Картина вторая
(Кабинет во дворце дона Рамиро. Дандини входит, ведя под ручку Клоринду и Тисбу. За ним идут дон Маньифико и дон Рамиро.)
Дандини
(к дону Маньифико) Браво, браво, браво, мой любезнейший дон Маньифико. Вы мне целую диссертацию прочитали о винограде, о сборе его и о вине. Одобряю ваш талант; видно, что изучали предмет. Можете сейчас же отправиться в наши винные погреба, и если после тридцатой пробы останетесь твёрдым и несокрушённым, я пожалую вас званием смотрителя погребов. Я поощряю дарования и награждаю таланты.
Дон Маньифико
Принц, ваша светлость есть неисчерпаемый кладезь милостей; сколько ни бери из него, он неизменно пребывает полным!
(к Клоринде и Тисбе; тихо) Дочки, видите, не устоял против ваших прелестей; это ясно доказывают его щедрости ко мне.
(к Клоринде и Тисбе; громко) Клориндушка, Тисбиночка, займите его светлость, — я в погреб пойду.
(Уходит.)
Дон Рамиро
(к Дандини; тихо) Сделай поточнее свои наблюдения, присмотрись получше к ним и потом расскажи мне со всеми подробностями — через несколько времени и я позаймусь с ними. Красота лица блекнет с годами, но сердце...
Дандини
(к дону Рамиро; тихо) Сердце! Их сердце — разрезанная на кусочки дыня; они пронырливы, но голова у них пуста, что твоя голубятня.
(к дону Рамиро; громко) Моё желание имеет силу указа. Немедленно исполните мою волю. Вы поняли?
Дон Рамиро
Понял.
Дандини
Тогда, вассал мой верный, можете идти.
(Дон Рамиро уходит.)
Теперь я к вашим услугам. Бьюсь об заклад, что вы выточены на станке и что точильщиком был кривой Амур.
Клоринда
С вашего согласия...
Тисба
Ежели вы соблаговолите...
Клоринда
Вы простите...
Тисба
Вы будете так любезны...
Дандини
Но, мои красавицы, вы меня режете на части! Не сомневайся — доверься мне, предмет моей души. Сердце жаждет тебя одну.
(Все уходят.)
Картина третья
(Восхитительный зал во дворце дона Рамиро. Придворные надевают на дона Маньифико мантию, на которой вышиты серебром кисти винограда. Они пляшут вокруг него, пристукивая в такт ногами.)
Придворные
Принимая во внимание, что он отведал вино из тридцати бочек, пил за троих и теперь ни в одном глазу, — его светлости благоугодно было назначить его интендантом погребов, смотрителем бокалов, полномочным президентом виноградных сборов, директором застольных песен. Итак, вокруг него попляшем, попляшем и попоём!
Дон Маньифико
Интендант, и директор, и президент, и смотритель! Благодарю, от души благодарю! Я глубоко чувствую эти милости и щедроты. А теперь пожалуйте, не угодно ли писать, что я буду говорить.
(Придворные собираются вокруг стола.)
Эта бумага должна быть приготовлена в шести тысячах экземплярах.
Придворные
Мы все готовы писать.
Дон Маньифико
(Диктует.)
Мы, дон Маньифико...
(Смотрит на бумагу.)
Это большими буквами. Дурачьё! Говорю: большими буквами. Ну, так, теперь продолжайте.
(Диктует.)
Мы, дон Маньифико, граф, барон древнейшей фамилии Монтефьясконе, великий интендант, главный президент, с другими титулами и двадцатью и проч. По нашему собственному благоусмотрению приказываем каждому, прочитавшему этот манифест от сего числа, в течение пятнадцати лет не примешивать в вино ни одной капли воды, под страхом обезглавливания или повешения, на том основании, что — и проч., откуда следует — и проч. Год — и проч.
(Подписывает.)
Барон — и проч.