Ни­ко­ла­ев­ский пе­тер­гоф

По­эта­ми вос­пет па­рад­ный Пе­тер­гоф: Бле­стя­щие двор­цы, ал­ма­зы струй и пар­ки, Но мно­го со­ловь­и­ных скром­ных угол­ков, За­рос­шие пру­ды, де­ревь­ев ста­рых ар­ки; Пет­ров­ские ду­бы и ели — синь ря­дов, А там, в те­ни — оль­ха, оси­на так не бро­ски. И не­па­рад­ный мне ми­лее Пе­тер­гоф, В ко­то­ром нет со­всем сия­тель­но­го лос­ка…

Е. По­пов. «Со­ловь­ин­ный Пе­тер­гоф». 2002

Ни­ко­лай Iяв­ля­ет­ся как бы вто­рым, по­сле Пет­раI, ос­но­ва­те­лем Пе­тер­го­фа. Мы при­гла­ша­ем на­ших чи­та­те­лей на про­гул­ки по ро­ман­тич­но­му, не­бро­ско­му, утон­чен­но­му ни­ко­ла­ев­ско­му Пе­тер­го­фу.

Им­пе­ра­тор Ни­ко­лай Iи его се­мья

Еще со школь­ной ска­мьи им­пе­ра­тор Ни­ко­лай I за­пе­чат­лел­ся в на­шем соз­на­нии как жес­то­кий и дес­по­тич­ный пра­ви­тель. С на­ча­лом его цар­ст­во­ва­ния свя­за­на тра­ге­дия де­каб­ри­стов, а с кон­цом — по­зор Крым­ской вой­ны. Но су­ще­ст­во­вал и дру­гой Ни­ко­лай — при­мер­ный семь­я­нин, ры­цар­ски влюб­лен­ный в суп­ру­гу и неж­но за­бо­тя­щий­ся о де­тях.

Ро­див­ший­ся в год смер­ти сво­ей ве­ли­кой ба­буш­ки Ека­те­ри­ны II, Ни­ко­лай не по­лу­чил та­ко­го про­грес­сив­но­го ес­те­ст­вен­но­го вос­пи­та­ния, как два его стар­ших бра­та, не про­вел юность при дво­ре Ека­те­ри­ны II с его сво­бод­ны­ми нра­ва­ми, что­бы так же лег­ко­мыс­лен­но от­но­сить­ся к се­мей­ной жиз­ни и слу­шать­ся толь­ко ве­ле­ния серд­ца, как Алек­сандр и Кон­стан­тин. В про­ти­во­по­лож­ность им Ни­ко­лай ста­вил се­мей­ные доб­ро­де­те­ли пре­вы­ше все­го. Его же­ной ста­ла прин­цес­са Фре­де­ри­ка-Луи­за-Шар­лот­та-Виль­гель­ми­на, дочь прус­ско­го ко­ро­ля Фрид­ри­ха-Виль­гель­ма III и ко­ро­ле­вы Луи­зы. Она рос­ла в то вре­мя, ко­гда вся не­мец­кая мо­ло­дежь за­чи­ты­ва­лась по­эзи­ей Шил­ле­ра и его по­сле­до­ва­те­лей. Под влия­ни­ем этой по­эзии Шар­лот­та про­ник­лась ро­ман­ти­че­ской чув­ст­ви­тель­но­стью. Юную прин­цес­су в Гер­ма­нии срав­ни­ва­ли с бе­лой ро­зой. Од­на­ж­ды ее отец уст­ро­ил в Сан-Су­си ры­цар­ский тур­нир в честь Шар­лот­ты, на­гра­дой за по­бе­ду бы­ли бе­лые ро­зы. В па­мять об этом со­бы­тии был из­го­тов­лен ку­бок, ук­ра­шен­ный гер­ба­ми го­ро­дов, при­ни­мав­ших в нем уча­стие. Этот ку­бок мож­но уви­деть в гос­ти­ной Кот­тед­жа в Пе­тер­го­фе.

