1 курс / Психология / Работа Стадс Теркел

в нашем обществе ценятся именно «политики». Если «по­ литик» в чем-то преуспел, если он «на коне», ему оказы­ вают поддержку. Каждый, кто делает ставку на такого победителя, создает ему рекламу. Я работаю недавно, но, как только поняла, что лучший способ чего-нибудь до­ биться у нас в учреждении — не надрываться на работе, а использовать ее в своих целях, я сразу очутилась «на коне».

Безусловно, тот старик с самого начала не сумел себя поставить. Ему надо было держаться более независимо. Но разные обстоятельства помешали ему это сделать. Во-первых, он начинал в период депрессии. Человек был вынужден работать на любых условиях. В то время раз­ говор был короткий: не хочешь р а б о т а т ьж ив и на посо­ бие по безработице. Фирма нарушила правила игры: бедпягу уволили за то, что от него не было толку, хотя для этого-то его и нанимали.

Меня возмущает в наших молодых людях их всезнай­ ство. Но у большинства из них есть одно хорошее качест­ во: они не связывают себя лицемерными обязательствами. Мне кажется, замужество — одно из таких обязательств, хотя многие, наверно, со мной не согласятся. Я предпочи­ таю быть свободной, не обременяя себя мужем и детьми. Ведь если отцу троих детей надо выплачивать кредит, то выбора у него нет. Он не может позволить себе работать два дня в неделю вместо пяти.

Теперь я не придаю работе такого большого значения. Редко встретишь человека, который черпает уверенность и удовлетворение лишь из самого факта, что он сущест­ вует. Но может быть, это не так уж мало, что ты есть ты, а я есть я с моими скромными достоинствами. Возможно, жить и понимать, что это значит, и есть самая блестящая карьера. У меня в настоящий момент нет иного призвания, чем оставаться самой собой. Но никто не станет платить за то, что ты такая, как есть, потому я и сижу в этой фир­ ме — пока...

Большинство людей, когда у них спрашивают, кто они такие, определяют себя по роду занятий: «Я врач», «Я ди­ ктор на радио», «Я столяр». А я на такие вопросы отвечаю: «Я Нора Уотсон». Какую-то часть жизни я работаю, чтобы существовать. Сейчас служу в фирме, но это ненадолго. И все же я бы солгала, если бы сказала, что мне не страшно.

220

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

УОЛТЕР ЛУНДКВИСТ

промышленный дизайнер

-*му пятьдесят лет, он дизайнер, художник 1Uno рекламе. «Прискорбна сама идея искус­

ства ради коммерции. В ней есть нечто унижа

века».

В1942 году, когда я окончил художественное училище,

ябыл еще мальчишкой. Я мечтал о богатстве и славе: через пять лет мне будет принадлежать мир, я буду разъ­ езжать по Нью-Йорку на «кадиллаке», у меня будет свой самолет, золотые запонки на манжетах, роскошные девоч­ ки, большой загородный дом. В общем, все, что надо. Аме­ риканская мечта наяву. (Смеется.) Эта прекрасная, безоб­ разная, порочная мечта, которая таится в той или иной мере во всех нас. Я хотел быть незаменимым человеком в промышленности. Со временем я понял, что незамени­ мых не существует, каждый человек — это товар, пред­ назначенный для эксплуатации. Его используют и выбра­ сывают. Тринадцать лет я был ломовой лошадью, служа рекламе.

Дело не в самой работе, а в том, есть в ней истинный

смысл или это чистое торгашество. Все сводится к тому, кто, черт побери, за это платит. Ну ладно. Вам нужно както жить, есть. Допустим, вы бухгалтер. Считаете вы что-то имеющее ценность для человека или просто обслуживаете крупный синдикат или Пентагон? Считаете вы покойни­ ков или учеников в школе? Что вы представляете собой как личность? Кажется ли вам, что, создав хитроумную коммерческую рекламу, позволяющую продать товар, не имеющий для человека никакой ценности, вы чего-то до­

222

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

стигли в жизни? Или все это лишь видимость? И никакого содержания?

