1 курс / Психология / Работа Стадс Теркел

стояиной улыбки. Второе — варикозное расширение вен на ногах. Когда самолет набирает высоту, вредно подни­ маться па ноги. Одним словом, профессия стюардессы пор­ тит внешность.

Многие наши девушки мечтали стать фотомоделями. Знаменитая Таня — из стюардесс нашей авиакомпании. Но остальные не прошли: то внешность не того типа, то не­ достаточно красивы или недостаточно тонки. Так и оста­ ются стюардессами.

А вы о чем мечтали?

Я мечтала выбраться из городишка Брокен Боу, штат Небраска. (Смеется.)

ПОСТСКРИПТУМ: «Всякий раз, когда я прилетаю до­ мой, все семейство встречает меня в аэропорту. Ни одна из моих сестер никогда в жизни не летала. Все мои пле­ мянники считают, что их Тэрри потрясающая молодчина и что их мамам и папам — это моим сестрам с мужьями — рядом со мной как-то не по себе. Вид у них действитель­ но неважный. «Взгляни теперь на нас,— будто говорят они,— жаль, что мы тоже не пошли в стюардессы». Ко­ нечно, сестрам досадно, что они упустили свой шанс в жизни. Но они любят, когда я прилетаю домой, послушать мои рассказы. Я посылаю им подарки из Европы. Мои родственники всем своим друзьям и знакомым сообщают, что я стюардесса. Они очень этим гордятся. И всегда встре­ чают меня словами: «Похоже, одна из моих сестриц стюар­ десса?»

Отец получил повышение по работе, компания в своем бюллетене сообщила, что у него семеро детей, один сын и шесть дочерей, и что одна из них в Чикаго, работает стюардессой. И дальше ни полслова ни о ком другом, а все про меня».

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

ВЕРИЛ СИМПСОН

бронировала места на авиалиниях

Сейчас она консультант по трудоустройству, до этого двенадцать лет проработала в

авиакомпании, бронировала места в самолетах.

Бронирование билетов — работа на редкость механи­ ческая, ты словно бы придаток к компьютеру. Я ее смер­ тельно ненавидела. Тошно было просыпаться по утрам — господи, опять тащись на эту работу!

У меня были реактивные лайнеры. Телефон моего быв­ шего стола в справочниках не значится — его знают толь­ ко постоянные клиенты, те, кто все время куда-то летает. Специальный стол для людей, которые тратят бешеные деньги на деловые поездки. Десять тысяч долларов в ме­ сяц, сто тысяч долларов в месяц — смотря какая авиали­ ния. Каждый день я обслуживала одних и тех же людей. Говорит такой-то из такой-то компании, Ныо-Йорк и об­ ратно, первый класс. И конец разговору. Все дело было в «Сабре»,в компьютере. Он похож на электрическую пишу­ щую манишку. У него есть запоминающее устройство, и любые сведения можно получить в любую минуту. «Сабр» стоил так дорого, что все было прилажено к нему. «Сабр» перегружен, «Сабр» недогружен, «Сабр» то, «Сабр» это. Все «Сабр», «Сабр», «Сабр».

Из-за такой его ценности на телефонный разговор от­ водилось не больше трех минут. На то, чтобы заложить ин­ формацию в «Сабр», давалось двадцать секунд — это на­ зывается машинное время. И ты уже должна быть готова принять новый заказ. Прямо конвейер. Мы приспосабли­ вались к машине. Прежде была хоть какая-то непринуж­ денность, естественность. А тут все это кончилось. Послед­

41

ние три-четыре года стали сущим адом. Установили ком­ пьютер!

За тобой следили, слушали, что и как ты говоришь. На минуту опоздаешь — пометка в личном деле. У меня было десять таких пометок, общим счетом десять минут: пря- хМО-таки рекорд. Обеденный перерыв — тридцать минут, и ни секундой больше. Если тебе нужно выйти — десять ми­ нут, и ни секундой больше.

