методичекие рекомендации

Методические рекомендации по организации изучения дисциплины

Компетентостные задачи, решаемые дисциплиной «История религий», предполагают широкое использование современных образовательных технологий, направленных на активизацию познавательной активности студентов, удовлетворение их индивидуальных образовательных потребностей, формирование осмысленной гражданской позиции и прочных мировоззренческих установок.

Лекционный курс основывается на сочетании классических образовательных технологий и технологий проблемного обучения. В силу специфики содержания дисциплины практически все лекции классического типа (как информационные, так и обзорные)

предполагают освещение проблемных вопросов.

Часть лекционных занятий может быть проведена с использованием информационно-

коммуникационных технологий (комплекты анимированных слайдов подготовлены по проблематике всех разделов дисциплины). В том случае, если в ходе лекций методы визуализации не применяются, комплекты анимированных слайдов могут быть включены в состав электронного пособия – ридера для самостоятельной работы студентов.

Количество учебного времени, отведенного на практические занятия (22 часа)

достаточно для изучения, поставленных вопросов. Типология практических занятий, а также виды образовательных технологий, применяемые при их проведении, ориентированы на достаточно высокий уровень научной и функциональной подготовки студентов. Поэтому среди семинарских занятий преобладают семинары исследовательского типа, семинары в формате дискуссий и дебатов и классические семинары в форме эвристической беседы.

Семинары исследовательского типа строятся на применении комплексных индивидуальных и групповых учебных заданий, предполагающих предварительную самостоятельную подготовку с помощью пособия – ридера, а в ходе аудиторной работы требующих применения разнообразных видов познавательной деятельности

(пространственно-временной, структурно-функциональный, сравнительный и герменевтический анализ, типологизация и классификация, интерпретация, аргументация и обоснование). Ключевое значение придается вовлечению студентов в полемику по теоретическим проблемам развития античных цивилизаций. Специализированные семинары в формате дебатов и дискуссии планируются для освоения тем «Мифологическое мышление» и «Религии и мифологии древнейших цивилизаций Ближнего Востока».

1.Тексты лекций.

Введение.

Мировые религии – это группа из трех религий (буддизм, христианство, ислам);

отличающихся полиэтничностью, широкой распространенностью и отсутствием выраженной этноцентричности в своей догматике.

Политеизм преобладающей части религиозных систем народов архаики, древности и отчасти средневековья был связан не столько с неразвитостью их религиозных представлений (в сравнении с монотеизмом), сколько именно с составной многоплеменной структурой этносов этого времени, что приводило к формированию и такого же рода составных религиозных пантеонов. В религиях, основанных на «авторских» учениях – сакральных текстах (зороастризм, конфуцианство, даосизм и иудаизм), уже проявилась явная претензия на универсальность (особенно в первых двух), на возможность их распространения за пределы породившего их этноса, хотя реальная прозелитичская практика при этом могла и не отличаться большой активностью в силу так и не решенного внутреннего противоречия между универсалистской и этноцентристской тенденциями в каждой из названных религий. Тем не менее, зороастризм к концу I тыс. до н. э. превратился уже в «почти» мировую религию; по крайней мере, его митраистическое направление получило значительное распространение среди народов эллинистического мира, и, по мнению Л. Н. Гумилёва, проникло и на Тибет в форме религии «бон». По большинству своих сущностных характеристик зороастризм уже фактически соответствовал критериям мировой религии. Однако в течение IV–VIII вв. он был почти полностью вытеснен из традиционной зоны своего распространения христианством и исламом как учениями, отличавшимися большей социальной универсальностью.

Аналогичная судьба постигла и родственное зороастризму манихейство, также обладавшее необходимыми параметрами и шансами, чтобы стать мировой религией, но тоже не выдержавшее «конкуренции» с религиями «авраамического корня». Таким образом,

феномен мировых религий не является чем-то исключительным в исторической практике, а

напротив, отражает объективную тенденцию к повышению уровня культурной интегрированности народов того или иного региона, выработке и внедрению универсальных ценностно-регулятивных институтов подобной интеграции, что параллельно находило отражение и в такого же рода политических тенденциях создания универсальных империй.

