проблемы взаимодействия

Другой пример – взаимодействие языка с другими семиотическими системами в коммуникативном акте, при котором текст принципиально создается с помощью вербальных и невербальных знаков. Так, эта проблематика активизировалась в современном языкознании именно в случаях обращения к тексту, рожденному не на традиционном бумажном носителе с помощью графики, но при обращении, во-первых, к разговорной речи, когда было выяснено, что для реализации средств естественного языка оказывается принципиально важным совмещение языковых и паралингвистических средств, жестов, мимики. Такое опосредование обусловливает специфику текстовой реализации языковых единиц: длина предложения, частотность местоимений и др.

На новом уровне, в другом аспекте эта проблема в качестве собственно лингвистической встает при изучении текстов современной телевизионной рекламы, в которых языковые и неязыковые знаки образуют принципиально единый текст1. В такого рода текстах языковой знак прочитывается только в сочетании со знаками других семиотических систем. Так, например, текстовая сдвоенность прямого и метафорического смыслов как один из распространенных приемов построения телевизионного рекламного текста создается взаимодействием узуального и контекстного смыслов языковой единицы, с одной стороны, выводимых из узуального значения по языковой модели метафорического переноса, с другой – поддерживаемых средствами изобразительногоряда, знакомизобразительным, музыкальным.

Принципиальным оказывается взаимодействие знаков разных семиотических систем и в многообразных формах Интернеткоммуникации. Характер взаимодействия определяется, с одной стороны, типом среды, создающим парадоксальное сочетание непосредственного общения и дистантностью коммуникантов, а так-

1Впервые эта проблематика была поставлена не в языкознании, но в связи с анализом синкретичной семиотической природы киноискусства. Ю.М. Лотман отмечает существеннейшую особенность развертывания текста кинопроизведения: последовательность значимых кусков текста может создавать повествовательную структуру высшего уровня, на котором значимые отрезки изобразительного и словесного или музыкального текста будут сочленяться не как разные уровни одного момента, а как последовательность моментов, то есть повествование» См.: Лотман Ю.М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллин, 1973.

[61]

же вариативностью целей коммуникации в разных формах. Так, при общении в чатах наблюдается принципиальная установка на неофициальное дружеское общение, подчеркнутая демократичность коммуникации, в качестве субъектов коммуникации выступает преимущественно молодежь, что приводит к формированию системы маркеров разговорного стиля речи, поиска соответствий приемам подчеркнутой разговорности, вводятся знаки – заменители мимики и жестов, сопровождающие разговорную речь. Заменители мимических знаков в современной Интернет-коммуникации составляют достаточно разветвленную систему, которая в настоящее время активно пополняется системой графических заменителей жестов, вовлекаемых в семиотическую систему разговорной речи.

В способах организации Web-сайтов также ярко проявляется взаимодействие различных семиотических систем: вербальная информация дополняется графикой и анимацией, а также семиотикой организации сайтового пространства.

И наконец, современная Интернет-коммуникация как яркий пример виртуального пространства, существующего в оппозиции миру реальному, позволила осознать виртуализацию обыденного существования. Сфера компьютерных технологий позволила осмыслить виртуальную природу феноменов, достаточно изученных и имеющих длительную традицию изучения в рамках ряда наук: психологии, искусствоведения, литературоведения, языкознания. Более того, выдвигаются идеи о том, что «Все великие мифы и религии человечества, все его сколько-либо значительные произведения искусства, конечно же, являются здесь для нас в этом аспекте своеобразными "предкомпьютерными" предшественниками современной методологии…»1.

Если попытаться зафиксировать наиболее распространенное на сегодняшний день определение данного понятия, то можно сказать, что «виртуальная реальность» – это особая информационная среда, генерированная посредством развития современной техники. Влияние этих сред на жизнедеятельность современного чело-

1Акчурин И.А. Виртуальные миры и человеческое познание // Концепция виртуальных миров и научное познание. СПб., 2000. С. 12.

[62]

века огромно. «Самое общее философское понимание виртуальных (параллельных) миров связано в настоящее время с их гносеологической трактовкой как совершенно нового "измерения" создаваемых ныне в человеческих головах компьютерами идеальных объектов – в добавление к таким разработанным всем человечеством еще ранее большим идеальным системам, как язык или математика»1.

