1 курс / Психология / Работа Стадс Теркел

С экрана на все лады восхваляются профессии приви­ легированные. Представляете, что должна чувствовать при этом простая официантка? Ни один ребенок не скажет: «Хочу стать официантом» или «Хочу открыть химчистку». Умеют в наших фильмах унизить тех, кто не носит белых воротничков. Вот и рождается у человека комплекс непол­ ноценности: он видит, что его существование не идет ни

вкакое сравнение с тем, как живут его соотечественни­

ки — живут на экране. Мне-то еще сильно повезло: я с удовольствием делаю свое дело. Люблю свою работу. Но все, что делала до этого, я ненавидела. То была нудная работа в учреждениях. Униженной я, правда, и тогда себя не считала, но столько сил уходило, столько энергии ду­ шевной... Абсолютно убеждена, что большинство из нас вы­ полняет работу, которая обезличивает человека, превра­ щает его в машину.

Не показывают на экране и каким радостным бывает подчас труд писателя или, скажем, актера. Люди, которые делают нудную работу, завидуют им, потому что те, по их мнению, много зарабатывают. А завидовать надо бы тому, что творческий процесс приносит писателю или актеру чувство удовлетворения. Об этом в нашем обществе поче­ му-то не говорят. Огромный, на мой взгляд, вред приносят рекламные телепередачи, где детям из гетто внушается, что в школу ходить надо потому, что образованный чело­

век больше заработает *. Авторы и словом не обмолвят­ ся, что образование, между прочим, дает возможность ра­ ботать в таких областях, где труд доставляет радость, при­ носит пользу, где ты можешь делать то, что помогает жить другим людям.

Когда я ходила на скучную службу — надо было кор­ мить семью,— у меня часто болела голова, настроение к1

1 Несколько лет назад университет штата Висконсин выпустил цикл фильмов-интервью (которые брал я) с представителями раз­ личных профессий, добившимися признания. Предназначался он для показа детям из гетто. В результате опроса оказалось, что больше всего понравился юным зрителям юрист, занимающийся недвижимостью, который рассказывал о своих собственных при­ обретениях и их демонстрировал. Он удивительным образом ничего не сумел — или не захотел — рассказать о своей работе. Наимень­ ший интерес вызвал известный скульптор-негр, которого мы за­ сняли в его студии; он с воодушевлением говорил о своей работе. В ходе дальнейшего опроса выяснилось, что дети были заядлыми телезрителями и превосходно ориентировались во всех последних рекламных телепередачах.— Прим, автора.

100

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

концу дня бывало прескверное. Но вот уж двадцать лет я обхожусь без всяких таблеток. А в наших рекламных теле­ передачах достоинства средств от перенапряжения демон­ стрируются на примере домохозяек. Что же довело этих бедняжек до такого состояния? Если судить по нашим пе­ редачам, так они просто рехнулись от чистки, уборки и прочих домашних хлопот.

В теле- и кинофильмах домохозяйки выглядят редкими идиотками. А ведь сколько такта и ума требует воспитание детей, как это захватывает и увлекает — на твоих глазах растет человек. Растить ребенка — гораздо более творче­ ское занятие для женщин, чем какая-нибудь нудная рабо­ та их мужей.

Снимать злободневные фильмы — значит ссориться с

теми, кто правит киноиндустрией. Вот, например, недавно из последних известий мы узнали о закрытии ряда про­ мышленных предприятий, узнали, что люди, по двадцать лет на них проработавшие, могут сильно пострадать в смысле пенсии. Где фильм об этом? Нужен очень мужест­ венный и упрямый режиссер, чтобы фильм про то, как вы­ брасывают людей на улицу, вышел на экраны. А кто, спра­ шивается, сделает фильм о том, как теряют работу стюар­ дессы по достижении определенного возраста? Кто по­ смеет посягнуть на трогательное согласие, с которым наши кино- и авиакомпании рекламируют друг друга?

