1 курс / Психология / Работа Стадс Теркел

слышно ничего. (Смеется.) Разве что завопишь ему пря­ мо в ухо. А кругом толкутся плюгавые человечки в белых рубашках и, если заметят, что ты губами шевелишь, сра­ зу скажут: «Этому парню надо подбавить работы». Вре­ мени па разговоры не положено.

Люди, которые побывали в тюрьме, говорят, что даже там меньше надрывались. Они говорят: «В тюрьме всетаки полегче». (Смеется.) Я вот так и считаю, что отбы­ ваю срок, пока не закончу колледж. Ну, значит, мне еще остается шесть месяцев тюрьмы. А тогда я займусь чемнибудь другим, хотя получать буду, наверное, меньше.

Если б все зависело только от этих безграмотных ма­ стеров, так завод ни одной машины не выпустил бы. Но у них есть специалисты по использованию производствен­ ного времени. Они постоянно толкутся в цеху со своими малюсенькими камерами. Я их за милю чую. Они по но­ чам не спят, думают, как бы выжать из нас побольше работы.

Вчера вечером я слышал, как один сказал другому, что мы собрали триста девяносто одну машину. Сколько точек нам положено сварить на одну машину? Есть пра­ вительственные инструкции, защищающие потребителя. А мы варим то, что считаем нужным, и ладно. (Смеется.) Мы не всякую спецификацию соблюдаем.

Считается, что контролеры обязаны замечать любые дефекты. А мы знаем, что дефекты эти никто не устра­ няет. Я тут собрался купить машину — авось этого дран­ дулета хватит на то время, пока я кончу колледж! Мне только посмотреть на машину, и я сразу вижу, сколько в ней недостатков. У вас это не получится, потому что вы не видели, как ее собирали. А я под краской вижу, что там и как. Словно рентгеном просвечиваю. Ее, как гово­ рится, подгримировывают — краска там и всякая ерунда, за которую вы платите лишнее. А мы, если допустим брак, уж обязательно скажем: «А, ладно, все равно какойнибудь пижон купит!» (Смеется.)

У каждого есть свое рабочее место. Операцию надо успеть закончить в определенных пределах — обычно да­ ется десять футов, от силы пятнадцать. Если задержишь­ ся, то все. Лишняя секунда — и ты уже теснишь соседа. Задержишься, не успеешь, а сосед не может начать опе­ рацию, пока ты не кончил. Если ты задержался, начина­ ется цепная реакция по всему конвейеру.

110

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

Форд свято верит в специализацию труда, в то, что она повышает производительность. А на самом деле, ког­ да я работаю, я думаю о чем угодно — об экономике, о политике. Чаще всего я про себя повторяю учебный мате­ риал. А работать и думать о работе — этого я никак не могу. Слишком уж нудная работа. Особенно для тех, кто, вроде меня, учится и кому есть о чем подумать.

«Меня часто зло берет, потому что я знаю, что спо­ собен работать не только тут. У них есть своя квота чер­ ных, и они никаких нарушений не допускают, так что обвинить их в предвзятости невозможно. Я хочу кончить колледж и устроиться на такую доло!сность, где moqicho за­ работать.

У меня достаточная квалификация для работы, кото­ рая мне нравится, но мне ничего не предлагают. В шесть­ десят девятом году они тут дали объявление в газете — требуется младший бухгалтер. А я ведь прослушал курсы по бухгалтерии. Ну, я и подал заявление. Им нужен был человек с математическими способностями, окончивший среднюю школу. А у меня есть аттестат, и я два года изучал бухгалтерию. Меня вызвали к главному бухгал­ теру. А он вдруг спрашивает: «Чем, собственно, вас при­ влекает такая работа?» (Усмехается.)

Завод можпо сравнить с Соединенными Штатами в ми­ ниатюре. Тут представлены все слои общества, все куль­ туры. Но мастера почти все без исключения белые. И по большей части они из Алабамы, Арканзаса — то есть очень значительный процент белых южан. И они своих убеждений не скрывают. Меня они не трогают, но я ви­ дел, как они ведут себя с другими. Ну, конечно, орут на людей. Хотя, правда, не ругаются — это запрещено.

