Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru

функции в полном объеме, соответствующем объективным социальным потребностям сообществ; рассуждения же о кризисе «классических» жанров искусства представляются малообоснованными.

КУЛЬТУРНЫЕ НОРМЫ.

Категория, отражающая законы и стандарты социального бытия людей. Представляется, что наиболее адекватное понимание этого феномена раскрывается в его генезисе и типологии. Можно выделить несколько различных типов норм.

Во-первых, нормы представляют собой систему разрешений и запретов на совершение каких-либо действий или высказывание каких-либо суждений, оценок и т. п. Нормы, понимаемые в этом смысле, можно определить как институциональные, зафиксированные в каких-то официальных документах (политических, юридических, религиозных и иных) и поддерживаемые как с помощью авторитета власти, так и применением насилия в необходимых случаях. Классическим примером таких норм являются государственные законы и декреты, постановления церкви, уголовный кодекс и т. п.). Подобные нормы играют важную роль в поддержании общественного порядка и социокультурной устойчивости общества в целом, но особенно в той части бытия человека, которая поддается публичному контролю.

Во-вторых, нормы могут быть сугубо статистическими, т. е. складывающимися стихийно в виде массового обычая поступать так, а не иначе, оценивать и осмысливать нечто в этом ракурсе, а не в каком-то другом. Такие нормы можно условно назвать этнографическими, поскольку механизм их сложения и действия практически неотличим от иных этнографических правил, обычаев, образцов. Неофициальный характер этих норм вовсе не гарантирует либерального отношения к их нарушителю, который может подвергнуться и довольно жестокому наказанию. Типичным примером подобных этнографических норм

237

являются народные традиции (хотя только нормативной функцией социальная роль традиции не исчерпывается). Попытки ученых проследить происхождение той или иной конкретной этнографической нормы иногда увенчивались успехом, однако гигантский собранный научный материал так и не дает оснований для создания универсальной теории порождения подобных норм.

В-третьих, нормы могут быть конвенциональными, т. е. рожденными в процессе общественного договора, но не имеющие силу закона. Такие нормы занимают промежуточное положение между институциональными и этнографическими, в каждом конкретном случае тяготея к одному или другому полюсу. Типичным примером подобных норм могут служить правила соседского поведения, нормы дружеских или любовных взаимоотношений, где границы разрешенного, запрещенного и оставляемого на усмотрение каждого, с одной стороны, интуитивно и культурно более или менее ясны, с другой стороны, не подвержены жесткой регламентации. Так или иначе, исполнение конвенциональных норм по преимуществу отдано на усмотрение каждого человека и является делом его приватной жизни (в отличие, скажем, от этнографических норм, соблюдение которых обычно контролирует вся община или малый социальный коллектив).

И, наконец, в-четвертых, нормы могут быть эталонными, специально созданными в качестве образца для подражания. Временами к подобной практике прибегают государственные и иные власти, но, как правило, апелляция к этому типу норм — удел искусства и отчасти религии. Было бы наивным предполагать, что писатель, работая над образом своего героя, специально задумывался над тем, что ему будут подражать читающие книгу люди, то же самое можно сказать и о кинематографистах, художниках и т. п., но тем не менее мы хорошо знаем, что на практике часто так и случается, особенно среди молодых потребителей искусства. В этом смысле влияние искусства на людей посредством демонстрации им тех или иных эталонных норм поведения, суждения, мировоззрения, образа жизни и т. п. является наиболее сильным. Что касается некоторых религиозных проповедников, то они

238

очень часто прибегают к такому приему обучения своей паствы, ориентируя ее на поведение, слепо подражающее поступкам самого пастыря.

Под конец следует отметить, что при всей важности культурных норм в социальной жизни общества, они являются не единственным механизмом социокультурной регуляции поведения и сознания людей. Как в современном самолете или ракетном корабле, в культуре каждая функция и канал ее реализации многократно продублированы различными резервными подсистемами. И это

Флиер А.Я. = Культурология для культурологов — М.: Академический Проект, 2000.— 496 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru

одна из причин поразительной устойчивости культуры в сложных перипетиях истории.

