- •Песнь I
- •Песнь II
- •Песнь III
- •Песнь V
- •Песнь VI
- •Песнь VII
- •Песнь VIII
- •Песнь IX
- •Песнь X
- •Песнь XI
- •Песнь XIII
- •Песнь XIV
- •Песнь XV
- •Песнь XVI
- •Песнь XVII
- •Песнь XVIII
- •Песнь XIX
- •Песнь XXXVII
- •Песнь XXXVIII
- •Песнь XXXIX
- •Песнь XL
- •Песнь XLI
- •Песнь XLII
- •Песнь XLIII
- •Песнь XLIV
- •Песнь XLV
- •Песнь XLVI
- •Песнь XLVII
- •Песнь XLVIII
- •Содержание песен
- •Аннотированный указатель
Песнь XLVI
В песне сорок шестой безумца и нечестивца Видишь ты главу, Пенфея, и матерь-убийцу, Агаву!
Скоро владыка узнал во гневе, что пали оковы Сами собою железные с дланей безумных вакханок, Что менады сбежали в горные чащи лесные, Скоро он понял хитрость невидимого Диониса,
Ивоспылал владыка Пенфей неистовым гневом! После увидел он бога в венке из плюща над висками, Волосы Диониса струились густою волною, Кольцами рассыпаясь под дуновением ветра,
Иразразился бранной речью царь нечестивый:
«Как хорошо, что Тиресий лживый был прислан тобою! Ныне твои провидцы уж разум мой не обманут!
Молви кому-нибудь это! Сыну Рейя-богиня Собственному отказала Зевесу — ужели воскормит Сына Тионы? Спроси же Дикты пещеры об этом, О, спроси корибантов, ведь ими дитя охранялось, Вымя козы Амальтеи млеком вспитало малютку, Вырастило Зевеса — не млеко Рейи-богини!
Ты же воспринял лживость вместе со лживой Семелой! Из-за ее обмана спалил сию деву Кронион, Так что как бы Кронид и тебя не поверг, как и матерь! Я же не варварской крови, пращуром назову я
Струи Исменоса, вовсе Гидасп мне пенный не родич! Дериадея не знаю, не ведаю о Ликуpre,
Так что с сатирами и вакханками убирайся Ты от потока Дирки; коль хочешь, тирсом изострым
Убивай в ассирийских пределах другого Оронта! Ты не от крови небесной Крониона, ибо зарницы Осветили бесчестье самозванки погибшей, Молнии и перуны ложное видели ложе!
Ибо покои Данаи влажный не жег Кронион; Кадма, отца моего, сестру он нес на хребтине Бережно, деву Европу в море не утопил он!
Ведаю, что до рожденья младенца пламень небесный Сжег вместе с матерью, дабы незаконного сына Освободить из чрева горящего матери мертвой!
Если только дитя невинное не сгорело Тайного ложа земного, свидетеля страсти Зевеса, Только тогда я поверю, что ты себя называешь
Отпрыском горнего Зевса, не повергнутым громом! Что же, ответь мне на это чистой правдивою речью: Зевс Арея иль Феба рожал из лядвеи разве?
Если ты Диевой крови, взойди на свод поднебесный,
446 Нонн Панополитанский. Деяния Диониса
В горних живи просторах, оставь Пенфея и Фивы!
Ну же, скажи доброхотно, чтоб каждый остался доволен, Не используй уловок Пейто, чарующей душу, Разве Кронид породил из кости тебя височной, Расскажи нам об этом: Зевс всевышний и Вакха Из головы как Палладу породил сам собою!
Я бы желал, чтоб Кронион высокогремящий, могучий Породил тебя, дабы мог я тогда Диониса,
50Отпрыска Дия, преследовать — я, Эхйона отпрыск!» Оскорбился такими речами бог, но ответил, Гнев ужасный и грозный в сердце скрывая глубоко:
«Варварским правом кельтских пределов я восхищаюсь, Там, где потоки Рейна свидетельствуют о рожденье Незапятнанном, чистом от родителей верных, Где решает река — рожден ли он в праведном браке!
Но не Рейна теченье судить меня праведно станет, Не потоки ничтожной влаги и грязной, имею Я могучей свидетелей: это отцовы перуны!
60 О Пенфей, не ищи доказательств, лучших перунов! Верят воде галаты — поверь же пламени молний! Я не нуждаюсь в покоях земных владыки Пенфея, Отческое поднебесье — домы для Диониса!
Если 6 мне выбор делать меж сушей и звездным Олимпом, Что бы ты сам посчитал значительней и прекрасней, Семислойное небо иль семивратные Фивы?