Религиозные явления мировых религий, объединены рядом специфических характеристик, совокупность которых в большей или меньшей степени выделяет их среди основной массы других форм религиозного опыта:

высокая степень абстрактности основных догматических положений данных религий,

разумеется, в известной мере привязанных к конкретно-историческими реалиям места и времени своего генезиса, однако обобщающих их на том теоретическом и метафизическом уровне, который обеспечивает должный универсализм учений;

известный полиморфизм догматики, допускающей различные варианты толкования исходного сакрального текста, исповедания и обрядовой практики, способность к разветвлению основного учения на разные его культурные интерпретации,

актуализированные для населения различных регионов и социальных страт, повышающий уровень адаптивности мировой религии к историко-культурным традициям исповедующих эти религии народов;

более или менее ярко выраженная, но всегда явно имеющая место социальная

«растворенность» мировой религии в обыденной жизни людей, регулятивная причастность к их бытовым проблемам и нравственным коллизиям, отсутствие жесткой границы между сакральным и мирским в социальной практике (в христианстве эта граница выражена несколько больше), высокий уровень интегрированности «низовых» культовых служителей в

«толщу жизни» их паствы (в отличие от обособленных жреческих каст во многих других религиях), практическое участие всех верующих в обрядовых церемониях (также в отличие от многих древних религий, где обрядовая практика осуществлялась только жрецами),

обращенность этих религий непосредственно к каждому верующему лично;

сравнительная понятность основных догматических постулатов для обыденного сознания верующих (по крайней мере, в редуцированном изложении этих постулатов),

возможность заслужить благоприятную посмертную перспективу правильным поведением

(достижимость личного спасения) и т. п.;

формальное равенство всех людей перед лицом высших сил, отсутствие каких-либо сословных или национальных «привилегий» в этом вопросе;

откровенно прозелитический характер религиозной практики мировых религий,

установка не только на воспроизводство культа, но и на расширение массы вовлеченных в данную религию людей, а также ряд иных специфических особенностей.

В принципе, в догматике мировых религий нет ничего такого, что существенно отличало бы их от большинства других религий древности и средневековья, придавало бы им как ценностно-мировоззренческим системам более универсальный характер, чем, скажем,

конфуцианству, митраизму и ряду других учений. По всей видимости, причины столь широкого распространения мировых религий лежат преимущественно в социальной сфере, в

потенциале консолидации людей вокруг идеи «верного пути», в известном демократизме

непорочного зачатия и столь же непорочного периода беременности, так что после появления его на свет мать его по-прежнему была девственна. На теле Будды были обнаружены приметы будущего владыки мира.

В шестнадцать лет Сиддхартха, взяв в жены двух принцесс, вел беззаботную жизнь в отцовском дворце. Но, трижды покидая пределы дворца, он познал три неизбежных зла:

старость, страдание и смерть. Выйдя из дворца в четвертый раз, он встретил нищего монаха и, видя, сколь тот спокоен и просветлен, обрел лекарство против земных зол. Пробудившись посреди ночи и глядя на истомленные тела своих спящих сожительниц, он вновь осознал бренность всего земного. Тотчас покинув дворец, он начал вести аскетический образ жизни и сменил свое имя на Гаутама. Постигнув под руководством двух учителей философию и технику йоги, он вместе с пятью учениками принялся истязать свою плоть. Однако, не достигнув цели и поняв бесполезность подобного рода подвижничества, он стал принимать подношения рисом и начал им питаться. Возмущенные подобной слабостью, ученики покинули его. Тогда Шакьямуни (аскет-молчальник из царства Шакья) уселся под смоковницей и решил не двигаться с места, пока на него не снизойдет Просветление. Он выдержал натиск божества Мары, воплощающего Смерть и Зло. На рассвете, одержав победу над Марой, он стал Буддой, обладателем четырех истин; в Варанаси он стал наставлять в этих истинах учеников – тех, кто прежде покинул его. Первая истина утверждает, что все есть Страдание (сарвам дуккхам): рождение – это страдание, смерть – это страдание, болезнь – это страдание, все непостоянное (анитья) является страданием

(дуккха). Вторая истина утверждает, что причиной страдания является вожделение (тришна).

Третья истина утверждает, что освобождение от вожделения ведет к освобождению от страданий. Четвертая истина указывает восьмеричный (аштапада), или Срединный Путь,

ведущий к освобождению от страдания: Мнение (драшти), Мысль (самкальпа), Слово (вач),

Действие (карманта), Образ жизни (аджива), Усилие (вьямана), Внимание (смрити) и

Созерцание (самадхи). Четыре истины близко отражают подлинное послание Будды.