В данном случае значимыми, на наш взгляд, являются два момента: с одной стороны, виртуальное моделирование в компьютерной среде проявляется в наиболее яркой форме, т.к. объекты и пространства, созданные в ней, не обладают физическими, материальными свойствами, с другой – важна массовость участия в процессах создания вторичных миров. Рядовой человек, «каждый» становится не только «потребителем», но создателем виртуальных миров.

Наряду с многочисленными вопросами философского характера (об онтологическом статусе, антропологическом эффекте современной виртуальности), социологическими, психологическими проблемами встает и проблема анализа собственно языковой составляющей виртуального мира. Это проблема механизмов языкового формирования виртуальных миров, места виртуализирующего потенциала естественного языка среди других семиотических систем.

Вследствие того, что виртуальная реальность (ВР) существует преимущественно как визуально-вербальный феномен, как та сфера, которая практически полностью моделируется в двух измерениях – зрительном и языковом – исследование когнитивновербальных способов моделирования компьютерной ВР может стать наиболее продуктивным для выявления универсальных способов моделирования любых ВР. Думается, что исследование феномена виртуального не будет полным без анализа форм и способов его создания. Такая направленность анализа неизбежно обращает исследователя к семиотике феномена виртуального и ее базового элемента – естественного языка, что приводит к необходимости осмысления естественного языка как моделирующей системы.

1 Акчурин И.А. Указ. соч. С. 15.

[63]

Происходящие в настоящий момент в социуме процессы межкультурного взаимодействия, интеграции и глобализации вызваны в первую очередь именно этим инструменталистским подходом к виртуальным технологиям, которые позволяют произвести многократную интенсификацию процесса обмена информацией, разрушая при этом географические, политические, социокультурные барьеры.

Всвязи со сказанным выше закономерно встает вопрос о специфичности языкового воплощения виртуального дискурса в его обусловленности особыми параметрами коммуникативной среды,

всовокупности которых наиболее ярким представляется изменение условий коммуникации, связанных с технологическими особенностями компьютерного взаимодействия.

Мы бы хотели заострить этот вопрос: в чем состоит специфика языкового воплощения ВР – идет ли речь о принципиально новом использовании языка и формировании нового подъязыка, предполагающего формирование своей системности, или о модификации системных возможностей национального языка в зависимости от технологических особенностей среды осуществления коммуникации.

Мы полагаем, что исследование дискурса ВР может быть проведено в сопоставлении с уже исследованной системой русского литературного языка, что и было осуществлено в диссертации Е.Н. Вавиловой. Проведенное исследование выявляет специфику языка ВР, основанную на промежуточном положении между письменной и устной коммуникацией. К письменной она может быть отнесена по фактуре: передача с помощью вторичной системы – системы письменных знаков, а по структуре она проявляет больше свойств, характерных для разговорной речи.

Вработе Е.Н. Вавиловой1 выявляется ряд особенностей, обусловленных спецификой коммуникации в ВР, не выводимых непосредственно из условий порождения письменной и разговорной речи:

1.Особый хронотоп. Осмысление пространственно-времен-

ной локализации коммуникантов, которая формируется в ре-

1Вавилова Е.Н. Жанровая квалификация виртуального дискурса телеконференций Фидонет: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Томск, 2001.

[64]

зультате парадоксального статуса пространственно-временных характеристик.

2. Позиция коммуникантов. Актуальность непосредственного присутствия коммуникантов в акте компьютерной коммуникации входит в противоречие с опосредствованностью общения техническим средством: физическая сторона коммуниканта скрыта от непосредственного наблюдения партнера по общению. Именно это дает возможность своеобразной замены личности говорящего ее игровым (виртуальным) эквивалентом, моделируемым, как правило, только на основе вербального образа: «Конструируемость личности в Internet дает свободу идентификации… А виртуальная идентичность, в свою очередь, дает свободу коммуникации»1. Это проектирование осуществляется прежде всего средствами естественного языка, направленной реализацией дискурса, формированием особых речевых стратегий и тактик.

