Кто-то шлепает пачкууказов, Кто-томолча чихает на них.

Кто-то брюхо набил до отказа, Кто-то в смерти голодной поник. Кто-толижет подошвыу НА ТО...

Кто-то судит Героя, подлец...

Кто-то мечется из «демократов» - В патриоты, почуяв конец.

Кто-то ждет у «семерки» под дверью. Кто-то славит его во всю прыть, Кто-то в панике, кто-то в безверье, Кто-то танки не в силах забыть. Кто-то душит «реформой» Россию. Кто-то мыслит, что он навсегда.

В Беловежье скучают осины. Очень много осин, господа.

Злые строки... Не надо больше нам крови, револю­ ций, тем более «осин»...

Ивану Москаленко вдруг представились люди в виде лабораторных мышей, над которыми экспериментирова­ ли господа: выживут-не выживут. К чему эта ускоренная дебилизация россиян! Облапошенные отроки то и дело твердят же о мародерах и сволочной житухе: «Ах.. .с ним!», «Пропади все пропадом!», «Прорвемся»...», «Пускай по­ давятся!», «Не в деньгах счастье...», «Деньги - дело на­ живное», «Иудам - смерть»... Неужели и они не знают о горемычной людской канители там, наверху, в Кремле? Катастрофа!.. Что теперь будет?»

Глава 2. ОГРАБЛЕНИЕ

Занималась в зияющей тишине златоперая заря, по­ хожая по величию и чародейству на отдохнувшую за ночь,

31

набравшуюся положительно-сумасшедших сил и красо­ ты жгучую блоковскую Незнакомку. Такая же, с пестрым румянцем, проступавшем на кромке неба. Гибкие, как то­ нюсенький стан молоденькой девушки, лохматые ели кло­ нились с хрустом в дугу, отягченные снегом. Зигзагооб­

разно в воздухе порхали невесомые хлопья, колошматя

друг друга.

Какое оно, серебристое утро, что принесет - печаль

или радость? По погоде судить - вроде бы в норме. Чело­ веческому уму не постижимо было, что оно может вытра­ вить простуду души, которую не мыслимо затем залечить даже в сутулости неприкаянных, горьких, колючих, как сгорбленный репейник, пустых дней.

В квартире Москаленко по-домашнему пахло колба­

сой, яичницей и гороховым супом. Как всегда ранехонько

нагрянул сын Игорь: красивый, рослый, кучерявый пяти­

десятилетний мужчина. Он после ночного дежурства в горотделе милиции, где служил в отделе по борьбе с орга­

низованной преступностью, небритый, выглядел помя­ тым. Мать, принаряженная к его приходу, в серой юбке, желтом фартуке и в цветастой бело-голубой блузке, ма­

ленькая, сухонькая, как гладильная доска, женщина, лов­

ко сновала на кухне между газовой плитой и квадратным

дубовым столом. Игорь проголодался, в животе оркестр играл.

Отец в маниловском побитом молью халате заметил

сына - шасть сразу в спальню. Пока Игорь принимал хо­ лодный душ, плескался и фыркал от удовольствия, брил­ ся, причесывался, Иван Михайлович успел прифрантить­ ся и выплыл в зал с торжественным видом. В руке у него блестела русская водка «Золотое кольцо России».

-Ну что, милая моя, взбодримся наконец? Есть по­

вод. Пятьдесят лет назад мы прогнали фашистов из Под­ московья, - хитро и таинственно прищуриваясь улыбнул­ ся Москаленко.

-Повод серьезный, - согласился сын. - Грешно не от­ метить победу.. .Событие громаднейшее.

32

Седовласый, важный, при галстуке, в белоснежной рубашке, весь с иголочки старикан мизинцем почесал ак­ куратно подстриженную бородку и чарующе залепетал: «За стол, за стол, родимые!..»

Чокнулись, выпили по первой стопке. Игорь низко на­

клонился к тарелке, торопливо ел, словно собирался тот­

час бежать куда-то.

