Млечин/МО/МИДЫ

САДДАМ КАПИТУЛИРОВАЛ

Джордж Буш-старший предложил Горбачеву отправить в Персидский залив советский воинский контингент — хотя бы чисто символический. Американские и русские солдаты, сражающиеся вместе, произведут очень сильное впечатление, говорил Буш Горбачеву. Казалось, и это возможно. Но советский президент все-таки не решился. Объяснил, что память об Афганистане не позволяет ему отправлять советских солдат сражаться за границами родины. Хотя дело было в другом: советские политики чувствовали себя неуютно. Они никак не могли решить: ту ли сторону они поддержали? Немалая часть советских людей не видела в поведении Саддама Хусейна ничего зазорного и не считала возможным «предавать» союзника.

Саддам охотно играл в дипломатические игры. Это позволяло ему оттянуть время в надежде, что все устанут и займутся другими проблемами. Иракцы маневрировали, надеясь поссорить Москву с Вашингтоном. Министр иностранных дел Ирака Тарик Азиз говорил, что его войска вот-вот уйдут из Кувейта, но Саддам и не думал этого делать. Горбачев принимал Азиза, терпеливо спрашивал: какие у вас есть реальные предложения? Азиз жаловался, что против Ирака устроен заговор. Но с гордым видом заявлял, что Ирак не боится ни американцев, ни мировой войны. Упрекал Горбачева за то, что он говорит на одном с американцами языке.

Совет Безопасности ООН предъявил Саддаму ультиматум: или он уходит из Кувейта, или его уберут оттуда силой. Горбачев организовал в Женеве еще одну встречу Бейкера и Азиза. Американцы требовали безоговорочного вывода войск из Кувейта. Тарик Азиз высокомерно отказался принять письмо Буша Саддаму Хусейну.

Иракцы все еще не верили, что американцы решатся нанести удар и что Советский Союз поддержит военную операцию. Советский Союз был нужен Ираку, как и всему арабскому миру, в качестве поставщика оружия и противовеса Соединенным Штатам. Идеологического сотрудничества с арабским миром не получилось. Коммунистические идеи там отвергались, коммунистов убивали или бросали в тюрьмы, на что руководители КПСС старательно закрывали глаза. Потом уже арабские страны увидели, что экономические советы Москвы ведут их в пропасть, а долларов Советскому Союзу самому не хватает.

Горбачев до последнего момента надеялся предупредить боевые действия. Всех уговаривал повременить, доказывал, что Саддам Хусейн сам уйдет из Кувейта. Заместитель министра иностранных дел Александр Белоногов рассказывал журналистам:

— В 2 часа 30 минут ночи 7 января я был разбужен звонком из МИД. Мне сообщили, что министр иностранных дел Александр Бессмертных узнал по телефону от Бейкера, что в течение часа начнутся военные действия… Горбачев велел нашему послу в Ираке Виктору Посувалюку срочно встретиться с Саддамом. Если бы это было сделано, то наша страна оказалась бы в очень некрасивом положении. Мы выдали бы чужую государственную тайну. Помогло то, что передача шифровок занимает время. Когда шифровку получили в Багдаде, война уже шла. Но Горбачев имел неосторожность выступить по советскому телевидению. Выражая сожаление, что началась война, он сообщил, что дал указание нашему послу в Багдаде предупредить Саддама. Во время пресс-конференции, которую мы проводили вместе с Виталием Игнатенко, на нас обрушились вопросы: «Почему СССР предал интересы США, выдав время начала операции? Ведь американцы, англичане и другие рискуют жизнью…» Я был в неловком положении…

17 января на семь утра Горбачев назначил в Кремле совещание, его помощники собрались еще раньше. Министр обороны маршал Язов доложил, что происходит в Персидском заливе. Язов сразу сказал, что американцы Багдад брать не будут. Это им не нужно.

- 511 -

Американская авиация совершила в общей сложности сорок тысяч боевых вылетов. Несколько раз самолеты поднимались в воздух в надежде уничтожить самого Саддама. Но ничего не получилось. Саддам Хусейн был безумно осторожен. Он не пользовался ни телефоном, ни радио, чтобы американцы не запеленговали его местопребывание. Никто не знал, где он проведет следующую ночь. Каждый вечер его охрана готовила сразу шесть домов, и только в последнюю минуту он сам выбирал место для ночевки. Иногда, когда его охватывал приступ страха, он предпочитал поспать в хорошо охраняемом и комфортабельном автобусе где-нибудь на обочине пустынной дороги.

