из электронной библиотеки / 810576617019251.pdf

нею и платоновским «двуногим без перьев» – обе дефиниции далеки от истинного понимания человеческой природы.

«Платон, сказав, что человек – это двуногое животное без перьев, сделал не большую ошибку, чем тот, кто говорит, что человек есть разумное животное. Ибо Платон знал не менее других, что человек – разумное животное; он лишь подвел человека под известный класс, чтобы, размышляя о человеке при помощи этого класса, легко приходящего на память, тотчас составить представление о человеке» [Спиноза: Метафизические мысли, 1663].

Как и почему животный образ жизни превращается в человеческий? – такова конкретная постановка проблемы определения человека. Спиноза предлагает исследовать практические действия человеческого тела в отношении других тел. Человек отличается от животного, равно как и взрослые от детей, тем, что «имеет тело, способное к весьма многим действиям». А причина действий у всех живых существ одна и та же – влечение, потребность (appetitus). Потребности управляют и людьми, и животными.

Из всех наших потребностей высшая и самая сильная – влечение к другим людям. Для человека нет ничего полезнее другого существа той же самой природы, не устает повторять Спиноза. Он сознается в симпатиях к «известному определению человека как общественного животного» и с необычной для него горячностью выступает в защиту совместной жизни людей, общности «дел человеческих», против насмешек сатириков, проклятий теологов и презрения меланхоликов.

Людям надлежит жить сообща, согласовав свои действия так, «чтобы души и тела всех составляли как бы одну душу и одно тело», – призывал Спиноза.

«Всего полезнее для людей – соединиться друг с другом в своем образе жизни и вступить в такие связи, которые удобнее всего могли бы сделать из всех одного» [Этика].

Общество и есть это «одно», создаваемое совместными действиями людей и образующее общую всем, коллективную душу и тело. Соль и смысл спинозовской этики в том, чтобы помочь человеку осознать свою общественную сущность – потребность в других людях, и «направить силы всех как бы на одно тело, именно: на общество» [Богословскополитический трактат, 1670].

Спиноза показал, что ключ к определению человека надо искать в не в языке, который представляет собой лишь неадекватную форму выражения этого бытия, а в реальном «образе жизни» людей.

Общественный образ жизни есть не что иное, как труд, подхватывает и развивает мысль Спинозы молодой Маркс. Труд – вот та самая «связь», что делает «из всех одного».

Тем самым труд создает человека.

Трудиться человека вынуждают поначалу его естественные потребности, «аппетиты». Труд, однако, не удовлетворяет и не гасит потребность, он лишь выносит ее наружу, отделяя от человеческого тела и «опредмечивая» ее в форме внешней, полезной для людей вещи – «потребительной стоимости». Общество есть особый вид связи живых существ: не напрямую, как у животных, а через посредство создаваемых трудом полезных вещей.

Хочешь понять свою человеческую сущность? Не спеши поворачивать взор внутрь самого себя, вглядись лучше в окружающие тебя вещи, которые связывают тебя с другими людьми. Эти культурные «зеркала» откроют тебе правду о том, что ты за человек. Это с их помощью ты некогда сделался человеком, через них ты вступаешь в человеческие отношения с другими людьми и с природой. В них запечатлен труд, мысли и чувства – твои и всех тех, кто помогал тебе формировать свою личность. Создавая такие вещи, и ты сам реализуешь и сохраняешь себя как личность для человечества. Культурные вещи суть

хромосомы человечности.

Первые проблески понимания человека как «трудящегося животного» мы находим уже у древних римлян: в I в. до н.э. Лукреций Кар и Теренций Варрон предложили свои периодизации человеческой истории – по материалу орудий труда (каменный – бронзовый –

91

железный века) и в соответствии с преобладающим видом труда (охотничья, пастушеская и аграрная эпохи).

Усилиями философов-просветителей XVIII века эти схемы, вместе с лежащим в их основании «трудовым» взглядом на человеческую природу, сделаются общепринятыми. Бенджамин Франклин1 определял человека как «животное, создающее орудия» (a toolmaking animal). Еще ранее тот же Спиноза объяснял генезис разума по аналогии с изготовлением орудий труда...