В кино теперь вкладывают деньги люди, в чьих руках самые разные отрасли промышленности. Разве они допу­ стят, чтобы снимались фильмы про то, как несладко жи­ вется их рабочим? «Разгребание грязи» было возможно, когда кинокомпании не зависели от большого бизнеса. Те­ перь же, когда разные «Галф энд вестерн», «АВКА» и «Транс-Америка» прибрали кинематограф к рукам, ситуа­ ция осложнилась. Взять хотя бы производство грампла­ стинок; попробуй тут выступить с обличениями, когда до­ ходы от дисков с музыкой из фильмов превышают прибы­ ли от самих фильмов.

Давно у нас не было фильма о забастовке. Если что и есть, то о событиях чуть ли не столетней давности, про сегодняшний же день помалкивают. А я бы лично не от­ казалась посмотреть фильм про Лордстаун 1.1

1 Имеется в виду забастовка на заводе фирмы «Дженерал мо­ торе» в городе Лордстаун, штат Огайо, в 1972 г.— Прим. перев.

ФИЛ СТОЛЛИНГС электросварщик

Он работает электросварщиком на сбороч­ ном заводе Форда на южной окраине Чи­

каго. Ему двадцать семь лет. Он недавно женился. Рабо­ тает в третью смену — с пятнадцати тридцати до полуночи.

«Автомобиль начинается с меня, с первой сварки. По­ том он поступает на другой конвейер и получает пол, кры­ шу, крышку багажника, дверцы. Потом его ставят на шас­ си. Конвейеров ведь сотни. У сварочного аппарата квадрат­ ная рукоятка и две кнопки: верхняя — для высокого напря­ жения, нижняя — для низкого. Высокое напряжение — чтобы прихватывать металл, а низкое — чтобы сплавлять.

Аппарат подвешен к потолку над конвейером, который движется по кругу, только вытянутому, как яйцо. Сварщик стоит на цементном возвышении, дюймах так в шести над полом».

Я топчусь на одном месте площадью в два-три фута до глубокой ночи. Остановиться можно, только когда конвей­ ер останавливается. Тридцать две точки сварки на маши­ ну, на кузов. Сорок восемь кузовов в час, восемь часов в день. Попробуйте подсчитайте. Тридцать два на сорок во­ семь и на восемь. Вот сколько раз я нажимаю кнопку.

Шум — оглохнуть можно. А стоит рот открыть — того и гляди наглотаешься искр. (Показывает руки.) Вот это ожог, и вот тут тоже ожоги. Шум все равно не перекри­ чишь. Да и где тут орать, когда надо аппарат нацеливать для сварки.

Некоторые словно зажаты изнутри и не слишком-то разговорчивы. Очень уж трудно. Ну и обособляешься. За­

102

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

мыкаешься в себе. Мечтаешь, думаешь о том, что ты когдато делал. Я чаще всего вспоминаю, как я был мальчиш­ кой и как мы с братьями проводили время. Думаешь про самое тебе дорогое и словно заново все переживаешь.

Сколько раз бывало: начнешь работать — и уже пере­ рыв, а в промежутке ты как будто и не работал вовсе. Ко­ гда мечтаешь, меньше шансов сцепиться с мастером или

ссоседом.

Аон не останавливается. Движется, движется, и так все время. Здесь наверняка есть такие, кто всю жизнь у конвейера простоял, а так его конца и не видел:. Да и не увидит. Потому что он бесконечный. Вроде змеи. Одно ту­

ловище без хвоста. Он с человеком такое вытворяет...

(Смеется.)

Все одно и то же, одно и то же, и потому если начать думать про работу, мало-помалу спятишь. До того тебе станет тошно, что хоть сейчас вцепляйся соседу в глотку. И будешь всякий раз огрызаться, как к тебе подойдет ма­ стер. Только бы злость сорвать, а уж на ком, тебе все рав­ но. Чтобы с этим справиться, надо замкнуться в себе.

Мне вот не нравится нажим, запугивание. Вам бы при­ ятно было идти к кому-нибудь и говорить: «Мне надо в уборную»? Если у мастера на тебя зуб, так он не разре­ шит. Мимо ушей пропустит. А если я без разрешения ос­ тавлю рабочее место, так меня уволить могут. Конвейер-то все время движется.

