|
|
|
|
С. М. Широкогоров в отечественной этнологии одним из первых дал определение понятию этнос. Сфера его научных интересов − народы Восточной Сибири и Дальнего Востока. Учился в С-Петербурге, Париже, где на материале этнологии, филологии, политэкономии, естественных и физико-математических наук, социологии, антропологии, биологии изучал механизмы этнических изменений. В 1918-1922 гг. С. М. Широкогоров в Дальневосточном государственном университете Владивостока читал курсы по этнографии, в процессе которых вырабатывались его теоретические подходы к проблемам этноса, социальной организации, шаманизма, прежде всего на материале тунгусо-маньчжурских народов. В 1922 г. С. М. Широкогоров не по своей воле вынужден был остаться в Китае, куда он поехал в командировку. В Китае он и жил до своей кончины, работая в разных городах − в Шанхае (1922-1926), Сямэне (Амое) (1926-1928), Гуанчжоу (Кантоне) (1928-1930), в последнем он возглавлял департамент антропологии Института языка и истории. Потом он переехал в Пекин, в Университет Цинхуа, где был с 1930 г. профессором антропологии и социологии. В Китае С. М. Широкогоров был известен под фамилией Ши Луго (китайский вариант его русской фамилии). Большинство его работ издавались в Китае на английском языке, многие из них вскоре после выхода в свет переводились на другие европейские языки, некоторые сравнительно недавно на китайский. С. М. Широкогоров внес большой вклад в развитие этнографии Китая, создал свою школу, был избран членом Академии наук Китая. Многие видные китайские ученые были учениками С. М. Широкогорова. Находясь в Китае и не имея больше возможности проводить исследования среди тунгусов, он вел среди различных территориальных групп китайцев исследования в области физической антропологии.
Он обладал прекрасной интуицией и острым критическим умом, хорошо знал историю этнографических школ, был знаком с различными методиками изучения первобытных народов. С. М. Широкогоров считал XIX в. блестящим в отношении развития этнографической науки, вырабатывал свои принципы изучения жизни и культуры этноса. Раздел его книги «Psychomental Complex of the Tungus» посвящен обзору теорий, оказавших большое влияние на этнографов. К ним относятся прежде всего теории представителей эволюционистского и функционального направлений (Э.Б. Тайлор, Дж. Фрэзер, Э. Лэнг, Б. Малиновский), а также школы «культурных кругов» (Ф. Гребнер, В. Шмидт, В. Копперс).
Этнология, с точки зрения С.М. Широкогорова, − наука, стоящая в центре изучения человека, охватывающая все его существование в том виде, в каком оно проявляется в реальной жизни, где нет искусственного разделения между физическими условиями существования этноса и комплексом его культурных элементов, хотя это и разные виды биологической адаптации.
Одним из главных принципов научного исследования С. М. Широкогоров считал целостный, системный подход. С его точки зрения, изучение культуры − духовной и материальной, социальной организации, языка, психологической сферы в целом и шаманизма как ее неотъемлемой части, должно происходить в тесной связи и взаимодействии друг с другом.
«Материальная культура, социальная организация и психоментальный комплекс образуют сбалансированную систему, каждый элемент которой тесно прилажен к другому и взятые все вместе взаимодействуют между собой». Но для реализации этого принципа предварительно нужно сделать раздельное описание каждого из названных аспектов жизни.
С. М. Широкогоров издал ряд работ, посвященных теории этноса, основам шаманизма, социальной организации, языку. При обозрении его научного творчества в целом они воспринимаются как отдельные фрагменты последней обобщающей работы «Psychomental Complex of the Tungus», в которой эти фрагменты слились. Все основные работы С.М. Широкогорова взаимосвязаны и являются, по сути дела, главами одной большой книги о тунгусо-маньчжурском этносе.