Для сегодняшних археологов всё это аксиомы. О наличии разума у человека следует судить не по величине его мозга, а по орудиям, при помощи которых он трудился, – утверждает Мэри Лики2. Первым человеком стал тот, кто использовал одно орудие для изготовления другого – заострил край камня при помощи другого камня. Ударяя по камню, он преобразовал не только камень, но и самого себя: собственноручно высекал в дарованном ему от природы теле первую искру человечности.

Теоретически определить человека можно, вообще говоря, как угодно – приняв за его отличительный признак мышление или речь, игру или смех, физический облик или устройство мозга и т.д. Сам же человек отделяет себя от животных практически, посредством труда. Создавая что-либо по-человечески, ты всякий раз создаешь не что иное, как человека: ты практически определяешь себя, «самоопределяешься». Человек сам творит свои дефиниции.

Общество

Существует несколько очень разных идеальных представлений о том, что такое общество. Одни ученые представляют себе общество по аналогии с живым существом, которое рождается, старится и умирает; другие склонны представлять себе историю общества по модели геологического образования, с его пластами-формациями; для третьих общество – свободный субъект, творящий свою историю как ему вздумается, либо направляемый волей высшего существа, «божественным провидением»...

«Общество», в простейшем значении этого слова, есть общая связь людей, система человеческих взаимоотношений.

«Общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу» [Маркс: Экономические рукописи 1857-1859 гг.]

Это определение, конечно, еще слишком абстрактное. Для того чтобы понять природу общества конкретно, требуется выяснить, чем отличаются отношения человека к человеку от взаимоотношений всех прочих живых существ.

В животном и растительном мире правит органическая потребность – индивидуальная (инстинкты самосохранения) или коллективная (инстинкты продолжения рода). «Органической» эта потребность называется потому, что она «зашита» природой в структуру живого тела и передается через поколения вместе с генами.

Отношениями человека к человеку управляет общественный интерес. Он заставляет человека выполнять множество операций, которые являются биологически нецелесообразными и которым наши тела поначалу всячески сопротивляются, – от ходьбы на двух конечностях до игры на скрипке или чтения учебника по философии.

Веления долга или совести у человека нередко убивают даже инстинкт самосохранения. В мировой истории и художественной литературе масса примеров того, как человек приносит себя в жертву ради идеалов, в которых представлен высший, общественный ин-

1Франклин, Бенджамин (1706-1790), американский государственный деятель и ученый, один из отцов трудовой теории стоимости в политической экономии.

2Лики, Мэри (1913-1996), британский палеоантрополог. Мировую славу ей принесли раскопки «обитаемых горизонтов» первобытного человека, названного homo habilis (человек умелый), в ущелье Олдувай (Танзания).

92

терес. Сократ, Иисус Христос, Джордано Бруно считаются героями духа, на их примере общество столетиями воспитывало своих граждан.

Французский философ XIX века Огюст Конт придумал термин «альтруизм» (франц. altruisme, от лат. alter – «другой») для обозначения бескорыстной заботы о благе других людей. Альтруист – человеческий тип, прямо противоположный эгоисту (от лат. ego – «я»), человек, целиком и полностью отдавший себя служению обществу, интересам «рода человеческого».

Общественный интерес передается из поколения в поколение совершенно иначе, чем органическая потребность. Его «инструкции» записаны не в живом теле человека, а в предметах культуры. Поэтому все без исключения чисто человеческие нормы поведения диктуются культурной средой, в которую с рождения погружается органическое тело ребенка.

Орудиями, при помощи которых действует общественный интерес, являются не гены, а знаки. Общество правит индивидом посредством знака – слов, денежных знаков, символов. К числу последних относятся различные атрибуты власти, знамя и герб, признаки принадлежности к какому-либо сословию, этносу, профессии и тому подобные вещи.

Знак – это искусственный посредник в отношениях между людьми. Любой предмет, который втягивается в сеть общественных отношений, немедленно обретает некое значение, которого в природе он не имел. Камень и кость становятся орудиями труда, серебро и золото – деньгами, огонь – домашним очагом и божеством... Даже недосягаемые звезды тут превращаются в зодиакальные знаки, в компас и календарь. Элементарное общественное отношение имеет структуру: человек – знак – человек.

Всякая вещь, созданная человеком для человека, скрывает в себе микропрограмму деятельности с этой вещью, метод ее изготовления и применения в интересах людей. Обычный нож, игла или лопата не просто орудия труда, но также и «записанные» в предметной форме (опредмеченные) схемы человеческой деятельности – разрезания, шитья, копания. Это воплощенные в природном материале технологии человеческой деятельности.

