Вопрос 34 Проспер Мериме и театр. Особенности творческого метода

Проспе́р Мериме́ (фр. Prosper Mérimée; 28 сентября 1803, Париж — 23 сентября 1870, Канны) — французский писатель, член Французской академии.

Проспер Мериме родился 28 сентября 1803 года в семье образованного химика и живописца Жана Франсуа Леонора Мериме.После окончания курса юридических наук в Париже, он был назначен секретарём графа Д’Арту, одного из министров июльской монархии, а затем главным инспектором исторических памятников Франции. На этом посту он много способствовал сохранению исторических памятников. Во время своего первого путешествия в Испанию в 1830 г. подружился с графом де Теба и его женой, дочь которых стала впоследствии французской императрицей.

Мериме в качестве старого друга семейства графини Монтихо был во время Второй империи близким человеком при Тюильрийском дворе; императрица Евгения питала к нему сердечную привязанность и относилась как к отцу. В 1853 г. Мериме был возведён в звание сенатора и пользовался полным доверием и личной дружбой Наполеона III. Служебная карьера и политика играли, впрочем, второстепенную роль в жизни и деятельности такого писателя-художника, каким по призванию был Мериме. Ещё изучая право в Париже, он подружился с Ампером и Альбером Штапфером. Последний ввёл его в дом своего отца, собиравшего у себя кружок людей, преданных наукам и искусствам. На его литературных вечерах бывали не одни французы, но также англичане, немцы и даже русские. У Штапфера Мериме сошёлся и подружился со Стендалем и Делеклюзом, заведовавшим отделом критики в «Revue de Paris». Литературные вкусы и взгляды Мериме сложились под влиянием Штапферов и кружка Делеклюза. От них он заимствовал интерес к изучению литератур других народов. Универсальность литературного образования Мериме заметно выделяла его из среды других французских писателей того времени. Мериме один из первых во Франции оценил достоинство русской литературы и овладел русским языком чтобы читать в подлиннике произведения Пушкина и Гоголя. Он был большим почитателем Пушкина, в 1849 году перевел его «Пиковую даму». В 1851 году в «Revue des Deux Mondes» вышел его этюд о Гоголе, а в 1853-м — перевод «Ревизора». Мериме интересовался также русской историей: в «Journal des Savants» он опубликовал несколько статей об «Истории Петра Великого» Н. Г. Устрялова и очерков из истории казачества («Les Cosaques d’autrefois»). История Смутного времени отражена в «Le faux Demetrius» и драматических сценах «Les Debuts d’un Aventurier» (1852). Мериме был большим почитателем И. С. Тургенева и написал предисловие к французскому переводу «Отцов и детей», вышедшему в Париже в 1864 г.

На литературном поприще Мериме дебютировал очень рано, когда ему было всего 20 лет. Первым его опытом была историческая драма «Кромвель». Она заслужила горячие похвалы Стендаля как смелое отступление от классических правил единства времени и действия. Несмотря на одобрение кружка друзей, Мериме остался недоволен своим первым произведением, и оно не попало в печать. Впоследствии он написал несколько драматических пьес и напечатал их под заглавием «Театр Клары Гасуль» (Théâtre de Clara Gazul), заявив в предисловии, что автором пьес является неизвестная испанская актриса странствующего театра. Вторая публикация Мериме, его знаменитая «Гусли» (Guzla), сборник народных песен, также была весьма удачной мистификацией.

В 1828—1829 годах выходят драмы «Жакерия» (Jacquerie) и «Семейство Карвахаля» (Famille Carvajal), исторический роман «Хроника времён Карла IX» (Chronique du temps de Charles IX) и новелла «Маттео Фальконе» (Mateo Falcone). Мериме в это время деятельно сотрудничал в «Revue de Paris» и «National» и состоял в самых близких отношениях с редакциями этих изданий. В «Revue» напечатаны его рассказ «Взятие редута» (Prise de la redoute), повесть «Таманго» (Tamango) и «Перл Толедо», повесть «Этрусская ваза» (Le Vase Etrusque) и ряд писем из Испании. В журнале «Артист» он напечатал статьи о Мадридском музее, повесть «Jacqueline» и рассказ «Двойная ошибка» (Double méprise). В 1834 г. перешёл в «Revue des deux Mondes» и напечатал здесь повесть «Души чистилища» (Âmes du purgatoire), свидетельствующую о мастерском изучении быта и нравов Испании, и повесть «Илльская Венера» (Vénus d’Ille). В конце 1839 г. Мериме предпринял поездку на Корсику. Результатом этой поездки были «Notes de Voyage en Corse» и повесть «Коломба» (Colomba). Отшлифованная по общему шаблону жизнь больших городов, центров цивилизации, была противна Мериме. Его всегда гораздо более привлекали дикие, самобытные нравы, сохранившие своеобразный и яркий цвет старины.