После первой проповеди в Варанаси община (сангха) новообращенных ощутимо пополнилась брахманами, царями и аскетами. Многие, по мнению Просветленного, даже были лишними, ибо ему пришлось допустить в монастыри и женщин. В связи с этим он предсказал закат Закона (дхармы). Ревность соперников и пустые ссоры монахов не могли не затрагивать Будду. Согласно некоторым источникам, его родственник Девадатта попытался убить его, дабы стать его преемником. Будда умер в возрасте восьмидесяти лет от несварения желудка. По мнению ученых, подобная деталь слишком натуралистична, чтобы

она могла быть выдумана приверженцами Будды. Поэтому, скорей всего, так и было на самом деле.

После похорон Будды (паринирвана) во главе сангхи стал Махакашьяпа, а не Ананда,

верный ученик Будды, который двадцать пять лет прислуживал Просветленному, заботился о его нуждах, а потому не имел времени, чтобы изучить технику медитации и стать архатом,

т. е. тем, кто достигает нирваны и таким образом прерывает цикл реинкарнаций.

Махакашьяпа, созвавший архатов на собор в Раджагрихе, не пригласил туда Ананду.

Ананда же, уединившись, быстро постиг йогическую технику и стал архатом. Отвечая на вопросы Махакашьяпы, Ананда прочел наизусть сутры, а ученик Упали сформулировал правила учения (виная).

Так в чем же, согласно этим почтенным свидетельствам, изначально состояло истинное учение Будды?

Исходно речь идет о весьма характерном для общего комплекса мировых религий учении, основанном не на утверждении, а прежде всего на отрицании. Путь Будды – это путь превращения Я в ничто, и, как следствие, превращения в ничто явлений окружающего мира.

Определения, допускаемые Буддой, являют собой образец недоверия по отношению к любым метафизическим постулатам и имеют негативный характер; поэтому сторонники строгой логики могли заметить определенное сходство между методикой Будды и методиками некоторых неопозитивистов.

В этом смысле самым характерным остается пример монаха Малункьяпупы,

опечаленного тем, что Будда одновременно проповедует, «что мир вечен, и что мир не вечен,

что мир конечен, и мир бесконечен, что душа и тело едины, и что они не едины, что архат

живет после смерти и что архат не живет после смерти, что он существует и не существует...». Явившись к Будде, дабы тот наставил его, монах получил следующий ответ: «Это как если бы человек, раненный отравленной стрелой, пока его друзья и родные спешат доставить к нему врача, говорил бы: «Я не позволю извлекать из моего тела стрелу, прежде чем не узнаю, кто меня ранил: кшатрий, брахман, вайшья или шудра... Как его имя, и к какому роду он принадлежит... Высокого ли он роста, или среднего, или низкого... Черные ли у него волосы, или просто темные или же светлые и т. д» (Мадждхима никая, сутта 63).

Равным образом, когда странствующий монах Ваччха представил все утверждения и их опровержения, дабы попытаться составить себе представление об учении Будды, Будда разом отверг и утверждения, и отрицания, провозгласив себя «свободным от любых теорий».

Заметив растерянность Ваччхи, рассуждавшего согласно законам простейшей логики (если А ложно, значит, истинно не-А), Будда спросил его, сможет ли он ответить на вопрос: «Куда

отправился затухший огонь, на восток, на запад, на юг, на север?» Собеседник признался в своем невежестве, что позволило Будде сравнить архата с угасшим огнем: каждое утверждение, касающееся его существования, можно было бы оспорить (Мадждхима никая,

сутта 72) .

На том же основании Будда выступает против учения брахманов о Я (атмане) как о неизменном начале человеческого существа, однако при этом он и не утверждает противоположного: именно смерть влечет за собой полное уничтожение архата, по той простой причине, что то, что называется словом «архат», является, как и всякая иная вещь,

простой лингвистической условностью, и мы не смогли бы придать ему никакого реального существования. Вот почему во вселенной нет ничего, кроме страдания и угасания:

Отказавшись от тупикового пути спекулятивных рассуждений, Будда проповедует прежде всего спасение. Сформулировав закон «Колеса перерождений», Будда выводит все космические процессы из незнания или омраченности (авидья), а все, что ведет к спасению,

из прекращения незнания: незнание (авидья) изначально порождает содеянное (санскара),

содеянное порождает сознание (виджняна); сознание порождает элементы материальной и духовной жизни (намарупа), которые порождают шесть основ для сознания (шадаятана), а

они порождают соприкосновение (спарша); соприкосновение порождает чувство (ведана);

чувства порождают вожделение (тришна); вожделение порождает привязанность (упадана);

привязанность порождает бытие (бхава); бытие порождает рождение (джати); рождение порождает старость и смерть (джарамарана). Таким образом, лекарство от старости и смерти - это преодоление «омраченности», что приравнивается к принятию Будды, его закона (дхармы) и его общины (сангхи).

