§2. Токвиль о роли образования для американской демократии.

Очень редко встретишь государства, отличные от Североамериканского континента, в которых проценту полных невежд соответствует аналогичный процент ученых.

В Америке начальное образование доступно всем, в то время как высшее практически никому.

Большинство американцев вполне зажиточны, и им не составляет никакого труда приобрести начальные элементы знаний. Но в Америке маленький процент действительно богатых людей, в силу этого американцем приходиться заниматься какой-нибудь профессиональной деятельностью. В то же время каждая профессия требует предварительного обучения. Поэтому только первые несколько лет американцы могут посветить получению общеобразовательных знаний, так как в пятнадцать лет они начинают заниматься своей профессиональной деятельностью. Когда у нас образование только начинается, как правило, у них оно уже заканчивается.

Если же американец решает продолжить свое обучение, то он выбирает те предметы, из которых он сможет извлечь выгоду. Науку он рассматривает с чисто деловой точки зрения, чтобы получить из нее пользу в настоящий момент.

В Америке, те кто в настоящее время составляет богатый класс, раньше были бедными; практически все кто сейчас бездельничают, в молодости работали. И если у человека и было какое-нибудь стремление к знаниям, то у него просто не было на это свободного времени, а когда время появилось, то исчезло желание.

В Америке не существует такого класса людей, который мог бы вмести с состоянием и свободным временем, отдать в наследство своим потомкам всю любовь и тягу к знаниям. У Американцев не только нет возможности посвятить себя образованию, у них отсутствует само желание.

В США существует средний уровень знаний, одни к нему поднялись, а другие до него опустились. Поэтому масса американцев существует с одинаковым пониманием государственного устройства и управления, законодательства, истории, религии и т.д.

«Религия видит в гражданской свободе благородное осуществление способностей человека; в мире политики — поприще, отданное Создателем силам ума. Свободная и могущественная в своей сфере, удовлетворенная отведенным ей местом, религия знает, что ее владычество лучше устроено, если она правит, опираясь только на собственные силы, и господствует, не полагаясь на сердца. Свобода видит в религии соратника, разделяющего ее борьбу и ее победы, колыбель своего детства, божественный источник своих прав. Она взирает на религию как на охрану нравов, а на нравы — как на гарантию законов и залог собственного существования».¹

Людям разум дается Богом – одни получают больше, другие – меньше, и люди не в силах противостоять этому неравенству. Не смотря на то, что умственные способности людей по воле, всем даны одинаковые возможности для своего развития.

В Америке общественный строй, кажется, весьма странным. На протяжении веков мы не встретим ни одной страны в мире, в которой бы существовали люди, с настолько схожим положением между собой в имущественном положении и интеллектуальном развитии.

Было бы весьма странно, если бы равенство, существующее в различных сферах человеческой жизни, не имело бы влияния на мир политики.

Очень трудно вообразить, чтобы люди равные между собой во многих отношениях, оставались бы вечно неравными в какой-нибудь одной области. Они естественным образом будут добиваться равенства во всем.

В политической сфере равенства можно добиться двумя способами: дать права каждому гражданину или не давать никому.

Народам, пришедшим к аналогичному общественному строю, который существует у англо-американцев, весьма сложно заменить границу, лежащую, между верховной властью и абсолютной.

У всех без исключения людей есть желание быть сильными и иметь уважение в обществе. Это своего рода равенство, к которому они стремятся. Но не зависимо от желания, только незначительные поднимаются до уровня великих. К сожалению, в человеческих умах складывается иногда неправильное отношение к равенству, когда слабые хотят низвести сильных до собственного уровня. И люди скорее согласятся на равенство в рабстве, нежели на неравенство в свободе. Это не означает, что люди, которые живут при демократическом строе, могут пренебречь свободой; наоборот, они обладают естественной склонностью к ней. Они не ставят единственной своей целью обретение свободы. Единственное чего они желают - это равенство; такие люди, как будь-то подчиняются мимолетным толчкам, которые заставляют их устремиться к свободе, но если они ее не достигают, то повинуются судьбе. Они готовы погибнуть ради свободы.

Но при равенстве всех граждан довольно сложно отстаивать свою независимость от нападок властей. Все они по - одиночке оказываются слишком слабыми, чтобы успешно сопротивляться. Поэтому, только объединив свои усилия, они в силах сохранить за собой свободу.

В своей работе Токвиль считает, что государство, для обеспечения своей безопасности должно быть достаточно сильными достаточно малым для того, чтобы законодательство можно было приспособить к разнообразию обстоятельств и социальных слоев. Такое сочетание учитывается только в федеральной или конфедеральной конституции. Таково, по Токвилю, главное достоинство законов, которые выработали для себя американцы.