Одним из известнейших произведений Мериме стала новелла «Кармен», где ему так хорошо удалось описание цыганских нравов, а также образ цыганки Кармен. Новелла взята за основу сюжета одноимённой оперы Жоржа Бизе, музыка которой невероятно популярна и в наше время.

Ю. М. Лотман в одной из последних своих статей, обращаясь к творчеству Мериме, писал:

Экзотика, фантастика и мифология Мериме всегда точно приурочены к географическому пространству и неизменно окрашены в отчетливые тона couleur locale. «Корсиканский» миф, литературно-мифологическая Испания, Литва последовательно появляются на страницах повестей Мериме. Острота достигается тем, что литературная география Мериме неизменно воплощается в пересечении двух языков: внешнего наблюдателя-европейца (француза) и того, кто смотрит глазами носителей резко отличных точек зрения, разрушающих самые основы рационализма европейской культуры. Острота позиции Мериме заключается в его подчеркнутом беспристрастии, в том, с какой объективностью он описывает самые субъективные точки зрения. То, что звучит как фантастика и суеверие для персонажа-европейца, представляется самой естественной правдой для противостоящих ему героев, воспитанных культурами разных концов Европы. Для Мериме нет «просвещения», «предрассудков», а есть своеобразие различных культурных психологий, которое он описывает с объективностью внешнего наблюдателя. Рассказчик у Мериме всегда находится вне того экзотического мира, который описывает^[1].

Мериме издал несколько сочинений по истории Греции, Рима и Италии, основанных на изучении источников. Его история Дона Педро I, короля Кастилии, пользуется уважением даже среди специалистов.

Последняя повесть, изданная при жизни Мериме, — «Локис» (Lokis). После смерти Мериме изданы «Последние новеллы» (Dernières novelles) между ними лучший рассказ «Синяя комната» (Chambre bleue) и его письма. В 1875 г. изданы «Lettres à une autre inconnue».

Скончался в Каннах, где похоронен на кладбище Гран-Жас.

Пьесы

• 1825 — «Театр Клары Газуль» (Théâtre de Clara Gazul), сборник пьес

• 1828 — «Жакерия» (La Jacquerie), историческая драма-хроника

• 1830 — «Недовольные» (Les Mécontents), пьеса

• 1850 — «Два наследства или Дон-Кихот» (Les deux héritages ou Don Quichotte), комедия

Проспера Мериме часто упрекали в литературном дендизме, да и сам он утверждал, что сочиняет для развлечения, в минуты, свободные от светских обязанностей. Упорный труд писателя он тщательно скрывал от своих друзей. Об огромной работе, которую Мериме проделал в пору своей юности, чтобы приобрести необходимую филологическую и философскую эрудицию, можно судить лишь по ее результатам. Мериме был одним из образованнейших людей своего времени, прекрасно знал иностранные языки — английский, испанский, итальянский (а впоследствии и русский), античную и современную литературу и философию. С живым интересом следил он за дискуссиями, происходившими на страницах журналов и газет, в литературных кружках и светских салонах, в которых подвергались обсуждению основные проблемы современной философии, эстетики и литературы. Особенно часто бывал Мериме у Этьена Делеклюза, где собирались молодые романтики.

Познакомился он и со Стендалем, который в то время вызывал энтузиазм «литературной молодежи» категорическим отрицанием классических канонов и традиций и прославился своей остроумной полемикой с Французской Академией.