Бросив взгляд на два пустующих стула, Иван Михай­ лович вместо пространной застольной речи, страдальчес­ ки скривил рот и лихорадочно сжал плечо сына:

-Погиб мой внучок Сереженька... Проклятый Афга­ нистан унес его... А невестка Зинуля, тромб оторвался в родах и нет человека... - и замолк, увидев, как перекоси­ лось лицо у Игоря.

Минуты две повисла тишина.

-Ну, выпьем за наших родных, царство им небесное!

-Иван Михайлович судорожно опрокинул рюмку.

Сын выпил до дна.

Не знали они, в какую сторону судьба их снова по­ вернет. О, если бы знали!..

.. .Игорь не слышал отца. Никого он не слышал и не

видел, смотрел в окно, словно искал ответ в утренних, на­ полненных синей тоской далях. Холодные мурашки ско­ вали все его тело с головы до пят...

-Какой смысл в этой ужасной жизни? Далеко где-то

от России убили внука, сгорела как свеча ни за что, ни про что Зиночка, твоя жена, Игорь... Я вынес на себе суровые тяготы войны. Уйма горя проникло в нашу семью... За­ чем? Перед кем мы провинились? Господь разумом не обделил... - Отвисшая нижняя губа старика мелко дрожа­ ла.

-Когда дом пустеет, хоть головой об стенку бейся, ничего не изменить, Ваня... - у матери пересохло во рту, она жадно хлебнула глоток вишневого компота.

Иван Михайлович съежился, нагнулся к сыну: «Гос­ поди, не понимаю!..»

Он схватился за сердце.

.. .В окошко тревожно смотрело око ласкового солн­ ца, как бы исподволь заглядывая в озабоченное, приуныв­

шее лицо Игоря, в глубоких складках которого залегли

тени.

-Пойдем поворошим твои фронтовые документы, -

растерянно обвел взглядом всех сын - вдруг постаревше­

го еще сильнее отца, затихшую, о чем-то напряженно ду­ мающую мать. - Пошли, батя? - добавил без особой бод­ рости, скорей с горечью, Игорь, по-кавалерски подставил руку матери крендельком, нагнувшись поцеловал в мор­

щинистую щеку и уловил губами соленую слезу. - Прошу вас, сударыня, последовать за мной.

Говорят, память - как книга жизни. Раскроешь шка­ тулку с письмами, фотографиями в домашнем кругу и все обнажается наяву, в каком-то несказанном естестве ощу­ щаешь торопливое дыхание прошлого. Весточки с фрон­

та, дорогие реликвии семьи. Истертые, пожелтевшие тре­ угольники, которые до сих пор, кажется, пахнут порохом Великой Отечественной войны, за освобождение СССР

от фашистов в техдалеких сорок первом-сорок пятом двад­ цатого века...

Игорь невзначай покосился на отца. Губы у него под­ жаты, брови дугой.

-Почитай! - попросил он сына.

Игорь жадно впился в мохнатые, беглые фронтовые строчки и услышал: зазвенел в груди нерв. Сердце зако­ лоло, как иглистый окунь...

«Дорогие Лидуся и Игорюшка! - наконец прочитал он. - Получаете ли вы мои весточки?.. Я шлю их через каждые четыре-шесть дней... Пишу всегда коротко, меж­ ду боями, и никак не могу свыкнуться с мыслью, что ты,

Лидок, вынуждена одна переносить огромные трудности. Особенно меня мучает осознание невозможности помочь тебе выхаживать нашего годовалого Игорька. Очень хо­ чется взглянуть на него. Ждите. Я скоро вернусь. Вот дай­

34

те только разделаться до конца с фашистской зверюгой.

Целую. Обнимаю. Иван».