Ирак выпустил несколько ракет по территории Саудовской Аравии и Израиля. Саддам Хусейн надеялся, что Израиль не выдержит и нанесет ответный удар и тогда это будет война Ирака против ненавистного еврейского государства. Но американцы уговорили израильтян не отвечать ударом на удар. Тем более что советские ракеты СКАД, состоявшие на вооружении Ирака, не причинили Израилю особого ущерба.

Жена и маленький сын Бессмертных все еще оставались в Вашингтоне, а он занимался войной в Персидском заливе. Прилетев 26 января 1991 года в Вашингтон, он не заглянул в здание посольства, к семье, а сразу отправился на встречу с Государственным секретарем Бейкером.

Горбачев и Примаков надеялись хотя бы уберечь Ирак от наземной операции. 12 февраля, когда город бомбили, в Багдаде Примакова тепло принял Саддам. Они обнялись. Евгению Максимовичу продемонстрировали следы разрушений от бомбардировок. Иракское телевидение снимало каждый шаг советского гостя, эти кадры с помощью американской телекомпании Си-эн-эн увидел весь мир. Примаков уговаривал Саддама заявить об уходе из Кувейта, тогда боевые действия сразу прекратятся. Евгений Максимович осуждал действия американцев:

— Бойня должна быть прекращена. Я не говорю, что раньше война не была оправданна, но ее затягивание не может быть оправданно ни с какой точки зрения. Целый народ гибнет.

Горбачев предлагал свое посредничество, на советском самолете доставил в Москву иракского вицепремьера Тарика Азиза. Саддам и Азиз говорили, что готовы вывести войска поэтапно, если будут выполнены все их условия и ООН отменит все санкции. Горбачев предложил: пусть Ирак пообещает вывести войска, тогда он уговорит Буша прекратить бомбардировки. Ответ из Багдада последовал через два дня — обращайтесь со своими предложениями к американцам. Саддам все еще не понимал, что его ждет. Впрочем, страдания страны его не беспокоили. Напротив, чем больше людей погибнет, тем лучше: злее будут. Саддам выступал по телевидению со словами, что он никогда не капитулирует.

Но американцы не хотели позволить ему вывернуться из этой ситуации с почетом и избежать наказания. Буш предъявил Саддаму ультиматум: за неделю вывести войска. Иракский президент ультиматум игнорировал. 24 февраля в Персидском заливе началась наземная операция. Бессмертных поручил отделу печати МИД выразить сожаление по поводу того, что «возобладала тяга к военному решению и упущен реальный шанс на мирное урегулирование».

Но надо отдать должное Горбачеву и Бессмертных — они не стали занимать особую позицию и противопоставлять себя мировому сообществу. Это дало возможность освободить Кувейт от оккупации и избавить мир от страха перед ядерным и химическим оружием Ирака. Выяснилось, что, вообще говоря, интересы СССР и США на Ближнем Востоке не противоречат друг другу, потому что обе страны заинтересованы в сохранении там мира и стабильности, в решении всех конфликтов политическими средствами.

За два дня иракская армия была практически уничтожена. Спасаясь от неминуемой катастрофы, униженный Саддам капитулировал. Разрушение страны его не беспокоило. Он испугался, что его

- 512 -

МОЖНО ЧИТАТЬ И ПО БУМАЖКЕ

На время работы Бессмертных министром пришлось удивительно плодотворное сотрудничество СССР

с Соединенными Штатами и вообще с Западом. Горбачев и Бессмертных исходили только из реальных интересов собственного государства. Это был момент, когда все идеологические и даже психологические стереотипы отошли на задний план. Казалось, действительно открывается эра разумного сотрудничества с Западом, когда Советский Союз и Соединенные Штаты смогут проводить единую политику.

