5 курс / Психиатрия и наркология для детей и взрослых (доп.) / Vyatkin_-_Ezotericheskaya_narkologia

ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ НАРКОЛОГИЯ

** *

Взаключение следует сказать, что обезопасить себя от психического нападения поможет не только глухая психическая защита, которая при всем своем радикализме не имеет перспектив, а инверсия или трансмутация удара. В первом случае происходит отведение и возврат вредоносной энергии обидчику и оппоненту по типу астрального карате, а во втором — трансформация чуждого и опасного информационного воздействия в полезное и необходимое на фоне усиления собственной работы по принципу доминанты.

Как писал в свое время А. И. Клизовский, одна и та же энергия на духовно развитого и на невежественного человека действует поразному: «если духовно развитый человек может воспринять эти энергии и преобразиться в положительную сторону, то для угасившего свой дух является опасность одержимости, и он может преобразиться в отрицательную сторону».

125

}

Роль архетипов и комплексов в развитии алкоголизма и наркоманий

Архетипы (др.- греч. arkhe — «начало» и typos — «образ») — универсальные врожденные схемы и образы, которые имеют надындивидуальный, общественный характер и проявляются в личном опыте каждого человека в переформированном виде. Они составляют содержание коллективного бессознательного и культурного опыта больших групп людей и их эгрегоров, проявляясь в виде метафор и общечеловеческой символики в сновидениях, мифах, сказках. Прямой доступ к архетипам для отдельного человека в ясном сознании закрыт, он открывается только в измененном состоянии сознания, из которого человек выносит иногда «странные» идеи и образы, подчас складывающиеся в некий психоделический опыт или в различного вида сюрреалистические пейзажи.

Коллективное бессознательное является разновидностью эгрегора. Этот термин был введен швейцарским психиатром и психологом К. Г. Юнгом. Близкие к нему понятия — ноосфера (бессознательный опыт всего человечества) и хроники Акаши — своеобразный «банк знаний», тонкоматериальный «Интернет», в котором содержится вся информация человечества, «от Адама» и до наших дней.

Коллективное бессознательное, по Юнгу, — это хранилище опыта человечества, опыта, передающегося по наследству через информационно-полевые структуры тонкого тела структурам головного мозга при помощи архетипов — абстрактных ценностей и схем поведения, которые в жизни каждого индивида наполняются конкретным смыслом. Архетипы задают общую структуру личности и последовательность образов, всплывающих в сознании при пробуждении

126

ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ НАРКОЛОГИЯ

творческой активности, и поэтому духовная жизнь несет на себе архетипический отпечаток. Хотя сами по себе архетипы нейтральны в отношении добра и зла, для нас они всегда наполняются конкретным этическим содержанием и в конечном итоге структурируют наше понимание мира, себя и других людей. Набор архетипов ограничен, поэтому способствует внутреннему единству человеческой культуры, обеспечивает взаимосвязь различных эпох, развитие и взаимопонимание всех людей.

В последние годы эти идеи нашли подтверждение в исследованиях Грэма Хэнкока и ряда других ученых. Экспериментально было установлено следующее:

Как только мы обретаем состояние сознания, которое начинает сильно отличаться от обычного (что само по себе можно считать универсальной способностью человека), мы начинаем видеть схожие комбинации образов и узоров. И поскольку подобные «константы форм», «фосфены» или «энтоптики» (как их обычно называют) видят в измененном состоянии сознания и немецкий банкир, и перуанский индеец, будет вполне разумным предположить, что все эти феномены никак не зависят от нашего культурного окружения, но являются неотъемлемой составляющей нервной системы человека, представляя собой часть его эволюционного наследия1.

Иными словами, человек способен визуализировать некоторые архетипы, опускаясь на уровень развития, предшествовавший нынешнему и соответствующий культуре древнего мира. Г. Хэнкок даже предполагает, что данные зрительные образы явились основой дальнейшего развития живописи, религии и культуры вообще.

Коллективные «предассоциации» и «предыдеи», как называл этот феномен французский этнограф Л. Леви-Брюль, не только были формой дологической, или сверхчувственной, передачи информации у первобытных народов, но и заложили базис различных архетипов.

Другой причиной появления архетипов стало разделение на «Я» и «не-Я», которое человек переносил на всю физическую природу. В результате наш предок оказался в состоянии как-то определить или прочувствовать это, а затем передать на своем языке и в своих символах. Само же закрепление и становление архетипов осуществилось только по причине многократного повторения ситуации.

1 Хэнкок Г., Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции. М.: Эксмо, 2007.