Овладевая этими общественными технологиями и применяя их, человек преобразует не только окружающий мир, но и самого себя, собственную «натуру». В нем формируются и развиваются человеческие способности, и он самоутверждается как общественное существо – как личность. Качественно изменяются его взаимоотношения с людьми. Если же кому-то удается создать нечто значимое для всех, общезначимое, тогда изменяется все общество в целом.

История человеческого общества, в отличие от истории животных и растений, представляет собой не генетическую, а предметную связь поколений. Общественные отношения всегда завязываются вокруг созданных трудом человека предметов. Каков предмет, таковы и сами эти отношения.

Взятые вместе, эти предметы, сделавшиеся посредниками в отношениях между людьми, образуют «неорганическое тело человека» (Маркс). Это и земля с ее ископаемыми, водная и воздушная стихии, небесные тела, – словом, все природные вещи, так или иначе втянутые в орбиту человеческой жизнедеятельности, все, чего коснулась рука человека, что занимает его чувства или разум. И каждая новая вещь превращается в еще одну культурную «нить», связывающую человека с человеком.

Важнейшие схемы поведения животных, инстинкты, записаны природой в хромосомах и передаются им по наследству вместе с органическим телом. Животное не в силах изменить их ни на йоту, так же, как компьютер не может изменить зашитую в его микросхемах программу. Требуются миллионы лет эволюции и бесчисленные мутации, чтобы инстинктивная программа жизнедеятельности претерпела сколько-нибудь существенное изменение.

А вот программы человеческого поведения людям не врождены, не даны им от природы вместе с органическим телом. Общество записывает и хранит «гены» человеческой

93

личности в своем неорганическом теле. Это бесконечно более ёмкая и гибкая структура для хранения и передачи наследственной информации, чем хромосомы органического тела человека. Практически любую вещь или явление природы человек может превратить в рукотворную «хромосому», хранящую в себе информацию о его личности, о программах его мышления и поведения.

Генам и не снилась такая гибкость и емкость структур трансляции наследственной информации. В алфавите генетического кода четыре знака1; алфавиты культурных кодов – буквы и звуки, ноты и числа – ограничены лишь нуждами человеческой деятельности. Общественная связь позволяет тебе вступать в прямое деятельное общение не только с «ближними», но также и с «дальними» – со всеми теми, кто оставил предметный след в общественной жизни, и с теми, кто когда-нибудь воспримет от тебя нечто значимое, воспользуется предметами, в которых ты запечатлел свою личность.

За сотни тысяч лет существования человеческого общества инстинкты у человека ма- ло-помалу слабели, стирались. Они вытеснялись и подавлялись негенетическими, культурными программами жизнедеятельности или, по меньшей мере, принимали культурные формы. Новый, знаковый способ записи, хранения и передачи наследственной информации оказался более эффективным, чем генетический. Что и позволило человечеству занять доминирующее положение в природе.

Изменяя внешнюю среду своего обитания, создавая предметы культуры, человек тем самым изменяет программы своего поведения, изменяет собственный образ жизни. В технологии «программирования» своей жизнедеятельности с помощью внешних, культурных вещей заключается огромное и самое главное преимущество человеческого рода перед остальными живыми видами – его свобода.

Какрождаетсяличность

Пользуясь знаками, как гравер или скульптор резцом, общество «вырезает» в пластичном живом теле ребенка – человеческую личность. Живя в обществе, окруженный предметами культуры, индивид волей-неволей, поначалу совершенно бессознательно, перенимает заключенные в этих предметах схемы человеческой деятельности – учится умываться с мылом, пить из кружки, играть с погремушкой и т.д.

Великий русский психолог Лев Выготский (1896-1934) говорил о том, что все без исключения чисто человеческие функции и схемы действий вращиваются в тело ребенка в процессе общения с другими людьми. Ровно в той мере, в какой человек их усваивает и усовершенствует далее, он и превращается в личность.

Личность рождается на свет в тот самый миг, когда ребенок совершает свой первый общественно значимый поступок – продиктованный не телом или природной психикой, а теми нормами культуры, что приняты в человеческом обществе. И масштаб личности измеряется лишь культурной ценностью ее деяний.