В мировой лингвистической литературе существует хорошо разработанная традиция осмысления языка как миромоделирующей системы, которая берет начало в идеях В. Гумбольдта. А затем получает свое развитие в ХХ в. в теории лингвистической относительности Э. Сэпира, Б.Л. Уорфа. В настоящее время эта идеология находит отражение в новом терминологическом оформлении «языковой картины мира» в активно разрабатываемом в последние десятилетия ХХ в. в мировой науке направлении когнитивизма, исследующем проблемы восприятия и интерпретации действительности человеком.

Наиболее близко к идее виртуальных пространств, творимых языком, подходит в своих работах Ж. Фоконье, сформулировавший идею ментальных пространств, задаваемых языком. Они определяются автором как модели реальных или гипотетических ситуаций «в том виде, в котором они концептуализируются человеком»2. В числе ментальных пространств (МП) Ж. Фоконье называет смоделированные в сознании ситуации, представления о прошлом и будущем, любые вымышленные ситуации и ту реаль-

Н.Л. Сухачева. СПб., 2000. С. 138.

[65]

ность, которую принято называть непосредственно данной. Таким образом, так называемый реальный мир в концепции Ж. Фоконье является одним из вариантов МП, а язык – то самое конструктивное начало, которое моделирует МП.

Исследование способов моделирования виртуального пространства через языковые структуры может выявить общие принципы языкового моделирования, трудно вычленяемые в реальности вследствие комплексности восприятия мира (визуальное, слуховое, тактильное и др.) и позволит по-новому проинтерпретировать специфику и роль естественного языка как миромоделирующей системы.

[66]

Н.Б. Лебедева

Повседневная письменная речь как новый объект исследования

При смене социокультурной парадигмы (с нормативноориентированной классической эпохи на новую познавательную и культурную ситуацию, иногда обозначаемую как постклассика) стало возможным обратить внимание на то, что нормативноориентированное мировоззрение не замечало ранее, поскольку оно выпадало из поля зрения науки: на плюрализм традиций, идеологий, форм жизни, языковых реализаций. И возможным это стало тогда, когда философы, историки и культурологи обосновали понимание «повседневности, воспринятой как ценность»1. Наиболее определенно это положение было сформулировано знаменитой французской исторической школой «Анналов», признавшей актуальным «включение в сферу исторического изучения повседневной жизни»2; «Из маленьких происшествий, из путевых заметок вырисовывается общество. И никогда не бывает безразлично, каким образом на разных его уровнях едят, одеваются, обставляют жилище. Эти «мимолетности» к тому же фиксируют от общества к обществу контрасты и несходства, вовсе не поверхностные»3.

1Кнабе Г.С. Диалектика повседневности // Вопросы философии. 1989. № 5. С. 37.

2Бродель Ф. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М., 1986. Т. 1.

С. 39.

3Там же. Указ. соч. С. 40.

[67]

Постепенно ученые, работающие в этом направлении, приходят к пониманию опасности фрагментарности знания и необходимости интегрировать в единую науку о человеке и обществе социологические, естественные и гуманитарные науки, среди последних важнейшее место занимает лингвистика. Ведь «повседневность не является автономным полем человеческой жизни, но пронизывает собой все поры культуры, поднимаясь до ее духовных и рационалистических высот»1. Язык является наиболее органичной составляющей этого поля, он есть форма его бытия, и письменная речь не является в нем исключением.

Одна из фундаментальных оппозиций современного понимания бытия языка в пространстве повседневности может быть сформулирована как оппозиция двух культур – официальной, элитарной, научно обоснованной (так называемой Культуры с большой буквы), vs народной, повседневной, житейски обоснованной (культуры с маленькой буквы)2. В лингвистическом аспекте к такой оппозиции может быть отнесено противопоставление кодифицированной литературной нормы, с одной стороны, и разговорных вариантов языка, с другой, а в письменной речи – литературных и других конституциализированных жанров в противовес стихийно, то есть «естественным» образом, возникших и реально функционирующих в сфере повседневности жанров (частная переписка, рукописные альбомы, хозяйственные записи, объявления на столбах, альбомные жанры, граффити – надписи на стенах, партах, в подъездах и пр.).

