4 курс / Общая токсикология (доп.) / Obschaya_ikhtiotoxikologia_Lukyanenko

аммиаком. Большинство видов рыб после гибели обесцвечивается в течение ближайших 0,5-2 ч, что совпадает с более ранними наблюдениями [797, 861, 862].

Анализ литературных данных, характеризующих поведенческие реакции рыб в токсических растворах, позволяет предполагать, что их использование в качестве характерных симптомов отравления той или иной группой ядов пока затруднительно, поскольку эти симптомы могут быть различными у разных видов рыб при действии одного и того же вещества и сходными при отравлении их разными веществами. Достаточно сказать, что такие поведенческие реакции рыб на токсические воздействия, как двигательное возбуждение, потеря рефлекса равновесия, опрокидывание на бок, угнетение дыхания и т. д., могут иметь место при отравлении аммиаком, цианидами, сульфидами, этиловым спиртом, различными органическими ядами и даже некоторыми тяжелыми металлами. Это не значит, конечно, что поведение рыб не имеет диагностического значения.

Напротив, поведенческие реакции, их изменение являются наиболее ранними и чувствительными тестами отравления рыб сублетальными концентрациями различных токсикантов и потому могут с успехом использоваться для определения самого факта токсичности данной группы веществ. Другое дело, если авторы пытаются использовать поведенческие реакции рыб для дифференциальной диагностики отравления, т. е. для выявления вида вещества или группы веществ, вызвавших отравление данного вида, рыб в естественном водоеме или в экспериментальных условиях. В данном случае опыты с использованием одного вида рыб и ограниченного набора токсикантов могут ввести в заблуждение. Именно на основе таких опытов чаще всего судят о специфичности поведенческих симптомов отравления тем или иным токсикантом.

Показательны в этом отношении опыты [366], проведенные на культурном карпе, в которых регистрировались симптомы острого отравления четырьмя веществами: фенолом, полихлорпиненом, хлорофосом и одним из детергентов («Лотос-71»). На основе полученных данных автор приходит к выводу, что «при воздействии полихлорпинена в отличие от фенола у рыб во время бурной двигательной активности наблюдается переход в поверхностный слой и такой специфический симптом, как заглатывание воздуха. При отравлении хлорофосом характерны длительная стадия торможения, а также из-за сильного раскрытия хроматофор потемнение окраски. При действии детергентов отмечается обильное выделение слизи.

Еще более специфичны симптомы отравления у одного из представителей беспозвоночных — медицинской пиявки в растворах вышеупомянутых веществ [366, с. 268]. Возможно, применительно к карпу такая специфика поведенческих реакций имеет место, однако если рассмотреть эти материалы в свете литературных данных, характеризующих поведенческие реакции различных видов рыб, отравленных, скажем, тем же фенолом, то неизбежно приходишь к выводу об отсутствии такой специфики. Например, при отравлении угрей [469] и налимов [163] фенолом выявляется длительная стадия торможения, а у некоторых видов рыб из-за раскрытия хроматофор — потемнение окраски спины и головы [163]. Ясно, что эти же симптомы восприняты как специфические у карпов, отравленных хлорофосом. Далее, обильное выделение слизи характерно якобы при действии детергентов на карпа, но этот же признак указывается в качестве специфического показателя фенольного отравления рыб [594, 831, 432, 775].

Безусловно, поведенческие реакции могут использоваться в качестве первоначальных признаков нарушения нормальной жизнедеятельности отравленных рыб, но выявить специфические компоненты этих реакций, характерные для той или иной группы веществ, а тем более отдельного вещества, — задача чрезвычайно трудная. Эта трудность определяется зависимостью поведенческих реакций от вида рыб, химических свойств токсиканта и его концентрации, что значительно усложняет использование поведенческих реакций для дифференциальной диагностики отравления рыб.

Более реальную помощь ихтиотоксикологам может оказать, как нам представляется, патоморфологическое и гистопатологическое изучение картины отравления тем или иным токсикантом. Знание изменений в органах и тканях рыб может быть использовано для выявления путей проникновения токсикантов и их локализации в организме, понимания патогенеза и прогнозирования исхода токсического процесса, а также для дифференциальной диагностики токсикозов рыб, что имеет уже непосредственное практическое значение для выявления причин гибели рыб в естественных водоемах.

Первые опыты в этом направлении обнадеживали. По данным А. О. Таусон [338], различные группы веществ оказывают неодинаковое воздействие на покров тела подопытных рыб. Некоторые органические вещества (анилин, нафтеновые кислоты) вызывают свертывание слизи и ее отслаивание от тела в виде хлопьевидных образований, а сильные минеральные кислоты (серная и соляная) — также свертывание слизи, но с последующей фиксацией и помутнением покровов тела. Соли щелочноземельных металлов обладают стимулирующим действием на секрецию слизи. Патологоанатомическое изучение гольянов, отравленных нитритом натрия, выявило [641] увеличенное отложение продуктов распада гемоглобина в печени, селезенке и почках, а также анемию.

Специфические морфологические изменения обнаружены при отравлении карпа и радужной форели фтористым натрием [725] и большеротого черного окуня шестивалентным хромом [554]. М. М. Телитченко и Е. Н. Левитова [347] показали, что гистологический анализ гонад позволяет вскрыть ранние симптомы отравления ураном-289 и обнаружить даже залповые сбросы токсических веществ в водоем. Длительное воздействие азотнокислого уранила на уклеек (Alburnus alburnus-L.) уже в концентрациях 1, 5, 10 и 25 мг/л вызывало дегенерацию яичников или их перерождение в семенники. Сходные изменения, т. е. маскулинизация самок рыб, происходит также под влиянием таких факторов, как повышенная температура, свет, содержание в малых аквариумах в период интенсивного роста, и, следовательно, носят неспецифический характер.

Детальное гистопатологическое изучение острого отравления рыб водными экстрактами продуктов каменноугольной смолы, водорастворимыми компонентами сырой нефти, мазутом и фенолом позволило выявить [51] общие и специфические черты отравления рыб (сазан, золотая рыбка) этими веществами. Патоморфологическая картина отравления рыб водорастворимыми компонентами сырой нефти, каменноугольной смолы и мазута отличается от картины их отравления фенолом (разный характер поражения тканей и органов и их локализация). Первая группа ядов вызывает воспалительные и некробиотические изменения в жаберном аппарате и нижних отделах пищеварительного тракта, что не отмечалось при действии фенола на рыб. Во всех исследованных органах наблюдалось расстройство кровообращения с гиперемией и выходом эритроцитов за пределы сосудистого русла.