Между тем немало ученых держатся мнения, что личность достается человеку от предков по наследству, вместе с генами. Ребенок появляется на свет уже личностью, только пока еще неразвитой. Так дуб появляется на свет в виде небольшого желудя, который совсем не похож на дуб, но в его ДНК уже «записан» будущий облик дуба. Конечно, очень многое тут зависит от внешней среды – почвы, климата и просто случайного стечения обстоятельств. Тем не менее, генетически желудь и дуб – это одно и то же растение.

Обществу в этой теории происхождения личности отводится роль внешней среды, так сказать, «почвы», в недрах которой развивается (но не возникает!) человеческая личность. Рождается же она на свет в момент слияния папиной и маминой половых клеток – сингамии. Возникновение личности, таким образом, является биологическим процессом и со-

1 Четыре азотистых основания ДНК: аденин, гуанин, цитозин, тимин.

94

вершается по законам генетики, а в обществе затем происходит «социализация» этой, от природы доставшейся человеку, личности.

Противники биологизаторских теорий возникновения личности замечают, поиски личности в генах – занятие не более умное, чем поиски Лунной сонаты под крышкой рояля.

Если в теле человека, доставшемся ему от природы, никакой личности нет, значит, она поселяется в нем откуда-то извне. Оставляя в стороне разного рода мистические доктрины о переселении душ или чудесном даре Господа Бога, получаем единственный возможный ответ: личность формируется в теле ребенка другими людьми, обществом. Стало быть, возникновение личности – процесс чисто социальный, совершающийся согласно законам общественной жизни, законам истории человечества. Законы генетики тут не при чем.

Тело – лишь сырой материал, из которого общество «лепит» человеческую личность. Этот материал, разумеется, обладает разными природными свойствами, которые заданы генетически. Например, темперамент: от природы одни живые существа флегматичны, другие энергичны, у третьих это зависит от обстоятельств. Мозг у людей работает с разной интенсивностью, чувства бывают более или менее острыми и т.д. Эти природные свойства тела, безусловно, сказываются на качестве человеческой личности, так же как химические свойства красок сказываются на качестве живописного изображения. Всё это

– природные предпосылки, условия возможности личности. Без них личность возникнуть никак не может, но делают человека личностью не они.

Личность – чисто общественная единица, существо социальное на все сто процентов. В ней нет ни одного атома биологической субстанции. Это подтверждается тем, с каким трудом человеческое тело учится ходить, говорить, держать ложку или карандаш, сдерживать свои природные инстинкты, т.е. выполнять самые элементарные требования, предъявляемые обществом к человеческой личности. Живое тело всячески сопротивляется, не желая впускать в себя личность, поэтому мы восхищаемся тем, как свободно владеет своим телом дирижер, акробат или, скажем, йог.

Таким образом, акт рождения личности ни в коей мере не совпадает с днем физического рождения человека. Ребенок, еще находясь в утробе матери, включается в мир культуры, однако поначалу включается только пассивно: родители и все другие люди уже относятся к нему по-человечески, а он ведет себя просто как живое тело. Личностью ребенок становится только тогда, когда начинает активно совершать те действия, которые ранее совершали по отношению к нему другие люди, – когда он превращается в субъекта общественной деятельности.

Кроме двух вышеописанных, логически чистых решений проблемы возникновения личности, встречается еще третья, компромиссная точка зрения, очень распространенная в научно-популярной литературе и во всякого рода учебниках. Их авторы, желая примирить сторонников биологической и социальной теорий личности, ведут речь о ее двойственной,

биосоциальной природе.

И впрямь, к чему спорить, впадая в крайности? Не лучше ли остановиться на золотой середине, признав относительную правоту обеих партий? В итоге личность превращается в своеобразного «кентавра», составленного из двух совершенно разных по своей природе половинок. А вопрос: где же все-таки впервые рождается человеческая личность, в хромосомах или в обществе? – становится совершенно неразрешимым. Не может ведь личность, одна и та же, родиться в разное время и в двух разных «местах». И законы биологии совсем иные, нежели законы общественной жизни. Так какие из них управляют актом рождения личности?

Эти чересчур острые вопросы авторы-миротворцы стараются, по возможности, обходить стороной. Их главный аргумент прост, как апельсин: раз в человеке имеется и социальное, и биологическое, к чему разрывать эти два аспекта, нарушая конкретную целостность личности – а тем более противопоставлять их?