У меня была своя контора, в которой работало пятна­ дцать человек. «Давайте-ка поработаем на клиента. Да, сэр. Давайте полижем ему подметки». Кто этот человек с чековой книжкой? Чего он от вас хочет? И вы берете при­ влекательный товар и упаковываете его в какую-нибудь дурацкую пластиковую обертку, которая ие разрушится под воздействием окружающей среды, не распадется, из того самого пластика, который наводняет мир до такой степени, что вам хочется воскликнуть: «Мы тонем в пла­ стике!»

Возьмите рекламу и ее влияние на интимную жизнь. Сейчас магазины наводнены всевозможными аэрозолями. Почему женщина должна употреблять «интимный» аэро­ золь? Потому что он придает более приятный запах. А кто, простите, собирается принюхиваться? И вот по телевиде­ нию вы видите двух девушек, обсуждающих предстоящее свидание. Одна говорит другой, что пользуется только этим аэрозолем и настоятельно рекомендует его подруге. Господи, до чего же докатится наше общество!

Я мечтал встать за чертежную доску и творить, сози­ дать. А превратился в сводника. Пить я начал после три­ дцати. Я поразился, когда обнаружил, что могу перепить любого из своих клиентов. Они пьянели, а я — нет. Что за нелепая жизнь! Зарабатывать на том, что ты можешь пе­ репить другого, используешь его слабость. А тому нужен дружок-собутыльник, который бы угодливо выслушивал его дешевые шутки за стойкой дорогого бара. Работу-то я нашел, но только заболел от нее. Не мог я этого продол­ жать.

У нас был один клиент, который занимался изготовле­ нием добавочных ингредиентов для мясных изделий. А я придумывал для них рекламные объявления. И вот сидим мы, бывало, на совещании с президентом компании и управляющим по сбыту. Мы, видите ли, должны помочь этим мясникам обмануть государственных инспекторов, ко­ торые будут делать анализ колбасы. Сами-то они не счи­ тают это обманом. Я спрашиваю: «Зачем нам нужна эта реклама для горчицы?» — «А затем, что горчица действует как связующее вещество»,— говорят они. Она склеивает крупинки жира, который наши клиенты-производители до­ бавляют в мясо. Таким образом, мы зарабатываем себе на

223

жизнь, продавая горчицу, потому что они добавляют в кол­ басу жир вместо мясного белка. Итак, народ обманывают, а эти сукины сыны поигрывают в гольф...

Однажды мы прекрасно поработали на одну крупную фирму, производящую пиво. Она только что приобрела но­ вую пивоварню и обнаружила, что пиво чересчур пита­ тельно. В нем было слишком много калорий. Тогда фирма провела исследование рынка. Выяснилось, что наши моло­ дые психи глушат пиво, будто соревнуются друг с другом, как мальчишки в колледже. «А слабо тебе выпить четыр­ надцать бутылок в один присест?» «Сколько ты можешь выпить, пока не сблюешь?» Пиво, которое лучше всего продается,— самое слабое и жидкое, оно не валит тебя с ног. Первое, что сделала фирма,— снизила калорийность пива, оставив фактически только алкоголь и воду.

Моей задачей было создать этакую веселую рекламукартинку: разудалые парии и девчонки пыот наперегонки пиво. «Легкое пиво» — вот реклама для жидкого, разведен­ ного пива. Чтобы, глуша пиво, глупый хвастливый юнец думал, что он ух какой молодец и ни одной девчонке перед ним не устоять.

Ивот ты впервые задаешь себе вопрос: «Какого черта

явсе это делаю? Я же разрушаю свою страну». Это ощу­ щение крепнет и крепнет, и тут внезапно умирает твой отец.

Смерть отца стала для меня переломным моментом в жизни. Это было ужасно. Стоишь и смотришь на краси­ вого седого человека, который лежит в постели, умирая от инфаркта. Слышишь, как он бредит, бессвязно бормочет, рассуждая о своей жизни. «Ничего я не добился. Даже де­ тей своих не сумел воспитать. Жизнь прошла мимо...» Ты видишь смерть. И тогда говоришь себе: «Постой-ка. Со мной ведь случится то же самое. А что я успею сделать до конца своих дней? Если взглянуть на это серьезно, я про­ живаю жизнь впустую». Ты начинаешь оценивать самого себя и приходишь в шоковое состояние. Получается, что ты не так уж хорош. «Что, так до конца жизни я и буду сводником? А если нет, то кем? Есть ли другой способ за­ рабатывать себе на жизнь?»