Когда я служила в авиакомпании, я принимала восемь транквиллизирующих таблеток в день. А на этой работе, которая считается одной из самых выматывающих, мне хватает трех. Даже мой доктор говорит: «Ваша язва под­ живает. Скоро от нее следа не останется». В авиакомпании у меня не было свободы воли — придаток к этому дурац­ кому компьютеру, и больше ничего.

Помню, когда я поступила в авиакомпанию, мне ска­ зали: «Теперь для вас авиалинии — все, вы будете их есть, пить и во сне видеть. В вашей жизни больше нет места для балета, театра, музыки — ну, словом, ни для чего друго­ го». Это мне сказал мой первый начальник. Я с другой девушкой договаривалась, что надо бы купить билеты iia балет, а он услышал и заявил, что мы должны говорить только о работе. Когда служащие авиакомпании собира­ ются вместе, то разговаривают только о самолетах. И ни о чем другом. Ну, еще о Джонни Карсоне. У них психи­ ка вся настроена на телеэкран.

Работа в авиакомпании считается более престижной, чем моя теперешняя работа. Когда меня с кем-нибудь зна­ комили, то обязательно говорили: это Верил Симпсон, ко­ торая служит в авиакомпании. А теперь я разжалована просто в Верил Симпсон. Я заметила, что многие, кто за мной тогда ухаживал, придавали этому особое значение. Я знаю одного такого: он никогда не пригласит куда-ни­ будь просто Джуди или просто Джейн, а только стюар­ дессу или манекенщицу. Ему нужен ореол их профессии. И никогда не скажет просто, как их зовут. Когда я служи­ ла в авиакомпании, меня обозначали названием моей ком­ пании. А теперь я всего только я сама — и слава богу.

В глазах этого человека я ничто, хотя зарабатываю, возможно, вдвое больше девушек, знакомством с которы­ ми он хвастает. Конечно, скажи я, какие у меня акции, это произвело бы на него впечатление. И то же можно сказать о всех типах, с кем я проводила время, когда ра­

42

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

ДЖИЛЛ ТОРРЕНС манекенщица

Она фотомодель, причем первоклассная. Ее лицо примелькалось вам на страницах

журнальной рекламы и на телеэкране, во время реклам­ ных передач. Она на этой работе уже восемь лет. Ей пла­ тят по высшей ставке — пятьдесят долларов в час.

Я снимаюсь для рекламы. Любой. На этой неделе, на­ пример, снималась для рекламы товара, который произво­ дят в Южной Америке. Мне сказали: «Постарайтесь вы­ глядеть обольстительной, лукавой, кокетливой, по в пре­ делах». А означает это всегда одно и то же: улыбка и ши­ роко распахнутые глаза. Без малого час тебе объясняют, что от тебя требуется. Бубнят и бубнят, а ты вроде как выключаешься и делаешь, что привыкла.

Вокруг уйма народу: заказчик, кто-нибудь из бюро по рекламе, двое-трое из фотостудии, художник по ко­ стюмам, он поправляет па тебе платье, чтобы сидело как надо... в общем набежит человек десять, и все толкутся вокруг. Каждый требует свое. А ты знаешь, что на' их мне­ ние полагаться нельзя. Делаешь вид, что слушаешь, а сни­ маешься так, как задумала сначала. Когда простоишь пе­ ред объективом столько лет, знаешь, что нужно людям, даже если они сами не знают.

Первое время стараешься, изучаешь прически, стиль. Спустя немного все уже знаешь наизусть. Меня как-то спросили: «Почему самые модные модели на всех сним­ ках с открытым ртом? Мух ловят, что ли?» (Смеется.) А это так принято, с давних пор. Заказчику надо иоболь-

44

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

ше секса, утонченного или откровенного. Проходит время, и привыкаешь все делать механически.

Теперь модно естественное выражение и вид. Прыгать вверх-вниз, смотреть в одну точку... Что естественного в тупом, остановившемся взгляде? Требуют, чтобы ты оста­ валась естественной в заданной позе. (Смеется.) Ничего себе «естественной», когда стоишь одетая черт те во что, на лице фунта три грима, да еще при этом изволь быть красоткой! Какая уж тут естественность — одна фальшь.