95

В человеке, помимо социального и биологического, имеется также молекулярное, атомное и квантовое. Добрая половина таблицы Менделеева и элементарные частицы нескольких разновидностей. Непонятно, почему сторонники биосоциальной теории игнорируют всё это богатство личности, ограничивая ее лишь двумя наборами комплектующих. Почему бы не объявить природу личности био-социо-физико-химической?..

Как всё человеческое, личность создается трудом самих людей. Это – искусственное, а не естественное образование. Рождение личности на свет случается, когда физиологическое формирование тела ребенка давным-давно уже началось. Природа доставляет лишь подходящее «сырье», материал, которому общество придает тот или иной конкретный человеческий образ, облик личности. В теле, подаренном человеку природой, никакой личности нет совсем. Так же, как в кирпиче нет и намека на замысловатую форму готического собора, который из такого вот кирпича предстоит построить.

Личность является элементарной частицей общества, индивидуальным «узелком» в сети общественных отношений. Другие люди, «социум»1 – вот то, ради чего живет на свете человеческая личность, даже если сама она этой высшей цели и смысла своего бытия в упор не видит. Посему, если хочешь понять себя или другую личность, посмотри, какие отношения связывают эту личность с окружающими, каковы ее роль и место в общественной жизни. Личность и есть, в сущности, не что иное, как «ансамбль общественных отношений» (Маркс).

Индивидуальностьличности

Индивидуальность вещи – это сумма ее отличительных особенностей, то, что делает эту вещь уникальной и неповторимой. Известно, что во Вселенной не существует хотя бы двух совершенно одинаковых вещей. Всякий человек, разумеется, тоже индивидуален. От природы ему досталось бесчисленное множество индивидуальных черт, вроде формы черепа, папиллярных линий или цвета глаз. Однако далеко не все природные свойства человеческого тела относятся к составу личности. Личность человека сказывается, выражает себя лишь в некоторых из них. Ко всем прочим она остается безразличной. Как же определить, относится ли та или иная индивидуальная особенность человека к его личности или нет?

Если согласиться, что личность рождается в обществе и является частицей, «атомом» общественного бытия, то, следовательно, к составу личности относятся те индивидуальные черты человека, которые значимы для общества. Причем это могут быть и чисто природные особенности индивида, и его благоприобретенные в течение жизни умения или привычки.

К примеру, для оперного певца природный тембр голоса является характеристикой личности, притом исключительно важной; для боксера существенное значение имеет длина рук, вес и тому подобные природные факторы. Личность Сократа выражалась не только в его остроумии, но и во всем его внешнем облике, нередко служившем предметом насмешек, – некрасивое лицо, лысая и шишковатая голова, грузная фигура.

Именно отношение со стороны людей, общества к тем или иным индивидуальным чертам решает, относятся они к составу личности или же нет.

Личность человека тем значительнее, чем мощнее ее воздействие на другую личность, а в конечном счете на историю всего человечества. Иногда личность продолжает оказывать колоссальное воздействие на формирование многих поколений личностей даже спустя тысячелетия после смерти ее органического тела. Такая личность продолжает жить в ином качестве в миллиардах своих культурных (негенетических) потомков и по праву на-

зывается гениальной.

1 Социум (от лат. socius – общий, совместный), наукообразный синоним слова «общество».

96

Гении – такие, как Гомер и Шекспир, Цезарь и Наполеон, Будда и Христос, Галилей и Эйнштейн, – радикально меняют образ жизни людей. Они создают совершенно новые и более эффективные схемы человеческой деятельности, запечатлевая их в своих вероучениях и научных теориях, в формах государственного устройства и политико-правовых документах, в виде машин и архитектурных сооружений...

Сказанное остается справедливым и для простых смертных. Каждый из нас, создавая что-нибудь новое, любую полезную или, напротив, вредную для других людей вещь, тем самым влияет, положительно или негативно, на формирование их личностей и в какой-то мере изменяет ход истории человечества. Эта мера влияния любого человеческого поступка на ход всемирной истории может быть исчезающе малой, бесконечно малой, но все же она не равна нулю.