Общими признаками отравления ядами обеих групп были дистрофические изменения в паренхиматозных органах (сердце, печень, почки) с отложением желтого гемоглобинного пигмента. Помимо этих признаков у рыб, отравленных фенолом, отмечают коагуляцию крови в полости сердца и жабрах [588], но аналогичные изменения отмечены и при других воздействиях на рыб, в частности при асфиксии, и, следовательно, они не специфичны для фенольной интоксикации.

Весьма противоречивы сведения относительно характера изменений жаберного аппарата при фенольном отравлении рыб. По мнению Ф. Е. Вишневецкого [51], жаберный аппарат золотых рыбок, отравленных фенолом, почти не поражается, что согласуется с более ранними данными И. Гавелки и М. Эффенбергера [588]. Последующее обстоятельное изучение этого вопроса, выполненное на разных видах рыб X. Рейхенбах-Клинке [755, 756] и Д. Валютой [831—833], опровергло эту точку зрения. У рыб, отравленных фенолом, жаберные лепестки вздуты, гиперемированы и происходит отторжение покровных эпителиальных клеток, что свидетельствует о существенных изменениях жаберного аппарата. Особо следует отметить, что сходные изменения в строении жаберного аппарата отмечены у золотых рыбок, отравленных солями тяжелых металлов, кислотами и щелочами [776, 652, 575], а также у сомов, отравленных гептахло: ром и никотином [644, 645].

В наших опытах [54, 55], поставленных на икре и эмбрионах леща и синца, установлено, что токсический эффект фенола проявляется резким нарушением нормального хода эмбриогенеза и различными видами уродств. Наиболее распространенными были изогнутость туловища, а также нарушения в строении сердечно-сосудистой системы (водянка).

Сходный характер патоморфологических и патолого-анатомических изменений наблюдается и при других чрезвычайных по силе воздействиях на эмбриональное развитие рыб, в частности при резких колебаниях температуры.

Иными словами, выявленные нами патоморфологиче-ские изменения, развивающиеся при фенольном отравлении рыб, носят неспецифический характер и стереотипно воспроизводятся при многих стрессорных воздействиях на эмбриональное развитие рыб. Результаты этих опытов, а также критический анализ имевшихся к тому времени литературных данных позволили нам сделать вывод [163] о необходимости дальнейшего патоморфоло-гического и гистопатологического изучения симптомов отравления рыб для составления окончательного мнения о возможности использования морфологических показателей для дифференциальной диагностики токсикозов рыб в естественных водоемах.

За минувшие 15 лет интерес к этим вопросам заметно возрос как у нас в стране, так и за рубежом [432, 644, 645, 775, 541, 70, 407, 785, 124, 453, 786, 219]. Обстоятельное изучение гистопатологических изменений у леща при остром отравлении фенолом привело А. Г. Андреса и Т. Н. Куражковскую [9] к выводу о том, что «в картине отравления доминируют токсико-дегеиеративиые изменения органов, стоящих на пути циркуляции яда (жабры, кровеносная система, сердце, кишечный тракт, печень, почки). В высшей степени характерны также дегенеративные изменения всей мышечной системы (поперечнополосатой, скелетной и сердечной, а также гладкой мускулатуры кишечника). В целом гистопатология острого фенольного отравления представляет весьма типичный симптомокомплекс, резко от.рчный от пато-морфологии леща при дефиците кислорода или интоксикации продуктами каменноугольной смолы сазана» (с. 85).

Этот вывод был подвергнут обоснованной критике [216, 222]. По мнению В. Е. Матей [216], описанная авторами гистопатология отравления фенолом лещей не может считаться ярко специфичной, поскольку аналогичные изменения в паренхиматозных органах, стоящих на пути циркуляции яда, имеют место и при действии на рыб других токсикантов: диметилсульфооксида [447], ацетонитрила и диметилформамида [21, 22], ДДТ [638].

В повторных опытах Ф. И. Межнина [222], выполненных на модели острого фенольного отравления гуппи, особое внимание было сосредоточено на характере и выраженности гистопатологических изменений поперечнополосатых мышц, которые, по мнению А. Г. Андреса и Т. Н. Куражковской, «в высшей степени характерны для фенольного отравления рыб. На основе выполненного исследования Ф. И. Межнин считает, что поперечнополосатые мышцы в меньшей степени подвергаются изменениям при действии фенола, чем другие органы и; ткани. Критически оценивая экспериментальные данные А. Г. Андреса. и Т. Н. Куражковской, Ф. И. Межник [222] пишет: «Судя по рисункам, которыми авторы иллюстрируют изменения поперечнополосатых мышц при отравлении фенолом, они скорее отражают артефакты, возникающие при гистологической обработке материала, чем патологические изменения мышц» (с. 51). К этому следует добавить, что и с физиологических позиций мнение А. Г. Андреса и Т. Н. Куражковской [9] о том, что «ярко представленные в клинической картине этой интоксикации рыб двигательные расстройства с терминальными параличами имеют не только нервный генез..., но и связаны с непосредственными повреждениями мышечного аппарата» (с. 84), вызывает серьезные

возражения. Экспериментальные исследования, выполненные на спииальных карасях, а также на карасях, у которых полностью вылущен головной мозг, показали, что фенол не оказывает прямого раздражающего действия на туловищные мышцы рыб [158, 163] и, следовательно, двигательные расстройства с терминальными параличами имеют центральное, а не периферическое происхождение.

Детальный критический анализ работы А. Г. Андреса и Т. Н. Куражковской [9], утверждающей специфичность морфологических изменений у рыб, на основе опытов с одним токсикантом и на одном виде рыб в полной мере вскрывает несостоятельность такого методологического подхода и вновь указывает на необходимость привлечения литературных сведений при обсуждении собственных экспериментальных данных, иначе ошибочные выводы неизбежны. Этим строгим требованиям в полной мере отвечает исследование Ф. И. Межнина [223], направленное на выявление патогистологических изменений органов и тканей гуппи при остром отравлении фенолом, полихлорпиненом и повышенной солевой нагрузке.

Сопоставление результатов собственных исследований с литературными данными приводит автора к выводу, что морфологическая картина поврежденных органов оказывается примерно одинаковой у рыб, отравленных различными токсикантами, что, естественно, затрудняет использование морфологических симптомов для дифференциальной диагностики токсикозов.

