Porsin_A_A_Dzhuchi_KhanSultan

междуречье, указывая лишь, что он оставил какую-то их часть на границе этого региона. С ними и соединился корпус Джебе и Субедея [31, с. 353-355].

Близкая по смыслу реконструкция событий была предложена К. Ускенбаем. С точки зрения автора, сам план рейда был утвержден заранее. Основной целью похода после смерти султана Мухаммада была «нейтрализация кыпчаков». Если проход черезземлизападныхкыпчаковимелцельюразведку,товторжение

вземли восточных кыпчаков было «контрольным», то есть подразумевало их подчинение. Свободный проход Джебе и Субедея через их владения, с его точки зрения, означает подчинение Джучи Восточного Дешт-и-Кыпчака15. Вопрос о возможной координации действий войск Джебе, Субедея и Джучи он не затрагивает

[53, с. 49-54].

П. Еремеев, основываясь на тех же источниках, предложил несколько иную реконструкцию событий. Согласно ей рейд Джебе и Субедея в Дешт-и-Кыпчак изначально представлял собой не «разведку боем», а удар в тыл кыпчакам, который должен был быть поддержан несостоявшимся наступлением Джучи на запад. Только после того как стало ясно, что в силу отказа Джучи от боевых действий удар с востока не состоится, Джебе и Субедей решили вести войну с кыпчаками самостоятельно [12, с. 36-43].

Иногда даже высказываются предположения о том, что наступление Джучи на запад состоялось. На основании сообщений Ц. де Бридиа, Новгородской первой летописи и информации из биографии Исмаила, содержащейся в ЮШ, делается вывод о том, что Джучи не просто осуществил наступление на запад, но прошел настолько далеко, что поддержал Джебе и Субедея в битве на реке Калке [47, с. 131-149].

Большое вынимание данному вопросу уделил С. Поу в своей статье, посвященной биографии одного из руководителей рейда

– Джебе. Здесь мы не будем рассматривать все выводы автора,

втом числе и его позицию по поводу времени и обстоятельств

15 Под Восточным Дешт-и-Кыпчаком автор понимает огромный регион, ограниченный Иртышом и Аягузом на востоке, озером Балхаш – на юго- востоке,среднимтечениемСырдарьи–наюге,аназападе–Арало-Каспийским регионом и Волго-Уральским междуречьем [53, с. 9].

85

смерти Джебе, а остановимся лишь на тех, которые важны для нашей темы. Рассмотрев имеющиеся сообщения источников, содержащие информацию о целях, поставленных перед рейдом, он пришел к выводу о том, что эта акция была направлена на захват и подчинение как можно большего количества территорий. Автор приводит три свидетельства источников по данному вопросу. Во-первых, прямое сообщение ЮШ о том, что после смерти султана Мухаммада «Субэтай представил доклад трону и просил [разрешения] покарать кыпчаков». Во-вторых, сообщение Рашид ад-Дина о том, что уже при отправлении Джебе, Субедея и Тогучара в погоню за султаном Чингиз-хан планировал их возвращение через Дешт-и-Кыпчак. В-третьих, это сообщение, в котором Рашид ад-Дин передает содержание послания Субедея Чингиз-хану перед отправкой корпуса в Иран. В нем говорится, что, так как султан Мухаммад мертв, а его сын Джалал ад-Дин бежал, руководство корпуса в соответствии с прежним приказом Чингиз-хана выдвигается для завоевания земель, лежащих перед ними, чтобы затем пойти через Кыпчакские ворота и вернуться в Монголию. По мнению автора, оставление наместников в некоторых захваченных городах и вручение местным покорившимся правителям писем с официальными печатями свидетельствует о том, что целью Джебе и Субедея было именно подчинение завоеванных территорий, установление там монгольской власти.

Особое внимание стоит уделить одному важному предположению, которое сделал автор, рассматривая уникальное описание битвы на реке Калка, содержащееся в «Новгородской первой летописи». Речь идет о двух монгольских «воеводах», присутствовавших при осаде укрепления, в котором укрылся киевский князь Мстислав вместе со своей дружиной. Летописец передает их имена как Цьгырканъ и Тешюканъ. Здесь схожесть с именами Чингиз-хана и Джучи очевидна, что делает это сообщение одним из основных аргументов сторонников гипотезы об участии ДжучивбитвенаКалке.Естественно,такаятрактовкасообщениявызывает вопросы, так как по этой логике в битве должен был участвовать и Чингиз-хан, а допустить это совершенно невозможно. Но С. Поу предположил, что имена Чингиз-хана и Джучи в их тюркской форме отразились в русской летописи, так как кто-то

86

из выживших защитников укрепления спутал реальные фигуры, руководившие осадой, с теми, на чей мандат они ссылались. Возможно, во время переговоров о сдаче зачитывался ярлык, в котором фигурировали имена основателя империи и его сына.