127

А. Д. ВЯТКИН

Но, как представляется, архетипы — это не только тонкоматериальные отпечатки стереотипно повторяющихся опытов. Они сами по себе выступают как активные силы или тенденции к воспроизведению тех же самых физических ситуаций. Дело в том, что, когда архетип являет себя в сновидениях, фантазиях или в творчестве, его воздействие носит очаровывающий или программирующий характер. Архетип есть своего рода готовность снова и снова репродуцировать те же самые или сходные мифические представления, вследствие чего он и проявляется и запоминается как таковой, а не как случайное видение, чувство или мысль.

Примерами архетипов являются такие фигуранты, как «отец», «мать», «добро», «зло», которые вмещают в себя богатую палитру всевозможных практических интерпретаций. Так, к примеру, «отец» — это не только физиологический продолжатель рода мужского пола, но и любой мужчина пожилого возраста, а также защитник, священнослужитель, воин, начальник или, наконец, Господь Бог. Однако под архетипами могут скрываться не только существительные, обозначающие предметы, но и некоторые прилагательные или глаголы, относящиеся, соответственно, к качествам и действиям. В этом смысле слово архетип означает просто «символ», а любой человеческий язык, поскольку он составлен из символов, имеет в глубине своей архетипический характер.

Однако все-таки следует отличать архетипы от символов. Несмотря на то, что все образы бессознательного, включая архетипы, стремятся выразиться в виде визуальных и речевых обозначений, между ними есть сущностные отличия. Символы — это только одна из проекций универсальных архетипов, которые могут также проявляться в виде намерений или действий. Бессознательное и архетипы выражают себя в символах, но ни один из конкретных символов не может полностью выразить архетип. Однако чем лучше символ соответствует бессознательному, организованному вокруг архетипа, тем более сильную, эмоционально выраженную реакцию вызывает он у индивидуума.

Добавим также, что влияние архетипов можно до некоторой степени подавлять либо игнорировать, однако сами архетипы практически неуничтожимы. Всякие попытки отказаться от архетипов или заглушить в себе их влияние чреваты. Так, к примеру, шаманский зов, возникающий иногда у представителей коренных сибирских народов, имеет целиком архетипический характер. Если такой человек под влиянием каких-либо убеждений пытается отвергнуть или

128

ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ НАРКОЛОГИЯ

искоренить в себе эти позывы, он тяжело заболевает и может даже умереть. Однако «шаманская болезнь» без следа проходит, если человек начинает заниматься камланием. То же самое наблюдается у всех творческих людей, которые испытывают мучение, если обстоятельства не позволяют им реализовать свою потребность творить. А у всех от природы ранимых и неуравновешенных людей существует архетипическая предрасположенность к алкоголизму и наркоманиям.

Архетипические образы содержат в себе не только все самое прекрасное и великое, что когда-либо мыслило и чувствовало человечество, но и все гнуснейшие подлости и дьявольское варварство, на которые только были способны наши предки. Оказываясь весьма устойчивой доминантой, архетипы завораживают и подчиняют себе человека, существенно влияя на его действия и судьбу. Такого рода архетипом может оказаться архетип пьянства или архетип наркомании, которые действуют на слабого человека как приказ.

У алкоголиков и наркоманов кроме психической и физической зависимости некоторые исследователи выделяют еще один специфический компонент психики, имеющий, по их мнению, неосознаваемый архетипический характер. Этот компонент проявляется в виде потребности к зависимости вообще. Так, к примеру, некоторые «завязавшие» алкоголики становятся чрезвычайно скупыми, ибо вместо зависимости от алкоголя у них появляется зависимость от денег, от еды; наркоманы же уходят в секты и т. д.

В качестве самостоятельной причины наркологических заболеваний выделяется также потребность в достижении необычных состояний сознания, или трансценденции, присутствующая в подсознании у некоторых людей. Она также, по-видимому, имеет архетипический характер. Из-за нее потребители наркотиков и галлюциногенов, не имеющие возможности получить одурманивающий препарат либо желающие отказаться от него, легко соглашаются на другие способы достижения измененных форм сознания, в числе которых — занятия дзен-буддизмом, медитацией, йогой, ребефингом и т. д. Такие люди легче других попадают под влияние секты, дающей им ощущения, сходные с ощущением от принятия препарата.

Алкоголизм и опий являются уродливыми попытками приблизиться к Миру Огненному, — писала Елена Рерих. — Если самадхи — естественное проявление Огня высшего, то пламя алкоголя будет разрушителем Огня. Правда, наркотики вызывают иллюзии огненного приближения, но они же встанут надолго препятствием к овладению

129

А. Д. ВЯТКИН

истинной энергией Агни. Ничто не доставляет такого несчастья в Тонком мире, как эти противоестественные попытки вызвать Огонь без соответственного очищения1.