С. М. Широкогоров подчеркивает сложный характер не только всей этносоциальной, духовной и материальной культуры, образующей некую систему, но и отдельных ее составляющих, тоже носящих системный характер, изменение одного элемента в которых приводит к изменению всей системы. Адекватным выражением целостности и сложности изучаемых систем является у С. М. Широкогорова слово «комплекс». Вот как определяет он понятие «социальная организация»: «...это комплекс этнографических элементов, регулирующих функционирование общества как постоянного конгломерата людей, образующих в свою очередь комплекс с определенным внутренним равновесием, дающим возможность этнической единице воспроизводить себя, сохранять экономическую систему, материальную культуру, умственную и психическую деятельность, т.е. обеспечивать непрерывность существования этнической единицы в ее целостности». Этнос, психологическую сферу, шаманизм он также определяет через понятие «комплекс». Основные теории и принципы этнографического изучения первоначально были применены им на материале тунгусо-маньчжурских народов. Затем, по мере все большего углубления в этот материал, дополненный сведениями о других народах Сибири и Дальнего Востока, он совершенствовал, уточнял, расширял свои теоретические подходы и постоянно возвращался к ним в следующих друг за другом трудах. Например, теорию этноса он впервые развивает в специальной работе, вышедшей еще в 1923 г., затем возвращается к ней в исследованиях, посвященных социальной организации тунгусов (1929 г.), урало-алтайской гипотезе (1931 г.) и, наконец, в своем последнем монументальном труде (1935 г.).
Очень важное место в научной деятельности С.М. Широкогорова занимает проблема этноса. Термин «этнос» известен в научном обороте с середины XIX в., но в этнографию, где он стал одним из основополагающих понятий, был введен именно С. М. Широкогоровым. Впервые с проблемой этноса ученый столкнулся в начале полевой работы в 1912 г., обратив внимание на то, что разные группы народов обладают одинаковыми признаками, несмотря на различные условия жизни.
С. М. Широкогоров определяет этнос или этническую единицу как группу людей, говорящих на одном языке, объединенных верой в общее происхождение и обладающих определенным культурным комплексом, отличным от других групп населения. Характерным признаком этноса является эндогамия. Как живой организм, этнос проходит периоды роста, расцвета и упадка. С точки зрения внутренних потенций этнос может быть сильным (в период роста) и слабым (в период упадка). К этносу нельзя подходить как к неизменному, статичному явлению. Это динамический процесс, в котором действуют силы консолидирующие и дезинтегрирующие (центробежные и центростремительные), находящиеся под влиянием трех составляющих, а именно: среды обитания, или физических условий существования (т.е. первичной среды), культуры (т.е. производной или вторичной среды) и межэтнического окружения (т.е. третичной среды). Таким образом, этнос, с одной стороны, существует в трех пространственных измерениях (в первичной, вторичной и третичной средах), а с другой − сам является элементом каждой из перечисленных сред, неотъемлемой частью всей системы, который отдельно невозможно рассматривать. С точки зрения Широкогорова, этнос − это одновременно биологическая и социокультурная единица. Пограничный характер этноса выражается и в так называемом этническом равновесии − термин, который вводит С. М. Широкогоров. Оно определяется соотношением между численностью этноса, занимаемой им территорией и степенью адаптации к среде (физической и культурной).
Этнос как единица может существовать только в условиях сохранения равновесия. Изменения в каком-либо одном элементе, образующем равновесие, служат толчком к появлению других изменений. Примером этноса, потерявшего этническое равновесие и поглощенного другим этносом, являются маньчжуры. Но они сохранили основные черты древней социальной организации, особенно в Северной Маньчжурии, и удержались от полной ассимиляции китайским этносом. Будучи вымирающим этносом, маньчжуры передали многие черты своей культуры этносам, имеющим общее с ними происхождение, а именно тунгусам Маньчжурии, Монголии и Сибири. Строго разделяя понятия «этнос» и «нация», С. М. Широкогоров вводит новое понятие − «лидирующий этнос», который служит как бы моделью для других этнических единиц.
В последние годы своей жизни С.М. Широкогоров напряженно работал над завершением большого труда под названием «Этнология», состоявшим из двух томов, семи частей и 35 глав. В этом труде, который он практически завершил, но не успел довести до публикации, ученый в законченном виде представил собственную методологию этнографии как комплексной науки, существующей независимо от смежных с нею наук, таких как история, социология, биология, география и др.
По прочтении работ С. М. Широкогорова перед нами встает облик ученого, у которого исключительно развито то, что другой выдающийся ученый, современник С. М. Широкогорова − В. М. Алексеев (1881-1951), называл подлинно научным чувством, которое может вести к «беспредельному рождению новых истин во имя бесконечно длящегося, до самой смерти, научного психоза и состоящего из постоянных озарений и называемого точно так же наукой». Кстати, с В. М. Алексеевым у С. М. Широкогорова установились постоянные научные контакты начиная с 1917 г., в течение пяти лет - с 1927 по 1932 г. они состояли в переписке. В. М. Алексеев высоко ценил исследовательский талант С. М. Широкогорова и откликался на его новые работы даже тогда, когда тот находился в эмиграции. Ученый огромного масштаба, во многих своих открытиях опередивший время, живший в изоляции от основных центров европейской науки и оказавший, тем не менее, немалое влияние на европейскую этнологию, будучи создателем целых школ и направлений в ней, С. М. Широкогоров лишь в России пока занимает место где-то на периферии истории науки. Его творческое наследие необходимо освоить и сделать доступным российскому читателю. Тогда наш выдающийся ученый-соотечественник получит достойное его имени признание не только в мировой, но и в российской науке.