Я работаю рядом с Джимом Грейсоном, так он своими мыслями занят. А слева от меня — мексиканец — он по-ис­ пански говорит, и не поймешь, чего он там бормочет. Толь­ ко одно и остается — не обращать на него внимания. Брофи — он совсем еще молодой и в колледже учится. Он на­ искосок от меня стоит. Вот с ним мы иногда разговари­ ваем. Если он не в настроении, то я молчу. Ну, и он знает, когда я не в настроении.

Конечно, напряженность тут какая-то существует. Мо­ жет, это и не очень заметно, только белые держатся с бе­ лыми, а цветные — с цветными. Когда поступаешь к Фор­ ду, Форд говорит: «Ты с другими людьми работать мо­ жешь?» Это кладет конец неприятностям до того, как они начнутся. Они ведь не могут допустить, чтоб люди, кото­ рые работают бок о бок, все время между собой сцепля­ лись. А если два таких человека сторонятся друг друга, то и работы они дадут больше. Ясно, как это выходит?

103

Явот чего не понимаю: как это люди сдерживаются? Ведь тут же ты всего-навсего машина. Вот только о на­ стоящих машинах они больше заботятся, чем о тебе. Ма­ шину они и ценят больше, и внимание ей уделяют. А ты ведь это знаешь. Ну, и начинаешь вроде чувствовать, что машина лучше тебя. (Смеется.)

Итут поневоле задумываешься. Меня-то они как це­ нят? Вот сравнить с машиной. Если машина ломается, тут же приходит наладчик и приводит ее в порядок. А если я ломаюсь, меня просто отпихивают в сторону и ставят на мое место другого. Они только об одном думают — чтобы конвейер не остановился.

Яработаю в полную силу. И верю, что за свои восемь часов я получу все, что мне причитается. Но насиловать себя не собираюсь. Чего я не могу, того делать не стану.

Ятут уже три года, и ничего такого не допускаю. Но не­ сколько стычек с мастером у меня все-таки было.

Работал я тогда с перегрузкой. Порезался, царапина воспалилась, и началось у меня заражение крови. Сверло сломалось. Я отнес его мастеру и говорю: «Поскорей за­ мените». Мы тогда гнали капоты «икс-эл». Я ему говорю: я ведь не наладчик. С этого все и началось. Я говорю: «Ну, ведите меня в Теплицу, раз вам так хочется». Это кабинет начальства, где мозги вправляют. Вот тогда он и сказал: «Видал я таких, как ты, за воротами».

Один мастер, он тут самый молодой, так он вот что счи­ тает: я здесь главный, и если тебе это не нравится, так можешь отправляться на все четыре стороны. И что тот, другой, мастер скажет, этот чаще всего отменяет. В неко­ торых случаях и мастера друг с другом не уживаются. С ними ладить трудно, даже им самим же.

Ну и конечно, на мастера тоже кто-то давит, подго­ няет его. Только мастер все-таки может пойти в уборную или выпить чашку кофе без спроса. Ему за это ничего не будет. Когда я только поступил сюда, я мастерам вроде как завидовал. А теперь я бы не стал с ними меняться. Мне с ними не по дороге.

Когда человек становится мастером, ему надо про все человеческое забыть, то есть в смысле чувств. Видишь, ра­ бочий кровью истекает. Ну и что? Конвейер важнее. Я так не могу. По мне, если человека ранило, надо в первую оче­ редь о нем позаботиться.

104

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

А, да! Заражение крови. Меня задело капотом, внутрен­ ней его стороной. Ну, это место разболелось. Я пошел в медпункт. Мне говорят — это фурункул. Вечером я пошел к своему врачу. Он говорит — заражение крови. Жар у меня начался и все такое прочее. Ну, теперь-то я разобрал­ ся и знаю, в чем тут дело.