Из-за меняющегося отношения к повседневности стало возможным расширить объектную и предметную основу многих наук, в частности – лингвистики. Объявленное еще в конце ХІХ в. (Бодуэн де Куртенэ) возрастание демократизации языкознания привело к повышению гносеологической толерантности и включению в предмет филологии таких «низких» проявлений языковой

1Волохов С.П. Естественная речь и мир повседневности: нахождение смысловых границ // Естественная письменная русская речь: исследовательский и образовательный аспекты. Ч. 2: Теория и практика современной речи: Материалы конф.

Барнаул, 2003. С. 170.

2Кнабе Г.С. Указ. соч. С. 34

[68]

стихии, как жаргоны, просторечие, устная разговорная (некодифицированная) речь горожан. Еще ранее уже была признана достойной изучения устная разговорная речь крестьян и сформирована специальная лингвистическая отрасль – диалектология.

В отечественном языкознании еще в 1928 г. Б.А. Ларин предлагал расширить представления об объекте лингвистики, включив «разговорные и письменные городские арго» как «третий основной круг языковых явлений», наряду с литературным и диалектным языком, поскольку: «1) они в своей цельности не совпадают ни с литературным языком, ни с деревенскими диалектами… 2) они своеобразны и по социальной основе, и по чисто лингвистическим признакам, а потому никак не сводимы целиком к двум первым языковым сферам, 3) изучение их выделяется и специфической чертой теоретического порядка, что ведет к выработке и особых научных методов»1. И в настоящее время стали появляться работы, в которых высказывается актуальность исследования этой стороны речевой деятельности: «… речевой быт горожанина и по сегодняшний день обследован недостаточно… Особенно плохо изучена письменная сторона этого быта»2.

Тем не менее надо признать, что концепция высокой значимости повседневной письменной речи не получила дальнейшего развития во многом из-за победившего во всех сферах гуманитарного знания нормативно-ориентированного мышления и отсутствия гносеологической толерантности к некоторым, неканоническим, разновидностям речевой деятельности и ее продукции. Как пишет В.Е. Гольдин, «современная русистика, к сожалению, в значительной мере продолжает оставаться односторонне "литературноцентричной": литературный язык рассматривается как безусловно высшая форма существования языка, ему приписывается свойство универсальности, якобы делающее ненужными другие варианты русской речи (прежде всего диалекты и жаргоны) … городская культура образованных людей объявляется самодостаточной, а

1Ларин Б.А. О лингвистическом изучении города // Б.А. Ларин. История русского языка и общее языкознание: (Избр. труды). М., 1977. С. 178.

2Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. М., 2001. С. 18.

[69]

незнание богатств народной речи не считается сейчас недостатком общей культуры человека»1.

Такое положение наблюдается не только по отношению к устной форме бытования речи, но и к письменной. К тому же «литературноцентризм» как бы более органичен по отношению именно к письменной речи, поскольку как в обыденном сознании, так и в сознании ученых письменность ассоциируется с образованностью, культурой, наконец элитарностью. Филологическая традиция признавала (и фактически признает до сих пор) достойными уважения в качестве объекта исследования только «книжную» письменность, только авторитетные тексты: когда-то сакрализованные, затем тексты художественной литературы авторитетных авторов, официально-деловые, научные, газетно-публицистические – то есть тексты, написанные профессионалами, другими словами, лишь к ним была проявлена гносеологическая толерантность. Письменный же вариант «народной» речи оказался вне осознания его лингвистикой в качестве особого, специфического объекта, хотя ее отдельные разновидности подвергались исследованию под различными точками зрения. Так, например, письма и мемуарные записки нередко вызывали и вызывают интерес филологов, но, главным образом, как прикладной источник для «нужд» литературоведения, как отражение устной речи, для прагматических направлений лингвистики (в частности, описания этикетных формул) и т.д. Одной из особенностей этих работ является направленность на выявление связи частного письма с творчеством адресантов, к тому же авторы этих писем, как правило, – носители литературного языка. Таким образом, в этих работах не решались проблемы письменно-разговорной, а тем более письменно-просто- речной речевой деятельности. При этом заметим, что разные жанры и разные проявления этих жанров (в зависимости от сферы письменного общения, социокультурных характеристик автора и адресата и других признаков) в неодинаковой степени нуждаются в проявлении гносеологической толерантности. Так, например, частные письма людей, включенных в код элитарной культуры,

1 Норман Б.Ю. Лингвистика каждого дня. М., 2004. С. 185.

[70]