Яне нуждаюсь в покоях земных владыки Пенфея,
Ялишь прошу уваженья к медоточивым гроздовьям, Можешь не пить Диониса влаги хмельной и бодрящей!
70Против Индоубийцы Бромия ты не сражайся — Коли ты в силах, побейся с одною только вакханкой! Может быть, имя дали тебе провидицы Мойры Не напрасно, погибель мне возвещая? О, правда —
Царь Пенфей, порожденный от крови существ земнородных, Должен делить и судьбину племени мощных Гигантов!
О, это правда — от крови горней Вакх происходит, Значит, наследует также Гигантоубийце Зевесу! Изгнанного Тиресия или Пейто, что с Семелой Пребывала, спроси — родила ли младенца Тиона!
80Коли узнать желаешь таинства плясовые Эвия, о Пенфей, то скинь свое царское платье,
Пеплос женский на плечи набрось, стань девой Агавой — Не убегут, коль помчишься в горы, от женщины жены! Коли ты дикого зверя подстрелишь рукою своею, Отпрыска Кадм похвалит, что с матерью он на охоте!
С Вакхом поспоришь, единый иль с Лучницей, коли сумеешь, Назову тебя львов убийцей я с Актеоном!
Песнь XLVI |
447 |
Что же, оставь оружье! Ратников меднолатных |
|
Убивают вакханки неоружною дланью! |
90 |
Если вооруженный с безоружными бьешься |
|
Девами, кто же восславит из твоих же сограждан |
|
Мужа, павшего в схватке с безумною бассаридой? |
|
Не страшится вакханка дротов пернатых иль копий, |
|
Должен ты переодеться, чтоб стать неузнанным в женах, |
|
Таинства так лишь увидишь плясовые Лиэя!» |
|
Так убеждал он Пенфея, рассудок его помрачая, |
|
Спутав его сужденья, поверг он владыку в безумье... |
|
Мена же помогала богу Бромию в этом, |
|
Над Пенфеем безумья бич воздымая. С Лиэем |
100 |
Спутала мысли владыки Селена, похитила разум, |
|
Перед которым уж много ложных видений носилось, |
|
И потомка Эхйона погрузила в забвенье, |
|
Слух Пенфея грозным гулом она оглушила, |
|
Вострубив наказанье трубы звучанием божьей. |
|
Царь тогда устрашился, прошел он в свои покои, |
|
Одержимый желаньем видеть таинства Вакха; |
|
Он открыл благовонный ларец, где платья хранились |
|
Женские, сидонийским пурпуром крашены ярко, |
|
Пеплос накинул Агавы узорчатый быстро на плечи, |
110 |
Покрывало на кудри накидывает Автонои, |
|
И на груди замыкает царской его поплотнее, |
|
После он обувает ноги в женскую обувь, |
|
Тирс берет он во длани и за вакханкой ступает — |
|
Женские же одежды по земле волочатся... |
|
Подражая менадам, Пенфей ступает, танцуя, |
|
Сладостного безумья полный, плесницами быстро |
|
Переступает, руками по-женски лукаво поводит, |
|
Переплетая персты, ударяя дланью о пясти |
|
Как в хороводе плясунья, когда же подъял он кимвалы, |
120 |
Ударяя о медь их переплетенных пластинок, |
|
Кудри его расплескались из-под ткани по ветру, |
|
Лад послышался песни лидийской в честь Эвия — мнилось, |
|
Будто вакханка стремилась в дебри уйти к хороводам |
|
Видел он двух Фазтонтов, двоились и сами Фивы |
|
Перед глазами, он мыслил и стенные ворота |
|
Унести на плечах от башен Фив семивратных... |
|
Окружили владыку сограждане плотной толпою: |
|
Тот на пригорок взобрался, этот на камень повыше, |
|
Третий облокотился о плечи толпы передней, |
130 |
И поднялся четвертый на самые кончики пальцев, |
|
На приграничном камне уж примостился пятый, |
|
Сей на зубец взобрался стены, а этот уж пялит |
|
Из бойницы глаза на то, что пред ним происходит, |
|
448 Нонн Панополитанский. Деяния Диониса
Оный повис на башне, обхватив ее дланью, И взобрался повыше, чтоб лучше видеть и слышать
Мимо несется прыжками огромными, в лес устремляясь, Царь Пенфей, помавая тирсом в полном безумье!
Вот уж затворы сами Фив семивратных открылись, Завращавшись неспешно в петлях врат исполинских,
140 Вот уж пред самым градом бежит он, и вьются по ветру Кудри, уж оказался пред змеепитающей Диркой,
Икружася в безумной пляске, лад отбивает, Вслед ему бог виноградный также быстро несется.