Никогда не знаешь, что тебя ждет завтра. Я как-то снималась в Мичигане для рекламы снегоочистительной машины. Такая маленькая штуковина, чтобы хозяйка дома могла сметать снег с дорожек. Было десять градусов мо­ роза. Прилетели в половине шестого утра. На мне было теплое белье, но я забыла сапоги и обморозила ноги. Ле­ том, в сорокаградусную жару, снимаешься в меховой шубе, а зимой — в купальнике. Все делаю, что попросят. Деньги получишь — и до свидания.

Позвонят иногда в семь утра и говорят — к полдевя­ того будьте готовы. Успеете приехать через сорок минут? Не знаешь, за что хвататься, пока собираешься, чтобы приехать в срок. Глотаешь наспех чашку кофе, а тут еще звонит телефон, но надо уже бежать. Ужасно. Каким-то образом ухитряешься приехать вовремя. Я почти никогда не опаздываю. Сама себе удивляюсь.

Порою подмывает сказаться больной и не ехать, но я редко отказываюсь от работы, разве что когда предложат что-то совсем несусветное. Как правило, лечу сломя голо­ ву и делаю, что надо. Откажешься — а после себя ругаешь. Когда работаешь на одно бюро, полагается всегда быть на­ готове. Иначе клиент подумает, что ты слишком уж зазна­ лась.

Выходишь из дому и тащишь с собой целый платяной шкаф. Платья разных цветов, обувь в тон, сумочки, пари­ ки. Сядешь в такси, таксист думает, что ты опаздываешь на самолет, а мне и ехать-то десять кварталов, вот досада таксисту. Ни один не поможет сесть в машину или выйти. Притом я на чай даю, не скуплюсь. Таскаешь на себе это барахло — бицепсы накачала дай боже, и одно плечо стало ниже другого. (Смеется.)

Самый кошмар в зимние холода, когда все охотятся за такси. А у тебя в руках три-четыре сумки. Тяжело. При­ едешь, выползешь кое-как из такси и тащишься по лестни­

45

це в ателье. А надо, чтобы вид был свежий, прическа — волосок- к волоску. Но пока доберешься, пот льет в три ручья, да и трудно выглядеть свежей под светом юпите­ ров, особенно после всего, что вынесешь за дорогу.

Какова ваша первая реакция, когда утром звонит те­ лефон и вас вызывают на работу?

— Тьфу, пропади оно все!

«Знаете, я не собиралась идти в манекенщицы. Когда училась в школе, я работала регистратором в салоне кра­ соты. Я тогда жила в Южной Дакоте. Одна знакомая, она работала у «Эйлин Форд», снималась в «Бог» и «Харпере базар», сказала мне: «А что, если тебе поехать в НьюЙорк и стать ммнекенщицей?» Я и не знала, что это та­ кое. Думала, для каталогов снимают кукол. Думала, на фотографиях люди рисованные, неживые. Па рекламы^ я всерьез и внимания не обращала.

Я хотела поступить в колледэю, но сумела скопить все­ го триста долларов. И как мне исполнилось восемнадцать, я уехала в Нью-Йорк. Тогда я еще не красилась, только губы мазала, и никогда еще не носила туфли на высоких каблуках. Битых три часа ходила взад-вперед по Лексинг- тон-авеню, пока не освободилась комната в молодежной гостинице. Не решалась повернуть ни вправо, ни влево. Так и ходила полдня. Рубленый шницель у нас в Южной Дакоте стоил двадцать пять центов, а здесь в забегаловке, оказалось, доллар двадцать пять».

У «Эйлин Форд» сказали, что у меня слишком низкая та­ лия, так что мне лучше бы подумать о другой работе. Стои­ ло ехать в такую даль из Южной Дакоты. Дурочка была.

