Плотин. - Третья эннеада. - 2004

280 Плотин. Эннеады. Трактат III. 5

δε τ] Πεν/α, οτι και 7) υλη ενδεής τα πάντα, και το αόριστον της του άγαμου επιθυμίας ου γαρ μορψη τις ουδέ λόγος εν τφ εφιεμενφ τούτου ύλικώτερον το εφιεμενον κο№ όσον εφίεται ποιεί. Το δε προς αυτό είδος εστί μόνον εν αύτω μενον και δεξασ$αι δε εφιεμενον ϋλην τφ επιόντι το δεξόμενον παρασκευάζβΐ. Ούτω τοι ο "Ερως ύλ/xoç τις εστί, και δαίμων ούτος εστίν εκ φυχής, κα$* όσον ελλείπει τω αγα£φ, εφίεται δε, γεγενημενος.

ЕГЗЕсЗЕПЗ 513 E Ë J E C J E C ] S E J LacJ ЕПЗЕГЗ

ГД E7| f j С] ГД E7| РД Cl ГД С] РД СП РД g | fJ ЕГ] f3 G] ГДС1 ГД С]

La cj la cJ LacJ ΕΓΞ LacJ Ls cJ ΕΊ3ET3 LacJ La cj ΕΓΞ

РД Gl ГЗС] ГД С| рД Gl [ J G | рД G] РД СП рД С] ГЗЕГ| РПСЛ ГД СП

III. 6. ΠΕΡΙ ΤΗΣ ΑΠΑΘΕΙΑΣ ΤΩΝ ΑΣΩΜΑΙΩΝ

О БЕССТРАСТИИ БЕСТЕЛЕСНЫХ (26)

Краткое введение

Этот трактат (№ 26 в Порфириевой хронологии) написан непосредственно перед большим трактатом:

О трудностях, связанных с пониманием Души (раз­ деленным Порфирием на две части: Епп. IV. 3 [27] и Епп. IV. 4 [28]). Как видно, Плотина в тот период серь­ езно занимали вопросы психологии, и в первой час­ ти данного трактата (гл. 1-5) он разворачивает тезис о том, что душа не подвержена аффектам и измене­ ниям. Во второй части (гл. 6-19) Плотин обращается к рассмотрению очень непростой разновидности бес­ страстия, а именно — бесстрастия материи. Обе час­ ти трактата, на первый взгляд, могут показаться по­ чти не связанными между собой. Однако нет сомнения в том, что Плотин сам объединил их, поскольку во второй части он возвращается к сказанному в первой

282 Плотин. Эннеады. Трактат III. 6

(9. 6). И связь между ними значительно более суще­ ственна, чем может показаться сначала. Плотин пы­ тается, в первую очередь, прояснить и раскрыть поня­ тие «бестелесного», избавив его в своих рассуждениях от неоправданного использования предикатов, свой­ ственных телесному: таких, как изменения, претер­ певания и испорченность (как, например, по отноше­ нию к Богу и душе у стоиков). Для платоников же и перипатетиков, безусловно, бестелесна и материя. Но если в первой части трактата, доказывая, что душа бесстрастна, поскольку бестелесна, Плотин еще мог воспользоваться идеями перипатетиков в полемике со стоическим материализмом, то уже во второй части он сам резко расходится с Аристотелем и идет в сво­ их рассуждениях гораздо дальше не только предше­ ствующих платоников, но и собственных более ран­ них суждений о материи (см.: Епп. И. 4 [12]). Здесь он отстаивает положение о том, что материя абсолютно бесстрастна — в том смысле, что ничего не претерпе­ вает и никак не изменяется от входящих в нее эйдосов, которые, по утверждению Плотина, и сами суть только эйдолы, бессильные и неспособные оказать на нее воздействие. И снова прослеживается смысловая связь с первой частью трактата: Плотиново утверж­ дение о бесстрастии бестелесной души оказывается весьма существенной частью более общего положения о первенстве, независимости и исключительной ответ­ ственности души за происходящее в мире, о том, что она деятельна и не может пассивно аффицироваться

телами. Это фундамент всего Плотинова учения о че­ ловеке и о том, как должно жить. В данном контексте, представление о материи как совершенно бесстраст­ ной и ничего не претерпевающей от эйдосов, приводит и к обратному положению: материя сама абсолютно бессильна каким бы то ни было образом повлиять на эйдос. И картина видимого мира, как мира призраков в пустоте, где эйдолы появляются и исчезают подобно отражениям в несуществующем зеркале, — служит подтверждением невозможности повлиять на душу ка­ ким-либо образом. (Душа и материя время от времени сравниваются и противопоставляются во второй части трактата.) Читатели могут заметить, что к концу трак­ тата Плотин провозглашает материю не только бес­ страстной, но практически невозможной, отказав ей в положительных определениях и сделав ее чистой лишенностью и неудовлетворенностью. Надо сказать, что не только здесь, но и в конце жизни (см. трактат

Епп. I. 8 [51]: О том, откуда множество зол и что

они суть) он настаивает на необходимости постулиро­ вать материю как абсолютную лишенность и полную неспособность усвоить хотя бы самую малую степень блага, и, исходя из этого, дает объяснение злу.

