shizoid

ГЛАВА 8. Психолого-акмеологическое сопровождение профессиональной деятельности лиц с чертами шизоидности

Повышение точности пиходиагностики лиц с чертами шизоидной акцентуации важно для совершенствования системы психологоакмеологического сопровождения их профессиональной деятельности. Психолого-акмеологическое сопровождение включает в себя: профессиональную ориентацию; профессиональный психологический отбор; психодиагностику и психопрогностику; психологические консультации; психокоррекцию; психологический тренинг; психологические тренировки с использованием технологий формирования «акме»; психологическую реабилитацию (если это необходимо) и др.

8.1.Необходимость индивидуальнопсихологического анализа шизоидов в интересах совершенствования психологоакмеологического сопровождения их профессиональной деятельности

Психологические особенности шизоидных черт личности можно эффективно анализировать на примере деятельности психологов, обладающих подобными чертами. Автору на протяжении нескольких лет приходилось наблюдать, обследовать не только самих психологов с чертами шизоидности, но и анализировать написанные ими психологические характеристики.

Приведем данные по некоторым из них. Психолог М. 40 лет. Психологией занимается профессионально с 18 лет. Психолог-практик, не-

сколько раз поступал в престижный ВУЗ (МГУ, психологический факультет), поступил с третьего раза. На протяжении всей учебы был неудовлетворен уровнем преподавания в МГУ. Постоянно искал контакты с представителями различных психологических школ. Окончил несколько курсов по психологии, которые проводились представителями зарубежных психоаналитических, психотерапевтических школ. Неплохо знал гешталь-терапию, глубинную психологию. Однако, по мере того, как овладевал теми или иными приемами психоанализа, психологического изучения личности, у него появлялся скепсис в отношении возможностей и данных научных школ.

Он видел ограниченность возможностей всех психологических школ, переживал по поводу собственной профессиональной ограниченности. При написании характеристик людей, которые поступали на высокооплачиваемую работу, испытывал большие трудности. Он реально чувствовал противоречивость натуры человека и боялся дать какие-то однозначные, непонятные для обычного человека оценки. Первое время, работая на фирме по приему людей на работу, при оценке людей, длительное время изучал их, применял разнообразные дополнительные тесты, задерживался после работы для углубленных бесед с обследуемыми, но не мог написать достаточно удовлетворительное психологическое заключение. При этом неумение выразить свои мысли в значительной степени определялось тем, что М. видел в человеке одновременно и плохое, и хорошее. Он чувствовал, что при одной ситуации в деятельности данной личности может быть один результат, а при другой – иной, порой противоположный. И он стремился понять личность глубже, полнее.

Иногда беседы с обследуемым у М. длились несколько часов. Он привык засиживаться, выходя далеко за рамки рабочего времени, работал больше других. Однако психологические характеристики, написанные им, просто не воспринимались практиками. В некоторых ситуациях он приходил в отчаяние – бросал ручку, карандаш, отступал от компьютера и говорил, что он не может работать на этой должности. Приходилось искать к нему определенный подход, сравнивать его труд с работой других, которых он порой постоянно критиковал, учить его на примере других. В частности, его коллега психолог К. быстро, легко и естественно, не задумываясь порой о последствиях, писал психологические характеристики на людей, которые проходили психологическое тестирование. Он очень мало беседовал с данными людьми (что было явным недостатком его стиля профессиональной деятельности) и не старался порой проникнуть в их глубинную сущность. Для него было достаточно представить род будущего занятия, совместить род и успешность пре-

дыдущего занятия с результатами психологического тестирования, с биографическими данными и на основе этого сформулировать прогноз. В тоже время М. стремился понять все душевные переживания человека, докопаться до его глубинной сути.

Постепенно психоаналитическая струнка в анализе личности стала у М. преобладающей, его психологические характеристики стали обладать высокой степенью надежности. Особенно тонко он чувствовал внутренне аморальных людей, способных на подлость, предательство. Таких людей он улавливал с высокой степенью вероятности, каким-то неимоверным чутьем. Одна из психологических характеристик, написанная М., стала решающей для оценки его способностей. Он сделал вывод, что один из обследуемых способен на аморальный поступок в самое неожиданное время (его брали на должность главного бухгалтера). Этот человек все же был принят на ответственную работу. Его непосредственный начальник решил рискнуть. Прочитав психологическую характеристику на данного обследуемого, во всем согласился с характеристикой (он знал обследуемого уже несколько лет), но ввиду блестящих профессиональных качеств решили, что отказывать ему неразумно; а что касается аморальности, то контроль за данным человеком, естественно, необходим, но главный бухгалтер ничего не может сделать без директора, который хорошо разбирается во всей бухгалтерской документации. Примерно через полгода главный бухгалтер перевел огромную часть средств со счета фирмы, где работал, на счет фирмы своего сына. Как оказалось впоследствии, он это сделал в отместку за действия директора фирмы.

