5.7. Идеальное государство

Поскольку цель государства - достижение нравственности, то, очевидно, что Аристотеля заботит увеличение и укрепление добродетелей. Ценности, справедливость, разумность любого государства имеют столько же силы, сколько ее имеет каждый отдельный гражданин. Так Аристотель подтверждает платоновское соотношение между государством и душой.

Совершенное государство должно соответствовать по человеческой мерке: т.е. быть ни слишком населенным, ни малонаселенным, как, впрочем, и территория: она должна быть достаточно большой, чтобы удовлетворять материальным нуждам, но не настолько, чтобы тяготить своими размерами. Черты гражданского характера предпочтительны греческого типа, включающие, впрочем, лучшие черты северных и восточных народов. Чтобы лучше использовать энергию молодых и мудрость старших, следует первых готовить для защиты государства, вторых - для богослужений, но и те, и другие участвуют в управлении.

Идеал совершенного государства - жизнь в мире и созерцательная активность. Все в жизни разделено на две части, одна, к примеру, тяготеет к заботам и труду, другая - к свободе; одна - к войне, другая - к миру, соответственно действия могут быть либо полезными, либо прекрасными. В выборе целей необходимо предпочитать более высокие цели, опираясь и отталкиваясь от более низких. Имея целью мир, мы готовимся к войне; работая на пределе, не забываем о свободе как о цели; все полезное - для достижения прекрасного. Этим критерием должен руководствоваться законодатель, не путая средства с целями, удерживая правильное соотношение между способностями души и действиями: важно умело работать и искусно вести войну, но еще более важно уметь отдыхать, жить в мире и создавать прекрасное.

 

6. Логика, риторика и поэтика

6.1. Логика, или "аналитика"

В рамках систематизации наук мы не находим у Аристотеля логики как таковой, но внутренним образом она присутствует в любом типе дискурса, не только когда возникает намерение что-либо доказать, быть убедительным. В логике мысль делает явным свой путь: если кто-либо мыслит, он находится в движении: определяет элементы, структуру доказательства, типы и виды его. Отсюда термин "органон", который означает "инструмент", он был введен Александром Афродисийским для обозначения логики в целом (позже он употреблялся для наименования комплекса аристотелевских работ по логике), который хорошо отражает суть дела - набор мыслительных операций, необходимых для проведения любого типа исследования.

Необходимо помнить, что смысл современного слова "логика" не совпадает с античным аналогом. Аристотель употребляет термин "аналитика", (от греческого - analysis, т.е. разрешение), означавший метод, с помощью которого мы извлекаем из некоего заключения элементы и предпосылки, а, следовательно, понимаем, как нечто получено, обосновано и оправдано ли.

6.2. Категории и суждения

Трактат о категориях изучает элементы логики. Если, к примеру, из предложения "человек бежит" мы опустим связи, то получим элементы: "человек", "бежит". Среди вещей, - говорит Аристотель, - "о которых говорят вне связи, каждая означает либо субстанцию, либо количество, либо качество, либо связь, т.е. определяет где, когда, быть, делать, страдать или иметь".

С метафизической точки зрения, категории суть фундаментальные смыслы бытия, "роды бытия", к которым относится любой термин предложения.

Категорию Боэций перевел как "предикат", однако латинский термин передает смысл греческого слова лишь частично, порождая при этом множество затруднений, чего не было в оригинальном звучании. В самом деле, первая категория исполняет роль субъекта, и, лишь косвенным образом, предиката. К примеру, выражение "Сократ - человек" предполагает, что Сократ - субстанция, другие категории могут играть роль "высших родов" предикатов. Ясно, что, поскольку первая категория образует бытие, на котором как на основании бытий-ствуют другие, постольку она будет субъектом, а другие категории лишь постольку истинные предикаты, постольку соотносятся с первой, как с субъектом.

Изолированные и взятые сами по себе термины предложения ни истинны и ни ложны, и лишь в суждении, выражающем их связь, есть ложь или истина.