Мериме с легкостью усваивает новые литературные веяния. Он мечтает о литературном творчестве и, рискуя подвергнуться насмешкам со стороны своих старших товарищей, втайне обдумывает свои первые замыслы. Театр — вот что привлекает молодых романтиков. Именно на сцене французский классицизм утвердился, казалось, особенно прочно. Многовековые традиции, правила, запреты и ограничения сковывали творческую фантазию художника. Бесконечные вариации одних и тех же давно известных тем, сюжетов и образов убивали интерес и не оставляли простора для свежей и оригинальной мысли. В театр ходили, чтобы оценить способность сочинителя к версификации и декламационные таланты актеров.

Романтики мечтали о социально активном искусстве, о театре, способном волновать зрителя и внушать ему новые, современные понятия об истории и нравственности. Отвергая классическое правдоподобие, они стремились утвердить на сцене историческую правду, «правду нравов, характеров и ситуаций». Они полагали, что сюжеты из национальной истории более способны заинтересовать современного зрителя, чем традиционно-легендарные сюжеты, и в подтверждение этой мысли ссылались на Шекспира, итальянца Мандзони и испанских драматургов. В салоне Делеклюза Мериме прочел своим друзьям «Театр Клары Гасуль». По их советам он внес в рукопись несколько поправок и отдал пьесы на суд публики.

Выдавая книгу за перевод с испанского, Мериме преследовал две цели. Во-первых, он стремился помочь читателю понять и признать пьесы, несмотря на отсутствие в них классических условностей. В самом деле, «испанскому» автору позволительно не считаться с традициями французской сцены! Затем, испанская маска позволяла Мериме с большей свободой критиковать политические и социальные предрассудки своего времени, не опасаясь немедленной и жестокой расправы за оскорбление духовной и светской власти.

И все-таки, несмотря на все предосторожности, публикация «Театра Клары Гасуль» была актом гражданской смелости. В памяти современников Мериме еще свежи были воспоминания о той позорной роли, которую сыграла Франция в подавлении испанской революции 1823 года. Лакейский патриотизм французской буржуазии был оскорблен той нескрываемой симпатией, с которой рисует автор патриотическую борьбу испанцев против «великой нации» (пьеса «Испанцы в Дании»). Что? Прославлять испанцев, которые осмеливаются проклинать Францию как поработительницу! Высмеивать французских правительственных чиновников, изображать их глупыми, чванливыми и нравственно нечистоплотными! Вывести на сцене французских полицейских агентов, замышляющих убийства и предательства, плетущих грязные интриги против испанских патриотов!

Немало озадачена была и конгрегация. Жаль, что теперь не XV век, печалились иезуиты и клерикалы: добрый Торквемада нашел бы в этой книге основание для поучительного аутодафе! И как только позволяют безнаказанно насмехаться над святой религией и богом милосердия! Изображать монаха-провокатора, использующего исповедь в целях шпионажа! Инквизиторов, готовых изменить своему святому долгу ради дырявой женской юбки!

Негодовали и поклонники Буало и Лагарпа. Предпринятая Мериме реформа театральной техники представлялась им кощунством. Они не могли примириться с тем, что Мериме уничтожил традиционное для французского театра жанровое деление и разбил пьесы не на пять актов, как полагалось, а на дни — хорнады — или просто на сцены. Они не понимали иронического конца пьес, воскрешения персонажей и снимающего театральную иллюзию обращения актеров к зрителям. В заключительной сцене пьесы «Инее Мендо, или Торжество предрассудка» действие достигает наивысшего напряжения. Оскорбленный Хуан Мендо убивает дона Эстебана, супруга своей дочери Инее, мстя ему за причиненные страдания. Раскаявшийся дон Эстебан умоляет свидетелей позволить убийце бежать. «Я не двинусь с места,— отвечает Хуан Мендо,— потому что комедия окончена. Да, дамы и господа, так кончается вторая часть «Инес Мендо, или Торжество предрассудка». Обращается к зрителям и героиня драмы: «Автор повелел мне воскреснуть, чтобы испросить вашу снисходительность. И вы можете уйти, с удовольствием думая о том, что третьей части не будет». Подобный иронический конец казался классикам оскорблением здравого смысла. Зато в либеральных и романтических кругах «Театр Клары Гасуль» был принят с восторгом. Два года спустя вышла в свет новая книга Мериме — «Гусли, или Сборник иллирийских песен, записанных в Далмации, Боснии, Хорватии и Герцеговине».