Среди моих клиентов был мой лучший друг. Я знал его двадцать лет. Мы время от времени беседовали о жизни. Я поделился с ним своими мыслями. Он был потрясен. «Боже мой,— воскликнул он,— ведь ты мой враг! С этой

224

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

минуты я с тобой не имею никаких дел». Вот уже четыре года я не вижу этого беднягу.

Сейчас у меня довольно приличный заказ. У моего кли­ ента есть хоть немного совести. Я делаю экологический плакат для детей, приложение к покупке. Это прекрасный плакат, который должен висеть на стенке и напоминать ребенку о бережном отношении к природе. Я работаю над двумя учебными фильмами — один о Лютере Бербанке, второй о Франце Боузе. Но платят за это мало.

Сейчас половину моего времени занимает антивоенная деятельность. Конечно, за это и вовсе не платят. И теперь самая большая моя забота — прокормить семью. Я как бы между двух миров и стремлюсь перейти в более нормаль­ ный. Но в нем я не могу зарабатывать на жизнь.

У меня маленькая контора. Едва я вхожу, телефон на­ чинает звонить. Но это все звонки, которые не приносят мне заработка. Обычно оплачиваемая работа начинается позднее. (Смеется.) Та, которую я беру на дом. Моя семья смотрит телевизор, а я усаживаюсь рядом и весь вечер делаю работу, чтобы заработать на кусок хлеба и иметь возможность все остальное время делать то, что считаешь важным. У меня шестнадцатичасовой рабочий день. Какойто заколдованный круг. Жена от этого очень страдает. Она считает, что с моей психикой что-то неладно. Мы с ней теперь на все смотрим по-разному. И детям приходится расплачиваться за это...

Я борюсь за существование. Деньги кончаются. Может быть, ради того, чтобы выжить, я снова стану сводничать. Но я не откажусь от настоящей работы. Я все время хва­ таюсь то за одно, то за другое. Если ничего не поможет, я могу сделать то, что делают молодые,— уйду куда глаза глядят. Перестану существовать для этого общества. Буду работать в дорожной бригаде, пилить лес или черт его знает что еще делать. Но к прежнему возврата нет — ни­ когда больше я не буду так постыдно лгать.

Когда разбудишь человека, усыпить его снова уже не­ возможно. Наверно, я законченный псих. Как видно, не все психи упрятаны в сумасшедшие дома. (Смеется.)8

РЕБЕККА СУИНИ

от монахини до врачевательницы

«ТТик°гда не думала, что мне придется искать ±1-свое призвание. Обстоятельства заставили меня начать эти поиски, да так они и продолжаются. За

последние годы меня увольняли шестнадцать раз. (Смеет­ ся.) Мне пришлось бы покопаться е своих записях, чтобы перечислить вам все места, откуда меня увольняли». Ей тридцать пять лет.

Я росла в набожной католической ирландской семье. Когда мне исполнилось восемнадцать, я решила стать мо­ нахиней. Еще я мечтала стать врачом. И потому поступи­ ла в религиозный орден — Общину медицинских сестер. Но в больницу меня ни разу не послали: я работала на огороде, выполняла обязанности секретаря, была кухаркой и еще кастеляншей. Работа была мне по душе. Но через шесть лет мне предложили уйти из общины. Не знаю по­ чему. Вероятно, я пришлась не по душе матери-настоя­ тельнице. Мне было очень обидно, что меня выгнали. Я только плакала. Но едва ушла, как принялась искать что-нибудь новое, увлекательное.

Мне было уже двадцать четыре года, немного поздно­ вато для изучения медицины. Тогда я решила заняться социологией. Вечером я посещала занятия в университете,

аднем работала кассиром в банке. Вскоре я заметила, что

вбанке совсем нет черных служащих. Я поговорила об этом с работником отдела кадров, с управляющим. И не успела я оглянуться, как сослуживцы перестали со мной разговаривать, а раньше я приходила и всем улыбалась,

аони говорили: «Привет».

226

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

живала контакты. На одном заводе я работала на станке, нарезавшем гайки и болты, а еще сверловщицей. Мне всегда нравилась механическая работа, ручной труд. Труд,

вкоторый вкладываешь энергию.

