10. Под завалами_________________________________________________________________

20 Сентября.

Немецкая авиация полностью разрушила вокзал Сталинград-I.

- В подвал Дома железнодорожников, где находилась наша семья, попала большая бомба. Двести жителей были завалены. Тогда погибли мама , папа, три сестры, брат и тетя. Более суток, обожжен­ная, с разбитой головой, находилась я в засыпанном подвале. Как я кричала, стараясь, чтобы меня услышали и откопали! Когда, сорвав голос, прислушалась, то обнаружила, что в каменном мешке не я одна. Над головой образо­валась небольшая дыра, я увидела двух мужчин. Они уже наполовину освободили меня, прежде чем появились немцы. Прикладами автоматов немцы стали толкать их в спины, указывая на лежащих то там, то тут раненых гитлеровцев и заставляя переносить их в укрытие. Мужчины стали упрашивать немцев позволить им, прежде чем уйти, вытащить меня. Те согласились:«Айн минутен! Шнеллер!»

Это означало, что я была обречена, ибо освободить меня за такое время было просто невозможно. Тогда взяв меня под мышки, стали тянуть меня из камней, но камни держали меня цепко, словно бы клещами. От боли я покрылась холодным потом. Слезы текли у меня ручьем. Глотая их, я все время повторяла одно и то же: «Спасите их! Спасите их! Ведь они еще живые...»

- Больше всего нам, сидящим в подвалах и окопах, не хватало воды. Жажда, пожалуй, переносилась нами значительно тяжелее, чем голод.

Мальчишки – смельчаки ходили за водой в ледники, размещавшиеся около элеватора. Ни один из них назад не вернулся. В тот день наверху элеватора сидел не­мецкий снайпер, который расстреливал каждого, кто прибли­жался к нему. Возраст им в расчет не брался.

-У одной из жительниц нашей улицы, прятавшейся вместе с нами в окопе, был грудной ребенок. От всего пережитого у матери пропало молоко. Единственное, что спасало малыша от голодной смерти, был небольшой мешочек с манкой, который мать носила на веревочке, на груди. Увидевший его немец посчитал, что женщина в нем прячет драгоценности. Не раздумывая, он схватил его и потянул на себя. Шнурок впился в тело женщины, но не оборвался. Напрасно пыталась она объяснить ему, что там не золото, а еда для малыша. Рванув еще сильнее, немец все же своего добился. Какой-то звериный огонь блеснул в его глазах, когда на землю посыпалась манка, а не драгоценности. В бешеной злобе, несколькими очередями из автомата он убил женщину и её ребенка.

- С нами в землянке жил дядя Вася, папин брат, ему было двадцать лет, но он ездил на коляске, у него были больные ноги. Я очень любила дядю Васю. Он был сапожником и сшил мне красивые туфельки. При очередной бомбежке мы побежали в бомбоубежище в садик у кинотеатра «Призыв». С нами был и дядя Вася. Спустились в подвал, но немец нас закидал фугасами, убежище загорелось с обеих сторон. Люди кинулись наверх, а я была около дяди Васи. Я его тащу, а он скатывается назад, так как вход был покатым. Все кругом горит. Люди плачут, кричат. Дядя Вася мне кричит, чтобы я убегала, а я снова тащу. Дальше не помню, меня вытащила тётя Маргарита с нашего двора, у меня уже горели волосы. А дядя сгорел…

- Снится мне страшная правда -

Дети в огне Сталинграда,

Бедная наша семья:

Коленька, Миша и я.

Детство, что стало суровым

В августе сорок второго.

Маленький Миша боится

Бомбы, пожара и фрицев.

Мама не варит, не топит

В нашем холодном окопе:

Некогда — в грохоте боя

Нас закрывает собою

Немцы наш дом разбомбили,

Садик вишневый сгубили,

Братиков оглушили.

Осенью оба простыли.

И чуть живые лежали,

Больше уже не дрожали.

Коленька первый скончался,

Миша недолго держался.

Вскоре и он успокоился,

Той же судьбы удостоился.

И на Спартановке с мамочкой

Мы их зарыли в двух ямочках

Спят в них любимые братики —

Наши родные «солдатики»

Снится мне страшная правда —

Дети в огне Сталинграда,

Бедная наша семья:

Коленька, Миша и я.