Глава 3

1. Русская администрация и правительство во времена монгольского ига

Юридически говоря, в монгольский период Русь не имела неза­висимого правительства. Великий хан Монголии и Китая считался сюзереном всех русских земель и, как мы знаем, временами действи­тельно вмешивался в русские дела. В практических делах, однако, золотоордынский хан являлся высшим правителем Руси — ее «ца­рем», как называют его русские летописи.¹¹ Ни один русский князь не имел права управлять своей землей без необходимого ярлыка на власть от хана. Таковы были юридические аспекты ситуации. Фактически же, внутренняя политическая жизнь Руси никогда не прекращалась, а только была ограничена и деформирована мон­гольским правлением. С распадом Монгольской империи и ослабле­нием самой Золотой Орды собственные политические силы Руси вышли из-под монгольской надстройки и начали набирать все боль­ше и больше силы. Традиционные взаимоотношения этих сил, одна­ко, были совершенно разрушены монгольским нашествием, а относи­тельное значение и сама природа каждого из трех элементов власти претерпели коренные изменения. Здесь, как и в сфере национальной экономики, уменьшение роли городов являлось фактом первостепен­ной важности. С политической точки зрения, разрушение в монгольский период большинства крупных городов Восточной Руси нанесло сокруши­тельный удар городским демократическим институтам, в киевский период процветавшим по всей Руси (и продолжавшим процветать в монгольский период в Новгороде и Пскове). Более того, только от населения городов, избежавших разрушения или восстановленных, исходила известная нам решительная оппозиция монгольскому прав­лению в течение его первого столетия. В то время как князьям и боярам удалось приспособиться к требованиям завоевателей и уста­новить с ними лояльные отношения, горожане, особенно ремесленники, жившие под постоянной угрозой призыва, вскипали негодованием при каждом очередном ограничении, вводимом новыми правителя­ми. Поэтому монголы, со своей стороны, были полны решимости подавить сопротивление городов и ликвидировать вече как политический институт. Совместными усилиями монголы и князья предотвратили общее распространение городских волнений во второй половине тринадца­того века и подавляли отдельные изолированные восстания, разгорав­шиеся время от времени в Ростове и других городах. Власть вече, таким образом, резко сократилась, а к середине четырнадцатого века оно прекратило нормальную деятельность в большинстве городов Восточной Руси и не может рассматриваться как элемент правления. Когда в семидесятых годах четырнадцатого века русские князья на­чали оказывать монголам сопротивление, по крайней мере одна из причин трений с вече исчезла. В целом, однако, и князья и бояре продолжали испытывать подозрения по поводу мятежного духа вече. Хотя они и просили горожан поддержать их в борьбе против монголов, но при этом имели в виду сохранить бразды правления в своих руках. Таким образом, вече как постоянный элемент управле­ния было уничтожено. Князьям удалось даже изба­виться от тысяцких, представляющих интересы народа в их админи­страциях; в 1375 году эта должность была ликвидирована. Однако искоренить вече было не так легко. Запрещенное в обычное время, оно снова собиралось, как только князья и бояре оказывались неспо­собными руководить. Временный захват власти населением Москвы во время нашествия Тохтамыша — типичный пример возрождения вече в кризисной ситуации, даже если это возрождение и не длилось долго в каждом конкретном случае.

Объединение Восточной Руси было длительным процессом, про­должавшимся с подъемами и спадами весь монгольский период и завершившимся только в начале шестнадцатого века в правление Василия III. В исторической литературе часто утверждалось, что сам хан способствовал этому объединению, сделав великого князя мос­ковского главным ответственным за сбор дани. Из фактической исто­рии монгол о-русских отношений, изложенной в двух предыдущих главах, мы знаем, что эта оценка ошибочна или, по меньшей мере, преувеличена. Ханы прекрасно понимали опасность предоставления слишком большой власти одному русскому князю. Поэтому в первой половине четырнадцатого века хан санкционировал разделение Вос­точной Руси на четыре великих княжества и поручил каждому из четырех великих князей собирать налоги внутри своего княжества. Только в 1392 году хан Тохтамыш, находясь в отчаянной ситуации и нуждаясь в помощи Василия I Московского, позволил ему захватить нижегородское великое княжество. Два других великих княжества, Тверское и Рязанское, в то время оставались в неприкосновенности. Кроме поддержания на Руси политической раздробленности, татары, когда они опасались возрастающей силы какого-либо русского кня­зя, всегда старались посеять семена раздора между ним и его воз­можными противниками. Если конфликт происходил, то они имели возможность или предложить свое посредничество, и таким образом подтвердить свою власть, или наказать князя, по поводу которого испытывали подозрения. Русские князья великолепно знали об этой коварной уловке, и в нескольких межкняжеских договорах того пе­риода мы обнаруживаем статью, по которой подписавшиеся обязу­ются не слушать, если татары будут пытаться настроить одного из них против другого. Но у русских не всегда хватало здравого смысла исполнять свои благие пожелания.