Анализ конкретных экспериментальных данных, характеризующих степень поражения различных органов и тканей рыб отдельными токсикантами, показывает, что структура одних органов (жабры, почки, печень) претерпевает у отравленных рыб более существенные изменения, чем структура других (поперечнополосатые мышцы, сердце, мозг). Наиболее глубокие изменения отмечаются в органах, стоящих на пути циркуляции токсикантов, например в жабрах. Они первыми подвергаются действию токсикантов, нарушающему структуру этого жизненно важного органа дыхания и выделения. При этом в первую очередь слущивается эпителий жабр либо полностью (полихлорпинен), либо настолько, что у основания жаберных лепестков остаются лишь отдельные эпителиальные клетки (фенол, поваренная соль). Одновременно происходит переполнение кровеносной системы жабр).

Аналогичные изменения в жабрах рыб имеют место при дефиците кислорода [8], отравлении рыб фенолом [755, 831, 9, 222], додецилбензолсудьфонатом-ДБС; гептахлором [645], 2-метил-5-этилпиридином-МЭП и 2- метил-5-винилпиридином-МВП [383], а также сульфатом меди [432], мазутом, нефтью и каменноугольной смолой [51]. Следовательно, при отравлении рыб токсикантами различной природы, а также при повышенной солевой нагрузке и дефиците кислорода характер поражения жабр одинаков, различна лишь степень регистрируемых структурных изменений. На основе этих данных Ф. И. Межнин [223] приходит к вполне обоснованному выводу о том, что «о специфичности поражения жабр при токсикозах рыб говорить не приходится, и картина жабр не может являться дифференциальным признаком (при указанных токсикантах) в диагностике токсикозов рыб» (с. 60).

Сказанное в полной мере относится и к морфологическим изменениям сердца у отравленных рыб. В ответ на воздействие различных токсикантов, таких, как фосфор [203], МЭП и МВП [383], фенол [9, 222], полихлорпинен [223], а также при повышенных солевых нагрузках [223] и дефиците кислорода [8] происходит гипертрофия желудочка и инфильтрация лимфоцитами. Следовательно, характер поражения сердца при различных токсикозах также не может быть надежным основанием для дифференциальной диагностики отравления рыбы тем или иным токсикантом.

Сходные патологические изменения отмечены и в почках рыб, отравленных различными токсикантами. Большинство исследователей описывают расстройство кровообращения, различную степень деструкции почечных клубочков и канальцев, активацию эритропоэза. Последняя реакция носит защитный, а точнее, компенсаторный характер. Дело в том, что при многих токсикозах рыбы испытывают недостаток кислорода. Для обеспечения организма кислородом в этих стрессорных ситуациях на первом этапе происходят выброс эритроцитов из «депо» в кровяное русло и переполнение кровеносной системы внутренних органов, а также головного и спинного мозга [755; 831, 9, 383, 223]. Значительные морфологические изменения, развивающиеся в мозге рыб под действием различных токсикантов, — гиперемия мозга, сжатие тканевых элементов, наличие больших областей вакуолизации [638, 22, 216] — также имеют неспецифический характер. Вслед за первой фазой - компенсаторной реакции в ответ на возникающий в организме отравленных рыб дефицит кислорода — выход запасов крови в кровеносное русло, развивается вторая фаза — усиление эритропоэза в почках.

Еще один важнейший внутренний орган — печень — в ответ на токсическое воздействие различной природы реагирует также однотипно. Здесь развивается жировая дистрофия, происходит переполнение сосудов кровью [223], сопровождаемые снижением включения гликогена в печеночных клетках [382, 383] и очаговой инфильтрацией лимфоидными элементами [203].

Обобщая заслуживающие внимания экспериментальные данные, можно считать доказанным, что патоморфологические изменения в различных органах рыб, вызванные разными по своей природе токсикантами, весьма сходны и потому «патогистологическая картина при отравлениях рыб вряд ли может иметь решающее значение в дифференциальной диагностике токсикозов рыб» [223, с. 64]. Большие надежды, возлагавшиеся на патоморфологические исследования применительно к диагностике отравлений рыб [202], не оправдались. Однако это не значит, что продолжать подобного рода исследования нецелесообразно. Многие теоретические и практические вопросы ихтиотоксикологии могут быть решены только при комплексном изучении реакций рыб на различные группы токсикантов с использованием биохимических, физиологических и гистологических методов исследований. Особое значение патоморфологические и гистопатологические исследования

приобретают при разработке проблемы аккумуляции различных токсикантов и в первую очередь стойких пестицидов в органах и тканях рыб, оценке степени вредности различных уровней накопления вредных веществ при их длительном нахождении в организме, выявлении органа-мишени для различных групп токсикантов, понимании течения и сущности патологических процессов. Объективная регистрация картины поражений важнейших органов при действии различных групп токсикантов у разных видов рыб может оказать существенную помощь в раскрытии механизмов развития острого н хронического отравления.

ОБРАТИМОСТЬ ОТРАВЛЕНИЯ РЫБ

Изучение обратимости различных интоксикаций (возвращение рыбы в нормальное физиологическое состояние после патологических сдвигов, вызванных токсикантами) представляет первостепенный интерес по двум причинам. Во-первых, степень обратимости токсического процесса должна учитываться при характеристике степени вредности испытуемого вещества и может служить показателем устойчивости рыб к ядам, во-вторых, и это очень важно, для прогнозирования исхода интоксикации в случае кратковременного попадания рыб в отравленную зону реки или залпового сброса большого количества промышленных стоков, содержащих вредные примеси, в естественный водоем [163, 174].

Тем не менее специальное рассмотрение этого вопроса до настоящего времени проводилось крайне мало, и чаще авторы лишь попутно обращали внимание на степень обратимости исследуемой интоксикации. В значительной мере это объясняется тем, что в подавляющем числе работ по токсикологии рыб используется схема опытов, не позволяющая учитывать степень обратимости того или иного патологического процесса, поскольку испытуемые рыбы находятся в токсическом растворе до смертельного исхода.

Всвязи с этим к настоящему времени изучено незначительное количество веществ с точки зрения степени обратимости интоксикации, обусловленнбй их действием на рыб.

Уже в ранней работе Н. С. Строганова и А. Т. Пажиткова [337J описана обратимость токсического процесса, вызванного действием ионов меди, у карасей, уклеек и окуней. Караси, находившиеся незадолго до смерти в опрокинутом положении, в случае перенесения их в чистую воду приобретали рефлекс равновесия и даже принимали корм. Кроме того, авторы имели возможность отметить обратимость отравления некоторых видов рыб, вызванного углекислым аммонием. Исключение составил лишь окунь, который, будучи перенесенным из токсического раствора (в опрокинутом положении с открытыми ртом и жаберными крышками) в чистую воду, не приходил в нормальное состояние и погибал.