Конечно, и у Бессмертных возникали конфликты с военными. Он старался их улаживать в более спокойной манере, чем его предшественник, хотя ситуации бывали сложные. Например, когда президент Буш пожаловался Горбачеву на очевидное нарушение Договора об обычных вооружениях. В соответствии с договором советские вооруженные силы подлежали сокращению. Чтобы ничего не сокращать, Генштаб мигом перевел три сухопутные дивизии вместе с большим количеством танков в состав морской пехоты, которая ввиду своей малочисленности договором не учитывалась.

Горбачев спросил мнение министра. Бессмертных не колеблясь сказал, что это откровенное надувательство и так с американцами играть нельзя. Благодаря его усилиям 31 июля 1991 года в Москве президенты Михаил Горбачев и Джордж Буш-старший подписали первый Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений.

До и после Бессмертных министры увлекались политикой, иногда уместно, иногда нет. Бессмертных был первым на посту министра иностранных дел не политиком, а чистым дипломатом, который ничем иным в жизни не занимался. На его долю досталась черновая дипломатическая работа — реализовывать те декларации, которые произносились до него.

—Пока я был заместителем министра или первым замом, — рассказывал Бессмертных, — я занимался очень широким кругом вопросов, в основном ключевых, и хотя все-таки были зоны, где основные направления мне были ясны, но от профессионалов я отставал. Поэтому, занимаясь тем или иным вопросом, я приглашал профессионалов.

—Откройте маленький секрет, — спросил я Александра Александровича. — К переговорам вам готовили справки по всем проблемам, которые могут возникнуть на переговорах. Вы действительно в состоянии были все проштудировать и запомнить?

—Для министра всегда готовится обширный «разговорник». Там написано, что и когда нужно говорить, включая необходимые формулы вежливости. Учитываются все возможные повороты беседы. К «разговорнику» прикладывается обширный справочный материал — история любого вопроса от Адама и Евы. В общей сложности это пятьсот — шестьсот страниц. И все это нужно знать, потому что такого материала вполне достаточно для ведения переговоров.

Кстати говоря, некоторые министры просто шпарят по бумажке. В этом нет ничего страшного. Это лучше, чем, забыв собственные планы, отступать от заявленной позиции. Тем более что тематика дипломатических переговоров иногда носит крайне сложный характер, особенно когда речь идет о стратегических вооружениях, о военном космосе. Дипломаты приглашали к себе создателей такого оружия

— они натаскивали переговорщиков. Так что современная дипломатия требует серьезной подготовки, и надо иметь перед собой необходимые материалы.

—Я понимаю, что жизнь министра иностранных дел — это сладкая каторга. Министр должен тщательно подготовиться к переговорам. Но где взять на это время?

—Можно закрыться в кабинете, но не надолго, потому что в мире постоянно что-то происходит.

-514 -

Работа министра отягощена тем, что все, что происходит, отражается на его жизни — что-то взорвалось, где-то кто-то перешел границу, всем этим надо заниматься. Когда на переговоры надо куда-то лететь, это большое благо. Особенно хорошо, если летишь в Америку. Все десять часов в самолете идет интенсивная подготовка, плюс еще съедается ночь. Так и воспитываются совы. Я в последние годы меньше четырнадцати часов в день не работал. Домой приезжал к полуночи.

—Может ли на переговорах партнер задать вопрос, которого нет в вашем «разговорнике» и к ответу на который вы не готовы?

—Такое бывает очень редко. Как правило, переговоры прогнозируются на 100 процентов. Кроме того, современная дипломатия исходит из того, что мы не станем друг другу ставить ловушки. Обычно, наоборот, принято заранее предупреждать партнеров — мы намерены предложить к обсуждению такие-то проблемы. Тем не менее может возникнуть вопрос, к которому вы не готовы. Лучше ничего не выдумывать

идать ответ позже. Импровизационная дипломатия — это минное поле. Одно неосторожное слово вам будут припоминать десятилетиями. И сменивший вас министр пострадает из-за того, что вы что-то напортачили. Ей-богу, разумнее честно признаться: не знаю!

Есть и другая сторона дела — если дипломат начинает сочинять какие-то ходы, он тем самым может ненамеренно дезинформировать собеседника, а это просто опасно. В современной дипломатии нельзя обманывать. Можно промолчать, обманывать нельзя. Это твердое правило — на переговорах нельзя врать. Об этом обязательно станет известно — и министру всегда будут тыкать в нос, что он однажды соврал.