Борьба за главенство между русскими великими и удельными князьями проходила различные стадии. Каждый великий князь снача­ла старался закрепить свою власть над удельными князьями своего собственного дома, а затем всеми средствами добивался лучшего поло­жения в сообществе князей Восточной Руси в целом. Гамма полити­ческих взаимоотношений между великими и удельными князьями хорошо отражена в межкняжеских договорах того периода — многие оригиналы до сих пор хранятся в русских архивах. Политическое равенство или подчиненность обычно выражались в этих договорах в терминах родства, даже если эти термины не соответствовали фак­тическим семейным отношениям подписывавших. Так, в договорах от 1367 и 1374 годов князь Владимир Серпуховской, двоюродный брат Дмитрия Донского, фигурирует как «младший брат» последне­го, а в договоре от 1389 как «сын» Дмитрия.¹² Оба термина использо­вались для обозначения вассальных связей; степень подчинения в 1389 году возросла. В 1375 году великий князь тверской признал себя «младшим братом» великого князя московского; в 1382 году то же самое сделал великий князь рязанский. С другой стороны, когда два или больше князей заключали договор на равных условиях, каж­дый называл другого «братом». Власть великого князя московского, как и других русских великих и удель­ных князей, основывалась преимущественно на ханском ярлыке, Как нам известно, в киевский период только князья из дома Рюрика име­ли право занимать русские княжеские престолы. Монголы признали принцип исключительных прав Рюриковичей в тех русских землях, которые не были поставлены под прямое прав­ление хана. Поскольку монголы и сами управлялись Золотым Ро­дом, русский принцип единственного правящего дома был близок их собственным представлениям. Признание монголами прав династии Рюрика было мудрым ша­гом, который избавил их от множества проблем. Он также облегчил русским принятие монгольского сюзеренитета, Рюриковичи продолжа­ли править Русью, — насколько им это позволяли — но теперь они правили на основе как своих генеалогических прав, так и ханской инвеституры.

В судебной практике все русские князья находились теперь под властью хана и монгольского Верховного суда, и, как нам известно, некоторых из них казнили по приказу хана за реальные или мнимые государственные преступления. Хан также рассматривал большую часть главных судебных дел между русскими князьями. Русские, приз­ванные в монгольскую армию, подчинялись монгольскому военному праву. Более того, все тяжбы между русскими и монголами подлежали

рассмотрению в монгольском суде. Обычно, ханский яр­лык защищал церковь от любых посягательств на ее права и приви­легии. Нарушители, если они являлись монголами, подлежали мон­гольскому суду. Если они оказывались русскими, наказывать их, по всей видимости, должны были русские князья. В случае бездействия князя церковь, вне всякого сомнения, могла обратиться к хану.

Твердо установив свои судебные прерогативы на высшем уровне, хан не вмешивался в тяжбы между русскими боярами и простолюди­нами, позволяя князю каждой данной местности продолжать отправ­лять его судебные функции. Вследствие подобной политики, из всех областей княжеской администрации судебная практика оказалась на­именее затронутой монгольским правлением. И все-таки, когда рус­ские познакомились с монгольским уголовным правом и монгольскими судами, они оказались готовыми принять некоторые модели мон­гольской юриспруденции. Даже Владимирский-Буданов, который в целом стремится минимизировать монгольское влияние на Русь, приз­нает, что и смертная казнь, и телесные наказания (в киевский период применявшиеся только к рабам) вошли в право Московии под монгольским влиянием¹³. Также именно в монгольский период и, возможно, под влиянием татар, в уголовную процедуру Московии вошли пытки. Тогда как определенное влияние монгольского уголовного и про­цессуального права на право Московии едва ли можно отрицать, не существует положительных свидетельств о заимствовании русскими от монголов каких-либо значительных черт организации судопроиз­водства. Хотя мы должны заметить, что мелких чиновников местных судов Северной Руси в шестнадцатом и семнадцатом веках называли ярыгами, слово, очевидно, восходит к монгольскому jargu {dzargu, yargu), «судья».