Ко­гда в 1816 г. во­сем­на­дца­ти­лет­няя прин­цес­са Шар­лот­та по­зна­ко­ми­лась с рус­ским ве­ли­ким кня­зем Ни­ко­ла­ем Пав­ло­ви­чем, прие­хав­шим в гос­ти к ко­ро­лев­ской се­мье, она, пре­ж­де все­го, уви­де­ла в нем сво­его ры­ца­ря. Прин­цес­са бы­ла гра­ци­оз­на и оча­ро­ва­тель­на, унас­ле­до­вав внеш­ность сво­ей ма­те­ри ко­ро­ле­вы Луи­зы, од­ной из пре­крас­ней­ших жен­щин Ев­ро­пы. Скульп­тур­ный порт­рет прин­цес­сы и по сей день на­хо­дит­ся в Ма­лой при­ем­ной Кот­тед­жа. Ни­ко­лай неж­но, глу­бо­ко и на всю жизнь по­лю­бил это хруп­кое и изящ­ное соз­да­ние. По­след­ние сло­ва им­пе­ра­то­ра пе­ред смер­тью бы­ли об­ра­ще­ны к же­не: «Ты все­гда бы­ла мо­им ан­ге­лом-хра­ни­те­лем с то­го мгно­ве­ния, ко­гда я уви­дел те­бя в пер­вый раз, и до этой по­след­ней ми­ну­ты».

Ро­ман­ти­че­ски-воз­вы­шен­ные от­но­ше­ния цар­ст­вен­ных суп­ру­гов не бы­ли чем-то не­обыч­ным для со­вре­мен­ни­ков. Ро­ман­тизм ста­но­вит­ся мод­ным не толь­ко как ху­до­же­ст­вен­ный стиль, но и как ми­ро­ощу­ще­ние и об­раз жиз­ни. Рус­ская ари­сто­кра­тия, за­чи­ты­ва­ясь ис­то­ри­че­ски­ми ро­ма­на­ми Валь­те­ра Скот­та, пе­ре­но­си­ла в со­вре­мен­ную жизнь идеа­лы сред­не­ве­ко­вья — доб­лесть ры­ца­рей, ки­пе­ние стра­стей во­круг пре­крас­ных дам — ок­ру­жая это го­ти­че­ской ар­хи­тек­ту­рой и сред­не­ве­ко­вы­ми кос­тю­ма­ми. Вер­ну­лась мо­да на сред­не­ве­ко­вые «ка­ру­се­ли» — вид кон­но­го со­стя­за­ния, при­шед­ший на сме­ну ры­цар­ским тур­ни­рам. На кар­ти­не фран­цуз­ско­го ху­дож­ни­ка Ора­са Вер­не изо­бра­же­на од­на из ка­ру­се­лей, со­сто­яв­шая­ся в 1842 го­ду. В жи­во­пис­ной груп­пе всад­ни­ков труд­но уз­нать се­мью рус­ско­го им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая I. Он сам, на­след­ник пре­сто­ла Алек­сандр Ни­ко­лае­вич (бу­ду­щий Алек­сандр II) и гер­цог Лейх­тен­берг­ский (муж стар­шей до­че­ри Ни­ко­лая I Ма­рии) оде­ты в под­лин­ные «мак­си­ми­лиа­нов­ские» дос­пе­хи XVI ве­ка, на­зван­ные так в честь не­мец­ко­го им­пе­ра­то­ра Мак­си­ми­лиа­на. Они со­став­ля­ли осо­бую гор­дость во­ен­ной кол­лек­ции Ни­ко­лая I. Пре­крас­ные да­мы на кар­ти­не — же­на Ни­ко­лая Алек­сан­д­ра Фе­до­ров­на и их до­че­ри Оль­га и Алек­сан­д­ра. Культ жен­щи­ны под­чер­ки­ва­ет и ком­по­зи­ция (да­мы в цен­тре), и яр­кое цве­то­вое ре­ше­ние. Они оде­ты в ста­рин­ные двой­ные пла­тья, уз­кие ру­ка­ва от­де­ла­ны ха­рак­тер­ным ря­дом мел­ких пу­го­виц. Глад­кие при­чес­ки дам так­же сти­ли­зо­ва­ны под сред­не­ве­ко­вье, во­ло­сы ук­ра­ше­ны го­лов­ны­ми убо­ра­ми, пе­ре­ви­ты­ми нит­ка­ми жем­чу­га и на­кид­ка­ми из про­зрач­ной тка­ни. Ря­дом с да­ма­ми — па­жи. Это млад­шие де­ти им­пе­ра­тор­ской че­ты: на ко­не Кон­стан­тин, а пе­шие — Ни­ко­лай и Ми­ха­ил. Мод­ные ак­сес­суа­ры сред­не­ве­ко­вья со­блю­де­ны вплоть до ме­ло­чей: пер­чат­ки, уз­ко­но­сые баш­ма­ки, цвет­ные лен­ты.