Историю о том, как нашему послу в США Анатолию Добрынину прислали телеграмму с указанием заявить президенту Кеннеди, что советских ракет на Кубе нет (притом что американцы их уже сфотографировали), и как то же самое твердил министр Андрей Громыко, поминают и по сей день.

Министры, конечно, очень откровенны в личных разговорах, отмечает Бессмертных. Один другому скажет на ухо то, что не произнесет публично. Но только в том случае, если твердо знает, что партнер не разгласит конфиденциальную информацию. Между министрами должно быть доверие даже в том случае, если они ни о чем не договорились, если они придерживаются противоположных точек зрения.

Иногда, правда, применяется такая стратегия: во время встречи один на один внезапно поставить перед коллегой-министром вопрос, к которому тот не готов. Обычно это делается в тех случаях, когда имеют дело с импульсивным и амбициозным человеком, новичком в дипломатии, который органически не способен признать, что он чего-то не знает. Или в надежде сыграть на самолюбии министра, если он любит прихвастнуть: вот, дескать, что я могу, я способен на то, на что не способны другие.

Бывали министры, которые вызывали у дипломатов страх: не пообещает ли неопытный министр сгоряча на рыбалке, на охоте или в бане что-то такое, что нанесет ущерб интересам страны? Но объятия и поцелуи не должны вводить в заблуждение. Политики никогда не перестают быть политиками. Душевных порывов на таких встречах не бывает. Опасения насчет того, что, расчувствовавшись, министр может совершить необдуманный поступок, безосновательны. Министры держат себя в руках. И заранее знают, до какого рубежа они могут отступать, чтобы добиться нужного компромисса. А даже если у министра и вырвется неосторожное словечко, практических последствий это иметь не будет. Официальный представитель МИД сразу же опровергнет это заявление, скажет, что министра не так поняли.

Последствия такой попытки взять партнера на пушку весьма плачевны: между двумя министрами, а следовательно, между двумя государствами исчезает доверие, отношения ухудшаются. Только дилетанты думают, что умный дипломат должен давать каждой стороне разное объяснение мотивов своих действий. Надо, разумеется, уметь воздействовать на собеседника, добиваясь нужного результата, но более тонкими методами. В этом и заключается дипломатическое искусство. Скажем, на переговорах с арабами нельзя

- 515 -

показать свое разочарование, скептицизм, недовольство. Надо демонстрировать дружелюбие и оптимизм, даже если переговоры идут ко дну.

Переговоры — это в значительной степени шахматная игра. Дипломат должен уметь играть в шахматы, если не умеет — не многого добьется. Дипломат мыслит так же, как шахматист, просчитывает все вероятные повороты дискуссии, чтобы добиться нужного результата. Надо уметь воздействовать на своего собеседника, убеждать его в выгодности твоего предложения, но в этом и заключается искусство дипломатии.

Готовясь к переговорам, говорит Бессмертных, выстраиваешь логическое древо, предусматривая все возможные повороты в беседе. И надо понять самое главное: вам нужно достичь своей цели, а вашему партнеру — своей. В результате достигается компромисс. Сломать партнера — это не дипломатия. В этом отличие дипломатии от шахмат: для нас победа — это когда обе стороны довольны. Причем переговоры могут быть очень откровенными. Вы прямо говорите — наша позиция такая-то, и собеседник так же откровенно объявляет свою позицию. Очень важно в начале переговоров точно изложить свою позицию. «Ну и если уж говорить о нашей внутренней кухне, — признается Бессмертных, — то скажу: на фоне полной откровенности и искренности можно изложить позицию с завышенными требованиями, чтобы потом чемто пожертвовать».

—Что было для вас новым на посту министра? Ведь вы к тому времени уже проработали в МИД тридцать четыре года?

—Новым для меня было общение на высшем уровне — с королями, президентами, премьерминистрами, многие из которых были выдающимися личностями. Я привык к общению с западными лидерами, а у восточных лидеров иная манера ведения переговоров. На Востоке надо еще уметь читать знаковые письмена на лицах, которые кажутся непроницаемыми. Меня смутило, например, что японцы, когда я говорил, закрыли глаза. Спят, что ли? Нет, они закрыли глаза, чтобы очень внимательно слушать. Мнимоспящий японец — бдительный японец.

