Пифагорейство в понимании Мамардашвили

Советский философ Зураб Мамардашвили, в своих лекциях по истории античной философии, также не мог не упомянуть Пифагора и его учение, как важные явления греческой мысли.

Мамардашвили, выделял в этой теме интересующие его вопросы о предельном и беспредельном:

«Дурная повторяемость явления - это и есть то, что Пифагор называет беспредельным… в словесном текстуальном описании, когда речь идет о предельном и беспредельном, Пифагор, указывая на то, что беспредельное присутствует там, где не происходит изменения сознания… »

На основании такой трактовки, делается качественно новый вывод об основах учения Пифагора о числе. Теперь они предстают перед нами, с новой стороны, как некое понятое Пифагором психическое свойство человеческого восприятия реальности:

«Что-то перестает нас раздражать, потому что чувства притупляются, и если что-то зависит от притупляемости чувств, то это "что-то" рассеивается и исчезает. Пифагор именно эту проблему пытался разрешить - как удержать это что-то.»

В пифагорейской теории чисел тесно сплетены вещь, идея, мир и пустота. Мамардашвили справедливо утверждает что пифагорейству и всей античности свойственно изображать бытие в виде дыхательного процесса:

«Пифагорейцы, например, строили свою концепцию числа как вещи, или вещей как чисел. Они говорили о том, что идея числа появляется, если мы воспринимаем мир как дыхание души, вдыхающей пустоту.»

Из таких утверждений явствует, что Мамардашвили, воспринимал Пифагора и его учение как продолжение традиций тех предфилософских позиций древней Греции, которые впоследствии получили развитие и становление в работах Сократа, Платона, Аристотеля, Гераклита и представителей пифагорейской школы.

Вывод

Из всего вышеизложенного следует, что личность Пифагора и его учение играли значительную роль в развитии европейской философии на всех этапах её развития. Небольшим исключением можно назвать эпоху средневековья, но и такое суждение не является полностью верным поскольку теоретический спор о природе триединства Бога, решался при помощи некоторых пифагорейских размышлений о числах.

Рассмотренная энциклопедическая литература в своих трактовках пифагорейства, воспринимает его как средство доказательства идеологических позиций, в духе которых писалась данная энциклопедия.

В истории античной мысли пифагорейство – является мощным столпом, на котором строилась значительная часть античной культуры, об чем говорит строгая пропорциональность и гармония известных нам культурных артефактов античности. Напомню, что именно Пифагор является автором учения о гармонии и пропорциях.

Пифагорейство также выступило благодатной почвой для учений многих античных авторов таких как: Платон, Ямвлих, Прокл, Диоген Лаэрций, Плотин и огромного числа философов, которые именовали себя пифагорейцами.

Столь широкое и длительное использование положений пифагорейского учения античностью в конечном итоге привело к исчерпанию пифагорейства как метафизической установки, свидетельством чему послужило существование двух прямо противоположных по своей сути учений, оба из которых именовали себя пифагорейскими.

Относительно интерпретаций Пифагора и его учения, можно сказать, что они во многих случаях переходили в откровенное мифотворчество. Поэтому сегодня, при изучении вопроса о достоверных фактах биографии, личности и учения Пифагора мы вынуждены и признать собственное безсилие отделить зерна истинны, от плевел мистификаций.

Пифагор Нового времени уже не так велик и значителен как во времена античности. С этого периода всякие попытки рассказать что-либо о Пифагоре, сопровождаются сомнениями в правдивости имеющихся для этого источников, открывается полемика вокруг авторитетности тех или иных текстов повествующих о персоне самого Пифагора и эти аспекты пифагорейского вопроса с тех пор никуда из него не деваются, они своей принципиальной нерешимостью продолжают волновать исследователей до сегодняшнего дня. Каждый кто задумал сказать о Пифагоре нечто своё и хочет быть услышанным, обязан публично ответить на 2 вопроса: Каким источникам о его жизни я больше всего доверяю? И почему?

Философ-математик Лейбниц, в свете своих математических рассуждений называет Пифагора опорой сократовской и платоновской философий. Также Лейбниц утверждает сверх гуманность и эзотеризм личности Пифагора, не забыв усомниться в достоверности известных ему фактов.

Гегель интерпретировал Пифагора в контексте собственного видения развития мировой философии, которая больше известна под названием «Феноменология духа». Гегелевский Пифагор переходное звено между практическим мудрецом и созерцательным философом. Немецкий философ претендует на высокую объективность своих суждений и сведений о Пифагоре. Но как бы говорит: «Я написал портрет Пифагора наиболее проверенными временем красками. Никто не сделает это лучше чем я!» Но так ли это? Покажет только время. Гегель искренне верит в педагогичность и целостность пифагорейской философии. Хотя, мне кажется, он просто выдает желаемое за действительное. Авторитетно выглядит утверждение Гегеля, что пифагорейская философия на раннем этапе своего развития есть не что иное как переход от суждений на тему материи к размышлениям абстрактного порядка. Первый уход античной мысли в метафизику бытия. Гегель также проводит четкую грань различия между учением Пифагора и пифагореизмом, для него они не тождественны, а имеют как общие так и различные аспекты.

Философы XIX – XXI веков современности также активно участвуют в пифагоровском диспуте.

Мультикультуральность и информационная доступность нашей эпохи превратили Пифагора в некую свалку философских идей, биографических мифов, мистических верований и эзотерических учений, на которой каждый целенаправленный исследователь или мистификатор находит интересующую его информацию чтобы потом назвать это «правдивым взглядом на пифагоровский вопрос.» Я не утверждаю этот путь, как единственно существующий в сегодняшней философии, исследователи желающие реально разобраться в нагромождении информации никуда не пропали, но количественный перевес в данном противостоянии на стороне мистификаторов пифагореизма, ведь творить методом коллажа куда проще чем сравнивать, сопоставлять и анализировать тонны ложной информации в поисках нескольких крупинок золотой истины.

Бертран Рассел поступает с Пифагором Гегелевским способом – вписывает его вместе с учением в собственную систему развития философии. Точка зрения Рассела интересна тем, что наряду с позитивными заслугами Пифагора перед философией, он всё таки находит один ложный вектор. Рассел открыто восхищается личностью Пифагора за дедуктивный метод определения истинны, который берет свои истоки именно в учениях Пифагора, за мощные зачатки математики и геометрии, за влияние на философию Платона, патристику и схоластику, но вся мировая мысль тем же Пифагором была пущена в долгий и бесполезный поход за истинной который тянулся от Пифагора и оборвался на Канте. По мнению Рассела толчком к этому бегу послужил метод построения философских размышлений путем сочетания математики и теологии, интуиции и логики – вещей в понимании сегодняшнего философа противоположных и не сводимых одна к другой.

Исследователем, которому важен объективный портрет Пифагора, является А. Ф. Лосев. Для него важна не личность Пифагора, а процесс зарождения, развития и упадка пифагорейства в эпоху античности. Лосев первый, кто акцентировал внимание на принципиальных расхождениях позднеантичных учений называвших себя пифагорейскими и на основании этого сделал вывод о кризисе пифагорейства, как учения исчерпавшего себя в рамках угасающей античной культуры, но указав на живучесть отдельных элементов пифагорейства, которые питают философию до наших дней.

Зураба Мамардашвили интересовали предпосылки понимания пифагоровского учения о числе, по его мнению оно есть понятое Пифагором психическое свойство человеческого восприятия реальности.

15