Также интересными кажутся соображения автора по поводу степени опасности, которую впоследствии представляли кыпчаки для монголов. Он справедливо отмечает, что, несмотря на победные реляции ЮШ, согласно «Хэй да ши люэ», как при жизни Чингиз-хана, так и в правление Угедея кыпчаки являлись серьезной угрозой для империи и оказывали ей ожесточенное сопро-

тивление [36, с. 705-715].

В рецензии на эту статью Д.М. Тимохин и В.В. Тишин подвергли критике некоторые построения автора. Мы в данном случае также затронем только тот аспект полемики, который важен для нашей темы. Авторы рецензии усомнились в одном из основных утверждений С. Поу, а именно в том, что действия Джебе и Субедея в Иране и на Кавказе имели своей целью захват и удержание территорий. Стоит отметить, что возражения авторов против использования сообщения Рашид ад-Дина о задачах похода некорректны. С. Поу основывался на английском переводе В.М. Текстона, в котором этот эпизод раскрыт более полно, нежели в русском переводе О.И. Смирновой, на который ссылаются рецензенты: «и в соответствии с твоим приказом мы потратим год или два, завоевывая все лежащие перед нами земли на столько, на сколько сможем, а затем вернемся через Кыпчакские ворота к установленному месту встречи в Монголию» [80, p. 258; 40, с. 226]. Резюмируя свои возражения, Д.М. Тимохин и Тишин В.В. указывают, что на основании имеющегося материала можно говорить о двух отдельных кампаниях корпуса Джебе и Субедея. Одна завершилась со смертью султана Мухаммада и могла носить завоевательный характер, а вторая включала боевые действия на Кавказе и в Дешт-и-Кыпчаке. Она отличалась от первой характером боевых действий и не может быть однозначно признана как война с целью захвата территорий. Имеющиеся данные позволяют говорить о том, что ее целью была «в большей степени разведка» [48, с. 600-602].

87

Для начала стоит определиться с терминологией. Признавая, что источники дают достаточно противоречивую информацию о характере боевых действий в Иране и на Кавказе, отметим, что определение рейда Джебе и Субедея как «разведки боем» или же просто «разведки» также не вносит никакой ясности. В современном понимании разведка боем – это «разновидность наступления, ведущегося небольшими силами, задачами которого являются: определение состава, состояния, боевого порядка, систем огня и инженерных заграждений и возможностей проведения контратак в тактическом звене, то есть получение наиболее полных и достоверных данных о противнике и о характере его обороны как на переднем крае, так и в ближайшей тактической глубине» [20, с. 18]. Иногда для ее осуществления задействуются значительные силы, но они обычно действуют с ограниченной целью и на ограниченной территории. Важно понимать, что разведка боем – это тактический прием, получивший популярность в Новое, а скорее, в Новейшее время в связи с возникновением массовых армий современного типа и артиллерии. Говорить о действиях войска, сопоставимого по численности с армейским корпусом, которое прошло с боями несколько тысяч километров и в открытых полевых сражениях разгромило большинство своих противников, как о разведке боем можно только с огромной долей условности. По большому счету, такое определение используется, чтобы завуалировать полную неясность конкретных целей этой акции. Тоже можно сказать и об определении рейда как просто «разведки». Во-первых, очевидно, что стандартная разведка так не проводится, и именно поэтому исследователи частоупотребляютболеепространное«разведкабоем».Умонголов действительно была хорошо развита стратегическая разведка, но осуществлялась она так, как и должна была осуществляться, – через дипломатов и послов.

Если принять идею «разведывательного рейда» как реальность, ее можно охарактеризовать следующим образом. Вопервых, это было крайне рискованное, практически самоубийственное мероприятие, так как корпус вынужден был пройти несколько тысяч километров по враждебной территории, сталкиваясь с коалиционными армиями противника, и любая случай-

88

ность или временная неудача могли привести к катастрофе, а помощи ждать было неоткуда.

Во-вторых, мероприятие было не только рискованным, но и практически бессмысленным. Точнее, риск потери большого, хорошо подготовленного войска и двух проверенных, талантливых полководцев явно не соответствовал возможным выгодам в виде информации о противнике, которую можно было получить и менее опасными и затратными способами.