Стала я листать телефонную книгу. А тогда Хантинг­ тон Хартфорд как раз купил рекламное бюро. Я к нему. От смущения не могла даже имя свое назвать секретарше. Часа через полтора приходит новоиспеченный хозяин — он только что купил это заведение, а раньше сам работал ма­ некенщиком. Первый мужчина в Ныо-Йорке, какого я уви­ дела вблизи. Смотрю на него и глазами хлопаю. Он гово­ рит: «Эй, как вас там! Зайдите ко мне в кабинет!» Ну вот, думаю, меня и оценили по достоинству. А он-то, скорей всего, вызвал меня, потому что я таращила на него гла­ за — он себе очень нравится. (Смеется.)

46

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

Прошла неделя-другая, приглашают меня на коктейли. Я до того спиртного в рот не брала. Звали на пять часов. Прихожу в пять, гляжу — больше ни души. Спрашивают меня: что пить будете? Л я не зпаю. Говорю: «Если мож­ но, бурбон с водой». Жутко вспомнить. На коктейль тогда собрались в честь Сэмми Кея. А я первый раз услышала, что на свете живет Сэмми Кей.

Наш хозяин хотел, чтобы мы просто показывались на людях. Пятнадцать его лучших манекенщиц. Идешь, и все. За это не платят. Идешь на открытие фотостудии или еще чего-нибудь, потому что там будут люди из рекламных бюро, а тебе надо, чтобы тебя видели, постараться, чтобы запомнили в лицо. Глупо, конечно... Так происходит со многими, кто пошел в манекенщицы. У нас девочки легко ранимы. Не знают, как себя вести. Обычно они из очень бедных семей. Ну а такая работа слепит глаза. Большин­ ство моих знакомых манекенщиц родом из Огайо, Инди­ аны и так далее.

У меня, когда я первый раз поступила на работу, оста­ валось в кармане пятьдесят центов. За два часа работы я получила шестьдесят долларов. Я просто поверить не мог­ ла. Я прикалываю цветы к лацкану молодого человека. Реклама отеля в журнале. Дурацкий снимок, и работка — проще простого. Такие деньги за то, что улыбнешься и приколешь цветок парню. После оказалось, что не все так уж просто.

Люди по большей части чувствуют себя неловко перед объективом. Надо выучиться, как двигаться, как держать­ ся. У нас некоторые умеют раздувать и поджимать ноздри, чтобы изменить контуры лица, меняют очертания рта, скул. Тренируются перед зеркалом.

Конкуренция немалая — от тридцати до шестидесяти таких, как ты. Вызывают скопом. Иногда сразу человек десять. Ждешь минут сорок пять — час, пока вызовут. Часть отсеивают, трех-четырех вызывают повторно. Все равно что ходить каждый день наниматься на работу. И нет уверенности, что получишь ее. Входишь в комнату, видишь — сидят тридцать девушек, одна другой лучше, и невольно говоришь себе: «Мне здесь делать нечего». Так и подмывает уйти. И все же рассчитываешь: может, из пятнадцати заказов три перепадет тебе, вот так...

Подготовки никакой не требуется, выучки тоже. Люди тратят тысячи, проходят специальные курсы, учатся ра­

47

ботать с гримом. Нелепость. Просто отнимают деньги у мо­ лодых девчонок. Учишься в процессе работы. Первые годы мне было не до смеха, очень волновалась. Это потом, ког­ да спадет напряжение, видишь, до чего все глупо.

Я, например, с большим трудом набираю вес. Как-то сказала фотографу, что прибавила два фунта. Радовалась не знаю как. В бюро сказали: «Полновата, скажите, пусть сбросит вес». А сами и не узнали бы, если б я не прогово­ рилась.

По-моему, на эстраду или в манекенщицы идут самые застенчивые. В школе это были скромницы из скромниц. Никогда не чувствуешь себя по-настоящему свободно, за­ ставляешь себя делать то, что тебе несвойственно. Всегда ты такая, какой тебя хотят видеть другие, а не какая ты есть на самом деле.

