Соотношение объективного и субъективного в историческом процессе

Особенностью исторического процесса в отличие от эволюции природы является то, что человечество является его сознательным и активным творцом – т.е. субъектом истории. В то время как в природе эволюционные изменения охватывают тысячи и миллионы лет, в обществе они часто измеряются сменой поколений. Это различие обусловлено тем, что источником эволюции в природе является биологическая наследственность, а прогресс в обществе достигается за счет приобретения знаний, опыта, традиций и культуры людей, живущих в настоящее время и предшествующих им поколений. Тот факт, что человек, живущий в обществе, имеет возможность наследовать не только индивидуальный опыт, навыки и знания своих родителей, но и богатейший коллективный опыт современного и прошлых поколений, многократно увеличивает возможности исторического процесса. Нельзя также забывать, что если в природе эволюционные изменения происходят неосознанно и стихийно, то общество в состоянии, так или иначе, контролировать свое социально-историческое и культурное развитие.

Это предопределяет сложную природу исторического процесса, в котором причудливо переплетаются объективные и субъективные факторы. При изучении истории на первый план обычно выступают поступки людей, мотивированные какими-то субъективными началами: чувствами, интересами, волей, желаниями, страстями, религиозными, нравственными или научными идеями и пр. Отсюда широкое распространение получили взгляды, согласно которым основной движущей силой развития общества являются идеальные или духовные факторы. Сами эти факторы истолковывались по-разному в различных концепциях, но суть их остается одинаковой: все они признают определяющим фактором общественного развития сознание людей. Поэтому не имеет значения, выступают ли они в форме божественного предопределения, направляющего ход истории, или мирового духа, ведущего общество к предназначенной цели. Равным образом это относится к коллективному сознанию всего человечества, обеспечивающего прогресс общества, либо, к сознанию и воле отдельных людей - царей, полководцев, героев и выдающихся личностей в истории.

Итак, история представляет собой сложный и многогранный процесс, в котором воедино связаны географические, материальные (экономические), духовные, социальные, политические и другие факторы. Поэтому очень сложно найти среди них такой фактор, который бы играл решающую роль в движении общества по восходящей линии. А без выяснения такого фактора трудно постигнуть имманентную логику исторического процесса, объяснить мотивы и поступки людей в ходе их жизнедеятельности.

Мыслители всех времен пытались найти главную детерминанту истории. Одни её искали в географическом факторе, другие - в духовном, третьи - в материальном. Наиболее ранней и широко распространенной концепцией о детерминирующей, или определяющей, роли в развитии человечества был провиденциализм (от лат. providencia - провидение), представители которого видели главный и единственный фактор исторического развития в воле и провидении Бога. Начиная от Августина Блаженного и кончая современными теологами, этот взгляд настойчиво внедрялся в сознание людей не только церковью, но и защитниками различных идеалистических направлений в философии. Не случайно поэтому, на него нередко ссылаются и представители нерелигиозных направлений в философии истории, хотя такие ссылки у них представляют скорее дань устоявшимся традициям в обществе, и потому имеют чисто формальный характер. Когда читаешь работы таких авторов, как Д. Вико, И. Гердер, И. Кант, Г. Гегель и даже более близких к нашему времени историков и философов, таких, как А. Тойнби, К. Ясперс, М. Хайдеггер и многих других, то нельзя не заметить в их сочинениях ссылок на божественную волю и предопределение. В еще большей степени такая апелляция к божественному вмешательству в человеческие дела встречается у русских религиозных философов Н.А. Бердяева (1874-1948) и С.Н. Булгакова (1871-1944), которые начинали свою деятельность марксистами и завершили религиозными философами.

Позднее в Новое время в трудах просветителей альтернативой божественной воле была провозглашен человеческий разум, а история была сведена к формуле: «Идеи правят миром». Историография XIX в. сохранила общую тенденцию рассматривать исторический процесс как рациональный. Философы и историки, придерживавшиеся идеалистического мировоззрения, считали источником развития общества либо абсолютную идею, общенациональный дух (Гегель), либо сознание и волю выдающихся личностей. В качестве таких личностей у одних авторов выступают полководцы и герои, у других - государственные деятели и социальные реформаторы, у третьих - властители дум поколений или критически мыслящие личности (П.Л. Лавров).