Вдальнейшем, Г. Швейгер [776], изучая токсическое действие солей тяжелых металлов (Cd, Hg, Ni, Со) на различные виды рыб (карпы, лини, гольцы и радужная форель), пришел к выводу, что пересадка отравленных

рыб в чистую воду не спасала их, а только отдаляла время гибели. Отчасти это находится в противоречии с более ранним наблюдением Д. Джонса [627, 628] относительно обратимости токсического процесса у колюшки, вызванного хлористой ртутью. Перемещение рыбы незадолго до гибели из токсического раствора в чистую воду приводило к постепенному восстановлению исходной частоты и интенсивности движения оперкулярной крышки, а также темпа кислородного потребления. Д. Джонсу [627, 632J принадлежит также обстоятельное сообщение по обратимости токсического процесса у рыб, вызванного цианидами, сульфидами и этиловым спиртом. Сообщая о высокой токсичности цианида (NaCN), действие которого на рыб даже при разведении 0,00004 н. приводит к значительному угнетению кислородного потребления (за 90 мин до 22% нормы), автор отмечает большую степень обратимости этого вида интоксикации. Колюшки, находившиеся накануне гибели в боковом положении с медленным и слабым дыханием, вскоре после замены токсического раствора чистой водой (в специальном проточном аппарате) начинали энергично дышать. Через 20 мин восстанавливались рефлекс равновесия и способность нормального плавания, а через 2 ч подопытные колюшки почти не отличались от контрольных. Иными словами, яд весьма быстро может быть удален из организма. Эти факты были подтверждены последующими наблюдениями Д. Херберта и Д. Меркенса [596]. Используя специально сконструированный аппарат с постоянным протоком, авторы установили, что радужная форель, отравленная цианидами, способна очень быстро прийти в нормальное состояние, если ее удалить из токсического раствора перед остановкой дыхания.

Аналогичная картина была выявлена Д. Джонсом и в опытах с сульфидами (Na2S), механизм действия которых на организм рыб сходен с действием цианидов: тормозит утилизацию кислорода. Автор показал, что действие 0,0002 н. раствора Na2S приводит к снижению у рыб кислородного потребления до 33% нормы, а у колюшки, помещенной в 0,001 н. раствор, дыхание останавливается за 6 мин. Тем не менее удаление рыб из токсического раствора перед остановкой дыхания и помещение в чистую воду приводят к быстрому восстановлению рефлекса равновесия и нормального дыхания. Столь же высокая скорость возвращения рыбы из бокового положения в нормальное была установлена Д. Джонсом и в опытах с этиловым спиртом.

Следует упомянуть, что нахождение рыб в растворах концентрированных минеральных кислот приводит к развитию необратимого токсического процесса вследствие повреждения жабр.

Весьма противоречивы литературные данные, характеризующие обратимость интоксикаций рыб, вызванных органическими ядами, в частности фенолами. Имеющиеся в литературе сведения по этому вопросу отрывочны, и большая часть наблюдений была выполнена авторами попутно при экспериментальном разрешении других задач [630, 570, 862, 469, 40, 413].

Д. Гриндлей [570] отметил, что форель и гольяны, отравленные динитрофенолом и пикриновой кислотой,

не выздоравливали при перемещении их в чистую воду. Д. Джонс [630] в опытах на гольянах с чистым фенолом и крезолом наблюдал довольно быстрое выздоровление рыб после наступления периода потери координации движений и опрокидывания на бок. К. Вурман и X. Вокер [862] на основе фрагментарных наблюдений пришли к выводу о том, что обратимость интоксикации при низких концентрациях фенола возможна (опыты с форелью, гольянами, окунями). Результаты наблюдений В. Букштейга с соавторами [469] позволяют предположить, что потенциальная способность и обратимость интоксикации у разных видов рыб неодинакова. Авторы отметили, что угри после наступления явных признаков отравления при перенесении в чистую воду почти всегда выздоравливают, а окуни и гольяны нет. В. Аберсмейер [413] считает, что обратимость токсического процесса у рыб, вызванного креозолом и ксиленолом, возможна, но при отравлении собственно фенолом ее не удается отметить. Эта точка зрения совпадает с мнением Е. А. Веселова [40] о том, что в 90% случаев отравление фенолом необратимо, если рыба находится в боковом положении.

Значительная противоречивость данных по обратимости фенолыюй интоксикации объясняется, повидимому, тем, что авторы изучали возможности выздоровления рыб, находившихся в различных фазах отравления. Такая интерпретация литературных данных обоснована результатами опытов, полученными нами [189] при изучении динамики обратимости фенолыюй интоксикации карасей, а впоследствии и некоторых других видов рыб (плотва, язь, густера).

Для выявления степени обратимости фенолыюй интоксикации карасей было использовано 5 концентраций фенола: 50, 100, 200, 400 и 800 мг/л, каждая из которых вызывает острый токсический процесс, завершающийся во всех случаях гибелью подопытных рыб. Эксперименты проводились в стереотипных условиях при температуре 15° С, содержании кислорода 5-7 мг/л, рН 7,5, жесткости 10° Н. Чтобы проследить степень обратимости фенолыюй интоксикскации, достигшей определенной фазы развития, рыб перемещали из раствора с той или иной концентрацией фенола в чистую воду после гибели примерно 50% испытуемых рыб. Такая схема опытов включает как разные концентрации яда, так и различное время контакта рыб- с ядами, поскольку время гибели 50% испытуемых рыб неодинаково в различных растворах фенола. Результаты опытов приведены в табл. 1. Анализ данных табл. 1 позволяет сделать вывод о наличии высокой обратимости фенольной интоксикации у карасей после перенесения их в чистую воду. Через несколько часов подопытных карасей невозможно отличить от контрольных.

Таблица 1.

Сравнительная характеристика обратимости фенольной интоксикации после экспозии в различных концентратах фенола

Высокая скорость обратимости токсического процесса у рыб отмечается, как мы уже упоминали выше, и другими авторами [628, 596]. Обращает внимание однотипная динамика обратимости фенольной интоксикации при всех изученных нами концентрациях. Восстановление различных рефлексов идет в обратном порядке сравнительно с прямым развитием фенольной интоксикации. Функции, нарушенные в первую очередь, восстанавливаются последними.