На заводе есть медицинское обслуживание. По сути, это пункт первой помощи. В нашу смену врач там не де­ журит, а сидят две-три медицинские сестры. На одной две­ ри табличка «Лаборатория», на другой — «Операцион­ ная». Но по правде говоря, я их опасаюсь. Я боюсь, что меня поранит, а от них ничего, кроме пустых слов, не до­ ждешься. Один раз на меня свалился железный прут со стеллажа — в грудь ударил и весь бок рассадил. А они даже рентгена не сделали, а сразу послали работать. Две недели назад я пропустил три с половиной дня. У меня был бронхит. А они сказали, что я здоров, раз у меня нет температуры. Я ушел домой, и мой врач сказал, что мне по меньшей мере две недели о работе и думать нельзя. Только деньги-то зарабатывать надо, ну, я и вышел на следующий же день. А потом чувствую — все-таки сильно болен, и про­ лежал до следующего понедельника.

Как-то я потянул мышцу на шее. Ведь когда берешься за аппарат, то вся тяжесть на тебе — и кабель, и противо­ вес. Ну и напрягаешь спину, плечи, шею, как только мо­ жешь. Удивительно еще, что несчастные случаи происхо­ дят не каждый день. Перегибаешься, держа аппарат обеи­ ми руками. А край очень острый. Мне рубашки всего на две недели хватает. Протирается вот тут насквозь. Бывает, комбинезон загорается. И рукавицы тоже. (Показывает на локоть.) Видите дырочки? Это искры прожгли. У меня тут со вчерашней ночи пузыри.

Конечно, я мог бы найти работу поприятней. Но где еще, спрашивается, я буду зарабатывать такие деньги? Что ни говори, а четыре доллара тридцать два цента в час — сумма хорошая. Ну и вообще я против того, чтобы варить кузова, ничего не имею. Мне это даже нравится. Руками работать я люблю больше, чем головой. Люблю соединять части вместе и смотреть, что в конце концов получается. Я первый скажу, что у меня на конвейере са­ мая легкая операция. Но я против того, чтобы мне никако­ го ходу не давали. Я буду работать как вол, пока не до­

105

бьюсь, чего хочу. А по-настоящему я хочу быть подменщиком.

Это значит, я могу выполнять любую операцию в цехе и из-за меня волноваться нечего. Да и теперь уже, скажем, из шестидесяти операций я чуть ли не половину мог бы выполнить. Хватит с меня топтаться на одном месте. Подмеищик чуть не каждый день на другой операции. Вместо того чтобы изо дня в день стоять тут восемь часов, я бы то на одном участке поработал, то на другом. Каждый день что-нибудь новое. Поработал бы рядом с разными людьми. В обеденный перерыв я по полчаса работаю на грузоподъ­ емнике — для тренировки. Начальник смены обещает меня перевести, когда я это дело как следует освою. Я не хочу, чтобы другие меня видели. Когда становишься на грузо­ подъемник, то уже ни о чем не думаешь, а весь сосредото­ чиваешься. Что-то у тебя в руках вот сейчас — не в прош­ лом, не в будущем. Это же по-настоящему здорово.

Яна работе никогда не ем. Разве что конфету пососу,

ихватит. От еды меня замутит. Все тело в напряжении из-за скорости конвейера... Чуть настроишься, остановить­ ся уже невозможно. Какая-то инерция возникает. Ну, мо­ жет, и не замутит, так тяжесть в животе будет.

Горжусь я своей работой? Как же я буду гордиться, если укажешь мастеру на ошибку, на бракованный ин­ струмент, а он мимо ушей пропускает? Ну, и скоро ты уже понимаешь, что им наплевать. А если не отступаться, объ­ явят тебя смутьяном. Так что выполняешь свою опера­ цию — и все. Ну, а без гордости никак нельзя. Потому и находишь для себя что-нибудь другое. Я вот марки кол­ лекционирую.

Ябы обе ноги позволил себе сломать, если бы за это дали мне заняться какой-нибудь социальной работой. Сколько я навидался молодых ребят, у которых не по их вине все пошло иаперекос. Я бы, наверное, стал работать с подростками. Я всем молодым ребятам на конвейере го­ ворю: «Выбирайся отсюда. Иди в колледж», Мне-то само­ му уже поздно.