В противовес этому направлению постепенно формировались представления об определяющей роли в развитии общества материальных факторов, относятся ли они к географическим условиям, природной и экологической среде, численности народонаселения, технике и технологии производства или к социально-экономическим отношениям в обществе. Направление, сторонники которого признают решающее влияние на развитие общества природы, стало называться географическим детерминизмом. К нему относились некоторые просветители. Так Ш. Монтескье в труде «О духе законов» рассматривал влияние на развитие духа народов климата и почвы. Происхождение рабства он объяснял жарким климатом. «Есть страны, жаркий климат которых настолько истощает тело и до того обессиливает дух, - указывает он, - что люди исполняют там всякую трудную обязанность только из страха наказания. В таких странах рабство менее противно разуму; и так как там господин столь же малодушен по отношению к своему государю, как его раб по отношению к нему самому, то гражданское рабство сопровождается в этих странах политическим рабством». Следуя этой логике, он далее выводил из особенностей почвы особенности политического устройства. Так Монтескье утверждал, что в гористых странах, где кроме человеческой свободы защищать больше нечего – демократии; в плодородных – где земля является ценностью, необходима сильная власть для ее защиты, а поэтому в этих странах складываются монархии. И хотя последователи географического детерминизма более позднего времени (Бокль, И.И. Мечников, А.Л. Чижевский, Л.Н. Гумилев) отошли от такого примитивного толкования влияния природы на историю, однако всех их объединяет то, что они рассматривают лишь одну сторону взаимодействия человека с географической средой – влияние природы на человека. Тогда как вторая сторона этого процесса – влияние человека на природу, т.е. антропоморфный фактор, остается за пределами их внимания.

В последнее время возникла особая разновидность географического детерминизма - экологический детерминизм. Он развивается под влиянием быстро ухудшающихся условий окружающей природной среды в промышленно развитых странах. Сторонники экологического детерминизма утверждают, что дальнейшее развитие общества будет определяться не столько социально-экономическими и другими его потребностями, сколько стремлением избежать экологического, сырьевого и продовольственного кризиса. Для реализации будущей «стратегии выживания» рекомендуется ограничить промышленный рост, снизить потребление энергии и сырья, добиваться снижения затрат материала и энергоемкости продукции, уменьшать отходы производства и регулировать рост численности населения. А это означает, что именно потребности и цели экологии должны определять развитие общества.

Нисколько ни умаляя выдвинутой сторонниками этого направления идеи заботы о сохранении природной среды, следует заметить, что сами «зеленые» очень быстро превратились в орудие определенных политических сил. Так именно под знаменем экологического движения в годы «перестройки» выступили в советских национальных республиках сепаратистски настроенные элементы. Но после распада СССР эти движения, выполнив свои политические задачи, мгновенно были свернуты. В Литве прекратились всякие протесты против Игналинской АЭС, а в Армении даже были продолжены работы по строительству Армянской АЭС. Все это лишь подтверждает, что природный фактор не является первичным, а подчинен социально-политическим и экономическим отношениям.

Концепция роста народонаселения

К материалистическому направлению в понимании движущих исторического процесса относятся и сторонники идеи об определяющей роли общественного производства. Наиболее последовательное развитие они получили в марксизме. Конечно, и до Маркса в научной литературе признавалась роль экономики в развитии общества, но заслуга Маркса заключалась в том, что он не только обосновал определяющую роль экономического фактора, но сумел выявить сложную диалектическую связь между общественным производством и социально-политическими институтами, культурой и идеологией.

Выделяя производственные отношения в качестве определяющего фактора развития общества, марксизм, тем не менее, не сводит к ним все другие общественные отношения, а тем более, индивидуальные отношения, привычки и поведение людей. Что касается духовных факторов развития общества, роли в нем идей, теорий и представлений науки, а также художественно-эстетических взглядов, то они, согласно материалистическому мировоззрению, являются относительно верным отображением свойств, особенностей и закономерностей реального мира природы и общества. Поэтому они выступают не в качестве первичного, а вторичного фактора общественно-исторического развития. Тем не менее, роль этого фактора, значение научных и художественных идей и соответствующих форм сознания в обществе нельзя недооценивать.

Но и марксизм оказался также не в состоянии правильно решить проблему исторического процесса, диалектического взаимодействия в нем материальных и духовных факторов. В результате исторический процесс был сведен к развитию экономики, и подлинной реальностью признавалось лишь материальное производство экономических благ. Как взаимодействуют в ходе возникновения новой формации технологические, экономические, политические, нравственные, культурные и другие духовные факторы развития общества? Когда некоторые из неэкономических факторов могут выступать в данном процессе в качестве ведущей силы развития? Как влияют ценностные ориентиры людей на развитие общества? Все эти вопросы в философии истории, в том числе и марксистской, ждут своего исследования.