Только пришли они к месту, где были дубравы, где пляски
Иобряды свершались в честь Бромия, где бассариды Босоногие зверя преследовали лесного, Сразу же Вакх виноградный приметил в горной чащобе
Ель, что стояла высоко, вровень с огромной скалою, Исполинское древо с кроной густой и великой,
150 Закрывавшее тенью своею соседние склоны. Тут, не боясь ничего, хватает бог за вершину Древо и пригибает к земле, поближе к Пенфею,
Тот зацепился за ветви, вскарабкался сразу повыше, Дабы яснее видеть с высоты все обряды — Вот укрепляется в кроне, перебирая ногами
В пляске как будто бы, царь (неустойчиво положенье!) Вот и приходит время буйства менад в этом месте — Спорят они друг с другом, пеплосы наземь бросают Вместе с небридами... С ними с гор примчалась Агава,
160 С губ ее падала пена безумья, так вопияла: «О Автоноя, скорее туда, где Лиэевы пляски,
Где средь горных отрогов рокочут и свищут авлосы, Песен Эвия, милых сердцу, желаю изведать, Знать желаю, кто первым в пляске пойдет Диониса,
Кто же из нас в служенье Лиэю ревностней станет! Что же ты медлишь с пляской? Ино нас опережает! Боле она не в пучине, вышла дева из моря, Вместе она с Меликертом, возничим, покинула зыби, Дабы помочь Дионису, за коим нынче охота,
170 Дабы Пенфей нечестивый не злоумыслил Лизю!
В горы, причастница Вакха! Сюда, исменийки менады — Таинства Вакховы деять, в пляске ревностной ярой С Бассаридой лидийской поспорить, дабы сказали: „Мималлону мигдонскую одолела Агава!"» Только сказала — и тут же на древо она посмотрела, Отпрыска увидала, подобного зверю в засаде...
И на него указала сразу безумным вакханкам, Сына родного зверем алчным она называла! Окружили менады древо тесной толпою,
Песнь XLVI |
449 |
Где он в ветвях скрывался, в ствол перстами впивались |
180 |
С силой неистовой дланей, засевшего на вершине |
|
Страстно низвергнуть желая Пенфея. Ствол обхвативши |
|
Пястями крепко и сильно обеими, древо рванула |
|
Мощно Агава и вырвала с корнем сосну вековую. |
|
Пало древо на землю, склон Киферона открылся, |
|
И покатился с верхушки древа вниз нечестивец, |
|
Царь безумный Пенфей, пал вниз головою на камни! |
|
Тут его оставляет навеянное Дионисом |
|
Помраченье ума и видит он близкую участь |
190 |
Смертную Вот возопил он жалобно, наземь низринут: |
|
«Нимфы-гамадриады, укройте, чтоб не убила |
|
Детолюбивая матерь Агава сына родного! |
|
Матерь, жестокая ныне, опомнись от исступленья! |
|
Сына зовешь ты зверем хищным! Разве косматой |
|
Гривой покрыт я густою? Львиному рев мой подобен? |
|
Вскормленного тобою не узнаешь и не видишь? |
|
Кто же твой разум и зренье похитил? Прощайте, отроги, |
|
Киферона лесные и долы! Фивы, прощайте! |
|
Матерь-сыноубийца, прощай! Прощай же навеки! |
200 |
О, взгляни на ланиты с пушком молодым! О, взгляни же |
|
На человеческий облик — не лев я, не зверь кровожадный! |
|
Чрева плод пощади и вспомни, кого ты вскормила, |
|
Ибо Пенфей пред тобою, твой отпрыск! Умолкни, мой голос, |
|
Сам ты с собою лепечешь — не внемлет матерь Агава! |
|
Коли меня ты прикончишь, Бромию угождая, |
|
Собственною рукою убей, злосчастная матерь, |
|
Пусть не терзают сына прочие бассариды!» |
|
Так он пред нею взмолился, но не внимала Агава |
|
Вот на него устремились неистовые вакханки! |
210 |
Руки к нему простерли, в прах его повалили, |
|
Первая ноги прижала, другая схватила десницу |
|
Мощно и вырвала напрочь из плечевого сустава, |
|
Автоноя же шуйцу сломала, матерь стопою |
|
Отпрыска грудь попрала, пронзив безжалостно тут же |
|
Тирсом изострым, от выи главу она отделила! |
|
Гордая сим убийством, с кровавой добычею в дланях, |
|
В радости яробезумной пред Кадмом ею хвалилась, |
|
Думала, что одолела льва свирепого в схватке, |
|
С яростным хмелем в гортани стала хвалиться пред старцем: |
220 |
«Благословенный Кадм — ты благословеннее станешь: |
|
С безоружною дланью доблестную Агаву |
|
Видела Артемида, и царица охоты Зависть пускай скрывает пред девой, льва разорвавшей!