Ясменила много заводов, меня всюду увольняли. В про­ межутках я для заработка работала в такси. Прежде мне нравилось водить машину. Но тут я и к этому потеряла вкус — очень уставали глаза и шея. Иногда случались за­ бавные истории. Я ведь белая, и пассажиры мне говорили:

«Наверно, в городе есть районы, куда вы предпочитаете не ездить?» А я отвечала: «Да, есть такой район». «Ка­ кой?» — спрашивали они и ждали, что я скажу Саут-Сайд. А я говорила: «Петля. Ездить там очень сложно». (Смеет­ ся.) Они тут же замолкали. Хотите верьте, хотите нет,

сэтой работы я сама ушла.

В1970 году я занималась переписью. Ну и бюрокра­ тизм! Постоянно меняли заведующих отделами, увольняли людей, переводили их с места на место. Вместо того чтобы сказать прямо: это временная работа, на два-три месяца — они придираются к тебе и увольняют. А когда тебя уволь­ няют, труднее найти другое мест^о. Всех это очень злило. Меня уволили за вульгарные выражения. (Смеется.) Я по­ слала заведующего куда подальше... Этого было доста­ точно.

Потом еще на одном заводе я работала на токарном станке. Там действовал профсоюз сталелитейщиков. Я хо­ дила на собрания, выступала. На заводе было пять тысяч рабочих, а на собрания ходило от силы человек тридцать. Я все время ставила вопрос о технике безопасности и об охране здоровья. Председатель профсоюза там был став­ ленником хозяев, по несколько человек заявили ему: «Надо ввести Бекки в комиссию по технике безопасности и охра­ не здоровья. Ей там самое место». Я пришла в пожарное управление и выяснила правила. Некоторые двери в цехе

не открывались — их заставили всякими ящиками. Ну, я и подняла об этом вопрос.

Работа эта была мне по душе. Работая, я училась иг­ рать в шахматы. Надо мной подшучивали, потому что я покупала учебник шахматной игры, вырывала из него стра­ ничку и клала на станок. В трехминутные промежутки, пока деталь оттачивалась, я изучала эту страничку. Мне говорили: «Ты все книги так читаешь — по странице?» Они покатывались с хохоту.

228

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

С людьми я ладила. У нас завязалась дружба. Одна женщина, Мэй, была отличным токарем, но на больших станках работали только мужчины, и зарплата там была выше. Мэй знала, что ей такого станка не дадут, и даже не заговаривала об этом. Я очень рассердилась на нее. Вы­ сказала все, что о ней думаю. Я попросила перевести меня на большой станок и уговорила другую девушку сделать то же самое. Чтобы прецедент создать. А затем того же потребовала и Мэй. Кадровик вызвал нас всех и давай объяснять, какая это тяжелая работа. А я вытащила из кармана брошюру, изданную Комитетом равных производ­ ственных возможностей, и показала ему параграф седь­ мой Закона о гражданских правах от 1964 года. Он даже бровью не повел и говорит: «Разумеется, Мэй, если вы сами хотите, то пожалуйста. Квалификация у вас достаточно высокая». Ну, Мэй и получила большой станок.

В конце концов они меня уволили под предлогом, буд­ то я дала о себе неверные сведения. Я не написала, что работала в банке: я знала, что они мне не дадут хороших рекомендаций, и тогда бы этой работы мне не получить. Еще я не упомянула о том, что имею высшее образование. Это было бы подозрительно: раз у тебя диплом, так что ты идешь к станку?

Яподала жалобу, и профсоюзу пришлось обратиться

варбитраж. Да что там! Они тут же другое выкопали — что я еще в банке боролась за гражданские права. Взялись за дело серьезно, раскопали все, что где обо мне было на­ писано. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности взяла меня на заметку, потому что я сотруд­ ничала в Комитете против призыва студентов в армию.

Ну, и арбитраж вынес решение в пользу компании. Рабочие приняли это близко к сердцу. Они говорили, что хотели бы мне помочь, но боялись выступить в мою под­ держку. Они были здорово напуганы.

«Мое здоровье было сильно подорвано. У меня начался артрит. Я упала с лошади, у меня были переломы. На шее я носила специальный воротник, все лицо покрылось пры­ щами. «Вы не должны перенапрягаться»,— посоветовал мне врач. Но я начала заниматься карате после того, как меня изнасиловали, я решила, что надо же уметь защи­ щаться. Я пошла к напрапату, и он одобрил мои занятия

229