Все это смог предугадать, предусмотреть, предвосхитить психолог М. Однако, все же следует сказать что в большинстве случаев, психологические характеристики М. с трудом воспринимались окружающими. Он нередко говорил и плохое, и хорошее о человеке. Его психологический взгляд на человека был сродни оценке людей Л.Н. Толстым в его дневниках. Лев Николаевич Толстой когда-то писал о наличии у человека различных, порой взаимоисключающих качеств личности.

Нечто подобное проповедовал и М. при оценке любого – именно любого человека. И это не всегда было понятно окружающим, руководителям, для которых важны конкретные ответы на вопросы: брать или не брать, хороший специалист или плохой, будет он верен фирме или не будет и т.д.? Ввиду того, что М. видел и то, и другое, и смотрел на людей порой по-толстовски, он был менее понятен, чем другие психологи. Нередко отнего просто отказывались. Онраздражалпотребителейсвоеготруда.

М. был самоотверженным сотрудником, способным длительно работать на износ, однако сам периодически испытывал стрессовые пере-

напряжения, которые изливал как на окружающих, так и на руководство фирмы. Он сумел поссориться по сути дела со всеми своими коллегами. Причем эти ссоры внешне носили принципиальный характер. Он отрицал методы работы психологов, которые не видели проблематичности людей, которые давали однозначные оценки тому или иному человеку, которые как бы не чувствовали противоречивости человеческой натуры. Порой он просто издевался над молодыми психологами, только пришедшими на работу.

Но периодически буквально за рукав тянул к себе авторитетных руководителей, людей, которым пытался передать все, что у него накопилось на душе, пытался изложить, как надо перестроить работу фирмы, как улучшить работу с персоналом. При этом он выдвигал как здравые идеи, так и прожекты, которые по объективным причинам не могли быть реализованы на фирме.

Поняв индивидуально-психические особенности М., окружающие стали относиться к нему с определенной психологической дистантностью. Почувствовав подобное отношение, М. пытался самоутвердиться путем контактов не с руководителем отдела, а вначале с заместителем главы фирмы, а потом и с главой фирмы. Он записывался на прием, приходил с жалобами на сотрудников (порой в этих жалобах были элементы реальности, объективности) он выплескивал свою раздражительность на коллег в беседах с теми людьми, внимание которых мог удержать. Нередко он начинал подобные разговоры даже с теми, кто приходил на обследование. Причем подтекст этих разговоров был такой, что вот он может понять человека, а есть специалисты, которые это не могут сделать, но тем не менее работают на фирме и дают оценку тем людям, которые по многим показателям значительно выше их.

Подобное поведение М. стало раздражать руководство, назревал конфликт. В этом конфликте М. принял однозначную позицию и подал заявление об уходе. Однако сожалея об относительно высоком заработке на фирме, использовав родственные связи, ему удалось вернуться на работу. Он был назначен на обследование наиболее сложных, наиболее противоречивых людей, которые требовали глубокого психоаналитического анализа.

М. некоторое время работал без срывов. Однако постепенно в нем вновь стала накапливаться раздражительность, и он вновь бессознательно искал поводы для ее внешнего выражения, для разрядки, в том числе и через конфликты с другими людьми.

Для М. было крайне необходимо следующее:

а) глубокая эмпатия, взаимопонимание, многочасовые разговоры по душам с любым человеком, лишь бы эти разговоры были задушевными, искренними, где центральное внимание было бы приковано к нему;

б) конфликты – в том случае, если он долго не испытывал эмоциональной разрядки, эмпатии.

Однако у руководителей фирмы попросту не было времени для длительных разговоров по душам. В силу этого у М. накапливалась раздражительность, недовольство руководством фирмы.

М. тонко чувствовал людей, особенно тех, от которых он зависел, с которыми мог пойти на конфликт и тех, с которыми на конфликт нельзя было идти ни в коем случае. В этих ситуациях он все-таки умел себя сдерживать.