—Есть дипломаты-революционеры, которые все меняют, и дипломаты-консерваторы, которые избегают серьезных перемен. Вы себя к какому типу относите?

—Революцию в дипломатии делают амбициозные люди. Они очень опасны. Стремясь пересесть в кресло повыше, они злоупотребляют своими полномочиями, такой дипломат может дров наломать и привести к катастрофе. Могут быть революционные перемены, но только в том случае, если и у партнера происходят какие-то серьезные изменения.

Профессиональные дипломаты понимают, что эта работа началась до того, как они тоже ею занялись, и будет продолжаться после них. Внешняя политика состоит из бесконечного количества маленьких, крохотных инициатив, улучшений, поправок, которые удается внести в общий, неостановимый поток мировых событий. Во внешней политике не может быть внезапных, блестящих решений, которые все наладят, разрешат. Дипломатия — это долгая, многоходовая, хитрая игра.

Бессмертных — американист по специальности и профессии, он понимал значение Соединенных Штатов в мировой политике. Но он был человеком широкого кругозора.

— Когда я стал министром, то через какое-то время заявил, что мы чрезмерно много занимаемся Северной Америкой, — говорит Бессмертных. — Я тогда предложил обеспечить нашу страну поясом дружественных государств. Получилось, что мы дружим с США, а вокруг нас страны, с которыми масса неурегулированных проблем. А мы через них перепрыгиваем. Речь шла не о том, чтобы доказывать собственную значимость, скандаля с Америкой, а о том, что давно пора обратить внимание на соседей, занять свое место в Европе, установить новые отношения с Восточной Европой, которая обретала

- 516 -

В АВГУСТЕ ЛУЧШЕ НЕ ОТДЫХАТЬ

По мнению Бессмертных, внешняя политика — это политика спокойных, умеренных шагов. Сам он так и действовал — быстро, квалифицированно, безукоризненно. Он был полностью лоялен к Горбачеву, он вообще подчеркнуто не участвовал во внутриполитической борьбе. Что же произошло в августе 1991 года?

18 августа в 17.30 председатель КГБ Владимир Александрович Крючков позвонил Александру Александровичу Бессмертных, который отдыхал в Белоруссии, и без объяснений попросил срочно прибыть в Москву. Министра доставили в столицу на самолете командующего Белорусским военным округом. Поздно вечером 18 августа в Кремле, где уже шло совещание членов Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), появился Бессмертных. Он был в джинсах и куртке, недоуменно осматривал присутствующих. Крючков вышел с министром в другую комнату, наскоро ввел в курс дела и предложил подписать документы только что созданного ГКЧП.

В печально знаменитом «Заявлении Советского руководства» говорилось, что Горбачев по состоянию здоровья не может исполнять свои обязанности и передает их вице-президенту Геннадию Ивановичу Янаеву, в отдельных местностях СССР вводится чрезвычайное положение и для управления страной создается Государственный комитет по чрезвычайному положению.

Министр попросил исключить его из списка членов ГКЧП:

— Да вы что? Со мной ведь никто из иностранных политиков разговаривать не будет.

Он сам синим карандашом вычеркнул свою фамилию, хотя и опасался, что за его несогласием последуют печальные для него последствия. Он очень боялся за своего маленького сына. Но его отпустили домой.

Бессмертных не поддержал путчистов, не помогал им, но и не выступил против, как это сделал бы, например, Шеварднадзе. Вадим Бакатин и Евгений Примаков написали заявление с протестом против ГКЧП. Предложили Бессмертных, как члену Совета безопасности, присоединиться. Тот отказался, сославшись на то, что «необходимо осуществлять преемственность внешнеполитического курса».

Во время путча американцев очень интересовала позиция Бессмертных. Джордж Буш, который позвонил Ельцину в здание Верховного Совета РСФСР на Краснопресненской набережной, спросил о Бессмертных. Ельцин ответил:

— Он нейтрален. Видимо, ждет, кто возьмет верх.