Синопсис

А. Бесстрастие души. Основное раскрываемое и доказываемое положение: душа, будучи бестелесной,

284 Плотин. Эннеады. Трактат III. 6

не может претерпевать или изменяться подобно телу, хотя наличие пороков и заблуждений вызывает не­ которые затруднения, которые должно рассмотреть (гл. 1). Опровержение теории о том, что добродетель и порок суть лишь гармония или дисгармония различ­ ных частей души: каждая часть души должна иметь свою собственную добродетель, которая по существу есть видение смысла; переход от добродетели к поро­ ку и от порока к добродетели не влечет за собой внут­ ренних изменений в соответствующих частях души (гл. 2). Рассуждение об эмоциях; разграничение те­ лесной и душевной составляющей: душа движется из себя, а не движима эмоциями (гл. 3). Страдательная часть души: связь между мнением, фантазией и телес­ ным волнением; душа есть эйдос, а эйдос не претер­ певает и не приходит в смятение (гл. 4). Что же тогда означает очищение души посредством философии, освобождающее душу от страстей? — Пробуждение ее из бессмысленных эйдолов, невидение их, отделе­ ние через непреклонность к низшему и восхождение

квысшему (гл. 5).

В.Бесстрастие материи. Материя есть также

нечто из бестелесных. Истинно сущее — невеществен­ ный, вечный, самотождественный и живой Ум. Сопро­ тивление же, тяжесть, твердость и окаменелость — свидетельствуют о малой причастности бытию и жиз­ ни: чем более вещь телесна, тем более она подвер­ жена претерпеванию. Полагать видимое истинно су­ щим — иллюзия и заблуждение, от которого должно

пробудиться (гл. 6). Материя есть истинно не-сущее, ложь, призрак; проходящие сквозь нее эйдосы также становятся призраками — эйдолы в эйдоле; они уже не в состоянии действовать сами и оставляют бес­ страстной материю (гл. 7). Претерпевание приходит от противоположного по качеству, и это есть путь к смерти; материя же не гибнет (гл. 8). Не должно с необходи­ мостью называть претерпеванием присутствие чеголибо в другом или облечение чего-либо формой: мате­ рия не имеет противоположности, и следовательно, ничем не аффицируется (гл. 9). Если бы материя изменялась и претерпевала, то она не могла бы уже более быть всевосприемлющей, т. е. материей (гл. 10). Толкование на Тимей, 50 Ь-с. Каким образом эйдосы пребывают в материи, не изменяя ее, и в то же время упорядочивая и делая ее из безобразной и злой — пре­ красной и причастной благу? (гл. 11) Мысль Платона о материи состоит в том, что материя вообще не аф­ фицируется эйдосами — ни полученной формой, ни величиной, ни чем-либо еще, т. к. не является телом (гл. 12). Как понимать слова о том, что «материя бе­ жит эйдоса» и о том, что она «восприемница и корми­ лица всякого становления»? Ложные эйдосы (эйдолы) в лживой материи подобны смутным отражениям в не­ видимом зеркале (гл. 13). Материя есть иное, отража­ ющее квази-существование истинно-сущих, она есть Бедность из платоновского мифа, изложенного в Пире, вечно выпрашивающая то, чем никогда не сможет обладать, подобно водной глади, которая, отражая,

286 Плотин. Эннеады. Трактат III. 6

концентрирует лучи вовне (гл. 14). Сходство и разли­ чия между мнениями в душе и эйдолами в материи; душа есть нечто, и имеет силу, позволяющую ей вос­ пользоваться мнением или отторгнуть его, материя же — ничто, и подобной силы не имеет (гл. 15). Мате­ рия и величина: величина приходит вместе с эйдосом,

исама есть эйдос; материя же только кажется обла­ дающей величиной и не есть величина (гл. 16-18). Материя, как и душа, содержит все эйдосы, однако не как душа — в нераздельности, а иным способом (гл. 18). Эйдосы не приносят материи ни вреда, ни пользы. Назвать материю «матерью» можно только по обычаю, восходящему к тем, кто считает, что мать, как

иматерия, ничего не привносит от себя, а только пас­ сивно воспринимает семя, как и материя — входящий в нее эйдос. Фаллическое изображение Гермеса — символ рождающей силы Логоса; а скопцы, окружа­ ющие Матерь Всех, символизируют бесплодие мате­ рии (гл. 19).