Письма, фронтовые письма. Долог и труден был их путь сквозь разрывы снарядов и пулеметный огонь, дым пожаров и грохот бомб... Письма, уложенные в пенько­ вые мешки, тряслись по ухабам дорог, на станциях они попадали в почтовые вагоны поездов и мчались через ог­

ромные военные расстояния по указанному адресу, пока не оказались в сумках почтальонов.

Целая эпистолярная коллекция жгла Игоря пальцы. У каждого письма, пришедшего с передовой, своя судь­ бина, свой облик и нрав. Они вмещали в себя и кровь, стон раненых, и гул артиллерии, и дикий вой самолетов, сырость окопов. Десятки тронутых временем листков со стертыми на сгибах словами с трудно различимой каран­ дашной скорописью.

«Бои идут страшные... Наша конница Доватора сра­ жается под Москвой на смерть. Смелого генерала еще не видел, но о нем тут ходят легенды. Вот пишу письмо, а в воздухе повизгивают пули. Мне подумалось, может быть

пишу в последний раз. Война есть война. Впрочем, не гне-

вись на меня за скорбную исповедь... Как ты там пожива­ ешь?..»

«Милая, милая, дорогая, дорогая, любимая моя Лидусенька! Какое счастье выпало на мото долю: я был уча­ стником парада на Красной площади 7 ноября сорок пер­ вого. Видел на трибуне Мавзолея Верховного, самого Ста­

лина. И с этой святой площади мы пошли в бой за люби­ мую Родину...»

«Здравствуй, Лидонька, Игорек! Я нахожусь по-пре­

жнему на московском направлении. Гоним врага от сто­ лицы подальше. Покоя нетниднем, ни ночью. Лютая зима. Наши орлы поют: «Чужойземли нехотим ни пяди, но и сво­ ей вершка не отдадим». Многие конникиДоватора уже сло­ жили головы за Отечество. На этом кончаю. Скоро опять в бой... крепко тебя обнимаю и целую. Твой Иван.»

Дочитав письма, Игорь бережно разгладил их, заду­ мался. .. Видно отец, как всегда, старался смягчить тяготы фронтовой жизни, приуменьшить тогда ежеминутную грозящую ему опасность. Война ведь - это оборванные судьбы, угасания былой близости, приступы вынужден­

ной и самочинной немоты над погибшими...

Сын встал, взволнованно прошелся по комнате. Одну из стен занимали добротно сработанные самим отцом полки с книгами, перед окном стоял письменный стол, на котором возвышалась огромнаядеревянная шкатулка. Он открыл ее, взял награды отца, старые фотографии. Забле­ стела в солнечных бликах Звезда Героя Советского Со­

юза. На стол легли около десятка орденов, уйма, просто

не сосчитаешь сразу, медалей, пожелтевшие фотографии...

Игорь снова сел, поставил на край стола локти, под­ перев ладонями острые скулы, и долго-долго смотрел на это невиданное богатство, принадлежащее отцу. Отвага, подвиг... Да, он доказал в жестоких боях с фашистами, что был храбр, смел... Игорю давно хотелось каждой чер­ точкой характера походить на батю. В юности парень по утрам занимался гимнастикой, обливался холодной водой до пояса, поднимал тяжелые гири. Школьные задумки

привели его в академию МВД, после окончания которой молодой офицер выбрал нелегкую профессию сотрудни­

ка уголовного розыска. Он на практике, на своей шкуре

испытал «и Рим, и Крым, и медные трубы».

-Я никогда не посрамлю твоего имени, отец! - Игорь размашисто молодцевато обнял Ивана Михайловича.

-Береги себя, сынок! Твоя служба опасна, как воен­ ная тропа... - на лбу отца вздулась жила.

Лидия Игнатьевна с поддельным раздражением от­ махнулась от них:

-Сгинь, нечистая сила! Совсем уж на старости я много бед натерпелась. Сколько лет учительствовала, добро де­ тям несла... Вроде бы я не заслужила божьей кары...