Обе эти характеристики приводят к третьей: таким образом, понимаемые цели рейда Джебе и Субедея резко отличают его от блестяще спланированной и осуществленной кампании по захвату Хорезмийского султаната. Кампании, в которой отдельные группы армии Чингиз-хана действовали слаженно, в рамках четко проработанной стратегии, подчинявшей себе отдельные тактические элементы, и во многом поэтому победили.

Противоречия источников, касающиеся действий корпуса Джебе и Субедея, можно объяснить тем, что перед ними стояла не одна, а две задачи, причем разной степени важности. В таком случае и С. Поу и его оппоненты по-своему правы. Назначение наместников в покоренных городах и вручение официальных документов означает, что руководство корпуса как минимум имело на это право. То есть формально захваченные территории входили в состав Монгольской империи. Возражение Д.М. Тимохина и В.В. Тишина, касающееся отсутствия оставленных гарнизонов на покоренных территориях, принять сложно, так как монголы далеко не всегда использовали подобную практику. Скорее они стремились к как можно более стремительному продвижению вперед с целью разгромить основные силы противника. К примеру, в ходе монгольского вторжения в Северо-Восточную Русь в 1237-1238 годах и в Юго-Западную Русь в 1239-1240 годах контингенты на покоренных территориях также не оставлялись, но вряд ли на этом основании можно категорично заявлять о том, что покорение Руси не было целью вторжения.

В то же время Джебе и Субедей явно не рассматривали установление реальной власти монголов на Кавказе как свою основную задачу. Более того, есть прямое указание на то, что Чингизхан настаивал на более активном переходе ко второму этапу

89

операции. Как уже отмечалось, в биографии Субедея целью похода названы именно кыпчаки. Эта же информация содержится и вбиографииИсмаила(Хысымайли).Исмаилбылогузомиуправлял городами Касан и Басых16. Когда подошли монголы, Исмаил добровольно сдался Джебе и по приказу Чингиз-хана был направленвегоавангардидалеедействовалподегоруководством17

[57, с. 522].

16В.В. Бартольд отождествлял их с городами Касан и Ахсикет [4, с. 432].

17«К этому надо добавить, что [когда] Исмаил последовал [за Чингисханом] в поход на город Нишапур [то он], уговорил его сдаться. Император лично отправился в поход на Самарканд и с его владетелем Джелал ад-Дином сразился в местности Урунгечи и разбил его. Преследуя его, внезапно напали на Джелал ад-Дина и прочих у города А-ла-хэй. Сражались у гор Ту-ма-вэнь

иопять разбили его. Преследуя, дошли до западных укреплений города Ханьянь и снова нанесли им поражение. Джелал ад-Дин сбежал в море. Исмаилу достались его драгоценности и богатства, после чего [он] вернулся. Были взяты города Юй-эр-гу и Дэ-хэнь-лян, вслед за тем пал также город Хань-янь. Император направил гонца поторопить Чжэбэ, чтобы он поспешил с карательным походом на кыпчаков. Было приказано Исмаилу довести указы императора городам Грузии, Ширвана и прочим, которые все покорились. Дошли до племени гурджиев и племени алан, ввиду враждебности и сопротивления [их] войск, сразились со всеми, разбили и покорили. Кроме того, склонили к сдаче город Хэй-линь. Напали на русских в горах Те-эр (букв. «Железные»),

покорили их, захватили главу их государства Мстислава. Чжэбэ приказал Исмаилу представить его перед царевичем-наследником Джучи и [потом] его казнили. Продолжая поход на канглов, дошли до города Бо-цзы-ба-ли, сразились с их главой ханом Хотосы. Кроме того что разбили его войско, продвинулись к кыпчакам и также усмирили их. По возвращении войска Чжэбэ умер».

Вот как выглядит это же сообщение в переводе Е.И. Кычанова: «Император выслал гонцов нагнать Чжэбе и (приказал) спешно двинуться и покарать кипчаков. (Чжэбе) повелел Хэсымайли призвать курдов (цюйэрта) и ширваншаха (ширваньша) и объяснить им их положение. Все они подчинились. Когда дошли до народов грузин (гурчжи) и осетин (асу), то те подняли войска, чтобы отразить врага. Однако во всех сражениях были разбиты и сдались. Затем призвали сдаться и город Черный лес (Хэй линь), двигаясь вперед, атаковали русских у горы Железная (Тершань) и покорили их. Взяли в плен государя их государства Мстислава (Мечжисыле). Чжэбе приказал Хэсымайли подарить его Чжучи тайцзи. Казнили его (Мстислава). Вскоре выступили в поход противканглы(канли).ДошлидогородаБешбалык(Боцзыбали)исразилисьсего правителемХотосыгань.Сноваразбилиегоармию.Двигаясьвперед,дошлидо кипчаков и тоже усмирили их. Армия вернулась. Чжэбе скончался» [26, с. 35].