Такое чувство, будто ты вешалка для чужого платья. Сегодня тебе скажут, что ты великолепна. Завтра, в дру­ гом ателье, скажут, что ты ужасна. Каждую минуту дру­ гое: то одобряют, то не признают. И ты внезапно пере­ стаешь придавать этому значение. Почему твой день дол­ жен зависеть от того, как ты выглядишь утром?

Отношение к работе у меня двойственное. Мне нравит­ ся такая жизнь, она дает мне свободу. Полдня занимайся чем хочешь. На обычной работе такое невозможно. Я ни­ когда не смогла бы работать секретаршей. Я за три часа получаю, сколько она — за неделю. Если бы мне пришлось отсиживать по восемь часов в конторе и возиться с бумаж­ ками, я бы считала, что такая работа унижает еще боль­ ше, чем работа манекенщицы. Не подумайте, что я смотрю свысока на секретаршу. Большинство из них — способные женщины, они могли бы ворочать делами лучше своих хо­ зяев, может быть, но никогда не получат такой возмож­ ности, потому что они женщины.

Я, пожалуй, примкнула бы к женскому движению, но сторонницы женской эмансипации не признают косметику и рекламу, и мне как-то неловко ходить на их собрания, в моем-то виде. В школе, где я учусь фотографии, сказали, что, если бы меня действительно интересовало женское движение, я бы не работала манекенщицей. Я пыталась объяснить, что женский труд слишком низко оплачивает­ ся и я не смогла бы заработать таких денег на любом дру­ гом месте. Со мной не согласились, а сами через секунду

48

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

уже болтали о какой-то разрекламированной новинке и что ее надо завтра же купить.

Мне стыдно за себя, ведь люди, по-моему, должны за­ ниматься в жизни любимым делом. Мне бы тоже занять­ ся чем-то другим, но я ничего по-настоящему не умею. Я устроена. У меня верный заработок, так что все катится само собой. Удовлетворения настоящего нет... но я лен­ тяйка, правду сказать. Мне так легче, и все.

Во время работы размышлять некогда. Но она требует большого нервного напряжения, потому что снимают бы­ стро — раз, два, и готово — и надо подлаживаться под этот темн. Но и думать все же приходится о том, что и как де­ лаешь. Согнуто ли левое колено под прямым углом и тому подобное...

Обычно я никому не говорю, что работаю манекенщи­ цей. Представляюсь секретаршей, например. На тебя смот­ рят либо как на знаменитость, ведь твои снимки видят в журналах, либо, и по той же причине, глядят косо. Когда забирают в полицию девчонку, которая подрабатывает стриптизом, или проститутку, они чаще всего выдают себя за манекенщиц. Существует мнение, что мы распущенны и доступны. Ко мне лично мужчины не пристают. Всегда удается держать их на расстоянии. Знала бы заранее — никогда не пошла бы на такую работу...

Миссис Пейли — как бишь ее по имени? — Бейбе Пейли говорит, что в жизни главное — быть очень тоненькой и очень богатой. Наверное, не для меня. Я не люблю гля­ деть на свои фотографии. Когда едешь мимо и увидишь себя на рекламе, неприятно говорить, что, мол, это я.

У нас в большинстве случаев через год-другой теряют интерес к работе. Но привыкают к деньгам, и бросить уже трудно. К тому же всегда брезжит надежда, что снимешься в рекламном фильме и заработаешь разом тысяч двадцать. У нас за целый год того не заработаешь, сколько дадут два телевизионных рекламных фильма.

С мужчинами у нас еще хуже. Каждый только и твер­ дит: вот бы привалила удача! В прошлом это, как пра­ вило, матросы, полицейские, официанты. Рассчитывают быстро разбогатеть. В их жизни главное — деньги и жен­ щины. Постоянно слышишь об этом. О деньгах даже боль­ ше, но и о женщинах хватает. Грязные шутки и быстрая нажива — вот и все их интересы. Оболочка красивая, а под ней — пустота.

49