Итак, размышлял теперь Игорь, я потерял на свете

36

самое дорогое - жену и сына. Сначала все покатилось ку­ вырком. Но, сменив великое множество женщин, он, на­

конец, оказался под венцом со своей новой супругой На­ тальей Викторовной Жуковой, возможно, по любви, а может быть из-за ее нежности и ласки, несбыточного та­ ланта: все же ученый человек, кандидат экономических наук, доцент...

-Ну что, покачу к Наталье, - Игорь раскинул длин­

ные руки, словно желая обнять родителей всех разом.

-Пойдем, провожу тебя, в заодно и сам проветрюсь.. .-

Иван Михайлович сморщил желтый высокий лоб, в сия­

ние которого умещалось все, что было в этом человеке доброго и стариковского.

Наулице солнце било вовсю. Журчали ручьи. По всей вероятности, от снега нигде ни клочка не осталось. Пар­

ком веяло от лужиц. Подсыхал асфальт. В лужах барахта­

лись, прыгали, чирикали воробьи.

На углу перед Театральной площадью онираспроща­ лись.

Высоко в зените золотилось солнце над ступенчатым зданием управления Северо-Кавказской железной доро­ ги, звенел серебряным колокольчиком жаворонок. Вдали маслянилось вороненое водное полотенце Дона. У серпо­ видной полоски берега плескались чайки.

Иван Михайлович встречал знакомых, широким же­ стом приподнимал шляпу, радушно улыбался, кланялся.

Сним здоровались так, будто только вчера они виделись.

Вгазетном киоске - девушка с разрумяненными ще­

ками, просто чудо - беленькая, светленькая, зеленоглазень­

кая.

- Пожалуйста, «Российскую газету», «Комсомольскую

правду», «Вечерний Ростов», «Приазовский край», «Мо­

лот».

Девушка ловким движением отделила от пачек и про­ тянула газеты.

- Публика читает прессу?

37

-Не обижаемся, - засмеялась она. И он засмеялся:

-Голубушка, удачи и любви!

Девушка приветливо кивнула головой.

Иван Михайлович, сдерживая прерывистоедыхание,

заковылял по улице. Всякая спешкапоказалась ему вдруг бессмысленной. В минуту душевного упадка или подъе­ ма он старался пошастать по магазинам, пробраться на набережную к реке, посидеть на скамейке в тенистом пар­ ке...

Заглянул в коммерческий ларек. Молодаядевица, рас­ фуфыренная, накрашенная, смолила сигарету, затейливо пуская изо рта колечки дыма.

- Дайте, пожалуйста, пять плиток «Сникерса». Жене нравились шоколадки, и он решил угостить ее

забугорными сладостями. Домой возвращался довольный - еще бы: сын заскочил к старикам, посидели-посудачи- ли...

.. .Он протиснулся в обшарпанный, изрисованный не­

цензурными колкостями подъезд. Дверь квартиры была

приоткрыта, чуть-чуть поскрипывала от сквозняка. Унего словно что-то оборвалось в груди. Москаленко беспокой­

но зачесалзатылок: «Что бы это значило? Я поплелся про­

вожать сына. А жена Лидия Игнатьевна вроде бы кухари­ ла. ..»

Иван Михайлович сконфуженныйпросунул голову в

прихожую - нет никого. «Должно быть к соседям лясы точить забежала», - недовольно подумал он. Глядь в зал - и там нету. «Где же она?» Побрел в спальню, окликнул: «Лидуся!..» Ни слуху, ни духу. Отворил невзначай шкаф, под кровать глянул. Старался быть спокойным. Сжал вы­ сохшие, жилистые руки.

И вдруг его дыхание сперло, кровь бросилась ему в голову, стало жарко. Паучья темнота ядовито плеснула в помутневшие глаза. Он еле устоял на слабых ногах. Пус­ тая деревянная шкатулка, в которой он хранил свои на­

38

грады - Звезду Героя Советского Союза, ордена и медали. А фронтовые фотографии и письма, ценные документы, раздавленные чьим-то башмаком, валялись под ножками

телевизора. Кто живодерил и свирепствовал в доме? Ка­ кая гадина изломала шкатулку? Где жена? Ай-яй-яй...