При оценке М. важно отметить его высокую интуитивность. Он мог чувствовать те моменты, когда начальство с ним беседовало искренне, а когда просто деликатно выслушивало. И он даже говорил, что глаза тех людей, с которыми он беседует позволяют безошибочно определять, когда они говорят искренне, а когда между их мыслями и словами существует противоречие: «Я это вижу по глазам, я читаю людей с полуслова». В действительности так и было: он безошибочно определял истинное отношение к себе окружающих.

У М. были проблемы во взаимоотношениях в семье с женой, с родителями. В известном смысле он был человеком, преданным своему делу, но не учитывающим в полной мере свои обязательства перед близкими людьми. Он мог потратить свою заработную плату на оплату курсов повышения квалификации, на приобретение программных средств к компьютеру, в то время, когда его семья жила более чем скромно. Он проживал на жилплощади своей жены. Квартира эта не принадлежала жене, а была предоставлена ее родителями на время – до того момента, когда они приобретут свое жилье. Однако он практически ничего не делал для того, чтобы заработать на квартиру, чтобы получить свое жилье. Все это делала жена. Естественно, она во многом была недовольна мужем. В то время как коллеги М. зарабатывали на двух, трех работах, выбирали наиболее экономичные решения своих жилищных и иных проблем, М. с маниакальным упорством занимался самосовершенствованием в психологии, отвергая все известные ему психологические школы, методы работы с людьми.

Практически большую часть житейских вопросов за него решала жена. Психологические особенности М. сродни особенностями младенца, который кричит и требует внимания. Но у М. этот крик был высокоинтеллектуальным, его переживания высокой степени интенсивности порой были непонятны окружающим, и оставались лишь частью его внутреннего мира. Он требовал внимания к себе и своим переживаниям, если же этого внимания не было, то он уходил в себя, закрывался, становился нелюдимым.

Оценивая профессиональные способности М., следует отметить, что он был одновременно и профессионалом высокой пробы и человеком, который в ситуации, где требовались определенные, конкретные решения, не способен был их принять. Он не мог сделать однозначный вывод: брать или не брать человека на работу, он был не способен написать понятные потребителю психологические профессиональные характеристики.

В то же время М. в отдельных случаях мог показать чудеса профессионализма в оценке людей. Но ему было необходимо время для углубленного исследования человека, которым реально психолог попросту не обладает. Попадая в подобную ситуацию, когда надо было быстро обследовать массу людей, написать психологическую характеристику на каждого и глубоко разобраться в каждом, он раздражался, у него возникал внутренний конфликт, он попросту не выполнял свои профессиональные обязанности.

М. хотел оценивать каждого человека в соответствии со своими профессиональными взглядами, со своими мерками, не учитывая объективно складывающуюся ситуацию. И он не желал подстраиваться под других, пытаясь отвоевать, защитить свою индивидуальность.

Одна из существенных психических особенностей М. заключалась во внутренней неудовлетворенности собой. По-своему это был несчастный человек. Но по результатам исследования внутренняя неудовлетворенность собой часто характерна для лиц с выраженным «акме», для профессионалов высокой пробы. Так, А.В. Садкова отмечает: «Среди профессионалов высокого уровня лица с низкой самооценкой чаще находят резервы профессионального саморазвития, достижения «акме» внутри себя, предъявляя к себе более высокие требования. В силу этого они реже бывают довольными собой, но именно эта внутренняя неудовлетворенность толкает их кновымпрофессиональнымуспехам» (Садкова А.В., 1998, с. 20).

М. относился к профессионалам данного типа. Психастеничность, психопатичность были присущи ему в полной мере. Но попробуем ответить на вопрос: был ли прав М. как человек, как личность, как профессионал. По-своему – и только по-своему – он прав, отстаивая взгляд на то, что каждый человек является Личностью с большой буквы и требует особого внимания. Нельзя допускать ошибки при психологической оценке человека. Но данный взгляд, данный подход не учитывал тех реальностей, которые сложились в жизни, а именно:

Во-первых, потребитель хочет видеть не противоречивые душевные переживания психолога, его догадки, а реальный вывод, который понятен, который соответствует тому формально-логическому мышлению, которое сложилось у большинства людей – плохой человек или хороший, а не одновременно – и плохой, и хороший.

Во-вторых, М. не хотел видеть те реалии, которые складываются в процессе практической работы психолога: необходимость в ограниченный промежуток времени сделать определенные выводы. И эта работа порой принимает характер не творчества, а конвейерного производства. М. же отстаивал свое право на творчество всегда. Прав ли он? Правы ли те люди, с которыми он вступал в конфликт?

