40. Половой диморфизм.

Половая социализация, в результате которой у детей формируется сознание половой идентичности и они включаются в существующую в данном обществе систему половой дифференциации, – процесс, детерминированный как социальными, так и биологическими факторами. Слова “мужчина” и “женщина” ассоциируются с множеством разнообразных признаков, включая различия репродуктивных функций, телосложения, характера, рода занятий, социального статуса и многого другого. Эта противоположность кажется настолько всеобъемлющей и глубокой, что люди усматривают в ней источник всех прочих бинарных оппозиций человеческого сознания.

В XIX в. маскулинные и фемининные черты считались строго дихотомическими, взаимоисключающими, а всякое отступление от норматива воспринималось как патология или шаг в направлении к ней (ученая женщина – “синий чулок”). Затем жесткий нормативизм уступил место идее континуума маскулинно-фемининных свойств. На этой основе в 30 – 60-х годах психологи сконструировали несколько специальных шкал для измерения маскулинности/фемининности (М – Ф) умственных способностей, эмоций, интересов и т. д. (тест Термана-Майлз; шкала М – Ф Миннесотского личностного теста – MMPI; шкала маскулинностиГилфорда и др.). Все эти шкалы предполагали, что в пределах некоторой нормы индивиды могут различаться по степени М и Ф, но сами свойства М – Ф представлялись альтернативными, взаимоисключающими: высокая маскулинность должна коррелировать с низкой фемининностью, и наоборот, причем для мужчины нормативна, желательна высокая М, а для женщины – Ф. В дальнейшем, однако, выяснилось, что далеко не все психические свойства поляризуются на “мужские” и “женские”. Кроме того, разные шкалы (интеллекта, эмоций, интересов и т.д.) в принципе не совпадают друг с другом: индивид, высоко маскулинный по одним показателям, может быть весьма фемининным по другим.

Новые, более совершенные тесты рассматривают маскулинность и фемининность уже не как полюсы одного и того же континуума, а как независимые, автономные измерения. Вместо простой дихотомии “маскулинных” и “фемининных” индивидов появились четыре психологических типа мужчин: маскулинные (высокие показатели по М и низкие – по Ф); фемининные (высокие показатели по Ф и низкие по М); андрогинные (высокие показатели по обеим шкалам) и психологически недифференцированные (низкие показатели по обеим шкалам) и такие же четыре категории женщин.

Какая же полоролевая ориентация, измеренная соотношением М и Ф, обеспечивает личности максимальное психологическое благополучие и счастье? Дифференциальная психология имеет на этот счет три точки зрения. Первая, традиционная модель полагает, что наиболее благополучными будут люди, полоролевые ориентации которых максимально соответствуют их половой принадлежности, т.е. маскулинные мужчины и фемининные женщины. Вторая модель считает оптимальной андрогинию, т. е. высокие степени как М, так и Ф для обоих полов, а третья что самый благоприятный фактор для обоих половвысокаямаскулинность.

Как отмечает Б. Уитлей, экспериментальная проверка этих гипотез в тридцати двух отдельных исследованиях показала, что наиболее благополучными в смысле общей психологической адаптированности и несклонности к депрессии кажутся индивиды обоего пола с высокой степенью маскулинности. Существенное, хотя несколько меньшее подтверждение получила андрогинная модель, зато совсем не оправдалась теория “соответствия”.

Эти выводы, конечно, не следует абсолютизировать, поскольку шкалы М – Ф неоднозначны. Их измерения соотносятся, с одной стороны, с индивидуальными свойствами, а с другой – с социальными определениями пола и полоролевыми предписаниями, принятыми в определенной социальной среде, а это – совершенно разные явления.

Существующие психологические тесты удовлетворительно измеряют и предсказывают такие аспекты маскулинности/фемининности, как инструментальность и экспрессивность, но как эти свойства сочетаются с другими чертами маскулинного и фемининного поведения – неясно.

Ориентация на андрогинию, т.е. стремление выйти за пределы жесткой половой дихотомизации, чаще встречается среди более старших людей; подростки же ориентируются преимущественно на полярные образы “мужского” и “женского”. Хотя стереотипы маскулинности и фемининности в принципе историчны и изменчивы, они имеют немало транскультурных констант и отличаются большой устойчивостью, заметно отставая от сдвигов в реальной половой стратификации. Это делает эмпирические данные противоречивыми. Например, повторное исследование Л. Лиептоуполоролевых установок американских женщин в 1962 и 1977 гг. выявило громадный сдвиг от половой сегрегации к более эгалитарным принципам. В то же время сравнение представлений американцев о реальных и желательных свойствах мужчин и женщин в 1957 и 1978 гг. показало, что они остались почти такими же, что и десять – пятнадцать лет назад; мужчины считаются “агрессивными”, “трудолюбивыми” и “способными к лидерству”, а женщины – “чувствительными”, “эмоциональными” и “заботящимися о внешности”. Причем мужские стереотипы меняются медленнее, нежели женские.

Как справедливо считают Д. Спенс и Р. Хельмрайх, классы психологических свойств и поведенческих структур, различающих мужчин и женщин в данное время и в данной культуре, не только множественны, но и могут иметь разные корни и относительно независимо варьировать у разных индивидов.

В биологических и тем более в социальных и психологических науках понятие пола неоднозначно. В биологическом смысле пол – это совокупность генетических, морфологических и физиологических особенностей, которые обеспечивают половое размножение организмов. Однако для характеристики человека такое определение явно недостаточно. В более широком смысле пол – это комплекс репродуктивных, общесоматических, поведенческих и социальных характеристик, определяющих индивида как мальчика или девочку, мужчину или женщину.