1.Мы говорим, что ощущения не есть претерпе­ вания, но деятельности, направленные к предметам претерпеваний, и суждения; претерпевания возни­ кают в чем-то одном, суждения же — в другом, претер­ певания — в определенном теле, суждения же — в ду­ ше; суждения не есть претерпевания: если допустить, что суждение есть претерпевание, тогда должно бу­ дет быть иное суждение [судящее о претерпевании],

а если и оно будет претерпеванием, тогда [необходи­ мо] еще иное суждение, и так мы будем углубляться до бесконечности; не меньше трудностей возникает и если принять нашу точку зрения, допуская при этом, что суждение не содержит в себе предмета суждения. Действительно, если допустить, что суждение имеет в себе отпечаток предмета суждения, а не сам пред­ мет, оно будет [опять же] претерпеванием [что нами отрицается]. То же самое следует сказать и о так на­ зываемых «отпечатках» [впечатлениях]: они суще­ ствуют совершенно иначе, нежели предполагается,1 [не как механические оттиски] но как деятельности мышления, которые могут познавать, никоим образом ничего не претерпевая; вообще, наш рассудок и воля не делают душу своим подлежащим, они не обраща­ ют и не изменяют ее, как нагревание и охлаждение изменяют тело.2 Должно увидеть и страдательное в нас, рассмотрев, будет ли оно чем-то неизменным или же только ему одному будет предоставлено страдать. Но об этом позднее; сейчас должно исследовать труд­ ности, связанные с высшими частями души. Как мо­ жет быть неизменной даже та часть души, что прежде страдательного и прежде ощущений; как может быть неизменной, вообще, какая бы то ни было часть души, если в ней возникает множество зол, и лживые мне­ ния, и безумие? Если душа усваивает что-либо и от чего-либо отчуждается, если она всегда чем-нибудь услаждаема и опечалена, разгневана, завистлива и ревнива, если она вожделеет и, вообще, никогда не

288 Плотин. Эннеады. Трактат III. 6

находится в покое, но всякая случайность приводит ее в движение и изменяет?3 Конечно, если душа есть тело и имеет величину, нелегко, а лучше сказать, во­ обще невозможно показать, что душа бесстрастна и неизменна в том, что, как мы говорили, случается с ней. Если же она не имеет величины и должно быть в ней бессмертие, тогда нужно поостеречься говорить об этих ее страстях, ведь тем самым мы незаметно придаем ей смертность.4 Если же, как мы говорим, ее сущность есть число,5 если она есть логос, то какие претерпевания могли бы возникнуть в логосе или числе? Однако, нужно думать, на нее находят и нера­ зумные мысли, и бесстрастные страсти — все то, что антитетически перенесено на души от тел; они пе­ ренесены по соответствию [телесным содержаниям] чего-то в душе: [таким образом, получается, что] душа имеет, не имея, и страДает, не страдая. Должно рас­ смотреть это.

2. Прежде всего, следует сказать о пороках и доб­ родетели: [нам кажется, что] что-то возникает, когда говорится, что в душе присутствует зло, ибо мы т^йк же говорим, что должно избавить душу от зла, как от чего-то сущего в ней, утвердить в ней добродетель, упорядочить ее, вделать в нее красоту вместо урод­ ства, бывшего в ней прежде. Теперь, скажем ли мы, согласно с мнением древних,6 что добродетель есть гармония, зло же — дисгармония, не будет ли это ут­ верждение немалым подспорьем в наших поисках?

Если естественная слаженность частей души друг с другом будет добродетелью, а неслаженность будет злом, то не извне, не отъинуду возникнут эти слажен­ ность и гармония, но каждая из частей, оставаясь со­ бой, будучи тем, что она есть, придет в гармонию или не придет, будучи в дисгармонии [с остальными]; так и хористы поют и танцуют в согласии друг с другом, даже если они не остаются теми же, даже если один кто-нибудь поет, а другие не поют, даже если каждый поет свое — не должны ведь они вместе петь одну и ту же мелодию, но каждый должен прекрасно исполнить свою партию, используя свои музыкальные умения;7 так же и в гармоничной душе каждая часть делает свое дело. В самом деле, должна прежде такой гармонии быть иная добродетель, добродетель каждой из частей; должна быть и испорченность каждой прежде их дис­ гармонии. Но благодаря присутствию чего каждая из частей зла? Благодаря присутствию порока. А блага? Благодаря присутствию добродетели. Возможно, ктонибудь скажет, что порок разумной части души есть безрассудство, а оно определяется через отрицание, а отнюдь не через присутствие чего-либо. Но когда в душе наличны общие мнения, а они более всего при­ носят зла, как можно утверждать, что они не возник­ ли, как можно отрицать, что благодаря их возникно­ вению эта часть души изменяется? Но разве яростная часть души не одна, когда боится, и не иная, когда мужественна? А желающая часть разве не одна, ког­ да разнуздана, и не иная, когда целомудрена? Если