Караси, находящиеся в боковом положении, сопровождающемся конвульсивными судорогами (третья фаза), постепенно приобретают способность сперва импульсивного, а затем и более плавного перемещения в боковом положении (вторая фаза), и, наконец, рефлекс равновесия полностью восстанавливается. Таким образом, процесс восстановления функций также проходит последовательно три фазы, описанные нами ранее.

Сопоставляя степень обратимости различных фаз фенольной интоксикации, необходимо отметить, что первая фаза — фаза резкой двигательной возбудимости — во всех случаях обратима. Вторая фаза фенольной интоксикации, объединяющая такие реакции рыб, как потеря рефлекса равновесия, опрокидывание на бок и импульсивное перемещение в боковом положении, также высокообратима даже в растворах фенола концентрацией 200 и 400 мг/л. Что касается третьей фазы фенольной интоксикации, характеризующейся потерей двигательной активности и конвульсивными судорогами в боковом положении, то ее обратимость значительно ниже. Отмечаются случаи полной обратимости интоксикации (в низких концентрациях фенола), частичной ее обратимости без восстановления рефлекса равновесия и полной необратимости интоксикации с последующей гибелью испытуемых рыб, хотя и в более отдаленные сроки.

Кривая, характеризующая степень обратимости интоксикации у рыб, вызванной различными концентрациями фенола, показана на рис. 3. Характеризуя особенности обратимости интоксикации рыб в растворах с различней концентрацией фенола, можно отметить, что после нахождения рыб на протяжении 15,5 ч в токсическом растворе (50*мг/л) имела место 100%-ная обратимость интоксикации. Рыбы были перемещены в чистую воду во второй фазе развития фенольной интоксикации. При 5,5-часовой экспозиции испытуемых рыб в растворе концентрацией 100 мг/л большинство рыб было перенесено в чистую воду в третьей фазе развития интоксикации. Как видно из рис. 3, 70 % рыб выжили и 30 % погибли. При этом рефлекс равновесия быстро восстанавливался у 4 из 7 рыб, а 1 из 3 других рыб находилась в боковом положении на протяжении всего срока наблюдений. (10 сут).

Рис. 3. Степень обратимости фенольной интоксикации карасей

Степень и динамика обратимости интоксикации карасей в растворах фенола концентрацией 200 и 400 мг/л имели примерно сходный характер. Среднее время экспозиции рыб в растворах было также приблизительно одинаковым (8,3 и 6,4 ч соответственно). Рыбы при перемещении из растворов в чистую воду находились частично во второй и частично в третьей фазе развития фенольной интоксикации. В растворе фенола концентрацией 200 мг/л восстановление рефлекса равновесия отмечено у всех рыб и в сравнительно короткий срок (24 ч). В растворе фенола концентрацией 400 мг/л полная обратимость у 9 рыб была достигнута за 24-26 ч, а 1 рыба находилась в боковом положении до конца наблюдений. Концентрация фенола 800 мг/л в течение 2 л вызывала необратимую интоксикацию в 90% случаев, и только одна рыба из 10 оставалась живой, у нее полностью восстанавливался рефлекс равновесия после перенесения в чистую воду. В этом растворе фенола время гибели 50% испытуемых рыб мало отличается или почти не отличается от средней продолжительности выживания всей выборочной совокупности.

Полученные экспериментальные данные по динамике обратимости фенольной интоксикации позволяют сделать вывод о высокой скорости и степени обратимости фенольного отравления рыб. При этом трудно отказаться от мнения, что время нахождения испытуемых рыб в токсическом растворе играет более существенную роль, чем концентрация яда. Это подтверждается примерно одинаковой обратимостью интоксикации в диапазоне концентраций фенола от 50 до 400 мг/л.

Последующими нашими опытами, проведенными с фенолом и тремя изомерами крезола на плотве, густере

иязе, в общих чертах были подтверждены результаты опытов на карасях. Вместе с тем степень обратимости интоксикации зависит как от видовых особенностей испытуемых рыб, так и от химических свойств исследуемого вещества. Так, например, оказалось, что фенольная интоксикация плотвы более легко обратима, чем крезольная, а интоксикация у густеры менее обратима, чем у плотвы.

Большой практический интерес представляет вопрос об обратимости интоксикаций рыб, вызванных действием инсектицидов. Согласно опытам X. Манна [689] плотва, отравленная фост-фитоном или тиоданом (30 мин при концентрации 0,01 мг/л), приходила в нормальное состояние после перемещения в чистую воду, однако действие более высоких концентрация яда было необратимым. Д. Людеман и X. Нейман [678] провели сравнительное изучение токсичности 16 хлор- и фосфорорганических инсектицидов на карпах, щуках и форели

иустановили, что для хлорорганических соединений характерна необратимость действия, тогда как при отравлении фосфорорганическими инсектицидами рыбы, перемещенные в чистую воду, вскоре приходили в

нормальное состояние.

Согласно представленным данным токсическое действие многих изученных веществ обратимо в случае прекращения контакта рыб с ядом. Степень обратимости токсического процесса в значительной мере определяется видовыми особенностями подопытных рыб и химическими свойствами испытуемого вещества. Однако большинство авторов не указывают длительность наблюдения за рыбами после их перемещения в чистую воду, а это может иметь решающее значение. Скорость восстановления рефлекса равновесия, нормализации дыхания и восстановление у рыб способности к плаванию (эти признаки чаще всего используются в качестве показателей обратимости токсического процесса) сами по себе не могут характеризовать нормализацию физиологического состояния и лежащих в его основе биохимических процессов у рыб, перенесших отравление. Для решения этого вопроса необходимо использование более тонких биохимических и физиологических показателей, отражающих состояние различных функциональных систем организма [163]. Последующие экспериментальные исследования полностью подтвердили высказанное предположение.

Серия опытов по обратимости токсического процесса у гуппи, отравленных фенолом, выполнена В. Е.