90

На основе отдельных деталей биографии Исмаила можно сделать ряд выводов. Источник подтверждает сообщение из биографии Субедея о том, что основной целью похода были именно кыпчаки. Причем Чингиз-хан настаивал на скорейшем выдвижении корпуса, что объясняет специфику действий Джебе и Субедея в Иране и на Кавказе. Подчинение этих территорий планировалось, но это была второстепенная, а не основная задача.

Интересна одна топонимическая деталь. После разгрома грузин и асов (алан) и до столкновения с русскими монголам сдался «город Хэй линь», что дословно переводится как «черный лес». Р.П. Храпачевский предположил, что речь может идти о Карабахе, имеющим в тюркских языках сходное значение [57, с. 522]. Однако этот топоним фигурирует в русских летописях в контексте столкновения с половцами (кыпчаками). Ипатьевская летопись в статье датируемой 1170 годом описывает поход русских князей в степь: «кн˜зи же оув давше . wже Половци поб гли . и лишившесΛΙ женъ своихъ . и возъ своихъ . и по хаша вборз по них˘ а Æрослава Всеволодича wставиша за собою оу возъ. и взΛΙ шавеж ихънаОугл р ц адругы .поСнопороду.асам хъ постигоша в Чернего л са . и ту притиснувше к л су избиша . а инъı руками изоимаша Бастии же . и инии . мнози гониша по них ˘ и за Въсколь бьюче» [15, с. 370].

Река Снопород, или Снепород, обычно соотносится с Самарой, впадающей в Днепр [9, с. 8; 24, с. 96]. Реку Угль традиционно соотносят с современной Орелью, притоком Днепра, впадающимвнегонесколькосевернееСамары,наоснованииизвестного летописного сообщения о месте, называемом Ерель, которое русские называют Угол [24, с. 96]. Вскол – это река Оскол. П.В. Голубовский считал, что Черный лес располагался где-то между Донцом и Осколом [9, с. 8]. С.А. Плетнева соотнесла летописный Черный лес с большим массивом, находящимся на правом брегу Донца напротив устья Оскола [32, с. 165-166]. Летописец не сообщает о существовании города рядом с Черным лесом, но, возможно, за прошедшие со времени столкновения пятьдесят лет он успелпоявиться.Такжевозможно,чторечьидетнеокыпчакском городском центре, а об одном из городов донских асов-алан, которые были подчинены кыпчакам. В любом случае полное сов-

91

падение смыслового значения указанных топонимов дает возможность рассмотреть и этот вариант локализации Хэй линь.

Примечательно, что ни при описании разгрома алан, ни в сообщении о столкновении с русскими, под которым подразумевается битва на реке Калке, кыпчаки не упомянуты. По всей видимости, причиной столь «странного» описания рейда была определенная логика, в соответствии с которой составитель формировал текст биографии. Начиная со своего перехода на службу к монголам Исмаил, судя по тексту источника, выполнял вполне определенную функцию – ответственные и порой весьма специфическиедипломатическиемиссии. Он объезжал города,некогда зависимые от Кучлука, демонстрируя его отрубленную голову, и, видимо, вел переговоры с их лидерами, которые в ряде случаев закончились подчинением монголам. Он провел успешные переговоры по сдаче монголам Нишапура. С той же целью Исмаил был отправлен в Ширван. Видимо, в контексте его дипломатической деятельности, хотя и без прямого указания на нее, назван Хэй линь, с которым также велись переговоры о сдаче. Сражение у Железной горы также упомянуто в контексте конкретной миссии Исмаила, заключавшейся в том, что бы доставить Джучи пленного русского князя Мстислава (Мечжисыле). Идентификация личности этого князя пока является нерешенной проблемой. Упоминание «горы» в контексте столкновения наводит на мысль о том, что речь идет о трехдневной обороне войска Мстислава Киевского18. Но с другой стороны, речь вполне могла идти и о Мстиславе Черниговском, который, по сообщению летописи, погиб во время бегства. Сообщений о похоронах обоих Мстиславов нет, так как тела, судя по всему, найдены не были. Так что на Руси вполне могли не знать об их судьбе. Можно было бы предположить, что Мечжисыле – это кто-то из младших князей, имя

18 А.А. Астайкин локализовал место, в котором разбили укрепленный лагерь войска Мстислава Киевского: «Мстислав Романович разбивает свой лагерь под защитой реки Каратыш, на ее правом высоком берегу, в так называемом месте каменистом (на территории современного заповедника «Каменные Могилы»). Это место представляет собой скалистый район площадью около 3 кв. км с выходом на поверхность гранитных и кварцевых пород, где находится несколько (а именно 6) возвышенностей» [3, с. 6].