Не все философы истории являются сторонниками монистического подхода к объяснению хода общественного развития. Они отвергают как идеалистический монизм (детерминанта общества - духовный фактор), так и материалистический (детерминанта общества - материальный фактор, экономика) и выдвигают плюралистический подход. Они считают, что нет односторонней детерминации общественного развития. Ни экономика, ни политика, ни философия, ни религия не играют какой-то решающей роли. Надо исходить из того, что все факторы равнозначны и одинаково влияют на общественное развитие. Эта позиция в философии истории получила название теории факторов (М. Вебер, Р. Арон).

В этом продолжающемся по сей день споре представляет интерес позиция Семенова Ю., который полагает, что вопрос о соотношении объективных и субъективных факторов истории следует решать через выделение детерминирующих и доминантных составляющих исторического процесса. К первым он относит экономический – т.е. способ производства. «Чтобы общество функционировало как целостное социальное образование, необходимы прежде всего производство и воспроизводство непосредственной жизни. Иначе говоря, нужно постоянно и непрерывно производить материальные ценности, строить жилье, заводы, фабрики, производить пишу, одежду и т.д. Это естественный процесс исторического развития общества. Поэтому у Маркса, считает Семенов, были все основания утверждать, что способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Другими словами, экономический фактор всегда выступает в конечном счете как детерминанта, движущая сила исторического процесса».

Детерминирующая роль экономического фактора вовсе не значит, что генетически экономическая сфера предшествует другим сферам общественной жизни. Разумеется, это было бы абсурдным утверждением. Все сферы находятся в единстве, и ни одна из них не предшествует другой. Экономика детерминирует весь исторический процесс в конечном счете, но на каждом этапе его развития другие сферы могут выступать в качестве доминанты, то есть могут играть господствующую роль. Возьмем, например, политику. Она нередко играла немалую роль в тех или иных общественных процессах. Известно, что в романизации Европы решающую роль играли войны Юлия Цезаря.

В современной России нередко политика выступает в роли доминанты всех общественных изменений. И не случайно многим кажется, что политика детерминирует все эти изменения. Политика играет роль доминанты, а не детерминанты. В качестве такой детерминанты выступает современная экономическая ситуация в России. Здесь нельзя не обратить внимания на то, что чем меньше развиты экономические структуры общества, тем выше значимость и роль внеэкономических факторов. В эпоху феодализма, например, когда экономические отношения были слабо развиты, доминирующую роль играли религия и политика. Как показал М. Вебер, в Германии в становлении капиталистических отношений доминирующую роль сыграла протестантская религия.

Кроме того, находясь в постоянном взаимодействии, все сферы общественной жизни влияют друг на друга и тем самым на все историческое развитие. Общественное сознание, государство, социальная сфера и другие неэкономические факторы обладают самостоятельностью, имеют собственные закономерности развития и логику. Так, развитие философии необязательно совпадает с экономическим базисом той или иной страны. В экономически отсталой стране весьма успешно может развиваться философия как специфическая область духовной жизни. В феодальной Германии возникла классическая немецкая философия, внесшая неоценимый вклад в мировую философскую культуру. В аграрной России мы видим взлет философской мысли B.C. Соловьева, Н.А. Бердяева и многих других.

Таким образом, выражаясь фигурально, можно сказать, что общество - это многоэтажное здание с одним экономическим фундаментом. Этажи - неэкономические факторы. Они вариантны, и тот или иной из них может доминировать в конкретных исторических условиях. Фундамент - это детерминанта. Он имманентно вариантен, но для всего исторического процесса инвариантен. Доминанты и детерминанты находятся в диалектическом единстве и постоянно взаимодействуют.

Эти рассуждения Семенова показывают попытки обществоведов объяснить сложную природу исторического процесса, в котором сознательная деятельность людей может влиять на историю, изменяя её векторы.

Структура исторического процесса: факт, событие, явление

Исторический процесс представляет цепь взаимосвязанных фактов, происходивших в прошлом. Но историк не может их наблюдать в реальности, а судит о них по описанию в источниках. Отсюда возникает проблема аутентичности между реально происходившими событиями и информацией о них, дошедшей до историка через время и пространство. Если в естествознании между самим объектом и его отражением в сознании исследователя такого разрыва во времени и пространстве нет, то в историческом исследовании он может породить эффект «глухого телефона». Хотя справедливости ради следует сказать, что и в естествознании есть объекты, недоступные для непосредственного наблюдения, как например, в физике элементарных частиц, астрофизике, палеонтологии и т.д.