Матей [216]. Показателем восстановления нормального состояния рыб, перенесших отравление, служили уровень условнорефлекторной деятельности и структурные изменения в гипоталамо-гипофизарной нейросекреторной системе. Предварительными опытами установлено, что наиболее значительные изменения высшей нервной деятельности у подопытных гуппи происходили под влиянием двух концентраций фенола: 6,25 и 12,5 мг/л. Условные реакции у подопытных рыб были либо резко угнетены (первая концентрация), либо их вообще не удавалось выработать (вторая концентрация). После перемещения подопытных гуппи из раствора фенола концентрацией 6,25 мг/л в чистую воду в первые 15 сут не отмечались какие-либо существенные изменения в их высшей нервной деятельности: латентные периоды реакций оставались высокими, процент проявления положительных условных рефлексов был низким, дифференцировочные условные рефлексы угнетены. Только на 38-е сутки пребывания рыб в чистой воде средние показатели условнорефлекторной деятельности у этих рыб становились выше, чем у рыб, находившихся в токсическом растворе, но были значительно ниже, чем у рыб, не подвергавшихся отравлению. В наименьшей степени восстанавливались дифференцировочные рефлексы, т. е. наиболее сложные формы условнорефлекторной деятельности. В еще более поздние сроки происходило частичное восстановление условнорефлекторной деятельности у рыб, перенесших более тяжелую форму фенольного отравления (концентрация 12,5 мг/л). У них только к исходу 2-го месяца нахождения в чистой воде (53-и сутки) появлялась принципиальная возможность выработки условных рефлексов.

Трудность полного восстановления функционального состояния отравленных рыб, долгое время находившихся в растворах фенола, подтвердилась и на примере гипота-ламо-гипофизарной нейросекреторной системы (ГТНС). Длительное воздействие (до 1 мес) высоких концентраций фенола (16,7 и 25 мг/л) вызывает ряд морфофункциональных изменений этой системы у подопытных гуппи: снижение, а затем и полное опустошение нейросекреторной системы от нейросекреторного вещества, сильное обводнение тканей мозга и гипофиза. Только после месячного нахождения отравленных рыб в чистой воде в преоптическом ядре гуппи повышалось содержание нейросекреторного вещества, патоморфологические изменения тканей мозга и гипофиза ослабевали, снижалась их гиперемия. Уровень функциональной активности у нейрогипофиза был выше, чем у нейросекреторных центров гипоталамуса. Степень восстановления патологических изменений в ГГНС находилась в обратной зависимости от концентрации токсического вещества. На основе полученных данных В. Е. Матей приходит к вполне обоснованному выводу о чрезвычайно сильном токсическом действии фенола на рыб с длительным периодом последействия.

Длительное последействие характерно не только для фенола, но и для других ядов органического ряда, в частности для пестицидов различного химического состава. Об этом свидетельствуют результаты обстоятельного исследования, выполненного в лаборатории М. М. Телитченко Мохамедом Али [3] на модели пестицидного отравления карпа.

Автор использовал в своих опытах 7 пестицидов, три из которых принадлежат к группе фосфорорганических (фосфамид, цидиал, дисистон), два — к группе хлорорганических (линдан и эндрин) и два

— к группе карбаматных пестицидов (севин и темик). Показателем токсичности исследованных пестицидов служило угнетение активности ацетилхолинэстеразы мозга отравленных рыб, а показателем обратимости пестицидного отравления — возвращение уровня активности ацетилхолинэстеразы мозга к норме.

После 6-часового контакта с пестицидами разных концентраций рыб помещали в чистую воду. В течение первых суток наблюдения активность ацетилхолинэстеразы мозга продолжала снижаться, как и у рыб, находившихся в токсическом растворе. Восстановление активности фермента обычно начиналось через 2-6 сут после перевода рыб в чистую воду. Скорость и степень этого восстановления зависели от свойств пестицида и его концентрации, причем отмечена парадоксальная зависимость: у рыб, подвергавшихся действию более высоких концентраций пестицидов, восстановление начиналось раньше (через 1 сут), чем у рыб, испытавших действие низких концентраций этих же пестицидов. Например, в опытах с дисистоном концентрацией 5 мг/л восстановление активности фермента у отравленных рыб начиналось через 1 сут после перевода их в чистую воду, а у рыб, испытавших действие пестицида концентрацией 0,01 и 0,1 мг/л, — только через 6 сут.

При отравлении рыб малыми концентрациями пестицидов восстановление активности ацетилхолинэстеразы оказалось относительно меньшим, и к концу трехнедельных наблюдений последействие испытанных концентраций пестицидов было четко заметно. Степень обратимости действия разных пестицидов также неодинакова: через 3 нед. после погружения рыб в чистую воду активность фермента мозга восстанавливалась на 90%. У карпов, отравленных темиком, на 86% — отравленных дисистоном, до 75% — севином и лишь до 66% у рыб, отравленных фосфамидом.

Эти материалы хорошо согласуются с более ранними наблюдениями С. Вейса [842], изучавшего степень обратимости действия фосфорорганических пестицидов и установившего, что она зависит как от свойств пестицида, так и от вида рыб.

Так, например, 12-24-часовое выдерживание ушастого окуня (Lepomis macrochirus) и черноголовой пимефалес (Pimephales promeles) в растворе карбофоса концентрацией 0,1 мг/л приводило к снижению активности фермента на 82% у первого вида и только на 20% у второго. Восстановление активности ацетилхолинэстеразы у черноголовой пимефалес произошло через 8 сут, а у ушастого окуня — только через 30 сут. Пониженная устойчивость к интоксикации у ушастого окуня в сравнении с устойчивостью черноголовой пнмефалес, а также нотомигонуса (Notemigonus crysoleucas) и серебряного карася (Carassius auratus) отмечена автором в опытах с другими пестицидами (паратион, дельнав, ДДВФ). Видовые различия устойчивости к интоксикации трех видов лососевых рыб обнаружены в опытах с одним из широко применяемых фосфор-

органических пестицидов — карбофосом [748]. 7-10-суточное выдерживание рыб в растворе карбофоса концентрацией 0,4-3,0 мг/л вызвало снижение активности ацетилхолинэстеразы мозга на 25% У ручьевой форели (Salvelinus foutinalis), на 45% У радужной форели (Salmo gairduerii) и на 75 % у кижуча (Oncorhynchus kisutsch). Полное восстановление активности фермента происходило через 25-42 сут.

Сходные данные получены Н. Ф. Косиновой [135], изучавшей обратимость токсического действия метафаса на карпе с использованием в качестве показателя восстановления физиологического состояния отравленных рыб активности ацетилхолинэстеразы в их органах и тканях, а также количества свободных SHrpynn и активности пероксидазы.

Так, у рыб, переведенных из раствора метафоса (0,01 мг/л) в чистую воду, активность ацетилхолинэстеразы печени и мышц продолжает снижаться и на 5-е сутки составляет 65% контроля. Однако в дальнейшем отмечается постепенное повышение активности фермента до уровня контрольной группы (через 20—25 сут). В мозге активность ацетилхолинэстеразы нормализуется через 30 сут после перевода отравленных рыб в чистую воду, а в жабрах активность фермента хотя и увеличивается в сравнении с его активностью у отравленных рыб, но остается ниже активности фермента контрольных рыб в течение 25 сут пребывания в чистой воде.

