 и 11 Устава), согласно которому государства, не ратифицировавшие измененный Устав, должны тем не менее подчиняться запретам и обязательствам плана по разоружению, принятого абсолютным большинством государств. Данное положение о том, что каждое государство мира должно полностью разоружиться и выполнять план замены международного насилия мировым правом, рассматривается как фундаментальное, поскольку, если хотя бы одно малое государство будет обладать новым оружием массового поражения, возникнут подозрения в возможности военной угрозы, что приведет к расстройству всего плана. [c.115]

Поскольку, согласно предложенному требованию, каждое государство должно независимо от того, является ли оно членом ООН, соблюдать международное право в сфере разоружения и поскольку количество государств-нечленов будет по определению малым, можно предположить, что было бы более легитимно ввести обязательное членство для всех государств мира без исключения...

2. Генеральная Ассамблея. Предлагается радикально изменить полномочия, состав и

процедуры голосования в Генеральной Ассамблее...

План предусматривает, что ответственность за осуществление процесса разоружения и поддержание мира будет возложена на собственно Генеральную Ассамблею, для чего Ассамблея наделяется адекватными полномочиями. Эти полномочия будут строго

ограничены целями поддержания мира и не будут распространяться на международную торговлю, иммиграцию и подобные вопросы: исключается вмешательство во внутренние дела государств, кроме мер, направленных на соблюдение плана разоружения или предотвращение международного насилия, в случае если ситуация, первоначально рассматриваемая как внутреннее дело, превратилась в серьезную угрозу миру на планете...

В предлагаемом плане при определении представительства принимается во внимание численность населения каждой страны, но признается, что ни одно государство, каким бы большим оно ни было, не может иметь более 30 Представителей, а самое малое государство должно иметь хотя бы одного представителя. Ограничение в 30 представителей обусловлено отчасти тем, что с большим числом представителей скорее всего не согласятся малые государства, если только разница между числом представителей большинства государств и наиболее крупных государств не будет разумной. Кроме того, без ограничения численности представителей Генеральная Ассамблея будет настолько большой, что не сможет решать поставленные задачи. С другой стороны, целью является предоставление права голоса даже самому малому государству...

Как следствие этого, малые государства будут обладать непропорционально большим количеством голосов, но не большим, чем при существующей системе, когда каждое государство имеет один голос...

Что касается метода отбора представителей, то предлагается постепенное введение системы прямых выборов,, например по трехступенчатому плану: а) на первом этапе представители будут избираться национальными законодательными органами странучастниц; б) на втором этапе по крайней мере половина представителей будет избираться прямым голосованием тех граждан, которые допускаются к голосованию в выборах наибольшего по численности национального законодательного органа власти; в) на третьем этапе все представители будут выбираться [c.116] прямым голосованием. Продолжительность первых двух этапов составит 12 лет каждый (три срока по четыре года каждый для Генеральной Ассамблеи), но могут быть продлены на восемь лет каждый по специальному решению Генеральной Ассамблеи. Прямые выборы всех представителей станут обязательными через 24 года после ратификации измененного Устава и в любом случае не более чем через 40 лет после его вступления в силу...

Предлагаемый срок исполнения обязанностей каждым представителем – четыре года.

Генеральная Ассамблея формирует два постоянных комитета: Постоянный комитет по обеспечению мира и Постоянный комитет по бюджету и финансам. Функции первого комитета состоят в наблюдении за осуществлением и поддержанием процесса разоружения в мире и управлении миротворческими силами ООН. Основные функции второго комитета – представление Генеральной Ассамблее рекомендаций по величине и распределению годового бюджета по всем направлениям деятельности ООН.

В Генеральной Ассамблее должно быть четкое разделение законодательной и рекомендательной власти. Законодательная власть будет заниматься вопросами, прямо связанными с поддержанием мира, а функции рекомендательной власти будут сохранены и даже расширены по сравнению с теми, которые Генеральная Ассамблея выполняет в настоящее время. Как сказано выше, в рамки законодательной власти Генеральной Ассамблеи не будут входить вопросы регулирования международной торговли, иммиграции и т.п. Генеральная Ассамблея не будет обладать правом вмешательства во внутренние дела государств, за исключением вопросов, касающихся поддержания