Они на все пойдут, лишь бы поднять производитель­ ность. К конвейеру мастеру становиться не положено. Если он встапет, значит, он отбирает работу у члена профсоюза. Профсоюз старается с этим бороться, но они делают то, что хотят. А потом жалуются: «Почему вы не требуете от своих людей, чтобы они выходили на работу каждый день?»

Прогулов много, особенно по понедельникам. Некото­ рые ну просто не могут каждый день делать такую рабо­ ту. И приносят липовые справки от врача. А то подучат

111

жену или подружку позвонить: «Малыш сломал ногу!» (Смеется.) «У твоей тещи тетка скончалась, иди скорей домой». Ведь домой отпускают, только если приключит­ ся что-то особенное. Ну, ребята и сочиняют кто что мо­ жет. Особенно по понедельникам. Ведь тогда выходит три свободных дня подряд.

Завод все время набирает новых людей. Текучесть ог­ ромная. Вот я пять лет работал у Харвестера — до того, как пошел учиться. Так там есть рабочие со стажем в пятнадцать лет, а то и в двадцать, и в двадцать пять. А здесь встретишь старожила и спросишь: «Ты тут дав­ но?», а он отвечает: «Добрых три года». (Смеется.) Мне двадцать девять лет, так я тут в старичках хожу.

Рабочие автопромышленности становятся все моложе и все чернее. Большинство рабочих постарше куда бо­ лее... ну, скажем, более консервативны. У них, как пра­ вило, стаж, а потому их не ставят на операции вроде моей. Им дают работу полегче. Человеку в годах с моей работой не справиться. Вот год назад поставили такого, так у него три сердечных приступа было и в конце кон­ цов его перевели в уборщики. Лет сорок ему, не больше. Да, сорок — а здесь это уже старик.

Я читал, как скверно все было до организации проф­ союза. Я постоянно твержу некоторым нашим предста­ вителям — не почивайте на лаврах. Надо еще очень мно­ го сделать. Как-то ночью один парень стукнулся головой о сварочный аппарат. Он даже на колени упал, а кровь так и хлещет. Иу, я остановил конвейер на секунду и по­ бежал к нему, чтобы помочь. А мастер опять включил конвейер и чуть не наступил на этого парня. Ни о чем другом не думают. Даже «скорую помощь» не вызвали. Он сам пошел в медпункт — а до него с полмили. Ему на рану шов наложили.

Мастер ничего не сказал. Включил конвейер, и все. Ты для них — пустое место. Вот почему я ненавижу за­ вод. (Смеется.)

Жалобы разбираются в Теплице. И в девяноста девя­ ти случаях компания выходит победительницей. Если у меня какие-нибудь трудности, я иду в Теплицу. А решить могут не в мою пользу. Скажут: «Вот так»— и дело с концом. Я должен отпроситься с работы и изложить свои претензии письменно. И рассматривать их будут через три недели, или через три месяца, или через три года, а

112

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

йотом заявят: «Тогда, в семьдесят первом году, вы были правы». Если профсоюз не поддержит активно твою жа­ лобу, ты оказываешься в полной власти компании.

Тут из-за меня вышло столкновение, стихийная заба­ стовка. Этот мастер... по-моему, все дело просто в зави­ сти. Им ведь не нравится... понимаете, я каждый день по­ сещаю колледж. Приношу с собой книги и читаю в обе­ денный перерыв. А они обязательно подойдут и посмот­ рят, что я читаю. Я редко не выхожу на работу и работаю хорошо. Но этот тип меня допекает всякими мелочами. Ну, и перегнул палку.

Я собирался уйти на перерыв. По инструкции пола­ гается все время носить защитные очки. Но за этим осо­ бенно не следят. Я снял очки, чтобы вытереть лоб. Он говорит: «Сейчас же надеть очки!» Пустяк, конечно, но ведь все время так. Все время к чему-нибудь придирает­ ся. Ну, я схватил его и встряхнул немножко. И пошел

прекратили работу. Я-то уже ушел. Минут двадцать они отказывались работать. А это смелости требует, чтобы так... хорошие ребята. Но мне-то все равно надо отсюда выбираться. (Усмехается, вспомнив что-то.) Как-ю ночью карусель развалилась. Мы говорим «карусель», потому что лента движется по кругу. Пришлось им вызвать на­ ладчиков. Явилось их человек шесть — в белых рубаш­ ках, при галстуках. Видели бы вы их! Ползают на четве­ реньках под конвейером, ищут, в чем причина. Его же останавливать нельзя.