* * *

Так называемые комплексы представляют собой индивидуальный эмоциональный опыт, возникающий в результате конфликтов личности с окружающей средой. Комплексы могут отражаться в сознании, а также проявлять себя незаметно для личности. Они, подобно архетипам, неуничтожимы сами по себе; подавленный комплекс рано или поздно проявляется в сублимированном виде в сознании. В отличие от архетипов — формы проявления коллективного бессознательного в человеке, комплексы принадлежат личному бессознательному, чаще всего представляя собой загнанные внутрь душевные разлады, неприятные впечатления, фрустрации и угрозы безопасности. Примерами типичных комплексов являются пресловутый комплекс неполноценности, а также выделенные Фрейдом комплексы Эдипа и Электры, демонстрирующие скрытые импульсы к кровосмешению.

В наркологии комплексами можно считать все виды зависимости, которые также действуют на человека исподтишка, производя впечатление его собственного желания. Кроме того, сам алкоголик или наркоман может даже отрицать у себя наличие комплекса физической и психической зависимости, утверждая, что он употребляет спиртное или наркотик исключительно по собственному желанию и что в любой момент может самостоятельно отказаться от него без всякого лечения.

Комплексы вытесняются в подсознание, где как бы дремлют, оставаясь, тем не менее, действенными. Юнг полагал, что комплексы не есть нечто необычное или абсолютно чуждое человеческой природе. Они представляют собой чувственно окрашенные «вторые органы», или «части личности», и имелись во все времена и эпохи практически у каждого представителя рода людского. Их неосознаваемый характер накладывает отпечаток на всю сознательную личность. Эти фрагменты сосуществуют в относительной независимости друг от друга и от личности, но могут иногда замещать личность, прорываясь в сознание в наиболее критические моменты, что означает их высокую степень автономности. По мнению Юнга, комплексы почти всегда идут

1 Рерих Е. И., Агни-Йога. Мир огненный.

130

ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ НАРКОЛОГИЯ

наперекор основным желаниям, планам, намерениям личности, действуя незаметно, исподволь, подобно неким внутренним демонам, моральным террористам или анархистам, бросая тень и посягая на психическое здоровье, на сохранность психического строя человека. Они проявляются в оговорках, спонтанных высказываниях, а то

ив немотивированных действиях, которые зачастую идут вразрез со стратегией основного «Я».

Юнг определил происхождение комплексов как невротическое. По его мнению, это плата за жизнь человека в социуме — жизнь, которая, как известно, бывает не только гармоничной и приятной, но

иболезненной, конфликтной. Как известно, точно по тому же принципу могут формироваться и архетипы. Однако в них закрепляется и позитивный социальный опыт, чего, на первый взгляд, нельзя сказать о комплексах. Поскольку вся жизнь человека с рождения и до смерти складывается из табу и ограничений, на уровне бессознательного у каждого из нас есть целая гирлянда комплексов, навешанных подобно игрушкам на новогодней елке. В конечном итоге всякий живущий в обществе уже по самой своей природе изначально является невротиком.

Внастоящее время насчитывается несколько сотен различных комплексов, которые в той или иной степени, в различных видах и комбинациях присутствуют у каждого человека.

Можно подумать, что без комплексов жизнь человека только улучшилась бы. Однако, лишив себя этой, казалось бы, полностью негативной и ненужной части, антипода своего сознательного «Я», человек утратил бы и необходимость борьбы с ними, превратившись в вялое

ибезынициативное существо. Согласно Юнгу, комплексы играют не только отрицательную роль. Для творческих, деятельных личностей они являются мощным стимулом двигаться вперед вопреки рутине

ивнешнему спокойствию. Поэтому если в качестве критерия взять вред, который комплексы могут нанести человеку или обществу, то следует признать, что вредоносность их относительна.

131

}

Болезнь, смерть, посмертное существование, реинкарнация

Любая болезнь не является для человека чем-то внешним — по сути, это сам человек в особых условиях своего существования. Как говорил К. Маркс, «болезнь есть стесненная в своей свободе жизнь». Страдающий наркологическим заболеванием не свободен, он стеснен, зависим от какого-то поступающего извне вещества. Конечно, мы все от чего-то зависимы — от воздуха, воды, пищи, общения. Но в данном случае речь идет о патологической зависимости от вещества, без которого, на первый взгляд, вполне можно обойтись. Однако организм и психика алкоголика и наркомана перестраиваются таким образом, что определенные чужеродные субстанции им нужны так же, как всем остальным — пища и воздух.