Он рванулся на кухню и ... обмлел. Там в углу изби­ тая, окровавленная, связанная бельевыми веревками ле­ жала без сознания Лидия Игнатьевна.

«Ах, боже, боже! - запричитал восьмидесятилетний

ветеран. Стал на колени, потом сел на пол, привалился к газовой плите. Дрожащимируками Иван распутывал узлы на безжизненном теле жены. Припал ухом к ее груди - сердце учащенно билось, значит живехонькая... Попро­ сили пить иссиня-багровые опухшие губы.

Узнав мужа, Лидия Игнатьевна шевельнулась, тут же правый бок остро обожгло, а по голове будто молотком стукнули.

Хлебнув воды, она страдальчески вскрикнула от боли. Грудь палило жаром. Поясница стыла от ледяного холода.

Он кинулся к телефону, вызвал «скорую». Врачи, при­ бывшие на удивление быстро, поставили диагноз: сотря­ сение мозга, сильные ушибы в области грудной клетки...

Обезболивающие уколы чуть успокоили ее.

-Спи, Лида, я тебе дал снотворное... - шептал Иван Михайлович.

.. .Целую неделю жена то приходила в сознание, то проваливалась в бред. И желание вновь нырнуть во мрак

небытия пересиливало попытку, ощущение зацепиться за

слабый свет электрической лампочки.

-Держись, Лидуся, мы найдем негодяев, - сказал Иван

Михайлович, когда она открыла глаза, и его уверенные

слова на минуту задержали ее над бездной.

-Мамуля, меня не даром обучали... Я же сотрудник

угрозыска... Розыщу, накажу мерзавцев, - подтвердил при­

ехавший милиционер сын Игорь.

Отуманенным взором она взглянула на мужа и сына:

39

мол, слышу, слышу, но волна забытья опять захлестывала ее. Она совершенно завяла, как сорванный стебелек. И если бы рядом сыпануть горстку мела, то трудно было бы

отличить их, кто белее.

-Успокойся, лежи, лежи, мамочка, - настойчиво по­ вторял Игорь. - нужен только покой. Если не станет луч­ ше, в больницу тебя отвезем. А сейчас сами справимся...

Из тумана выплывали глаза. Они ничего не выража­ ли, блуждали по высокому потолку. Тяжело наливались

свинцом налитые веки.

-Ума не приложу, как же могло получиться так: день начинался удачно, а обернулся трагедией?- вздыхал стар­ ший Москаленко.

-Тьфу! - сплюнул сын. - Меня тоже всю неделю пре­ следовало какое-то предчувствие...

Как мираж, дым, фикция перед этой зловещей исто­

рией одолели Игоря тяжеловесные, будто в фильмах ужа­ са Хичкока, безумные, торжественные сны. Особенно впился в сознание один сон - плач матери. Бывало, зас­ нет, тотчас кричит, зовет на помощь мать. Хоть он в ве­ щие сны и не верил, но вот, пожалуйста, горький сонник накаркал этот кошмар. И теперь ничего у него не остава­ лось. Ничего, кроме неодолимого яростного желания ото­ мстить неизвестным бандитам...

... А дело было так. Когда Иван Михайлович вышел проводить Игоря, буквально через полчаса в дверь позво­

нили. На пороге стояло два молодых человека. Один дол­ говязый, высоченный, с густыми рыжими вихрами, алый ликом, напоминающий вареного рака, и со шрамом на подбородке; другой - худой, как щепка, с прилизанными смолистыми кудрями.

-Гм... Извините, пожалуйста... - первым заговорил, покашливая в кулак, длиннобудылый. - Мы студенты уни­ верситета, собираем материалы о Героях Союза... Хоте­ ли бы потолковать о том, о сем с Иваном Михайловичем.

-Он на прогулке.

40