Я как-то не могу себе представить, чтобы я... в белой рубашке, в галстуке, с разводным ключом в руке и весь в смазке — хорошенькое положеньице. Очень было смеш­ но. А те, кто всю жизнь на ферме прожили, говорят: «До чего тут здорово. Повезло мне!»

Фил Столлингс сказал, что его цель — стать подменщиком. Работа разнообразнее.

Ну и цель, ничего не скажешь! Разницы ровно столь­ ко, сколько между тем, кто могилу копает, и тем, кто в нее гроб опускает. На здоровье! (Смеется.) Нет, у меня цель повыше, чем у Фила.

113

В этой работе ни для чего человеческого места нет. У меня другие планы. Контора какая-нибудь или банк. Любая работа, где бы люди сами задавали темп.

Ну, а как только я устроюсь — я намерен специализи­ роваться по корпоративному праву,— то это уж будет не работа. Потому что я буду удовольствие получать от того, чем занимаюсь. В том-то и разница между работой и на­ стоящим делом. Работа тут — это для меня не настоящее дело.

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

ГЭРИ БРАЙНЕР

председатель местного отделения проф­ союза

\му двадцать девять лет, скоро исполнится Бтридцать. Он председатель местного отде­

ления № 1112 профсоюза рабочих автомоб мышленности. Отделение объединяет рабочих сборочного завода «Дженерал моторе» в Лордстауне, штат Огайо. «Это самый автоматизированный и скоростной конвейер в мире». Недавно они провели забастовку под лозунгом «Работа с нормальной скоростью».

Он только что освободился после долгих переговоров, 'да те двадцать месяцев, что он возглавляет местную проф­ союзную организацию, переговоры стали для него обыч­ ным делом. Мы сидим в ресторане около автострады — он входит в комплекс мотелей и магазинов — где-то между Янгстауном и Уорреном. Это промышленная зона: здесь льют сталь, собирают автомобили, варят резину. «Лордстаун стоит на перекрестке дорог. Люди съехались сюда из близлежащих городов... Я живу в Ныотон-Фоллз, это небольшой городок с шеститысячным населением. В де­ сяти минутах езды от «Дженерал моторе».

Окончив в 1959 году школу, он «пошел работать туда, где работал отец,— па «Рипаблик стил». Там он прорабо­ тал четыре года — «уже тогда начал постигать азы проф­ союзной работы, был цеховым старостой. Чем я только там не занимался! (Смеется.) Сначала работал рельсо­ укладчиком, потом перешел в кузнечный цех, был помощ­ ником кузнеца. Потом — помощником слесаря. А потом и слесарем, пока в шестьдесят третьем не уволили». Еще три года он работал на заводе в Равенне. «Там я no-на-

И5

стоящему занялся профсоюзной работой». В 1966 году он «пришел на «Доюенерал моторе» в Лордстаун».

идлинноволосые, и с бусами на шее, и курчавые негры,

исимпатичные девчонки. Средний возраст — двадцать пять лет, тридцатилетние считаются здесь людьми пожи­ лыми. Я молодой председатель профсоюза, но для своих

ребят я старик.

Когда в шестьдесят шестом сюда только начали наби­ рать людей, о «веге» никто и слыхом не слыхивал. Тогда

я решил: нет, это не для меня. Нам все время твердили: на первом месте работа, люди — потом. Мне запомнился один случай. Во время стажировки у нас были занятия по арбитражному суду. И вот перед нами разыграли та­ кой третейский суд. Все его участники были работника­ ми компании. Был назначен третейский судья. Было два адвоката, один представлял администрацию, другой — профсоюз. Был и парень, которого якобы собирались уво­ лить. А нам предлагалось написать, считаем мы его ви­ новным или нет. Нас, будущих мастеров, было человек тридцать, и только я один считал, что парень невиновен и ему должны выплатить все причитающиеся деньги. Остальные побоялись не угодить начальству, слишком много глаз на них смотрело. А я отнесся к этому серьез­ но: да я и вправду считал, что парень невиновен. Поэто­ му я сказал: «Спасибо, не надо». И сиял белую рубашку с галстуком. Рубашки и галстуки — это для мастеров обя­ зательно. Сейчас на «Джеиерал моторе» стало как-то по­ свободнее. Мастер может ходить в цветной рубашке, а галстук — тоже на свой вкус.