Интересно проанализировать самооценку шизоидов. Они понимают свои проблемы, осознают тот факт, что порой они не от жизни сей, свою оторванность от других, они хотели бы преодолеть эмоциональную дистантность с окружающими, хотели бы быть естественными, как все. Однако, точно констатируя, что по каким-то причинам они другие, при этом просто не могут быть иными. Они страдают от недопонимания, однако нередко это только констатация факта. Моральные установки шизоидов причудливы и не всегда понятны типичному человеку. Приведем конкретный пример.

Студент М. учился в одном из престижных ВУЗов Москвы, всегда садился на первые ряды в лекционных залах. Слушал внимательно, жадно, много писал, качественно готовился к выступлениям на семинарах, зачетах. Его выступления всегда отличались двумя особенностями: во-первых, глубиной и нестандартностью; и во-вторых, наряду с этим, наличием каких-то детских умозаключений и суждений, которые с улыбкой воспринимались как окружающими, так и преподавателями.

Посещение занятий студентами было не очень добросовестным. В связи с этим декан провел собрание, где выступил по-человечески понятно и просто. Он попросил уважать себя и уважать тех педагогов, которые приходят читать им лекции, проводить занятия. Напомнил о том, что заработная плата у педагогов не столь высокая, чтобы их можно было удержать только экономическими средствами, что если они хотят иметь высококлассный профессорско-преподавательский состав, то отношение к педагогам должно быть уважительным, чутким, добрым, естественным. На этом собрании он попросил выступить М., с которым у него сложились добрые, но своеобразные отношения. Декану было любопытно, какую позицию примет М. в данной ситуации. М. однозначно поддержал декана, выступил якобы от имени всех студентов и заверил, что теперь они сами будут следить за тем, кто и как посещает лекции. Учащиеся восприняли это как дежурное выступление, которое примиряет декана со студенчеством.

Но буквально со следующего дня М. стал ежедневно демонстративно отмечать всех тех, кого нет на лекциях и занятиях. Так продолжалось около месяца, через месяц он встал в аудитории, напомнил о том разговоре и сказал, что эти списки отнесет декану. Улыбчивое от-

ношение окружающих к М. сменилось на недоуменное, а после того, как эти списки были доставлены декану в третий раз – на отчужденнонепонимающее. В то же время М. не понимал своих сокурсников, так как считал, что обучение, профессионализация – это святое дело студента, и кто этого не делает, тот попросту теряет время, жизнь.

Однако декан не принял каких-либо определенных мер по поводу отсутствующих студентов, после чего М. замкнулся в себе, у него усилились черты аутизма, эмоциональная неудовлетворенность, которая эпизодически взрывалась в выступлениях, в том числе и против декана факультета. По сути дела, он стал изгоем как со стороны студенчества, так и со стороны руководства ВУЗа, хотя, казалось бы, он преследовал благородные цели, используя при этом те методы, которые не скрывалот окружающих.

На этом примере видно, что лица с повышенной шизоидностью, обладая высокой интуицией, порой не чувствуют некоторые тонкие грани человеческих межличностных взаимоотношений, когда ролевые и содержательные функции в системе межличностных отношений не совпадают. Этот пример показывает, что у шизоидов слабо развита такая защитная реакция, как механизм вытеснения. Они менее способны быть в одной ситуации – одними, а в другой – другими. Они порой как бы односторонни, одноплоскостны в своих проявлениях. И даже в том случае, если плоскость, в которой проявляют себя шизоиды, позитивна, социально значима, тем не менее, своей чрезмерной последовательностью шизоид может поставить в недоуменное положение всех окружающих.

При оценке его психологических особенностей важно учесть, что данный человек мог работать на износ, достигать вершин профессионализма, быть высокоэффективным профессионалом. Но этот же человек, даже понимая свои особенности, вступал в конфликты с теми руководителями, которые его недопонимали, не чувствовали, не учитывали его личностной специфики.

Для эффективной профессиональной деятельности лиц с чертами шизоидности порой нужно весьма индивидуализированное психологоакмеологическое сопровождение.

8.2. Особенности психолого-акмеологического сопровождения профессиональной деятельности специалистов-шизоидов

В зарубежной психологии накоплен немалый опыт психокоррекционной работы с шизоидами.

При этом следует учесть, что тяжелые шизоиды, по аналогии с шизофрениками, слабо поддаются психокоррекции. В настоящее время в

мировой науке является достаточно доказанным факт ограниченности психотерапевтических методов при психокоррекции шизофренических черт личности. Шизофрения связана с определенными изменениями в мозге человека. И это доказывают многие современные исследования (см.: Торри Ф.Э. Шизофрения: книга в помощь врачам, пациентам и членам их семей. С.-Петербург, 1996, с. 181–222).