Во-вторых, исторический факт не возможно воспроизвести экспериментально как в естествознании, а значит его проверка, т.е. верификация, затруднена, что ограничивает возможности научного исследования. В-третьих, до историка доходят, как правило, фрагментарные свидетельства о происходивших событиях, какие-то детали ускользают от внимания современников, а нередко и скрываются с сознательной целью. Все это делает проблему исторического факта ключевой в методологии исторического исследования.

В методологии истории принято различать понятия: историческое событие и исторический факт, понимая под первым то, что происходило в реальности, а под вторым его отражение в источнике. Хотя грань между ними весьма условна. И в позитивистской историографии 19 в. считалось, что факт и событие понятия тождественные, равнозначные. Отсюда задача историка заключалась прежде всего в собирании и описании фактов. Некоторые историки считали, что любая интерпретация фактов чревата их искажением. Ничего объяснять не надо: факт говорит сам за себя.

Однако в конце XIX начале XX вв. получает распространение альтернативная точка зрения, согласно которой исторические факты объявляются чисто субъективными порождениями мысли исследователя. Утверждается, что понятие факта складывается в сознании историка. Оно всего лишь бледный фантом исчезнувшего во времени события. Для подтверждения своей позиции ее сторонники ссылаются, прежде всего, на принципиальное отличие исторических фактов от естественнонаучных. Факты природы отражают объективное знание о ней и практически не зависят от воли и сознания людей. Явления природы можно наблюдать и воспроизводить многократно. Поэтому законы, опирающиеся на факты естествознания, выражают лишь нечто общее, повторяющееся, регулярное в них.

В отличие от этого в фактах истории запечатлены результаты сознательной деятельности людей - их цели, интересы, стремления и мотивации поведения. Другими словами факт истории это преломленное через сознание людей отражение действительности, но не сама действительность. Получается, что человек творит факты, не только участвуя в самих событиях, но и отражая их в своем сознании в соответствие с господствующей в данный момент системой культурных ценностей.

Как очевидно, разные подходы в определении сущности исторического факта отражают давний спор философов о том, что первично: бытие или сознание. Действительно, диалектика объективного и субъективного в познании общественно-исторических явлений сложнее, чем в естествознании. Известный отечественный историк М.А. Барг считает, что следует дифференцировать понятия исторического факта как объективной реаль­ности, не зависимой от познающего его субъекта и научно-исторического факта — являющегося вторичным, её отражением, результатом процесса познания. Определяющее свойство исторического факта — как «фрагмента» исторической действи­тельности—заключается в его хронологической завершен­ности и необратимости. Тогда как свойство научно-исторического факта заключено в его познавательной незавершенности, в содержательной измен­чивости, кумулятивности, способности к бесконечному обо­гащению и развитию вместе с расширением исторической перспективы и прогрессом исторической науки. Например, факт государственного переворота Луи Бонапарта свершился и здесь, как говорится, ни прибавить, ни убавить. А вот наши знания об этом факте могут меняться по мере того, как перед нами будут открываться все новые обстоятельства, сопутствовавшие этому факту в истории.

В исторической науке принято классифицировать факты: экономические, социальные, политические, демографические и т. п. Например, можно назвать экономическим фактом мануфактуру, фабрику, крестьянское хозяйство, цены на хлеб и т.д. К социальным фактам мы отнесем разные сословия, классы и социальные группы, существовавшие в истории, выступления масс (восстания, стачки) и т.п. К политическим – войны, революции, политические движения и организации и т.д. Внутри совокупности исторических фактов, относящихся к каждой из указанных сфер общественной жизни возможна еще более дробная дифференциация. Например, среди экономических фактов выделяются: а) факты аграрной истории, б) факты промышленной истории, в) факты истории транспорта, торговли и финансов и т.д.).

В зависимости от своей длительности во времени факты могут также подразделяться на моментальные, циклически повторяющиеся (периодические), большей или меньшей длительности во времени (циклические процессы). Например, казнь короля Людовика XVI и Великая французская буржуазная революция. Факты различаются не только по длительности во времени, но и по значимости. В этом смысле факты принято различать на простые и сложные. Мера сложности определяется числом связей, факторов, участвующих в формировании данного факта. Так в социальных движениях типа революций перекрещивается множество фактов: экономические, социальные политические, демографические и т.п. Хотя и эти сложные факты имеют совершенно конкретные пространственные и временные границы.