92

которого не было упомянуто летописцем, так как кроме киевского и черниговского князей и спасшихся Мстислава Галицкого и Мстислава Немого, других Рюриковичей, участвовавших в походе с таким именем, источник не называет. Однако такой вариант кажется крайне маловероятным. Совершенно непонятно, зачем Джебе и Субедею понадобилась отправлять к Джучи князя, не пользовавшегося ни известностью, ни влиянием? Эта акция имела смысл только в том случае, если монголы воспринимали этого Мстислава как лидера, главу государства и не имели прямых указаний на счет русских аристократов такого уровня. На наш взгляд, под Мечжисыле нужно понимать либо великого Киевского князя Мстислава Романовича (он был формальным главой государства и попал в плен), либо, что менее вероятно, Мстислава Святославича Черниговского.

Эта часть биографии Исмаила особенно важна. Во-первых, отправка пленного лидера к Джучи и решение им вопроса о его судьбе подразумевает, что руководство корпуса подчинялось именно ему. Здесь уместно вспомнить ситуацию с битвой на реке Чем (современная Эмба в Западном Казахстане), когда, согласно Рашид ад-Дину, сын погибшего меркитского лидера Токтая-беки Култукан-Мерген был схвачен и передан Джучи. Джучи хотел пощадить пленника и просил об этом отца, но Чингиз-хан настоял на казни [80, p. 227]. К. Этвуд датирует это сражение зимой 1217-1218 года. Он совершенно справедливо отмечает, что хотя «стандартное повествование» отдает лидерство в походе против меркитовСубедею,сообщениеРашидад-Динапоказывает,имен- но Джучи был лидером, подчинявшимся только отцу [64, p. 4445, 49].

Таким образом, отправка Мстислава (Мечжисыле) к Джучи говорит о том, что руководство корпуса атаковавшего кыпчаков через Кавказ подчинялось именно старшему сыну Чингизхана. Более того, содержание биографии Исмаила позволяет заключить, что действия Джучи и корпуса Джебе и Субедея были скоординированы и, по сути, являлись двумя акциями в рамках одной военной операции.

Сообщение о походе на канглов, которых возглавлял Хотосыхан, и о последующем усмирении кыпчаков обычно понимаются

93

как описание дальнейших действий Джебе и Субедея. Но такое прочтение этого сообщения сталкивается с очевидным противоречием. Большинство источников размещает канглов восточнее кыпчаков. Под городом Боцзыбали иногда понимается Болгар-

балык [57, с. 522; 58, с. 77; 49, с. 192-193]. Не обладая должной квалификацией в вопросе, мы не можем оценить убедительность этого отождествления с лингвистической точки зрения. Отметим лишь, что если оно верно, то все равно источник определяет движение армии с востока на запад: канглы – булгары – кыпчаки. Подобное изменение географической направленности описания совершенно необъяснимо. Надо заметить, что рассказ о походе на канглов следует сразу же после сообщения о казни Мстислава по приказу Джучи. Перевод Р.П. Храпачевского: «продолжая поход на канглов» скорее подталкивает к традиционной трактовке, однако буквальный перевод Е.И. Кычанова: «вскоре выступили в поход против канглы (канли)» оставляет возможность двойного толкования. Известные же исторические реалии позволяют с уверенностью заключить, что канглов, а затем кыпчаков (обитающих в Волго-Уральском регионе) подчинял Джучи. Джувейни вследствие его идеологической ориентации старался не афишировать военную активность Джучи – согласно ему, он даже не участвовал в осаде Хорезма. Но именно в его труде сохранились отрывочные упоминания, которые можно соотнести со сведениями из биографии Исмаила. Джувейни сообщает о том, что местом обитания канглов является Каракум. Именно в Каракуме должны были отдыхать войска Джучи19 перед наступлением на Дженд. После, согласно автору, Джучи вернулся в Каракум [11, с. 59-60, 260]. Джувейни спутывает хронологию, пытаясь «лишить» Джучи возможности возглавить осаду и штурм Хорезма. Он направился на север через Каракум после взятия города в конце весны – начале лета 1221 года. Д.Э. Бойл соотносил этот топоним с пустыней, расположенной к северо-востоку от Аральского моря [11, с. 558]. Д.М. Тимохин и В.В. Тишин обстоятельно

19 В тексте источника «Улуш-иди», но Д.Э. Бойл доказал, что это посмертный титул Джучи, использование которого было связанно с запретом называть реальное имя покойного в течение длительного времени после его смерти [65, p. 148-152].

94