§ 1.2. Методология и организационные основы полевой криминалистики

 

 

         Каждая теория любой науки, претендующей на автономный статус в научной системе, так или иначе, начинает обрастать своей методикой и понятийным аппаратом. Собственно, формирование полевой криминалистики из общей теории науки как никогда ярко иллюстрирует этот процесс.

Полевая криминалистика — структурная единица «большой криминалистики». Они имеют единую природу, предмет и задачи. В основе их находится одна и та же совокупность методик с присущими им особенностями, которые подтверждают необходимость более внимательного полхода к ним в период теоретического рассмотрения. В силу этого методология и методика у них единая, состоящая на общих и частных методик криминалистики. Если к общим методам криминалистики относятся наблюдение, описание, измерение, сравнение, эксперимент, моделирование, математические методы исследования, то в основе полевой криминалистики лежат те же метода. В таком же соотношении находятся и специальные методы криминалистики. По мнению Р.С Белкина среди частных методов криминалистики особенно надлежит выделить группу технико-криминалистических методов, то есть методов, используемых в области технико-криминалистических научных исследований. К ним относятся фотографические методы, методы научных исследований в области судебной баллистики и других областей криминалистических и смежных научных знаний. В последнем случае речь идет о трансформированных методах других наук и ремесел. «Однако, такая трансформация - указывал Р.С. Белкин, - не простое приспособление, а качественное преобразование, осуществляемое именно в криминалистике, и ни в какой иной науке. В итоге возникают новые - собственно криминалистические - методы, которые при этом, естественно, в известной степени сохраняют связи с теми методами, на основе которых они возникли»^[9].

В основу задач методики данной теории, очевидно, надлежит положить два очень важных, объективно существующих необходимых направления. Это, во-первых, обучение функционеров криминалистической деятельности осуществлению исследования материальной обстановки в случаях не предвиденных ранее условиях, в которых требуются определенная тактико-техническая находчивость и упорство. В конце концов, умению приспособиться к самым неожиданным ситуациям в целях установления (успешного поиска) наиболее полного объема полезной информации в процессе механизма преступления.

Вo-вторых, это убеждение е том бесспорном положении, что место производства следственного действия, где бы оно ни находилось, является,no-существу, местом криминалистической выездной лаборатории для исследований, производимых следователем и сопровождающими ею специалистами, а также оперативными работниками, наличное научно-техническое оборудование которых в силу различных обстоятельств не может полностью обеспечить программу криминалистических исследований. Тем не менее, задача заключается в том, чтобы при ограниченных возможностях избежать значительных потерь информации.

При всем этом следует отметить, что современные криминалистические методы значительно расширились за счет увеличения доли экспертного исследования материальной обстановки преступления, разрешаемого уголовно-процессуальными средствами (ст. ст. 87, 195-207, 269, 282 и 283 УПК РФ). Как уже отмечалось выше, процессуальный закон не запрещает назначение экспертом лица, ранее участвовавшего в производства следственного действия в качестве специалиста. Возврат к прежнему регламенту в деятельности участников уголовного процесса, обладающих специальными познаниями, создает необходимые положительные предпосылки выхода судебной экспертизы в полевую криминалистику, плодотворной возможности работать рядом со специалистами.

По действующему УПК права следователя в области использования специальных познаний для расследования уголовных дел расширились благодаря ряду новых норм. К ним следует отнести такую, как назначение эксперта не только из числа штатных сотрудников государственных экспертных учреждений, но и из числа других лиц, обладающих специальными знаниями (ч.2 ст. 195). Впрочем, данная корма также возрождена из прошлого законодательства, тем не менее, ее значение при этом не умаляется.

Поиск носителей криминалистической информации осуществляется путем применения системы тактических и технических приемов, операций и методик. Их характер зависит, прежде всего, от особенностей объекта поиска и состава преступления, места, времени, способа, условий его совершения и сокрытия последствий, содержания первичной ориентирующей и другой информации о событии. Результативность поиска зависит также от профессионального уровня, технической и информационной обеспеченности взаимодействия участников поиска. При этом необходимо не забывать, что последние годы нашего государства и общества характеризуются значительным усложнением способов совершения преступлений, тщательностью их подготовки, принятием изощренных мер для уничтожения следов преступления, сокрытия орудий и трупов жертв преступлений, вещественных доказательств и пр. Все это заставляет сотрудников правоохранительных органов совершенствовать находящиеся на их вооружении научные средства и методы и внедрять в практику новые средства поиска с более высокими разрешающими характеристиками, а равно приспосабливать для этих целей оборудование, предназначенное для использования в других областях деятельности^[10].

Любая деятельность должна быть предварительно продумана, спланирована, обеспечена необходимыми материальными системами и человеческими ресурсами. Это очевидное правило имеет наиболее важное значение в деле расследования преступлений, природа которых носит стохастический характер. Чтобы правильно и своевременно осмыслить сущность преступления, необходим организованный, целенаправленный подход. В литературе считается, что «организация расследования заключается в создании его структуры. Это основополагающая позиция в понимании организационного аспекта расследования. Организация расследования - процесс его упорядочения путем определения целей, планирования, создания условий для качественного производства следственных действий, процесс сотрудничества с участниками расследования и руководства расследованием».^[11] Уже это короткое замечание специалиста в области организации расследования показывает, какая важная роль принадлежит следователю в деле организационного единения всех структур, обязанных заниматься расследованием уголовных дел.