Ни­ко­лай соз­дал в сво­ей се­мье культ жен­щи­ны. Зна­ме­ни­тые еже­год­ные празд­ни­ки в Пе­тер­го­фе с тор­же­ст­вен­ной ил­лю­ми­на­ци­ей про­ис­хо­ди­ли 1 ию­ля, в день ро­ж­де­ния им­пе­рат­ри­цы, а 25 ию­ня, день ро­ж­де­ния са­мо­го Ни­ко­лая I, ни­чем по­доб­ным не от­ме­ча­лось. Вот как опи­сал этот празд­ник фран­цуз­ский пу­те­ше­ст­вен­ник мар­киз де Кюс­тин, по­се­тив­ший Пе­тер­гоф в 1839 г. «Нуж­но иметь бо­га­тей­шее во­об­ра­же­ние, что­бы изо­бра­зить сло­ва­ми вол­шеб­ную кар­ти­ну ил­лю­ми­на­ции. Ог­ни рас­по­ло­же­ны с боль­шой изо­бре­та­тель­но­стью и вку­сом, об­ра­зуя са­мые при­чуд­ли­вые со­че­та­ния. Вы ви­ди­те то ог­ром­ные, ве­ли­чи­ной с де­ре­во, цве­ты, то солн­це, то ва­зы, то трель­я­жи из ви­но­град­ных гроз­дь­ев, то обе­ли­ски и ко­лон­ны, то сте­ны с раз­ны­ми ара­бе­ска­ми в мав­ри­тан­ском сти­ле. Од­ним сло­вом, пе­ред ва­ши­ми гла­за­ми ожи­ва­ет фан­та­сти­че­ский мир, од­но чу­до сме­ня­ет дру­гое с не­ве­ро­ят­ной бы­ст­ро­той... В кон­це ка­на­ла, у мо­ря, на ко­лос­саль­ной пи­ра­ми­де раз­но­цвет­ных ог­ней воз­вы­ша­ет­ся вен­зель им­пе­рат­ри­цы, го­ря­щей ос­ле­пи­тель­но бе­лым пла­ме­нем над крас­ны­ми, зе­ле­ны­ми и си­ни­ми ог­ня­ми. Он ка­жет­ся брил­ли­ан­то­вым плю­ма­жем, ок­ру­жен­ным са­мо­цвет­ны­ми кам­ня­ми. Все это та­ко­го ог­ром­но­го мас­шта­ба, что вы не ве­ри­те сво­им гла­зам. „Сколь­ко тру­да по­ло­же­но на празд­ник, для­щий­ся не­сколь­ко ча­сов; это не­мыс­ли­мо, — твер­ди­те вы, — это слиш­ком гран­ди­оз­но, что­бы су­ще­ст­во­вать на са­мом де­ле. Нет, это сон влюб­лен­но­го ве­ли­ка­на, рас­ска­зан­ный су­ма­сшед­шим по­этом“.»

По­эт Ф. Н. Глин­ка то­же вос­хи­щал­ся ил­лю­ми­на­ци­ей и фей­ер­вер­ком:

«Оно про­шло, как сно­ви­де­нье, Сие бле­стя­щее кру­же­нье, Кар­ти­ны див­ные узо­ри­стых ог­ней. Тол­пы жи­вых... дви­же­ние те­ней...»