Теория этноса С. М. Широкогорова сразу же вызвала большой отклик в науке многих стран мира. Одни ученые приняли ее и применяли отдельные принципы этой теории в своих работах, другие объявили эту теорию своего рода мистификаторством и даже фарсом. В отечественной этнографии имя С. М. Широкогорова в связи с теорией этноса долгое время вообще не упоминалось. Впервые взгляды ученого на проблему этноса были замечены только в 1970-1980-е годы. Российские исследователи обращались только к самой ранней работе С. М. Широкогорова на эту тему. Среди значительного числа определений «этноса» Ю. В. Бромлей особо выделил дефиницию, принадлежащую С. М. Широкогорову, но заметил при этом, что понимание этноса у Широкогорова удивительным образом сочетается с причислением этой общности к биологическим. На самом деле, такое впечатление может создаться только при поверхностном чтении трудов С. М. Широкогорова. Действительно, С. М. Широкогоров много говорит о биологической адаптации этноса. Но при этом он всегда различает биологическую адаптацию в узком смысле слова (физическую адаптацию) и в широком смысле слова - вторичную адаптацию (иногда он называет ее реадаптацией или специфической формой биологической адаптации), каковой является культурная адаптация. Он, таким образом, указывает на опосредованную связь культурной адаптации с физической или чисто биологической. Кроме того, постоянно совершенствуя свою теорию, С.М. Широкогоров старался как раз выявить тот синтез (или, пользуясь его любимым термином «комплекс») биологических, социальных и культурно-психологических компонентов, которые образуют этнос в его динамическом развитии. Труды по социальной организации, шаманизму, психологической сфере тунгусов и маньчжур, книга, посвященная этнологическому и лингвистическому рассмотрению урало-алтайской гипотезы, и другие − это прежде всего работы о соотношении этноса и социума, этноса и рода, этноса и мыслительной деятельности.
Теорию этноса С. М. Широкогорова очень критически оценивал Л. Н. Гумилев. Небольшой специальный раздел его книги представляет эту теорию в крайне урезанном и примитивном виде. Он состоит из отдельных цитат, конечно же, только из ранней работы С. М. Широкогорова, с которыми автор не соглашается, не считая нужным серьезно аргументировать свою позицию. Утверждая, что, в отличие от С. М. Широкогорова, он располагает системным подходом (не подозревая или игнорируя тот факт, что именно системный подход − это одна из наиболее характерных и ярких черт в научном творчестве С.М. Широкогорова), Л. Н. Гумилев предлагает взамен более совершенную, с его точки зрения, собственную теорию.
Лев Никола́евич Гумилёв (1 октября 1912 — 15 июня 1992) — советский и российский учёный, историк-этнолог, доктор исторических и географических наук, поэт, переводчик с персидского языка. Основоположник пассионарной теории этногенеза.