Нормализация активности другого фермента — пероксидазы — в мышцах, жабрах и мозге рыб, а также количества тиоловых групп отмечается через 2025 сут. Полное восстановление исследованных биохимических показателей наступает через 30-45 сут после снятия токсического эффекта метафоса и совместного действия метафоса со стронцием-90.

Длительный период восстановления нормального физиологического состояния рыб, перенесших отравление, автор связывает с нахождением в их организме остаточных количеств инкорпорированных полюталтов и постепенной заменой у рыб, перенесших отравление метафосом, фосфорилированной холинэстеразы, гидролизующейся значительно медленнее ацетилированной, за счет усиленного синтеза нормального фермента в печени.

Несмотря на то, что в литературе отсутствуют сведения относительно скорости обновления белков печени у рыб, можно согласиться с предположением Н. Ф. Косиновой [135] о наличии причинно-следственной связи между усиленным синтезом в печени нормальной, неингибированной холинэстеразы и временем восстановления жизнедеятельности рыб, перенесших отравление, если допустить, что эта скорость обновления белков печени незначительно отличается от той, что имеет место у теплокровных животных, у которых этот процесс протекает с периодичностью в 14-20 сут [303]. Но, это лишь один из механизмов обратимости отравления рыб пестицидами, другим механизмом является усиленное выведение токсиканта из организма, которое по времени совпадает с частичным или полным восстановлением нормальной жизнедеятельности отравленных рыб.

Так, через 26 сут после перевода вьюнов из раствора ДДТ концентрацией 0,1 мг/л (3-суточная экспозиция) в чистую воду содержание п, n'-ДДД в организме рыб снизилось с 2,5-3,0 до 0,7-1,2 мкг на 1 г живой массы. Сходная по интенсивности, но более замедленная элиминация токсиканта отмечена и у карпа [267]. За 39 сут нахождения рыб в чистой воде содержание о, n'-ДДД в мышцах снизилось в 2-3 раза (с 6-8 до 3 и с 4,0 до 1,0-1,5 мкг на 1 г живой массы).

Обобщая добытые к настоящему времени экспериментальные данные, мы вновь, но уже на примере биохимических показателей, убеждаемся в длительном последействии токсического влияния различных групп веществ, поступающих в рыбохозяйственные водоемы. Это подтверждает высказанное ранее мнение [163] о необходимости более длительных наблюдений за рыбами, подвергнутыми действию токсикантов. Согласно нашим данным [189], полученным на сеголетках карася, из 16 выживших рыб в растворе фенола концентрацией 200 мг/л 9 погибли от сапролегнии в течение 4 последующих суток (или позже). В опытах на плотве и густере, отравленных фенолом или крезолом, мы имели возможность отметить при длительном наблюдении (до 28 сут) гибель части выживших после отравления рыб от сапролегнии. Следовательно, перенесенное рыбами отравление не проходит бесследно и может снижать их устойчивость к другим патогенным воздействиям, в частности грибковым или инфекционным заболеваниям.

Это дает возможность с новых позиций рассмотреть чрезвычайно важный в практическом отношении вопрос. Нередко приходится производить экспертизы массовой гибели рыб в том или ином водоеме, причины которой недостаточно ясны. По-видимому, вспышки заболеваний рыб имеют в своей основе хроническое отравление их малыми концентрациями ядов промышленных сточных вод или пестицидов, проявляющееся при ухудшении кислородного режима, изменении активной реакции среды, перепаде температур и других неблагоприятных условиях. Рыбы, ослабленные хроническим отравлением (различными токсикантами, легче подвергаются инфекционным и паразитарным заболеваниям вследствие снижения общей сопротивляемости организма [664, 189].

За последние 15 лет появились новые факты, раскрывающие различные стороны проблемы обратимости интоксикации рыб и ее значение для теории и практики ихтиотоксикологии. Действие многих токсических веТцеств на рыб и, в частности ядов органического ряда, обратимо. Особое внимание исследователей привлекают различные группы пестицидов. В опытах с монуроном [398], форфамидом и метилнитрофосом [230, 291], малатионом [748], ДДТ [844, 267] отмечена способность рыб восстанавливать жизнедеятельность после снятия токсического действия и перевода их в чистую воду.

Вместе с тем накапливаются материалы, свидетельствующие о том, что отравление некоторыми веществами (помимо уже отмеченных — концентрированные растворы большинства минеральных кислот, соли тяжелых металлов, некоторые яды органического ряда) труднообратимо или вообще необратимо [53, 32, 128, 23].

Например, двухнедельное нахождение бычков и гольянов в сточной воде БЦЗ 10-, 20- и 30-кратного разведения приводит к необратимым изменениям гематологических показателей [53]. Длительное (30-суточное) пребывание рыб в отравленном монуроксом водоеме вызывает необратимые патологические изменения форменных элементов крови [128]. За 45 сут нахождения в чистой воде погибло около 70% отравленных рыб. Высокий процент гибели отравленных ацетонитрилом лещей отмечен Ю. А. Белоусовым [23] при длительном (60-90 сут) контакте рыб с ядом. При 60-суточной экспозиции лещей в растворе ацетонитрила концентрацией 10 мг/л обратимость интоксикации после 10-суточного нахождения в чистой воде составила лишь 60%, а при 90суточной экспозиции все рыбы, перенесенные в чистую воду, погибли на 2-е сутки. Сокращение времени экспозиции лещей в токсическом растворе до 30 и 15 сут значительно увеличивало обратимость интоксикации.

Результаты этих опытов в совокупности с полученными нами ранее данными [189, 163] показывают, что степень обратимости той или иной интоксикации зависит от концентрации токсиканта и времени нахождения рыб в токсическом растворе. Необходимы дальнейшие целенаправленные поиски отдаленных последствий перенесенного рыбами отравления (острого или подострого) и их влияния на устойчивость рыб к стрессорным воздействиям различной природы. Для более полного ответа на вопрос о степени обратимости отравления рыб тем или иным токсикантом следует увеличить время наблюдения за рыбами, перенесшими отравление, от 2 до 4 иед, а в конце опытов весьма желательно оценить полноту восстановления нормального состояния методом функциональных нагрузок [163, 174].