СОЦИАЛЬНАЯ АДЕКВАТНОСТЬ.

Одно из наиболее сложных состояний человека по отношению к обществу, в котором он живет и проявляет социальную активность. Очевидно, суть этого состояния можно объяснить как совокупность таких форм проявления социальной активности личности, ее самореализации, удовлетворения собственных интересов и потребностей, которые, с одной стороны, являются наиболее соответствующими общественным установлениям, в наименьшей мере вызывают социальную напряженность и конфликт с обществом в целом, а с другой стороны, выделяют данную личность как заслуживающую положительной общественной оценки.

Представляется, что основой социальной адекватности личности является определенный баланс между ее социальными амбициями (притязаниями), реальным представлением о собственной конкурентоспособности и собственно культурной компетентностью (т. е. знанием иерархии ценностей в данном обществе). Структура социальной адекватности, набор ее основных составляющих, по всей видимости, примерно аналогичен структуре параметров культурной компетентности (см.) и включает в себя сегменты владения институциональными и конвенциональными правилами социального общежития, символикой актуальной престижности и языками коммуникации; однако все это с акцентом не в познавательно-ценностную сторону (как в культурной компетентности), но с уклоном в практико-коммуникационный аспект социальной активности.

239

Поскольку все общества по-своему разные, обладают уникальным социальным опытом, то и параметры социальной адекватности личности в том или ином обществе обладают существенной спецификой. Где-то требуется повышенная социальная мобильность, готовность легко менять профессии, места работы, переучиваться, повышать квалификацию, переезжать из города в город (качества, характерные для жителя США); в другом обществе больше ценится устойчивость и упорство характера, верность избранной специальности (например, в Германии).

Не следует забывать, что ни в одном обществе социальная адекватность не бывает абсолютно универсальной, соответствующей требованиям сразу всех сословий и страт, хотя тенденция к формированию стандартов социальной адекватности общенационального масштаба заметна во многих развитых странах. Тем не менее, пока еще в каждом обществе (и тем более в традиционном) существует несколько вариантов социальной адекватности в рамках тех или иных сословных групп, хотя различия между этими вариантами порой выглядят совершенно незначительными в сравнении с весьма дифференцированными сословными или конфессиональными вариантами культурной компетентности.

В конечном счете социальная адекватность индивида отражает уровень соответствия его личных жизненных интересов и потребностей действующему социальному порядку, а также актуальным интересам и потребностям общества проживания, в то время как культурная компетентность отражает аналогичное соответствие интересов индивида социальному опыту и ценностным установкам этого общества.

КУЛЬТУРНАЯ КОМПЕТЕНТНОСТЬ.

Специфическое состояние человека по отношению к обществу, во многом схожее с его социальной адекватностью, но в большей мере привязанное к действующей в обществе иерархии ценностей и параметрам социального опыта, воплощенным прежде всего в знаниях общегуманитарного характера.

Понятие «культурная компетентность» означает прежде всего ту условно достаточную степень социа-

240

лизированности и инкультурированности индивида, которая позволяет ему свободно понимать, использовать и вариативно интерпретировать всю сумму обыденных (неспециализированных) знаний, а отчасти и специализированных, но вошедших в обыденный обиход, составляющих норму общесоциальной эрудированности человека в данной среде, сумму правил, образцов, законов, обычаев, запретов, этикетных установок и иных регуляторов поведения, вербальных и невербальных языков коммуникации, систему общепринятых символов, мировоззренческих оснований, идеологических и ценностных ориентаций, непосредственных оценок, социальных и

Флиер А.Я. = Культурология для культурологов — М.: Академический Проект, 2000.— 496 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru

мифологических иерархий и т. п. Культурная компетентность личности может быть охарактеризована и как определенного рода утонченность параметров ее социальной адекватности (см.), как ее идеальная форма. В этом сложном феномене можно выделить по крайней мере четыре структурные составляющие:

—во-первых, компетентность по отношению к институциональным нормам социальной организации: основным социальным институтам, экономическим, политическим, правовым и конфессиональным структурам, учреждениям, установлениям и иерархиям;

—во-вторых, компетентность по отношению к конвенциональным нормам социальной и культурной регуляции: национальным и сословным традициям, господствующей морали, нравственности, мировоззрению, ценностям и оценочным критериям, нормам этикета, обычаям, обрядам, обыденной эрудиции в социальных и гуманитарных знаниях;

—в-третьих, компетентность по отношению к кратковременным, но остроактуальным образцам социальной престижности: моде, имиджу, стилю, символам, регалиям, социальным статусам, интеллектуальным и эстетическим течениям и пр.;

—и, наконец, в-четвертых, компетентность, выраженная в уровне полноты и свободы владения языками социальной коммуникации: естественным разговорным (устным и письменным), специальными языками и социальными (профессиональными) жаргонами, языками принятых в данном обществе этикета и церемониала, политической, религиозной, социальной и эт-

241

нографической символикой, семантикой атрибутики престижности, социальной маркировки и пр. Важнейшей чертой культурной компетентности личности является ее выраженная социальная стратифицированность (несмотря на попытки общенациональных образовательных стандартов обеспечить по крайней мере единую общегуманитарную эрудированность всего населения). Культурная компетентность личности выражает прежде всего степень ее знакомства с совокупным социальным опытом нации в целом и в особенности с нормами межчеловеческих отношений и оценочными иерархиями, выработанными этим опытом (или, говоря иначе, с основными культурными текстами, составляющими основу национального гуманитарного наследия).

Освоение норм культурной компетентности, как представляется, практически невозможно без совершенного знания языка общества проживания. Культурная компетентность личности (как и социальная адекватность) формируются в процессе воспитания и социальных контактов с окружением, позволяющим усвоить комплекс обычаев и ритуалов, этикета и церемониала. Особую роль в процессе становления культурной компетентности играет образование, прежде всего гуманитарное, обогащающее знаниями в области искусства и литературы, религии, философии т. п.

Более подробно вопросы, связанные с этой проблемой, рассматриваются в главе Культурология как образование: проблемы формирования культурной компетентности личности (см.),

помещенной в 1-й части этой книги.

КУЛЬТУРНЫЕ ТРАДИЦИИ.

В сфере обыденной культуры это основные накопители и трансляторы стандартизированного социального опыта сообщества. Фактически традиции — это аналог «культурных текстов», только существующих в устной (фольклорной) форме и аккумулирующих в себе всю совокупность норм и образцов социально рекомендуемого поведения, сложившиеся формы социальной организации, регуляции и коммуникации, нравы, обычаи, обряды и ритуалы. Вместе с тем традиции касаются в основном практико-действенной области жизни людей (как праг-

242

матической, так и культовой) и в меньшей мере затрагивают интеллектуально-образную сферу их бытия, где аналогичную функцию выполняет мифология (см.). В целом основная «зона компетенции» традиций — это регуляция межличностных и отчасти межгрупповых отношений, а также трансляция социального опыта (почти стопроцентная до появления общих и профессиональных учебных заведений, а позднее — регуляция и трансляция преимущественно обыденных норм поведения в приватной сфере). С этой точки зрения систему традиций можно считать функциональной предшественницей системы образования.

На основании многочисленных исследований этнографов сложилось мнение, что традиции, по существу, статичны и практически не имеют исторического развития. Работы социальных антропологов, изучающих этот вопрос в ином ракурсе, показывают, что традиции не лишены некоторой внутренней динамики развития (т. е. в число их функций входит не только консервация

Флиер А.Я. = Культурология для культурологов — М.: Академический Проект, 2000.— 496 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || http://yanko.lib.ru

социального опыта, но и определенная адаптация общества к меняющимся условиям бытия), однако делается это не путем радикальной замены устаревших образцов социального поведения на более эффективные (как, например, при революциях), а напротив, путем осторожного «втягивания» необходимой новации в систему традиционных стереотипов.