Родился в Царском Селе 1 октября 1912 года. Сын поэтов Николая Гумилёва и Анны Ахматовой. С 1917 до 1929 года жил в Бежецке. С 1930 года в Ленинграде. В 1930—1934 годах работал в экспедициях в Саянах, на Памире и в Крыму. С 1934 г. начал учиться на историческом факультете Ленинградского университета. В 1935 году был исключён из университета и арестован, но через некоторое время освобождён. В 1937 году был восстановлен в ЛГУ. В марте 1938 года был снова арестован, будучи студентом ЛГУ, и осуждён на пять лет. Он проходил по одному делу с двумя другими студентами ЛГУ — Николаем Ереховичем и Теодором Шумовским. Срок отбывал в Норильлаге, работая техником-геологом в медно-никелевой шахте, по отбытии срока был оставлен в Норильске без права выезда. Осенью 1944 года добровольно вступил в Советскую Армию, воевал рядовым в 1386-м зенитно-артиллерийском полку (зенап), входившем в 31-ю зенитно-артиллерийскую дивизию (зенад) на Первом Белорусском фронте, закончив войну в Берлине[2]. В 1945 году был демобилизован, восстановлен в ЛГУ, который окончил в начале 1946 года и поступил в аспирантуру Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР, откуда был исключён с мотивировкой «в связи с несоответствием филологической подготовки избранной специальности». 28 декабря 1948 года защитил в ЛГУ диссертацию кандидата исторических наук, принят научным сотрудником в Музей этнографии народов СССР. 7 ноября 1949 года был вновь арестован, осуждён Особым совещанием на 10 лет, которые отбывал сначала в лагере особого назначения в Шерубай-Нура около Караганды, затем в лагере у Междуреченска в Кемеровской области, в Саянах. 11 мая 1956 года реабилитирован по причине отсутствия состава преступления. C 1956 г. работал библиотекарем в Эрмитаже. В 1961 году защитил докторскую диссертацию по истории («Древние тюрки»), а в 1974 году — докторскую диссертацию по географии («Этногенез и биосфера Земли»). 21 мая 1976 года ему было отказано в присуждении второй степени доктора географических наук. 15 мая 1990 года на заседании Секции синергетики географических систем РГО, посвящённом 25-летию пассионарной теории этногенеза Л. Г. Колотило выступил с предложением о выдвижении Л. Н. Гумилёва в действительные члены АН СССР (академики).В этот же день данное предложение озвучили участники круглого стола на Ленинградском телевидении в программе «Зеркало», где участвовали Л. Г. Гумилёв, А. М. Панченко, К. П. Иванов и Л. Г. Колотило. В конечном итоге академиком АН СССР Л. Н. Гумилёв избран не был. В 1991 году избран академиком Российской академии естественных наук (РАЕН). До выхода на пенсию в 1986 году работал в Научно-исследовательском институте географии при Ленинградском государственном университете. Умер 15 июня 1992 года в Санкт-Петербурге. Отпет в церкви Воскресения Христова у Варшавского вокзала. Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры. В августе 2005 года в Казани «в связи с днями Санкт-Петербурга и празднованием тысячелетия города Казань» Льву Гумилёву был поставлен памятник. По личной инициативе президента Казахстана Нурсултана Назарбаева в 1996 году в казахской столице Астане именем Гумилёва был назван один из ведущих вузов страны, Евразийский Национальный университет имени Л. Н. Гумилёва. В 2002 году в стенах университета был создан кабинет-музей Л. Н. Гумилёва.
|
Одним из последних примеров оплодотворения культурологии данными физической географии, биологии (теория мутаций) и новыми знаниями о космосе стало обширное творческое наследие нашего соотечественника — историка, географа и этнолога Льва Николаевича Гумилева (1912—1992). Излишне распространяться о происхождении этого выдающегося ученого, связанного с духовной элитой России. |
Сын великих русских поэтов — расстрелянного большевиками Н. С. Гумилева и оклеветанной ими же А. А. Ахматовой, он после окончания исторического факультета ЛГУ, дважды, в довоенные и послевоенные годы, 14 лет провел в сталинских лагерях, во время войны дошел до Берлина, блестяще защитил две докторские диссертации (по историческим и географическим наукам), но и после формальной реабилитации, как гражданин и как ученый-новатор, продолжал оставаться в опале, несмотря на свою огромную творческую отдачу. В официальной науке его многочисленные труды — «Этногенез и биосфера Земли» (1990), «От Руси к России» (1992), «Этносфера. История людей и история природы» (1993) и мн. др. — сознательно замалчивались, а сам он выставлялся ученым-фантазером. Последние три десятилетия своей долгой жизни Л. Н. Гумилев работал на географическом факультете Санкт-Петербургского университета и был авторитетнейшим членом Российского географического общества. Лишь за год до смерти он стал академиком Российской Академии естественных наук (РАЕН), духовным отцом которой считается В.И. Вернадский. Несмотря на трагическую судьбу, Л.Н. Гумилев никогда не был политическим диссидентом и в идеологическом плане открыто тяготел к патриотическому и евразийскому мировосприятию. Оригинальную культурологическую теорию Л.