Пусть дивятся дриады деянью нашему! Дщери Гармонии родитель, копьем ополченный всегдашним,
450 |
Нонн Панополитанский. Деяния Диониса |
|
Медный Арей подивится пускай на дитя, без оружья |
|
Тирсом только ветвистым, львов разящее в схватке! |
|
Что же, о Кадм! Позови-ка владыку нашего трона, |
|
Позови-ка Пенфея, он позавидовать должен |
230 Материнской добыче, принесенной с охоты! |
|
|
Слуги мои, поспешите! И над воротами дома |
|
Кадмова главу эту в знак победы прибейте! |
|
Ибо Ино сестрица добычи такой не имела! |
|
Автоноя, дивися и выю склони пред Агавой! |
|
Ты никогда не добудешь славы такой — и награда |
|
Эта заставит матерь завидовать Аристея, |
|
Славную всякой ловитвой львоубийцу Кирену!» |
|
Молвила так, воздымая трофей именитый. И внемля |
|
Самохваленьям кичливым дочери сумасшедшей, |
240 Кадм ответствовал, плача и горько в сердце горюя: |
|
|
«Что за разумного зверя убила безумная дочерь? |
|
Что за зверя убила, плод материнского чрева? |
|
Что за зверя, потомка Эхйона, нашего внука... |
|
Посмотри же на главу этого льва, что подъемлешь |
|
Дланью и хвалишься коей пред родителем Кадмом! |
|
Посмотри же на главу этого льва — Гармония |
|
Оную в люльке качала и к груди прижимала! |
|
Ты ведь сама вскормила сию добычу ловитвы, |
|
Что зовется Пенфеем, добычу, что ныне подъемлешь! |
250 Разве дитя не узнала собственное убийца? |
|
|
О, взгляни же на зверя — ведь это сын твой родимый! |
|
О Дионис, как прекрасна награда усердию Кадма! |
|
Дар мне Кронион прекрасный брачный дал — Гармонию! |
|
Дар, достойный Арея и Афродиты небесной! |
|
В море Ино, Семелу спалил Кронион перуном, |
|
Погребла Автоноя роголобого сына, |
|
Горе теперь и Агаву горькое, матерь, настигло! |
|
А Полидор злосчастный ныне беглец и изгнанник! |
|
Горе! Один я остался как мертвый! Куда же |
260 Скрыться, коль умер Пенфей и нет со мной Полидора? Град какой меня примет? Будь, Киферон, ты проклят! Старость ты обездолил Кадмову, внуков обоих Ты убил: и Пенфея, и сгинувшего Актеона!» Молвил Кадм свое слово. И слезами залился Киферон почтенный всех ручьев и истоков!
Застонали дубравы и нимфы-наяды зашлися В плаче, и пред седою главою горькою Кадма Дионис устыдился! Мешая слезы с улыбкой Божество беспечальное возвращает Агаве
270 Разум утерянный, дабы плакать могла над Пенфеем Вот и увидела матерь собственными глазами
Песнь XLVI |
451 |
Жертву, и будто не веря, оцепенела от горя! |
|
Вот увидела главу растерзанного Пенфея — |
|
Пала злосчастная наземь, забилась и заметалась, |
|
Кудри в скорби глубокой осыпала пылью и прахом, |
|
Бросила прочь небриду косматую с плеч, зарыдала; |
|
Утварь священная Бромия выпала из бессильных |
|
Рук, а перси нагие в кровь разодрала Агава: |
|
Вот она сына целует в восковые ланиты |
280 |
И в прекрасные кудри окровавленной главы, |
|
Жалобно причитает, слово слезное молвит: |
|
«О Дионис жестокий, казнитель ненасытимый, |
|
Возврати мне безумье, ибо в дарованном здравье |
|
Худшее помраченье гораздо, с ума меня снова |
|
Боже, сведи, дабы зверем сына я называла! |
|
Думала, зверя низвергла — вместо же львиной гривы |
|
Главу сына Пенфея воздымала во длани! |
|
Счастлива сколь Автоноя в горе своем, ибо сына |
|
Актеона оплакав, она его не убивала! |
290 |
Детоубийца одна я! Ино своего Меликерта |
|
Не терзала, изгнанница, не убивала Леарха, |
|
Только отца погубила! О горе мне, горе злосчастной — |
|
Зевс сочетался с Семелой, чтоб плакала я по Пенфею! |
|
Зевс породил Диониса из собственной лядвеи, дабы |
|
Кадмово все семейство до конца уничтожить... |
|