Расколы в буддизме. После второго Собора, состоявшегося в Вайшали, сангха

раскалывается, и в результате образуется ряд буддийских школ, которые мы последовательно рассмотрим.

Первый раскол среди буддистов произошел в Паталипутре, после второго Собора в Вайшали и до вступления на царство Ашоки. Поводом для раскола стал спор об архате:

беспорочный ли он праведник или может невольно осквернить себя. В пяти спорных пунктах

«богатая» традиция оставляет архату право на ошибку, тогда как «бедная» традиция – как более консервативная – требует от архата безупречного совершенства. К дискуссионным вопросам принадлежат следующие: может ли архат во сне подвергнуться искушению;

может ли он постоянно обладать частицей незнания; имеет ли он право усомниться в вере;

имеет ли он право принять помощь, когда ищет знания; может ли он достичь высшей Истины посредством восклицания «Аум!» Обе партии пришли к компромиссу в пяти

оспариваемых пунктах, однако в вопросе, который невозможно миновать, а именно о ночных поллюциях архата, сообщество разделилось: большинство сангхи (махасангхика)

придерживалась мнения, что во сне архат может быть соблазнен богинями, тогда как

«Старшие» (стхавиры, откуда стхавиравадины) отрицали саму возможность этого. С тех пор

стхавиравадины представляют антропоцентрическую, а сторонники махасангхики –

трансцендентальную доктрины буддизма.

Спустя пятьдесят лет от древа махасангхики отделились две новые школы:

экавьявахариков, полагающих, что интеллект по природе своей пребывает выше всякой скверны, и гокуликов (известен ряд вариантов названия), отрицающих значение пяти скандха.

Возможно, что в последнем указе императора Ашоки Маурья (237 г. до н. э.), симпатии которого склонялись к стхавиравадинам, содержится намек на изгнание из общины Старших нескольких монахов, которые затем составят ядро одной из основных сект хинаяны:

Сарвастивады (от сарвам асти - «все существует»). Согласно учению сарвастивадинов, все

дхармы, или феномены, имеют реальное существование как в прошлом, так и в будущем.

Ортодоксальные же стхавиравадины утверждали, что ни прошлого, ни будущего не существуют, в то время как представители еще одной ветви того же дерева – кашьяпийи или

суваршики – считали, что существуют только действия в прошлом, которые еще не успели свершиться.

Полемика вокруг абдхидхарм стала причиной раскола гокуликов и появлением

бахушрутийев, которые стали проводить важную в махаяне грань между «земными» и «трансцендентными» наставлениями Будды, а также праджняптивадинов (праджняпти –

«понятие»), для которых любая форма существования является всего лишь концептуальной.

Еще ближе к будущей махаяне стоит локоттаравада («трансценденты»), отделившаяся от ствола махасангхики. Для приверженцев этой школы Будда по сути своей трансцендентен

(локоттара); они исповедуют своего рода докетизм. Примечательно, что система буддийского докетизма почти полностью совпадает с более поздней христианской системой.

Царь Ашока (274/268–236/234) династии Маурья, обратившись в буддизм, послал свои миссии в Бактрию, Согдиану и Шри-Ланку (Цейлон). Успех миссии на Шри-Ланке был потрясающим: сингалы остаются буддистами до наших дней. Из Бенгалии и Шри-Ланки буддизм завоевывает страны Индокитая и острова Индонезии (I в. н. э.). Через Кашмир и восточный Иран буддизм попадает в Центральную Азию и в Китай (I в. н. э.), из Китая в Корею (372 г. н. э.), из Кореи в Японию (552 или 538 гг. н. э.). В VIII в. н.э. буддизм проникает в Тибет. Название обосновавшихся в Шри-Ланке тхеравадинов есть всего лишь палийская форма санскритского термина стхавиравадины.

Сколь бы ни были сложны ответвления системы, однако в них логически прослеживаются два направления: антропоцентристское и трансцендентальное. На первый взгляд, когда стхавиравадины заявляют, что архат не подвержен скверне, они, похоже,

придерживаются второго направления. На самом же деле это махасангхики, которые,

признавая возможность греховности архата, лишь в скобках упоминают о человеческой природе Будды, это означает, что пути к совершенству лежат вдали от способностей человека, ибо совершенство существует отныне и впредь. Развивая это положение,

формируются многочисленные школы махасангхики, породившие то множество идей, из которых впоследствии образовалось направление махаяна.