19 августа утром Бессмертных вызвал к себе своего первого заместителя Квицинского и распорядился отправить послам телеграммы с поручением передать документы ГКЧП властям страны пребывания. В результате Министерство иностранных дел дало указание всем советским послам распространить в своих странах документы ГКЧП. Дисциплинированные посольства были готовы подчиниться новому начальству.

Бессмертных попросил быстро, буквально за полчаса, продиктовать проект послания вицепрезидента Геннадия Ивановича Янаева главам крупных государств относительно происходящего и включить в текст слова о том, что внешняя политика Горбачева будет продолжена. С этом проектом министр уехал на совещание в Кремль.

К концу дня Бессмертных собрал своих заместителей. По словам Квицинского, министр сказал, что у них есть три варианта действий: либо подать в отставку, либо ничего не делать, либо продолжать работать, чтобы не нанести ущерба внешней политике страны. Все высказались за третий вариант. После этого министр уехал на дачу. С ним общались по телефону. Говорили, что у Бессмертных дипломатическая

- 518 -

болезнь. Он уверял, что страдал от приступа почечнокаменной болезни.

«Августовский путч был воспринят в целом спокойно, — свидетельствует бывший подполковник внешней разведки Виктор Калашников, который служил в Вене под посольским прикрытием. — Собственно, некоторые из отделов аналитического управления 1-го Главного управления КГБ еще с января 1991 года стали собирать и обобщать опыт военных диктатур, особенно чилийской… Утром 22 августа актив совколонии нервно толкался в парткоме: платить или не платить взносы сегодня, в день зарплаты. Заплатить-то можно, но как это поймут? Войдя, секретарь влез на стул и первым делом снял со стены портрет Горбачева…

Больше всех от тех событий пострадала, пожалуй, милейшая Лена Язова — дочь того самого маршала-гэкачеписта. Ее вместе с троими детьми срочно эвакуировали в Москву. А подруги, особенно жены коллег мужа по военному цеху, еще пару дней назад выражавшие глубокую преданность и заходившие к ней на чай, гордо проходили мимо в ответ на недоуменные вопросы о ее стремительном исчезновении…»

«Бессмертных оказался не на высоте», — сказал Горбачев, вернувшись из Фороса. В тот момент Горбачев не признавал полутонов. Или ты поддержал ГКЧП, или остался верен президенту и законной власти. Накануне в Форосе, когда к нему все прилетели, Горбачев упрекнул Лукьянова в присутствии Примакова и Бакатина:

— Если ты не мог сразу собрать Верховный Совет, чтобы разделаться с путчистами, почему не встал рядом с Ельциным?

Горбачев и с министром иностранных дел разговаривал очень жестко:

—У меня создалось впечатление, что вы вели себя пассивно в эти три дня. Бессмертных не согласился:

—Это неправильно! Вам наговаривают на меня. Я единственный из ваших соратников, кто прошел через это испытание. Все были в отпусках. А я старался сделать все, чтобы защитить нашу политику.

—У меня иная информация, — сказал Горбачев.

Бессмертных подал в отставку. В иное время Александр Бессмертных оставался бы министром долгие годы. Он собрал коллегию, рассказал о разговоре с президентом. Провожали его с сожалением, к нему в министерстве относились очень хорошо.

— Я вынужден был уйти, — говорил мне Бессмертных, — потому что исчезло взаимопонимание с Горбачевым. Я сам ушел и не переживаю по этому поводу.

Перед тем как покинуть министерство, Александр Александрович позвонил своему главному партнеру Бейкеру. В Вашингтоне было четыре часа утра. Бейкер выразил сожаление: «Мне очень жаль, что это случилось. Мы начали хорошо работать вместе».

—Вы о чем-нибудь потом сожалели? — спросил я Александра Александровича.

—Внешняя политика, которая при мне проводилась, не была поставлена под сомнение. Напротив, все отмечали, что меня не критикует ни один из флангов политического поля. А то, что я ушел с поста министра… Так сложились обстоятельства.

После отставки Бессмертных стал руководителем Центра политического анализа во Внешнеполитической ассоциации Шеварднадзе, а после отъезда Эдуарда Амвросиевича в Грузию возглавил ассоциацию.

Александр Александрович ведет классический образ жизни бывшего министра иностранных дел:

- 519 -