КОМБИНИРОВАННОЕ ДЕЙСТВИЕ ЯДОВ. СИНЕРГИЗМ И АНТАГОНИЗМ

Характерной особенностью промышленных сточных вод большинства современных предприятий является сложность и многокомпонентность их химического состава. Следовательно, наряду с определением степени токсичности отдельных ингредиентов промышленных сточных вод в центре внимания должна находиться группа веществ, объединенная признаком химического родства или общностью технологического процесса. При таком подходе могут быть установлены сравнительные характеристики токсичности различных веществ и на их основе даны общие для производства решения.

Известно, что смесь различных веществ может быть значительно более токсичной, чем любой из ее компонентов. Если обозначить концентрации двух веществ, вызывающих определенный квантовый эффект (скажем, смерть) через X и Y, а некоторую долю от этих концентраций — через А и В (соответственно), каждая из которых равна 1, то явление синергизма можно представить в виде уравнения A(X)+B(Y)<1.

Иными словами, синергизм — это такое явление, когда биологический эффект (в данном случае токсический) смеси веществ выше, чем любого из составляющих ее компонентов. Следует отличать явление синергизма от аддитивного эффекта или простого суммирования действия двух компонентов какой-либо токсической смеси, который выражают равенством А(Х) + В(Y) = 1.

Отсюда синергизм можно определить как сверхаддитивный эффект. Однако не все авторы соглашаются с таким пониманием синергизма. Некоторые [457, 828] считают синергизм таким явлением, когда эффект смеси превышает сумму эффектов отдельных компонентов. Наконец, иногда под термином «синергизм» подразумевают способность одного из компонентов смеси, неактивного или обладающего незначительной активностью, увеличивать биологичекую активность второго компонента [385].

Нам представляется, что понимание синергизма как явления, при котором смесь более активна, чем любой составляющий ее компонент [555, 805], предпочтительнее, поскольку оно охватывает все случаи синергизма, включая и те из них, при которых каждый из компонентов смеси в отдельности обладает выраженной токсичностью.

Если два вещества действуют в противоположном направлении и вследствие этого биологическая активность смеси меньше биологической активности наиболее активного ее компонента, то говорят об антагонизме: A(X) + B(Y)>1.

Различают два вида антагонизма: абсолютный и относительный. С абсолютным антагонизмом имеют дело, когда A(X)+B(Y)>1 при А и В порознь также больше 1. Относительный антагонизм может проявиться в том случае, если А(X) +B(Y)>1, но A и В меньше 1. Можно считать, что с антагонизмом имеют дело в том случае, если эффект меньше аддитивного.

Рассматривая общие закономерности ответных реакций организма на комбинированное действие веществ, С. Блисс [456, 457] пришел к выводу о необходимости разделения трех видов совместного действия смесей. Первое из них — независимое совместное действие, при котором каждый из двух ядов имеет различный физиологический механизм действия, второе — одинаковое совместное действие, предполагающее сходство механизма токсического действия обоих компонентов. И наконец, синергистическое действие, объединяющее все виды совместного действия компонентов, не вошедшие в первые две группы, причем антагонизм рассматривается как отрицательный синергизм.

Некоторые считают, что термины «антагонизм» и «синергизм» строго применимы только при действии комбинации веществ или ионов, не теряющих идентичности в смеси путем химических реакций, вследствие чего продукт химического взаимодействия будет более или менее активнее исходных веществ [529]. Это замечание в значительной мере справедливо, если иметь в виду физиологический антагонизм, реализующийся вследствие противоположного по направлению действия на одну функциональную систему или влияния на разные системы, приводящие к ослаблению конечного эффекта. Однако следует учитывать и так называемый химический

антагонизм, проявляющийся в результате химической реакции между веществами и имеющий определенное значение при оценке степени токсичности сложных смесей, таких, как индустриальные стоки и высокозагрязненные воды.

Вопросы комбинированного действия веществ подробно изучены на примере различных лекарств и ядов в опытах с теплокровными животными. При этом исходят из представления о том, что реакция организма на вещество является функцией концентрации этого вещества, продолжительности ее действия и периода наблюдения за эффектом, обусловленным данной концентрацией. Этр позволяет рассматривать совместное действие двух веществ как количественную связь между концентрациями веществ при постоянном уровне ответной реакции. Откладывая по оси ординат концентрацию одного вещества X, а по оси абсцисс — концентрацию другого вещества Y, получают изоболлу. Изоболла комбинированного действия представляет собой линию, соединяющую точки X и Y и показывающую концентрацию веществ, при которых наблюдается квантовый эффект (например, гибель). Область изоболлической диаграммы, в которой находится экспериментально найденная линия, определяет вид совместного действия (рис. 4).

Рис.4. Синергизм и антагонизм, характеризуемые площадями болограммы, в которых размещают изоболлы: ЕЕA и ЕДБ – соответвенно дозы вещества А и Б, которые вызывают одинаковую ответную реакцию организма: 1 – линия адитивности; 2 – примерная изоболла для частного случая антагонистического действия [385]

Основная заслуга в использовании графического изображения комбинированного действия веществ принадлежит С. Леве [674] и его ученикам. При сравнительном изучении комбинированного действия ядов пользуются также диаграммой другого вида (рис. 5), предложенной Д. Хорсфоллом [609]. В этом случае комбинацию двух видов, вызывающих определенный токсический эффект, устанавливают путем пропорциональной замены одного ингредиента в смеси другим в концентрации, обеспечивающей такой же эффект. Для этого вначале берут концентрацию CL50 вещества X, а затем 75 % от этой концентрации и 25 % CL50 вещества Y. Такую замену продолжают до тех пор, пока не установят величину CL50. На рис. 5 видно, что пара веществ характеризуется как синергистическая или антагонистическая в зависимости от расположения экспериментальной линии, отражающей токсичность испытуемой комбинации над горизонтальной линией, соединяющей точки относительной токсичности на параллельных осях, или под ней. При этом горизонтальная линия на рис. 5 равноценна аддитивной линии на рис. 4.

Рис. 5. Синергизм и антагонизм, выраженный в относительных показателях активности смесей. Количество компонента Б в смеси эквивалентно по активности ЕД замещаемому

им количеству компонента А. Пунктиром дана кривая частного случая синергизма [385]

Необходимо иметь в виду также, что изоболлическая диаграмма иногда неудобна для интерпретации комбинированного действия, так как эффективные концентрации X и Y могут различаться в десятки или сотни раз и график получается асимметричным. В таком случае лучше использовать изодинамическую диаграмму, строящуюся путем нанесения не абсолютных концентраций: веществ X и Y, а равных частей (в %) от