С 100 по 250 г. н. э. развивается новая форма буддизма, стремящаяся, по сравнению с учениями прошлого, обосновать способ высшего освобождения. Новое направление именует себя махаяна («Большая Колесница»), чтобы отмежеваться от прежнего буддизма,

получившего название хинаяна («Малая Колесница»). Первоначально уничижительный термин сохранился в хронологии и таксономии буддизма, утратив свое отрицательное значение. Процесс формирования махаяны подробно неизвестен, но его срединный этап (ок. 100 г. н. э.) оставил нам достаточно письменных свидетельств. Около VII в. н. э. махаяна утрачивает свою жизнеспособность. Ему на смену приходит тантрический буддизм,

разновидностью которого является ваджраяна или «Алмазная Колесница». Тантризм довольно рано распространился в Китае (716 г. н. э.).

Учение махаяны первоначально упоминается в литературе – сутрах о Высшей Трансцендентной Теологии (праджняпарамита), возникновение которой следует отнести к

100 г. н. э. Это смена идеала совершенства, знаменующая переход от хинаяны к махаяне. В

то время как адепты буддизма хинаяны стремятся стать существами, постоянно пребывающими в состоянии нирваны, адепты махаяны стремятся стать Бодхисаттвой, т.е.

существом, которое, достигнув Просветления, жертвует своим благосостоянием ради блага всего человечества, предпочитая проявляться в миру, нежели уходить в нирвану.

Бодхисаттва не превратится в Пратьека Будда, Будду молчаливого, но будет истинным Просветленным, говорящим, действующим, приходящим на помощь несчастным: считается,

что подобный путь развития возник под влиянием индуистского учения поклонения божествам (бхакти).

Если идеал Бодхисаттвы, похоже, характеризуется состраданием к прозябающему в незнании человечеству, то школа махаяны берется за сложную задачу разработки логики,

которая позволила бы однозначно оперировать противоречивыми понятиями. Иногда эту логику называют «негативной», хотя, по сути, речь идет о неаристотелевой логике, которая,

не признавая принципа исключенного третьего, одновременно выходит за пределы утверждения и отрицания. Буддийская логика «возможного третьего» изложена во многих писаниях, начиная с текста ранней махаяны Сутра о Лотосе, где Будда как существо вечное не познал Просветления, ибо он всегда был Просветленным. Не существует того, в чем можно было бы получить Просветление, ибо нирвана не субстанциальна. Согласно школе

йогачара, трансцендентное существо, каковым является Будда, ради спасения человечества может бесконечно множиться – в различные эпохи или в одну и ту же эпоху. Помимо

«абсолютного тела» (дхармакая) махаяна наделяет его «эфирным телом» (самбхогакая, букв, «тело блаженства»), в котором Будда «вкушает блаженство» от своих собственных религиозных заслуг в раю, именуемом Чистой Землей, и, наконец, «тело призрачное»

(нирманакая), в которое он воплощается, дабы привести к спасению человеческие существа.

Парадоксы, представленные в премахаянических текстах и в текстах ранней махаяны,

получили окончательное выражение в почти мифическом сочинении Нагарджуны (ок. 150 г.

н. э.), автора «срединной системы» – мадхьямики. Прежде всего, Нагарджуна крайне скептически относится ко всем традиционным философским мнениям, ибо все сущее непознаваемо и неописуемо. Он утверждает, что все вещи лишены своей сущности, и, как следствие, все сущее – пусто (шунья). Эта последняя истина, противостоящая эмпирической и дискурсивной истине повседневности, обретает себя в пустоте (шуньята) нирваны и сансары, феноменальном существовании, обусловленном кармическими циклами и их прерыванием.

Около 450 г. н. э. от школы мадхьямики отделяется направление, усвоившее только отрицательный урок Нагарджуны, – скептики или прасангхики, и направление, усвоившее положительный урок, – сватантрики. Проникнув в Китай и Японию, буддизм мадхьямики в

десятом веке исчезает, оказав решающее влияние на появление буддизма чань (японский

дзэн).

Другая большая школа махаяны – йогачара – развивается из текстов, где провозглашается, что Вселенная – всего лишь порождение мысли, и, как следствие, не смогла бы существовать без какой-либо «реальности», пусть даже реальность эта и иллюзорна. Некий Майтрея, персонаж то ли исторический, то ли мифический (Майтрея - имя Будды будущего), выступает в качестве основателя учения йогачары. Но распространение его учения является делом братьев Асанга и Васубандху, развивших идею читта матра

(«единого сознания») и давших ей психокосмическое обоснование в алая-виджняне,

буквально «сознание-сокровищница», где пребывают все сущности и следы всех прошлых деяний (карма) определяют последующие существования.