В функции традиций, как правило, не входит разъяснение того, почему это принято делать именно так, а не иначе. При всей строгости традиций к практическому поведению члена общества (особенно в обрядовой-церемониальной сфере), они относительно «либеральны» в отношении устных интерпретаций этих требований. Этнографы, работающие с африканскими племенами, находящимися на крайне низкой ступени развития, отмечают, что даже в пределах одного племени им почти не приходилось сталкиваться с тождественными комментариями какой-либо традиции (в отличие от родовых, космогонических и пр. мифов, где наблюдается высокий уровень единообразия в понимании и изложении сюжетов). Т. е. традиции, как правило, почти лишены канонизированных типовых комментариев и интерпретаций (с аналогичным фено-

243

меном сталкивались и исследователи русского фольклора).

Большинство традиций рождается прецедентным путем (на основании частного случая из чьей-то жизни); и хотя в последующем происходит неизбежный процесс их селекции с отбраковкой социально малозначимых казусов, в общественной памяти, как правило, не сохраняется подлинная информация о прецедентах, породивших ту или иную традицию (даже если она сравнительно новая). Напротив, традиции обрастают массой легенд, связанных с известными личностями, что в подавляющем большинстве случаев не имеет никакого отношения к действительности. С другой стороны, подобная практика придания социального значения приватным казусам из жизни частных лиц ведет к тому, что существенная часть подобных традиций уже давно потеряла практическую актуальность и исполняется более или менее автоматически. В свою очередь, это дает возможность без особого труда включать в корпус действующих традиций некоторые социокультурные новации (не противоречащие всей системе в целом) и давать им вполне приемлемые для сообщества объяснения. Разумеется, описанный путь — далеко не единственный механизм сложения традиций; нередко за ними стоит многовековой опыт повторения типовых жизненных ситуаций, зафиксированный народной мудростью.

Следует подчеркнуть, что не следует смешивать само понятие «традиция» с категорией «традиционное (или «традиционалистское») общество». Традиционное общество — понятие очень растяжимое: от первобытных племен Африки и Океании до стран вполне экономически развитых, но где буржуазно-либеральные отношения еще не возобладали (например, Саудовская Аравия). Многие общества (преимущественно крупные страны Востока) находятся в стадии постепенного перехода от традиционного к модернизированному состоянию. Но даже и в модернизированных странах традиции как инструменты социальной регуляции и трансляции культурных образцов в домашней, партикулярной сфере развиты весьма значительно, они жестко локализованы в определенной области обыденной культуры, преимущественно «переживающей» наследие этнорелиги-

244

озно-сословных комплексов. Вместе с тем в области общественной жизни и образования этих стран такого рода традиции уже практически полностью замещены институционализированными регуляторами жизни и трансляторами социально значимого опыта (конституциями, законами, уставами, профессиональными учебниками и пр., а также государственными институтами их исполнения). В традиционных же обществах традиции продолжают доминировать как основное средство социальной регуляции и обучения. При этом совершенно ясно, что между традиционностью племени бушменов, где, кроме традиций, практически нет других механизмов социальной регуляции, и традиционностью современной Индии с ее бесконечным числом народов, племенных групп, религий, сект, каст, социальных страт и т. п. мало общего, и место традиций в социально-культурной жизни Индии совершенно иное, нежели у бушменов.

Так или иначе, но традиции (в их изначальном состоянии и функциях) — это то, что совместно с мифологией и технологиями жизнеобеспечения составляло практически весь корпус обыденной культуры в доиндустриальных обществах. Поэтому они являются столь ценным материалом для всех гуманитарных наук, а в некоторых странах еще и объектом особенного государственного патронажа и охраны в качестве реликтовых свидетельств истории народа.

Флиер А.Я. = Культурология для культурологов — М.: Академический Проект, 2000.— 496 с.