Я стал контролером по сборке — подменщиком. Я подменял парней на шести или семи операциях. Мог ходить по цеху и общаться с людьми. Мне очень не нра­ вилось то, что делалось на заводе. Людей подгоняют, за­ ставляют все делать быстро, быстро. А если кто не мо­

1 В конце 60-х — начале 70-х годов в Вудстоке проводились фе­ стивали поп-музыки, на которые собиралась молодежь со всей страны.— Прим, перев.

116

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

жет или не хочет — пинка под зад и до свидания. Адми­ нистрация не боялась применять метод бронированного кулака, потому что все были новички. В ответ на такое обращение в наш профсоюз в шестьдесят шестом и шесть­ десят седьмом вступило столько народу, что нам и не снилось.

Когда завод только открылся, засилья молодых еще не было. Сюда шли живущие поблизости, они бросали свою работу — новое всегда привлекает. Тогда, в шесть­ десят шестом, это действительно было заманчиво — ока­ заться в первой тысяче набранных. Мне тогда стукнуло двадцать три. На заводе работает семь тысяч восемьсот человек, а меня приняли сто тридцать шестым, и мне ка­ залось, что теперь-то я сижу прочно. Тебе предлагают лучшую работу. Ты идешь по первому списку, наравне с теми, кто уже проработал не менее десяти" лет,— ремонт­ никами, слесарями, монтерами.

Когда набрали несколько тысяч, люди сюда рваться перестали: им предлагали либо вторую смену, либо зар­ плату поменьше, уходить с насиженного места им не бы­ ло смысла. Тут-то и стали набирать ребят прямо со школьной скамьи. В начале шестьдесят седьмого теку­ честь на заводе была как никогда. Скажем, рабочий нани­ мался к нам на время отпуска, проработает неделю-дру- гую — и привет, возвращается на старую работу. Стоять у конвейера, делать целый день одно и то же, отойти нельзя — это их не устраивало. Тогда администрация сде­ лала ставку на молодежь, и молодежь повалила валом. По и они такой каторги терпеть не стали.

Это было в шестьдесят седьмом. А в шестьдесят вось­ мом и шестьдесят девятом увеличили скорость конвейера. До шестидесяти машин в час. Потом добавили модель «6» — значит, уже две модели... Начали собирать «понтиак» — его называют «Огненная птица». И на том же кон­ вейере— корпус «В». А это нс так-то просто. Кроме того, семьдесят второй год — это не шестьдесят шестой. Тогда работы кругом было хоть отбавляй. Сейчас такого нет. И текучести почти никакой. Люди устраиваются на рабо­ ту и держатся за нее, потому что идти некуда.

Кто бы там что ни говорил, а это была утомительная, изнуряющая работа. Я был контролером, и мне, в общемто, не приходилось закручивать винты, подтягивать гайки и все такое. Но вот парень стоит у конвейера восемь ча-

117

сов, а рядом такие же, как он, и все делают одну и ту же работу снова и снова, и так целый день, целую неде­ лю, целый год. Годы! Только задуматься над этим — уже можно чокнуться. Но люди — это удивительные существа. Они умеют приспосабливаться. О-хо-хо! Представьте себе, что вы работаете с пневматическим пистолетом и целый день должны спускать курок. А меток на корпусе много! Вы их считаете, каждый раз тот же счет, та же самая операция, и так снова, и снова, и снова. Человек совершенно балдеет.