Когда попадаешь к Форду, тебя первым делом старают­ ся сломить. Я сам видел, как ставят высокого человека туда, где рост — помеха. А то поставят коротышку на ме­ сто, где только великану впору работать. Вот вчера почыо привели пятидесятивосьмилетнего старика и поставили на мою операцию. А он моему отцу ровесник. И я знаю, что

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

ДЖИМ ГРЕЙСОН электросварщик

летним сыном, чьи рисунки, выведенные, пальцем, укра­ шают стену в их домике на одну семью.

Он электросварщик и работает в третью смену рядом с Филом Столлингсом. Кроме того, он учится в Рузвельтовском университете, специализируясь по управлению промышленностью.

«Будь я белым, я бы нашел себе другую работу, не та­ кую занудную. Сколько кругом белых без образования, а они и получают больше, и работа у них интереснее. Утром трещит будильник, и я иду на занятия. Потом возвраща­ юсь домой, снимаю рубашку и галстук, убираю папку, на­ деваю соответствующий костюм (смеется), иду к Форду и провожу там ночь...» (Смеется.)

Разговариваем мы с ним под вечер в воскресенье, и он иногда поворачивается к телевизору — передают бейсбол, по звук почти отключен. Говорит он с легкой усмешкой, иногда обрывая фразу на полуслове.

Что угодно, только не завод. Когда работаешь на конг вейере, свободного времени почти не остается. Его ценишь и бережешь. Мне не всегда удается выбрать минуту, что­ бы побыть с женой и сыном. Я ведь и отец, и студент, и рабочий на сборочном конвейере. Хуже не придумаешь.

В нашей смене обеденный перерыв начинается в поло­ вине восьмого. Часто я просто сижу и читаю. А иногда

108

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

выхожу на улицу, подальше от... Не знаю, слышали ли вы о загрязнении воздуха на промышленных предприятиях. Это страшно. А там, где работаю я, еще искры и дым. А вентиляторы гонят дым прямо на нас. Если включать их на полную мощность, все вокруг затянет дымом.

В нашем цехе не электрокары, а мототележки, кото­ рые работают на бензине — чистейшее безобразие. Во время обеденного перерыва я редко остаюсь в цеху. Чаще я выхожу на улрщу глотнуть свежего воздуха. Чем даль­ ше ты работаешь от входных дверей, тем тяжелее. Духо­ ту прямо хоть ножом режь, особенно если температура за тридцать. Да еще выхлопные газы. Сущий ад.

Форд старается сокращать непроизводительные рас­ ходы. Если бы мне приходилось делать два-три шага, что­ бы взять какую-нибудь запасную деталь, это отнимало бы время от работы. А потому Форд все заранее организует. Если тебе что-то понадобилось, тут же подкатывает мо­ тотележка и обдает тебя выхлопными газами. Но уж зато ты работаешь без передышки. Что называется, прикован к своему рабочему месту. (Смеется.) И стоишь, и бега­ ешь, не сходя с места. (Смеется.)

У нас сорок восемь минут перерыва — тридцать минут утром, а вечером еще восемнадцать. Сначала идешь в умывальную. (Смеется.) Подымаешься на третий этаж. По­ том спускаешься, идешь на другой конец завода и опять подымаешься на третий этаж, чтобы чего-нибудь съесть. Когда стоишь у конвейера, отойти нельзя. Так что стара­ ешься приспосабливать свои естественные потребности...

{Смеется.) Новичкам это тяжело. Да я и сам еще не при­ вык. Хотя я тут с шестьдесят восьмого года.

Моя деталь попадает ко мне без грима. Еще не окра­ шенной. Автомобиль в своем первозданном виде. Конвей­ ер... Мистеру Форду приписывается честь этого малень­ кого изобретения... (Смеется.) Передышки нет, конвейер все время движется. Это ведь совсем не то, что... Скажем, отнесешь что-то, положишь и идешь обратно — а пока идешь с пустыми руками, это уже отдых. Форд при­ думал кое-что получше. (Смеется.) Прямо-таки лозунг: они придумали кое-что получше. Придумали, как вы­ жать из твоего измученного тела полные восемь часов ра­ боты.

Можно год проработать рядом с человеком и не уз­ нать, как его зовут. Времени на разговоры нет. Да и не

109