Существуют противоречивые данные и о проведении с шизоидами рациональной терапии: от отрицания данной возможности до признания ее высокой эффективности. Например, А. Лоуэн отмечает: «Для шизоида характерно то, что в действительности он имеет несколько реальных механизмов защиты Я. Поэтому, если с ним установлен хороший контакт, терапия может продвигаться на редкость успешно» (Лоуэн А., с. 293). Есть и противоположные точки зрения. Однако это более характерно для тяжелых шизоидов. В то же время лица с четами шизоидности, которых немало в сфере управления, поддаются психокоррекционным воздействиям.

Приведем некоторые результаты, полученные на этот счет в мировой психологии.

Шизоид обладает немалыми возможностями для самопознания, самопонимания, самокоррекции своих личностных черт. При этом он весьма ревнив, порой злопамятен, завистлив, мстителен. Динамика этих черт у конкретного шизоида весьма индивидуализирована (Lopez C., Rafael E., 1995), что важно учитывать в процессе психокоррекции. Реализован междисциплинарный подход структурного анализа сущности поведения (SASB). Этот подход дает возможность оценить систему взаимодействия обследуемых с окружающими, более оптимально использовать ее для психокоррекционной работы (Benjamin L.S., 1993).

Терапия искусством (арттерапия) оказалась достаточно эффективной и при психокоррекционной работе с шизоидами. Авторы исследовали особенности выражения шизоидами в процессе художественного творчества форм, цвета, символов, особенности их каракулей и т.д. (Betensky M.G., 1995).

G. Nachmani (1984) исследовал психоаналитические возможности при психокоррекционной работе с шизоидными лицами. Он выявил у данных лиц активное сопротивление аналитику, которое происходит изза столкновения ожиданий аналитика, которым пациент соответствовать не может, и необоснованных ожиданий шизоидов. При психокоррекционной работе с ними важно выработать установку, что для получения результата нужна внутренняя работа, что без их усилий, стараний ничего может не получиться.

P.M. Bromberg (1984) выявил при работе с шизоидами эффективность использования метода свободных ассоциаций, возможность включения их в психоаналитическую ситуацию.

V.C. Ranchetti (1984) обосновывает психоаналитический подход при оказании психологической помощи шизоидам.

W.C. Hudson (1978) отмечает сопротивление шизоидов проведению психокоррекционной, психоаналитической работы с ними.

Исследовано влияние детских травм на формирование шизоидных черт личности. Показаны возможности психокоррекционной работы с шизоидным типом личности (Hedges L.E., 1994).

D.Ingle (1973) предложил тренировки, с помощью которых можно преодолеть привычку шизоидов хранить сенсорную и моторную информацию в различных когнитивных сферах, переведя ее в одну. Эта работа позволяет соединить воедино нейрофизиологические исследования и изучение их поведения.

P.M. Bromberg (1984) удачно оказывал психологическую, психиатрическую помощь шизоидам методом гипноза. При этом эффективным оказалось обращение к детским воспоминаниям, особенно визуальным, данных лиц.

B.N. Gordon, C.S. Schroeder (1989) исследовали психокоррекцию шизоидных черт личности.

G.Belsher, T.C.R. Wilkes; A.J. Rush (1995) исследовали возмож-

ность когнитивной психотерапии для шизоидов.

G.Mogenson (1989) исследовала религиозность людей. Она пришла

квыводу, что у шизоидов религиозность формируется специфически. Он ввела понятие schizoid defenses (психологическая защита шизоидов), подчеркивая тот факт, что шизоиды специфично снимают с себя внутриличностные конфликты с помощью религии.

A.Robbins (1987) исследовал возможности художественной терапии, а в рамках ее – эффект переноса и контрпереноса у шизоидов.

E.G. Peniston; P.J. Kulkosky (1990) проводили курс психотерапии,

психологической помощи лицам с психическими отклонениями, в том числе и шизоидам. Данные достаточно обнадеживающие, эффект психокоррекционной работы зафиксирован положительными изменениями профиля личности по Миллоновскому клиническому мультиосевому опроснику (Millon Clinical Multiaxial Inventory (MCMI) и 16-факторному личностному опроснику. По 16PF позитивные изменения выявлены по шкалам интеллекта (В), эмоциональной стабильности (С), смелости, уверенности в себе (Н), самообладания, самоконтроля (Q3) и некоторых других шкал, с высокими компенсирующими возможностями шизоидных черт личности, а также по результатам наших исследований.