Известный советский историк М.Н. Покровский также классифицировал факты по степени их значимости на «факты основные», «факты первостепенные», «факты характерные». В число основных он включал факты, отражающие экономические отношения и классовую борьбу, которые с точки зрения марксистской методологии определяли основные закономерности исторического процесса.

Приведенные примеры классификации показывают, что сам факт для историка важен не просто как фрагмент действительности, а, прежде всего, постольку поскольку он отражает какие-то существенные объективные связи, тенденции исторического развития. И задача историка состоит в том, чтобы эту связь, невидимую с первого взгляда вскрыть и превратить его в научно-исторический факт. Это превращение происходит в процессе научного исследования и предполагает такие процедуры как: отбор фактов, верификация и раскрытие их содержательной сущности. Историческая наука выработала достаточно богатый инструментарий внешней и внутренней критики исторических источников, с помощью которого можно идентифицировать факты и установить их объективность. Эти вопросы рассматриваются в соответствующих разделах. Но в данном случае важно установить, что факт исторический и факт научно-исторический соотносятся между собой как объект и познающий его субъект. И в этом смысле нет принципиального отличия в познании исторической действительности и природы, где отражение объекта (факта) в сознании также не тождественно ему самому. Таким образом, и в историческом познании речь идет о мысленном, научном воспроизведении исторической дейст­вительности, как таковой, т. е, не о тождестве объекта, а его мысленной копии. Действительность всегда многограннее и сложнее, чем наше представление о ней. И выявление новых фактов в истории, как и изменение их трактовки не следует рассматривать как переписывание истории в угоду меняющейся политической или идеологической конъюнктуре. И в других науках открытие новых фактов ведет к пересмотру научной картины мира. Так физика, и космогония, и биология, постепенно пересматри­вают не только детали этой картины, но и всю ее целиком. Однако никому не приходит в голову рассматривать подоб­ные «революции» и пересмотры как свидетельство субъектив­ности этих наук, их неспособности давать объективные зна­ния о предмете.

Так публикация секретных соглашений пакта Молотова-Риббентропа породило волну спекуляций в литературе. Дело представлялось так, что этот факт меняет весь характер отношений между СССР и фашистской Германией. Некоторые историки и современные политики интерпретируют его как доказательство союза СССР и Германии по разделу мира. Такая интерпретация пример того, как факт вырывается из общей системы связей, так сказать из исторического контекста. А между тем, если его поставить в связь с другими фактами, предшествовавшими его заключению (Мюнхенская сделка, отказ европейских государств от попыток СССР создать систему коллективной безопасности против Гитлера), то он предстает как превентивная мера по защите СССР своих западных границ. И, кроме того, подобный договор не противоречил практике международных отношений того времени, так что искать в нем нечто инферальное, значит идти против исторической истины.

Этот пример лишь подтверждает, что факт для историка это не какой-либо абсолют, который говорит сам за себя, а история это не простая совокупность фактов. Лишь на первый взгляд кажется, что исторические факты, события обособлены и изолированы друг от друга, но при более тщательном и глубоком исследовании между ними всегда можно выявить определенную связь, единство и общность. Без этого никакое историческое познание невозможно. В самом деле, чтобы понять отдельное историческое событие, необходимо выяснить, прежде всего, как и почему оно возникло, а это неминуемо требует обращения к другому событию. Однако причинность отображает лишь непосредственную связь между предшествующим и последующим событиями, и поэтому она представляет лишь первый шаг на пути познания всеобщего процесса исторического развития человечества.

Отдельные события прошлого, а также частные связи между ними составляют необходимые условия для возникновения единого, целостного процесса развития. А такое развитие не сводится к совокупности все увеличивающегося множества изолированных фактов, а представляет собой динамический процесс, в котором отдельные факты выступают как конкретные проявления общего исторического процесса

Правильное решение вопроса о взаимосвязи между фактами и историческим процессом можно найти с помощью диалектики отдельного, особенного и общего, явления и сущности, конкретного и абстрактного. Действительно, отдельные события прошлого выступают как явления по отношению к историческому процессу, выражающему их сущность. В то же время общее и существенное находит свое выражение в отдельных и конкретных событиях.

Таким образом, исторический процесс представляет собой не простую совокупность или сумму событий прошлого, а развитие, обусловленное причинно-следственными связями и закономерностями, направленное из прошлого в будущее. Именно из этой взаимосвязи событий возникает преемственность в истории и становится возможным выделение определенных стадий, этапов или эпох исторического процесса.