Заметим, что алкоголиком или наркоманом человек становится не сразу, развитие этих заболеваний идет поэтапно. Незаметно, исподволь наступающая наркологическая болезнь действует на психику человека таким образом, что он не замечает ее первых и последующих сигналов, а при попытках других людей обратить на них внимание всячески оправдывается или с негодованием отрицает диагноз. Другой причиной неузнавания в себе наркологического заболевания (анозогнозии, говоря медицинским языком) является бытующее в обществе негативное отношение к алкоголикам, наркоманам и токсикоманам: их принято считать низкими, пропащими людьми, а таким быть по понятным причинам никто не хочет.

В медицине принято различать продуктивные (положительные, симптомы раздражения) и дефицитарные (негативные, симптомы выпадения) признаки болезни. Впрочем, они проявляются в тесной связке. Первая группа свидетельствует не только о повышенной активности какого-либо

132

ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ НАРКОЛОГИЯ

органа (или группы органов), но и о нарушении его функционирования (например, гипертрофия печени у алкоголиков и наркоманов, свидетельствующая о первых признаках начинающего цирроза; повышение температуры тела; диарея; высокое артериальное давление и т. д.). Вторая же группа чаще всего является показателем снижения активности органов, их истощения, ослабления защитных сил организма (снижение температуры тела и артериального давления, общий упадок сил и т. д.); эти признаки считаются обычно более тревожными сигналами.

Согласно теории адаптационного синдрома канадского ученого Ганса Селье, существуют три стадии развития патологического процесса. Первая — стадия тревоги, за ней следуют стадия резистентности (восстановления устойчивости к болезненному фактору) и стадия истощения, которая может завершиться гибелью организма.

Вотношении алкоголизма и наркоманий данная схема проявляется

впостепенном росте толерантности (устойчивости) к специфическому веществу на первом этапе, стабильным потреблением этого вещества в больших количествах на втором и понижением опьяняющей (одурманивающей) дозы на третьем этапе. Такого рода этапность соответствует именованию стадий болезни — начальная, средняя, конечная. Так, к примеру, алкоголик в средней стадии может выпить до пяти-шести бутылок водки за день, а наркоман — принять дозу наркотика, в несколько раз превышающую смертельную для здорового человека. При этом в конечной стадии, соответствующей третьему этапу схемы Селье, алкоголик может сильно опьянеть даже от незначительного количества спиртного, что свидетельствует отнюдь не о его выздоровлении, а об истощении защитных сил организма. У наркоманов, как правило, третьей стадии не бывает — они умирают уже на второй.

Отмеченные закономерности показаны на схеме, где восходящая ветвь графика (стадия тревоги, по Селье) демонстрирует нарастание сопротивления защитных механизмов организма. Затем процесс плавно переходит в стадию резистентности (называемую некоторыми

133

А. Д. ВЯТКИН

другими авторами стадией плато, поскольку клиническая картина, а также интенсивность сопротивления организма на протяжении ее практически не меняются). Наконец, если болезнь прогрессирует, наступает последняя стадия — истощение.

* * *

Следуя классификации Селье, четвертой фазой адаптационного синдрома следует считать стадию смерти, которая, собственно, уже выходит за пределы медицины и находится в сфере интересов реаниматологов и прозекторов. Принято различать две фазы смерти — клиническую и биологическую.

Клиническая смерть — это последний этап процесса умирания. По определению академика В. А. Неговского, клиническая смерть уже не является жизнью, но еще не является смертью. Длительность фазы клинической смерти — от четырех до сорока минут. Если реанимационные мероприятия в этот период оказались безуспешными, наступает фаза биологической смерти, которая отличается от предыдущей своей необратимостью.

Идея продолжения существования после смерти поддерживается большинством религий, теософией, а также современными учеными (в числе которых Р. Моуди, Э. Кюблер-Росс, С. Гроф, К. Г. Коротков, П. С. Гуревич и др.). Между тем этот вид существования представляет наибольшую трудность для понимания.

Так, к примеру, возникает вопрос: если смерть означает потерю всего, что мы имеем при физической жизни, что остается взамен? Материалисты и скептики полагают, что вместе с физической смертью жизнь исчезает полностью, и рассматривать здесь больше нечего. Однако согласиться со столь бескомпромиссной точкой зрения нельзя.

Сам физический мир означает не только потери, но и приобретения, и одно тесно связано с другим. Отчасти этот принцип прослеживается в феномене негативных и позитивных симптомов. В жизни и смерти ничего нельзя приобретать, одновременно не теряя, причем между тем и другим существует своего рода эквивалентность. Подтверждением данной мысли служит формулировка так называемых принципов сохранения, абсолютность проявления которых заключается в том, что любой принцип сохранения при его возможном нарушении в какой-либо области природы сменяется другим принципом сохранения, действующим в этой области. Можно сказать, что абсолютен не тот или иной конкретный принцип сохранения, но абсолютен сам принцип сохранения как принцип (Н. Ф. Овчинников).

134