(Кадмово семя убил ты — сжалишься ли надо мною?) |
|
Ране на свадьбе великой за трапезой боги сидели, |
|
Праздновал Кадм единенье в любви с Гармонией своею, |
|
Сам Аполлон-песнопевец ныне лишь может прославить |
300 |
Древней кифарою горе Агавы и Автонои, |
|
Горькую участь Пенфея, злосчастную — Актеона! |
|
Где ж, ненаглядный мой мальчик, от скорби искать исцеленья? |
|
Нет, не держать пред покоем твоим мне свадебный светоч, |
|
Нет, не услышать вовеки песен желанных эротов! |
|
Кто из внуков утешит — пусть другая вакханка |
|
Растерзала бы сына, не горькая матерь Агава! |
|
Не проклинай же безумной родительницы, злосчастный — |
|
Вакха, Пенфей, проклятью предай — Агава невинна! |
310 |
Руки мои, сыночек, омочены кровью родимой |
|
Выи, от главы единой кровь, истекшая щедро, |
|
В пурпур окрасила яркий материнское платье... |
|
Бромия чашу подайте, молю вас, но только не влагой Винною я возлияю Вакху — ах, кровью Пенфея!
Я, многослезная матерь, о слишком рано умерший, Собственными руками твое безглавое тело Прахом укрою и так надпишу на сыновней гробнице:
«Странник, Пенфей упокоен в этой могиле, Агавы
452 Нонн Панополитанский. Деяния Диониса
Лоно его породило — погиб он от длани Агавы!» Так безумица речи здравые говорила.
320 Тут принялась Автоноя ее утешать средь злосчастий: «Горе твое внушает зависть! Хотела б того же Я, ибо можешь в уста целовать Пенфея, в ланиты, Или в милые очи, и волосы гладить густые!
Сколь ты блаженна, сестра — как матерь ты сына убила! Вместо же Актеона, изменившего облик, Плакала я над оленем, вместо главы сыновней
Хоронила лишь тушу в венце из рогов ветвистых! Есть у тебя утешенье, ты видишь родимого сына, А не обличье чужое, не тушу оленью хоронишь,
330 И ни копыт, ни ветвистых рогов пред собою не видишь! Я же дитя не узнала, плакала над пятнистым Мехом и грубою шкурой, не слышала глас человечий, Матерью ставши оленя, не матерью человека!
Ныне я умоляю, о чистая дочерь Зевеса, В честь Аполлона, отца моего Аристея-супруга,
Облик мой человечий преобрази ты в олений, Милость подай Аполлону, дай злосчастнейшей следом За Актеоном быть жертвой той же охотничьей своры Или твоих ищеек... Пусть Киферон увидит,
340 Как после сына и мать на ловитве растерзана псами! Только, коль превращуся я в роголобого зверя, Не запрягай в повозку, бичом меня не погоняй ты!
Древо Пенфея, прощай! Прощай, Киферон жестокий! Тирсы и жезлы Лизя, мрачащие разум, прощайте! Счастлив будь, Фаэтонт, о радость для смертных, сияй же Над горами, сияй Летоиде и Дионису!
Коли ты смертных умеешь губить своими лучами, Чистым огнем низвергни Агаву и Автоною! Мстителем за Пасифаю стань, срази же насмешкой
350Афродиту-богиню, чтоб плакала мать Гармонии!» Так рекла, но Агава-детоубийца взрыдала Горше еще и тело, скорбная мать, схоронила, Из очей изливая потоки слез изобильных...
Граждане Фив воздвигли Пенфею благую гробницу. Сестры горько стенали, и скорбь безграничную видя, Вакх, милосердный владыка, почуял к ним состраданье, Жалостью побежденный, и каждой поочередно Наливает напитка, вина медового с травкой,
Зелья, целящего скорби А болящего Кадма
360Горе смягчает словами, полными утешенья...
В сон тотчас погрузились Агава и Автоноя, И во сне увидали оракул, надежду сулящий:
На земле иллирийской, у дальних вод гесперийских,
Песнь XLVI |
453 |
Гармония-изгнанница вместе с ровесником Кадмом Странствовать будут; и только исполнятся времени сроки, Превратившись в утесы, змеиные примут обличья!
Взяв с собою и панов, и сатиров, и погоняя Рысей повозки, в Афины Вакх удалился державный.