Ни­ко­лай был треть­им сы­ном им­пе­ра­то­ра Пав­ла, у не­го прак­ти­че­ски не име­лось шан­сов стать им­пе­ра­то­ром. По­это­му во­семь пер­вых суп­ру­же­ских лет бы­ли на­пол­не­ны по­ко­ем и сча­сть­ем. Ко­гда со­стоя­лось вне­зап­ное вос­ше­ст­вие на пре­стол Ни­ко­лая I, оз­на­ме­но­ван­ное вос­ста­ни­ем де­каб­ри­стов, у ве­ли­ко­кня­же­ской че­ты уже бы­ли се­ми­лет­ний сын — це­са­ре­вич Алек­сандр и три до­че­ри: шес­ти­лет­няя Ма­рия, трех­лет­няя Оль­га и ма­лень­кая Алек­сан­д­ра, ко­то­рой ис­пол­ни­лось все­го не­сколь­ко ме­ся­цев. Трое млад­ших сы­но­вей ро­ди­лись, ко­гда их отец уже стал им­пе­ра­то­ром, и не мог мно­го вре­ме­ни уде­лять иг­рам с ни­ми. Мо­жет быть, этим объ­яс­ня­ют­ся осо­бые те­п­лые от­но­ше­ния до­че­рей и на­след­ни­ка с от­цом. И не слу­чай­но па­мят­ник, по­став­лен­ный на Исаа­ки­ев­ской пло­ща­ди сра­зу же по­сле смер­ти им­пе­ра­то­ра (ар­хи­тек­тор О. Мон­фер­ран и скульп­тор П. К. Клодт) изо­бра­жа­ет Ни­ко­лая I в ок­ру­же­нии сво­его до­ро­го­го се­мей­ст­ва: че­ты­ре ал­ле­го­ри­че­ские скульп­ту­ры на по­ста­мен­те име­ют порт­рет­ное сход­ст­во с им­пе­рат­ри­цей Алек­сан­д­рой Фе­до­ров­ной и тре­мя их до­черь­ми — Ма­ри­ей, Оль­гой и Алек­сан­д­рой.

Суп­ру­га им­пе­ра­то­ра при­нес­ла из род­ной Гер­ма­нии в цар­скую се­мью тра­ди­цию ми­лых дет­ских се­мей­ных празд­ни­ков. На­ка­ну­не Ро­ж­де­ст­ва, в со­чель­ник, в од­ном из за­лов двор­ца вы­рас­тал це­лый ело­вый лес. Для ка­ж­до­го чле­на се­мьи и не­сколь­ких при­бли­жен­ных был при­го­тов­лен свой стол, на ко­то­рый ста­ви­лась ел­ка, уве­шан­ная сла­до­стя­ми, и ле­жа­ли по­дар­ки, со­от­вет­ст­вен­но воз­рас­ту: де­ти по­лу­ча­ли иг­руш­ки, став стар­ше — кни­ги, пла­тье, се­реб­ро, а взрос­лым да­ри­лись дра­го­цен­ные ук­ра­ше­ния, ино­гда да­же ме­бель. При­мер­но за не­де­лю до Ро­ж­де­ст­ва и “боль­шой ел­ки” уст­раи­ва­лась так на­зы­вае­мая “ма­лень­кая ел­ка” (le petit Noёl): ма­лень­кие ве­ли­кие княж­ны и ве­ли­кие кня­зья да­ри­ли друг дру­гу раз­ные ми­лые без­де­луш­ки, ино­гда из­го­тов­лен­ные соб­ст­вен­но­руч­но.

По-се­мей­но­му от­ме­ча­лись и дни ро­ж­де­ния. Ут­ром по­се­ре­ди­не ко­фей­но­го сто­ла ста­вил­ся име­нин­ный пи­рог, так на­зы­вае­мый “ба­ум­ку­хен”, ук­ра­шен­ный цве­та­ми и вос­ко­вы­ми све­ча­ми (по ко­ли­че­ст­ву лет, ис­пол­нив­ших­ся ви­нов­ни­ку тор­же­ст­ва), а в цен­тре го­ре­ла боль­шая свеч­ка, сим­во­ли­зи­рую­щая на­сту­паю­щий год. Все се­мей­ст­во при­хо­ди­ло с по­здрав­ле­ния­ми и по­дар­ка­ми. Те­перь дни ро­ж­де­ния так же празд­ну­ет ка­ж­дая се­мья, но ма­ло кто зна­ет, что тра­ди­ция их бы­ла за­ло­же­на прус­ской прин­цес­сой Шар­лот­той, став­шей рус­ской им­пе­рат­ри­цей Алек­сан­д­рой Фе­до­ров­ной.

Всех сво­их сы­но­вей им­пе­ра­тор Ни­ко­лай I на­звал име­на­ми сво­их брать­ев и в той же по­сле­до­ва­тель­но­сти: в честь стар­ше­го бра­та, им­пе­ра­то­ра Алек­сан­д­ра I, по­лу­чил имя стар­ший сын, бу­ду­щий им­пе­ра­тор-ре­фор­ма­тор Алек­сандр II. Вто­рой сын был на­зван Кон­стан­ти­ном, в честь сво­его дя­ди, чей дво­рец в Стрель­не он унас­ле­ду­ет. Третье­го сы­на на­рек­ли Ни­ко­ла­ем, в нем хо­тел им­пе­ра­тор ви­деть свое про­дол­же­ние, но его жда­ло раз­оча­ро­ва­ние. Чет­вер­то­го сы­на отец на­звал име­нем сво­его лю­би­мо­го млад­ше­го бра­та Ми­хаи­ла, с ко­то­рым он был бли­зок всю жизнь.