У криминалистов существует общее мнение о том, что познанию и расследованию преступлений присуща единая неразрывная ступенчатость, которая обычно рассматривается в принципе необходимости взаимосвязи и взаимоотношений правоохранительных органов. В этом плане можно считать, что система указанного принципа осуществляется на трех уровнях: дознание — следствие - прокурор.

Дознание есть наиболее упрошенная поисковая и разведывательная деятельность, производимая органом дознания в целях выявления преступления и обеспечения интересов следствия по установлению обстоятельств совершенного или готовящегося преступления (ст. 40 УПК РФ)^[12]. Это оперативная сфера собирания информации о совершенном преступлении, которая менее всего ограничена в процессуальном отношении.

Закон лишь в двух случаях обязывает орган дознания соблюдать предусмотренный УПК процессуальный порядок. Эти случаи вызваны:

I) необходимостью производства следственных действий для закрепления следов преступления (ч.1 ст. I57УПК РФ) и,

2) обязанностью производства следственных действий по поручению следователя (ч. 2 ст. 38 УПК РФ). Во всех остальных случаях орган дознания осуществляет свою деятельность, сообразуясь с присущими ему методами.

Однако это не означает, что орган дознания, проводя оперативную поисковую и розыскную деятельность, не должен заботиться о процессуальной легализации обнаруженной информации о преступлении. Но, как известно, процессуальное закрепление криминалистической информации происходит благодаря производству следственных действий. В данном случае возникают задачи тактического порядка; в каких условиях, в какое время, с участием каких лиц и на какой местности наиболее выгодно с позиции доказывания определенных фактов провести необходимые следственные действия. В этом деле немалое значение приобретают условия полевой криминалистики, имеющие удобную с тактических позиций обстановку для производства следственного действия, которую можно определить по месту и времени.

Как следователь для суда, так и орган дознания для следователя обязан в конечном итоге реализовать в процессуально фиксированной форме обнаруженные следы преступления. При невыполнении этого требования в ряде случаев результаты оперативно-розыскной деятельности утрачивают доказательственное значение для расследуемого уголовного дела. Л.Б. Зусь, рассматривая вопросы обеспечения уголовно-процессуального регулирования, отмечал: «Под обеспечением уголовно-процессуального регулирования понимается использование таких форм, способов уголовно-процессуальной деятельности, с помощью которых гарантируется исполнимость установлений уголовно-процессуальных норм и, в конечном счете, преобразование их нормативности в упорядоченность регулируемых общественных отношений... Правореализующее обеспечение состоит в деятельности субъектов права по осуществлению уголовно-процессуальных норм»^[13].

Приоритет во взаимодействиях с органами дознания принадлежит следователю, уже хотя бы потому, что оперативные и другие службы работают на следователя, который является промежуточным адресатом (потребителем) всей добытой в связи с уголовным делом информации.

Имея указанный выше статус и высокую ответственность за правильное и законное разрешение расследуемого дела, казалось бы, следователь должен быть наделен высокими властными полномочиями. Они особенно необходимы в условиях полевой криминалистики в том случае, когда следственная группа или даже один следователь оказывается далеко от своей служебной базы. В данном случае он оказывается единственным представителем всей существующей системы правоохранительных органов и должен не только принимать решения (иногда в конфликтных ситуациях), но одновременно с этим организовывать или самостоятельно реализовывать эти решения.

Таким образом, следователь является ключевой фигурой предварительного расследования, мозговым центром раскрытия и расследования преступления, организатором следствия по конкретному уголовному делу. В таком случае его деятельности присущи управленческие начала, заключающиеся в руководстве должностными лицами смежных правоохранительных структур. Обязательность исполнения его решений очевидна, тем более что он владеет материалами уголовного дела и постоянно отслеживает деятельность не только членов его содружества, но также более чем кто-то другой располагает информацией о поведении заинтересованных в определенном исходе дела лиц: подозреваемых, обвиняемых, потерпевших и свидетелей.

Имея в виду экстремальные, а также коллективные условия деятельности следственно-оперативной группы нет необходимости в бюрократическом принципе для следователя давать письменные указания оперативным службам, обслуживающим его деятельность в условиях полевой криминалистики. Существующее правило лишь затрудняет деловое взаимодействие между функционерами по поиску следов преступления. Официоз их отношений лишь расхолаживает коллектив и деловое сотрудничество. Об этом уже не раз писали как следственные, так и оперативные работники. «Представляется, что одна из основных причин данной ситуации обусловлена ошибочностью взглядов о неоднородности, о принципиально разной природе оперативной и следственной тактики, - пишут В.М. Мешков и В.Л. Попов, - соответственно этому избрано принципиально неверное направление решения этой проблемы, способствующее все нарастающей обособленности криминалистических и оперативно-розыскных рекомендаций от деятельности практических работников»^[14].

Излишние формальности, как нам представляется, лишь усложняют процесс организационной деятельности, способствуют непониманию задач и волоките.