При всех индивидуальных различиях людей у них – у всех нас – одна и та же, общая сущность. Это то, что делает нас людьми, связывает в одно исторически конкретное целое

– в общество. Общество – реальность чрезвычайно сложная и разносторонняя, каждый человек занимает в нем особую, уникальную нишу, в каждом по-разному выражается и «преломляется» единая для всех людей общественная природа. Именно эта неповторимая особенность бытия общественной сущности «внутри» каждого индивидуума, социальное «измерение» каждой нашей мысли или поступка, и называется, в строгом и точном смысле слова, человеческой личностью.

Тема5. Первыетеорииобщества

Почти у каждого народа в древности имелись какие-то мифические представления о происхождении человека и общества. Обычно это история о неком прародителе человечества – например, о великане, из тела которого образовалась Вселенная.

В древнейшем сохранившемся тексте на эту тему, индийской священной книге «Ригведа», рассказывается о космическом первочеловеке Пуруше, которого боги рассекли на части. Глаза его стали Солнцем, уши – странами света и т.д. В том же ключе объясняется и кастовое деление общества: жрецы родились из уст Пуруши, воины – из его рук, земледельцы – из бедер, а люди низшей, нечистой касты – из ног.

Мифы учат, что все существа в мире связаны с человеком более или менее близким родством, и сама Вселенная по своей структуре подобна человеку или человеческому коллективу, общине. Подобные мифические представления именуются антропоморфными (от греч. ánthropos – «человек» и morphé – «образ, внешность»).

Философские теории о том, что такое общество и как оно должно быть наилучшим образом устроено, появились в Греции и Китае практически в одно время, во второй половине VI века до н.э. Конфуций всего на несколько лет старше Гераклита. Эти два мыслителя первыми принялись исследовать общественную жизнь методически – сквозь увеличительные линзы философских понятий о законе и порядке мироздания, о долге и справедливости, о природе мыслящего духа и смысле человеческого бытия.

Поискиобщественногоидеала: ЛогосиРитуал

Великий Учитель Кун родился в семье обедневших аристократов в государстве Лу, где в течение всей своей жизни служил чиновником невысокого ранга. В книге «Лунь юй» (по-китайски – «Изречения») учениками Конфуция собраны его отрывочные рассуждения, наставления и короткие нравоучительные диалоги.

Основой общественной жизни Конфуций считает ли – ритуал, этикет. Однако это понятие охватывает не только формальные правила поведения в обществе, которые мы называем «этикетом», но и более глубокие структуры человеческого бытия – нравственные

97

нормы, особый склад мышления, отношение к жизни и к людям. По смыслу это ли приближается к западному понятию культуры.

Соблюдение ли подчиняет действия людей единому для всех порядку, делая общество прочным. Конфуций наставляет своего ученика Янь Юаня:

Не смотри на то, что чуждо ли, Не внемли тому, что чуждо ли, Не говори того, что чуждо ли, Не делай ничего, что чуждо ли.

«Благородный муж», говорит Конфуций, отличается от остальных тем, что во всех жизненных ситуациях строго соблюдает ли. Умение удерживаться от эгоистических поступков, подчинить все свои действия и мысли общему для всех людей ли Конфуций называет «человечностью, гуманностью» (жэнь).

Иероглиф жэнь слагается из знаков «человек» и «два», выражая этим отношение между двумя людьми. Человек в философии Конфуция целиком и полностью существо общественное, не природное. А «благородный муж» – это качество человеческих отношений, высший тип отношения человека к окружающим людям, к обществу. Он призван служить примером человечности для простолюдинов, «мелких людей», которые ценят жизненные блага выше кодекса ли.

По сути Конфуций показал, чем человек отличается от других живых существ. Основой человечности (жэнь) является существование особой духовной реальности – ли, которая регламентирует общественную жизнь. Приобщаясь к этой реальности, подчиняя ей своё поведение, человек только и становится человеком в истинном смысле слова, становится по-настоящему «человечным».

«Быть человечным – значит победить себя и обратиться к ли... От тебя самого, а не от других, зависит обретение жэнь».

Человеком не рождаются, им становятся, учит Конфуций. Человечность не дана нам от природы вместе с органическим телом. Ее можно лишь вырастить, воспитать в себе, руководствуясь законом общественной жизни, каким является ли.