Н. Гумилева, обогащенную множеством новых терминов-понятий, можно свести к следующему: история человечества есть история антропосферы, т. е. позднейшего и высоко организованного слоя биосферы. Главным действующим лицом «человеческой оболочки» Земли выступает «этнос» — общность людей, связанная не столько генетически, «кровью», сколько взаимным тяготением, «комплиментарностью», чувством «мы» и «они», общей культурой, обусловленной прежде всего общей историей и общим «кормящим» ландшафтом той территории, где эта общность зародилась и развивалась. Этнос, объединяющий несколько близких по духу и культуре народов, образует «суперэтнос»; отдельные, входящие в него народы, народности и племена, могут рассматриваться как «субэтносы». В процессе этногенеза отдельные этносы, подобно живым организмам, проходят примерно в течение 1500 лет стадии зарождения, подъема, надлома, инерционности и разложения. Причиной возникновения нового жизнеспособного этноса (обычно на базе умирающих этнических единств) становится так называемый пассионарный толчок, когда в той или иной географической точке появляются большие группы сверхактивных людей — так называемых пассионариев, устремляющихся на новые человеческие подвиги и творящие историю и культуру. Их внезапная активность объясняется притоком в их организм особого вида энергии — энергии живого вещества, образующего биосферу и антропосферу. Эти люди переживают естественную психобиологическую мутацию (изменение наследственных свойств организма), вызванную, по наиболее вероятной гипотезе, какими-то излучениями из космоса. Таким образом, по Гумилеву, вслед за В.И. Вернадским, культурно-исторический процесс обусловлен не только особой «духовной» природой человека, но и в не меньшей степени зависит от все еще недостаточно познанных сил нашей Земли и космического пространства. |
|
Бромлей Юлиан Владимирович (1921-1990)
российский историк и этнограф, академик АН СССР (1976). Основные труды по теоретическим проблемам этнографии и европейскому феодализму. Автор теории этноса, в которой этнос предстаёт как социальный организм (в противовес теории Л.Н. Гумилёва, который рассматривал этнос как био-социальный организм). Предложил деление этнических организмов на этникосы и этно-социальные организмы (ЭСО). В настоящее время теория Ю.В. Бромлея подвергается серьёзной критике и не находит поддержки среди части учёных. Лауреат Государственной премии СССР (1981, 1987).
Основоположник дуалистической теории этноса.
Дуалистическая теория этноса — концепция этноса, разработанная сотрудниками Института этнографии АН СССР (ныне Институт этнологии и антропологии РАН) во главе с Ю. В. Бромлеем. Она была призвана разрешить одну из важнейших проблем этнографии-этнологии о соотношении неизменного ядра свойств этноса и его общей способности значительно изменяться, выражающейся в различных сферах
Данная концепция предполагает существование этносов в 2-х смыслах:
В узком смысле этнос получил название «этникос» и понимался как «исторически сложившаяся на территории устойчивая межпоколенная совокупность людей, обладающих не только общими чертами, но и относительно стабильными особенностями культуры (включая язык) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований (самосознанием), фиксируемом в самоназвании (этнониме)».
В широком смысле был назван «этносоциальным организмом (ЭСО)» и понимался как этнос, существующий в пределах государства: «ЭСО — та часть соответствующего этникоса, которая размещена на компактной территории внутри одного политического образования и представляет, таким образом, определённую социально-экономическую целостность».
Информационная теория этноса н. Н. Чебоксарова и с. А. Арутюнова
- любое общение – поток информации;
- в понятие информации входит культурная традиция народа, его творческое наследие;
- обращение к этническим ценностям – защитная реакция человеческой психики на сложность и нестабильность современной жизни;
- этнические ценности стабильны;
- поток информации структурируется этнической картиной мира; этничность как информационный фильтр
- этнос – стабилизатор соционормативной информации, базирующейся на ограниченности личностных информационных возможностей;
- этнос – важнейший элемент социальной культуры современного общества
Петер Вереш: «Степной номадизм изобрели древние венгры»
Posted by U-info on June 27, 2012 at 3:00pm
По просьбе "Уралистики" венгерский финно-угровед, преподаватель филиала УдГУ в Кудымкаре Силард Тот (Tóth Szilárd) побеседовал с доктором Петером Верешом (Dr.Veres Péter), ведущим научным сотрудником Института этнографии Академии Наук Венгрии о ранней истории венгров и финно-угров, о венграх как первых кочевниках евразийской степной зоны.
Доктор Петер Вереш специалист по ранней истории финно-угров и венгров, он опубликовал более ста pабот на разных языках, в том числе и на русском.
Cилард Tот: Доктор Вереш, Bы в прошлом году в ижевском «Ежегоднике финно-угорских исследований» опубликовали интересную статью, в которой доказали, что древние венгры, которые несомненно говорили на финно-угорском языке, были первым народом, изобретившим кочевое скотоводсво, номадизм внутри евразийской степной зоны. Где, когда и почему этот необычный этногенетический или этноисторический процесс произошел?