Так что же было дальше? Ребята начинали задумы­ ваться. Если парень собирался в армию, ему было пле­ вать, что здесь делается. Все равно скоро он уйдет так или иначе. А семейному оставалось одно — бороться за нормальный ритм работы. Ему нужно, чтобы на работе было какое-то время для себя. А откуда его взять? Толь­ ко если снизить темн работы. Ему хочется полистать книжку, выкурить сигарету, отойти на два шага и выпить стакан воды. Ему, наконец, хочется поговорить с сосе­ дом. И вот тут-то он начинает бороться против этой по­ тогонной системы, бороться отчаянно. Сверх своей обыч­ ной нормы он работать не должен — и баста! Тут он зада­ ется вопросом: а справедливо ли с ним поступают?

Наши отцы считали, что, если они вкалывают как за­ веденные, если у них огромные бицепсы и так далее, зна­ чит, они настоящие мужчины. А сейчас молодой парень и не подумает хвастаться тем, что он может работать, как вол. Скорее, он гордится как раз обратным: «Вы говори­ те, я должен сделать столько-то, а я говорю — столько-то. Я мужчина й готов сражаться за право самому опреде­ лять, сколько я должен сделать». Потому что это недо­ стойно мужчины — делать больше, чем ты должен. В этом разница между отцами и детьми в наши дни.

Наши отцы были преданы своим хозяевам. Они счи­ тали, что, раз хозяин дал им работу, они обязаны ему по гроб жизни и должны делать все, что он скажет. А сейчас молодой парень думает не так; о том, как и сколько ему работать, у него есть свое мнение. И если; мастер сказал, что, мол, это правильно, он не берет его слова слепо на веру. Да он, может быть, в десять раз умнее мастера! И если он считает, что работает слишком много, он за­ являет об этом вслух. Он не просит, чтобы ему прибавили зарплату. Он говорит: «Я буду работать в нормальном

118

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

темпе, потому что не хочу приходить домой усталым и измученным, не хочу превращаться в развалину. Я хочу нормально работать и быть нормальным человеком».

Мой отец был мастером на заводе. Он должен был подгонять людей, заставлять их работать быстрее.

Он бросил эту работу и вернулся на сталелитейный завод. Там он работал по принципу: чем больше вкалы­ ваешь, тем больше получишь. Вот и все, что он знал о работе. Больше сделаешь — больше заплатят. Наверное, мой отец, сам того не подозревая, кое-чему меня научил. Не скажу, что он горой стоял за профсоюз. Он не спорил с администрацией, он знал одно — работу. За это ему пла­ тили деньги:

Я считаю, что его величество доллар — это еще не все. Мне важно и другое — как со мной обращаются. Как я отношусь к своей работе, как ее выполняю. А это будет поважнее его величества доллара. Долларов-то нам хва­ тает. Когда отец был молодой, ему платили куда меньше. И я могу позволить себе задуматься над общественными отношениями, над своими правами. И нет ничего прият­ нее, чем выступить в защиту прав другого человека. Так, наверное, меня и затянуло в этот кипящий котел. Каж­ дый день — новая битва. И я нахожу в этом радость.

У нынешних парней стимул совсем не в том, чтобы работать больше. Их стимул — работать в таком ритме, чтобы время от времени иметь передышку. О чем-то по­ думать, например. Теперь у нас ребята могут открыть га­ зету, прочитать абзац-другой, сделать свою работу, отой­ ти и сделать что-то еще. Заняться чем-нибудь, а не быть просто роботом, как этого хотят хозяева.

Когда в Лордстаун приехали представители сборочно­ го отделения «Дженерал моторе» \ так вы просто не по­ верите — они хотели запретить читать газету во время работы. СОДМ контролирует около 75 процентов сборки всех машин корпорации. Таких сборочных заводов восем­ надцать. Наш — самый новый. Вот они й хотели снизить себестоимость, повысить производительность труда, лик­ видировать потери рабочего времени, ну, вы сами знаете1

1 «Это не группа людей, а отделение внутри корпорации. Управляющий заводом приехал из Вап-Найса, штат Калифорния. Управляющие производством прибыли с юга, а один — с востока. Приехали они, как я понимаю, чтобы выколотить для компании по­ больше денег за счет пота и крови рабочих»,— Прим. автора.

119