Однако Конфуций не смог дать сколько-нибудь удовлетворительного ответа на главный вопрос: как происходит и откуда берется ли? В этом вопросе ему приходится ссылаться на «волю неба», которую, по словам Конфуция, он постиг к пятидесяти годам. Как он ее, эту волю, узнал, «Лунь юй» умалчивает. Спрашивая себя, что такое знание, Конфуций с редким глубокомыслием изрекает:

«Считай знанием то, что знаешь, и считай незнанием незнание. Это и есть знание».

Ближе рассматривая правила жизни, относимые Конфуцием к составу ли, мы обнаруживаем в них очень мало оригинального. В большинстве своем это давным-давно известные человечеству истины – о послушании старшим и власть имущим, умеренности во всем и «золотой середине», терпимости и любви к ближнему... Наверное поэтому конфуцианство так прочно завладело умами, превратившись у китайцев почти что в религию.

Философия Гераклита, напротив, открыто шла вразрез с традициями и привычными нормами общественной жизни.

Гераклит – яростный противник полисной демократии, которая решает свои проблемы не разумом, а числом голосов. Он презирает чернь, которой обычно принадлежит численное большинство, и всех, кто «поет мелодии толпы, того не ведая, что многие – дурны, немногие – хороши». За этими словами Гераклита угадывается его аристократическое происхождение и горький политический опыт. Его друг Гермодор, раздражавший граждан Эфеса своим умственным превосходством, был отправлен ими в изгнание. В свое время Гераклит припомнил это эфесцам: в ответ на их просьбу составить для города свод законов философ в свойственной ему ядовитой манере предложил принять для начала закон,

98

предписывающий перевешать всех взрослых эфесцев. Ибо никаким законам не переделать глупца в «любителя мудрости», философа. Вся надежда на детей.

Правление надлежит передать в руки умнейших, считал Гераклит. Однако правители обязаны во всех своих действиях руководствоваться законами, которые должны быть составлены в соответствии с Логосом – общим законом Природы.

Услова Logos имеется множество разных значений, основные среди которых – «слово», «разум», «истина», «закон». Демократическое устройство греческого полиса прочно связало эти значения в человеческом мышлении: все общественные дела решаются здесь общим собранием граждан полиса, а главным инструментом власти становится слово. Разумное, истинное слово, логос, превращается в закон и правит обществом. Не удивительно, что и верховный закон мироздания Гераклита зовет «логосом». Человеческие законы, учил он, должны согласоваться с этим «божественным» законом Природы.

УГераклита мы находим идеал правового общества, в котором закон должен соблюдаться, хотя бы он и противоречил воле правителей или большинства граждан.

«Своеволие надо гасить пуще пожара. Народ должен сражаться за попираемый закон, как за стену [города]».

Гераклит превозносит войну, в которой видит вечный двигатель общественного развития, равно как и Природы в целом:

«Война – отец всех... Гомер, молясь, чтобы “вражда сгинула меж богами и меж людьми”1, сам того не ведая, накликает проклятие на рождение всех [существ]».

Пройдет две с половиной тысячи лет и другой философ-диалектик, Гегель, пояснит и разовьет эту мысль: высокое значение войны состоит в том, что она сохраняет нравственное здоровье народов и не дает им увязнуть в болоте повседневности. Подобно тому как ветер не позволяет озеру загнивать, война предохраняет народы от гниения, принуждая их аккумулировать и до предела напрягать свои жизненные силы.

Гераклит и Гегель видели в войне своеобразную гимнастику общественного тела и духа. В войнах гибнут отдельные люди и целые страны? Что ж, всё высшее и новое рождается за счет смерти слабейшего и устаревшего. Ни одно дело, большое или малое, не начинается с нуля, на пустом месте.

«Дóлжно знать, что война общепринята, что вражда – обычный порядок вещей, и что всё возникает через вражду и за счет другого», – констатирует Гераклит. Недалеким людям кажется, что мир прекрасен, а войны уродливы и несправедливы. Гераклит возражает на это: «Для бога всё прекрасно и справедливо, люди же одно признали несправедливым, другое – справедливым».

Как всякие нормальные противоположности – свет и тьма, жизнь и смерть и пр. – мир и война в равной мере необходимы природе и обществу. Диалектика заключается в том, чтобы в столкновении противоположных начал усмотреть момент их внутреннего единства и гармонии и выяснить закон, согласно которому совершается их вечное взаимное превращение.