Петер Bереш: По моему мнению, yгорская этнолингвистическая общность, куда входили общие предки венгров и обских угров, формировалaсь хронологически уже на рубеже 3-2 тысячелетия до н.э., на юго-восточных окраинах прородины финно-угров, в лeсостепях Западной Сибири. Необходимо подчеркнуть, что венгры – единственный народ среди финно-угорских этносов, который в ходе этногенеза переместился из лесной в степную зону, и там приобрел черты типичного кочевого хозяйства. Южная часть угров – дaлекие предков венгров – мигрировала на рубеже 2-1 тысячелетий до н.э. из лесостепного Зауралья в степную зону Западной Сибири и потом в полупустынный регион нынешнегоКазахстана. Протовенгров заставило преселиться на юг интенсивное заболочивание их этнической территории. Именно это движение предков венгров отражает черкаскульская археологическая культура, которая около 12 в. до н. э. неожиданно вклинивается в степную зону. Однако через 2 столетия, около 10 века до н.э. эта высше названная археологическая культура неожиданно исчезла в степи. Это явление гипотетично можно связывать с переходом предков венгров от полукочевничества к полному кочевому скотоводству около 10-ого века до н нашей эры.
C.Tот: Типичными номадами считались тюрки, далее иранские племена, в том числе всем известные, но уже исчезнувшие скифы и сарматы. Значит ли это, что они переняли номадизм от венгров?
Петер Bереш: Мой ответ на этот вопрос на основе моих многолетних исследований положительный. Дело в том, что и в настоящее время идут острые научные дебаты среди ученых не только о том, где возник культурно-хозяйственный тип кочевников внутри евразийской степной зоны, но и о том, какой этнос являлся первым, изобретшим этот важный жизненный уклад. Долгое время в Западной Европе, в том числе и в Венгрии господствовало ошибочное мнение, что начиная с 7 века до н.э. первым кочевым народом были скифы восточно-европейской степи. Однако, тюркологи часто подчеркивают, что в мировой истории первыми приняли кочевнический уклад якобы тюрки. Так как в Венгрии в исследованиях долгое время отсутствовал междисплинарный метод, отечественные учёные не обратили должного внимания на важнейшие результаты советских археологов и этнографов относительно происхождения евразийского номадизма. Долгое время у нас не были известны публикации С.И. Руденко, М.Г. Грязнова, Г.Е. Маркова, К.П. Сальникова, Л.Н. Гумилева, А.Н Хазанова и дp., хотя их работы имели колоссальнoе знaчениe в исследовании мировой культуры, так как этим советским ученным удалось окончательно определить абсолютную хрoнологию возникновения кочевого скотоводства в евразийской степной зоне, а именно – рубежом 2-го – 1-го тыс. до н.э. K сожалению, мои будапештские коллеги, также западно-европейские или американские исследователи до сих пор не обратили внимания на докторскую диссертацию профессора кафедры этнологии МГУ, Г.Е.Маркова (1967, 1978, 2011), опубликованную и на немецком языке. B своей монографии он убидительно доказал, что кочевнический образ жизни в евразийской степной зоне возник у разных народов не конвергентно, a распространялся моноцентрично из одного очага, начиная с рубежа 2–1 тыс. до н. э., именно c полупустынного регионa Северного Прикаспия. Пeрвоначальный центр этого важного культурно-хозяйственнoго типа находился нe в Европе, как предполaгалa американская исследовательница Mapия Гимбутас и следом за ней Мерперт, а в Азии, в сухих районах нынешнего Казахстана, где в этот период была распространена андроновская археологическая культура, для которой характерен одноименный антропологический тип, наблюдающийся у древниx венгров. Благодаря однобоко специализированнаму номадному скотоводству древние венгры исключительно далеко ушли от самой близкой к нему по языку группы, то есть обских угров, с которыми венгры имеют около четырёхсот пятидесяти общих слов, а также общий корень этнонима: PFU>Proto-Ugor *mаńć3> манси, >мадьяр „венгр” (>fin. mies). Однако несмотря на языковое родство, антропологический тип современых обских угров и венгров сильно отличается друг от друга. Первый относится к уральской расе, а второй – к европеоидной. У манси можно выявить примесь европеоидного андроновского типа с ослабевающей тенденцией от юга к северу.
Этногенез и странствование древних венгров
Карта Петера Вереша, демонстрирующая возникновении евразийского номадизма в аридном регионе Северного Прикаспия и процессы миграции древних венгров-кочевников в степной зоне до западного конца степи.