Ко вре­ме­ни всту­п­ле­ния на пре­стол Ни­ко­лая I Пе­тер­бург был ок­ру­жен бле­стя­щим оже­рель­ем па­рад­ных им­пе­ра­тор­ских ре­зи­ден­ций: Цар­ское Се­ло и Пав­ловск, Гат­чи­на и Пе­тер­гоф. Ни­ко­лай I ре­шил соз­дать ча­ст­ную лет­нюю ре­зи­ден­цию, где он мог бы пре­да­вать­ся ти­хим се­мей­ным ра­до­стям вда­ли от по­сто­рон­них лю­бо­пыт­ст­вую­щих взо­ров. Для это­го он из­брал ме­сто у вос­точ­ной гра­ни­цы Ниж­не­го пар­ка в Пе­тер­го­фе. Глу­хая и за­бро­шен­ная ме­ст­ность бы­ла пре­вра­ще­на в ве­ли­ко­леп­ный парк Алек­сан­д­рию с ма­лень­ким двор­цом. Но де­ти рас­тут, по­сте­пен­но боль­шой се­мье им­пе­ра­то­ра ста­но­вит­ся тес­но в уют­ном Кот­тед­же, и к со­вер­шен­но­ле­тию ка­ж­дый сын по­лу­ча­ет лич­ную ре­зи­ден­цию: це­са­ре­вич Алек­сандр — Соб­ст­вен­ную да­чу, Кон­стан­тин — Стрель­ну, Ми­ха­ил — Ми­хай­лов­ку, Ни­ко­лай — Зна­мен­ку. Стар­шая дочь Ма­рия ста­ла вла­де­ли­цей Сер­ги­ев­ки, ря­дом с ко­то­рой бы­ла соз­да­на ре­зи­ден­ция пле­мян­ни­ка им­пе­ра­то­ра прин­ца Оль­ден­бург­ско­го. Эти семь пар­ков с ве­ли­ко­леп­ны­ми двор­ца­ми, о ка­ж­дом из ко­то­рых мы да­лее под­роб­но рас­ска­жем, рас­по­ло­жи­лись по бе­ре­гу Фин­ско­го за­ли­ва, вос­точ­нее и за­пад­нее Ниж­не­го пар­ка. Юж­нее на­хо­ди­лись еще три пар­ка (Алек­сан­д­рий­ский, Ко­ло­ни­ст­ский и Лу­го­вой) с мно­го­чис­лен­ны­ми двор­ца­ми-сюр­при­за­ми и па­виль­о­на­ми. Они пред­на­зна­ча­лись для раз­вле­че­ния и от­ды­ха им­пе­рат­ри­цы ее цар­ст­вен­ным суп­ру­гом, ко­то­рый до кон­ца жиз­ни не пе­ре­ста­вал от­но­сить­ся к же­не как к из­ба­ло­ван­но­му ре­бен­ку. Для не­го она бы­ла, по сло­вам фрей­ли­ны Ан­ны Тют­че­вой «пре­ле­ст­ной птич­кой, ко­то­рую он дер­жал вза­пер­ти в зо­ло­той и ук­ра­шен­ной дра­го­цен­ны­ми ка­мень­я­ми клет­ке, ко­то­рую он кор­мил нек­та­ром и ам­бро­зи­ей. ... Для им­пе­рат­ри­цы фан­та­сти­че­ский мир, ко­то­рым ок­ру­жа­ло ее по­кло­не­ние ее все­мо­гу­ще­го суп­ру­га, мир ве­ли­ко­леп­ных са­дов, рос­кош­ных двор­цов, ве­се­лых вилл, мир зре­лищ и фее­ри­че­ских ба­лов, фан­тас­ма­го­рия брил­ли­ан­тов и жем­чу­гов, дра­го­цен­но­стей, цве­тов, шел­ка, кру­жев и бле­стя­щих без­де­лу­шек за­пол­нял весь го­ри­зонт».