Конфуций и Гераклит – два очень разных мыслителя и две противоположные человеческие натуры. Первый, с его подчеркнутым миролюбием и политической лояльностью, выглядит воплощением здравого смысла; у второго в каждом слове звучит презрительнодерзкий вызов житейскому рассудку и общепринятым взглядам на мир. Они как будто ведут заочную полемику друг с другом, в которой каждый олицетворяет темперамент и склад ума своего народа: Запад против Востока, молодая и энергичная греческая культура против уравновешенной и неспешно стареющей китайской.

Вместе с тем в Греции и Китае VI века до н.э. идут очень и очень схожие культурные процессы. В ту эпоху в муках непрекращающихся войн и общественных потрясений рождалась человеческая индивидуальность, освобождаясь от сковывавших ее общинных обы-

1 Строка из гомеровской «Илиады».

99

чаев и норм жизни. Индивидуализм, чем дальше, тем скорее разъедал и вытеснял из истории патриархальный коллективизм.

Оба философа ясно видят этот процесс. Только один, Конфуций, хотел бы его остановить и повернуть вспять, сохранив от разрушения родовые ценности, завещанные отцами и дедами; а другой, Гераклит, напротив, был одиноким бунтарем, осознанно порвавшим всякие отношения с городской общиной. Предание гласит, что на гробнице Гераклита были высечены слова: «Один мне – тьма, если он наилучший». В этой короткой сентенции мы узнаём философское кредо западной культуры, которой еще только предстояло вырастить суверенную, автономную личность современного европейца.

Сама философия родилась как сугубо личная форма мышления, враждебная коллек- тивно-мифологическим представлениям о мире. В этом смысле истинным философом был закоренелый индивидуалист Гераклит, а не консерватор и конформист1 Конфуций. Гераклитова диалектика несравненно лучше выразила независимый и беспощадно-критический дух философии.

Это подтвердила и дальнейшая судьба учений Конфуция и Гераклита. Спустя пару столетий живая мысль Конфуция застыла и окостенела, превратившись в официальную идеологию китайской империи Хань. А Гераклит так и остался загадочным философомодиночкой, о котором слагались легенды и анекдоты. Говорят, что Сократ отозвался о поэме Гераклита словами:

«То, что я понял – прекрасно, чего не понял, думаю, тоже, но чтобы разум не утонул здесь, необходим делосский ныряльщик».

ИдеальноегосударствоПлатона

ВV веке до н.э. греческое общество переживало свой наивысший расцвет. Вместе с тем в это время до крайности обостряется столкновение двух диаметрально противоположных норм общественной жизни – индивидуализма и коллективизма. В экономике частная собственность вытесняет и разрушает собственность общинную. Слабеют и рвутся связи, тысячелетиями накрепко связывавшие людей в одно целое, – чувство кровного родства, мораль и традиции предков, религиозная вера. Их вытесняет и замещает одна, универсальная форма общественной связи – деньги.

Личность противопоставляет себя, свои частные интересы интересам коллектива, своего полиса. Раннее сплоченное общество превращается в поле битвы частных интересов, где каждый сам за себя и эгоистические цели ставятся выше общих, общественных целей

ипотребностей. Общественное «тело» мало-помалу распадается на «атомы».

Вчисто логической плоскости греческие философы формулировали проблему отношения индивидуума и общества так: что первично – частное или общее, целое как таковое или же те отдельные элементы, из которых оно состоит? За этой, вроде бы, абстрактной постановкой проблемы скрывался острейший социальный конфликт того времени, да и нашей эпохи тоже: чей интерес, чье право выше – отдельной личности или же общества в целом?

Софисты учили, что отдельная человеческая личность есть наивысшая ценность.

Сократ, напротив, отстаивал взгляд, согласно которому благо общества превыше интересов отдельного человека. Смысл человеческой жизни заключается в служении обществу и в тех реальных делах, которые значимы для других людей.

Ученик Сократа Платон взялся доказать, что в идеально устроенном городегосударстве, «политии»2, жизнедеятельность индивида должна подчиняться всеобщим це-

1Конформизм (от позднелат. conformis – подобный, одинаковой формы), приспособление своего поведения и образа мыслей к общепринятому порядку или мнениям.

2Греческое слово politeia, давшее имя диалогу Платона, римляне переведут на латинский язык выражением res publica (дословно: «общественное дело»).

100