На рубеже 1830-х годов в творчестве Мериме намечается перелом, который приведет его позднее к полному отрицанию своих «романтических заблуждений». Исторические и экзотические сюжеты исчезают из его творчества. Внимание писателя все больше начинает привлекать современная тема.

Было очевидно, что Франция накануне больших событий. Грядущая революция сулила неведомое. Старые устои рушились, новые еще не успели сложиться. Законы, управляющие современным обществом, представлялись загадкой. Мериме хотелось объяснить настоящее и предугадать будущее.

Мериме осваивает «современный материал» в жанре «великосветской» повести. Его привлекают сложные психологические конфликты, страсти, скрытые под маской благопристойности и потому особенно трудные даже для очень внимательного наблюдателя. Писателю казалось, что особенность «современной души» заключается в какой-то неустойчивости, отсутствии сопротивляемости, при которых малейшая ошибка, один ложный шаг влечет за собой катастрофу. Это свойство современной психологии и изобразил Мериме в повестях 1830—1833 годов: «Этрусская ваза», «Партия в триктрак» и «Двойная ошибка». Он описал героев, чувствительных и хрупких, тщательно скрывающих под равнодушием и цинизмом страдания одиночества, взаимные терзания и огорчения любовников, недоразумения, вырастающие до размеров катастрофы, и, наконец, гибель, которая наступает как незаслуженное, чудовищное наказание за их психологическую и нравственную исключительность. В этих повестях Мериме разоблачает лживое и легкомысленное светское общество, равнодушное к судьбе человека, нетерпимое ко всякому превосходству и жестоко мстящее за то презрение, которое оно внушает. Объясняя психологию своих героев особенностями времени, Мериме стремится точно воспроизвести его колорит. Поэтому в повестях обсуждаются последние новости политической и светской хроники, и на всем поведении действующих лиц лежит трудно уловимый, но несомненный отпечаток эпохи.

Герой «Этрусской вазы» Огюст Сен-Клер принадлежит к парижскому высшему свету, но чувствует себя в нем отщепенцем. Это натура глубокая, тонкая и хрупкая. Он презирает свет — и страдает от своего духовного одиночества. Единственное утешение находит он в любви графини Матильды де Курси. Однажды нелепая светская сплетня оскорбляет его привязанность к Матильде, и шаткое душевное равновесие Сен-Клера сразу рушится. Сен-Клер во власти светских предрассудков: презирая общественное мнение, он в то же время не может им пренебречь. В угоду ему, рискуя жизнью ради ложно понятой чести, Сен-Клер дерется на дуэли, нелепость которой ему очевидна, и погибает. Графиня де Курси не перенеся утраты, умирает от горя.

Трагедию взаимного непонимания изобразит Мериме и в повести «Двойная ошибка». Жюлси де Шаверни, молодая светская дама, была выдана замуж по расчету за человека ей чужого, пошлого и грубого. Жюли томится, тоскует и мечтает о любви. Неожиданно в одном салоне она встречает молодого дипломата Дарси, с которым она была знакома в пору своей юности. Обаяние Дарси действует мгновенно. Жюли принимает свое увлечение Дарси за долгожданную любовь. В смятении чувств, не владея собой, Жюли поддается искусной провокации Дарси и становится его любовницей. Но вслед за опьянением наступает отрезвление. Убедившись в полном равнодушии Дарси, утратив чувство собственного достоинства, в отчаянии от своего легкомыслия Жюли бежит из Парижа и умирает в дороге. Жюли ошиблась в Дарси. Он предстал перед нею в ореоле романтического непонятого героя, таящего великие страсти под насмешкой и иронией. Но вместо великой страсти она нашла цинизм, вместо единения душ — равнодушие и холодность. Другую ошибку совершает Дарси. Он также ничего не понял в душевной драме Жюли. Цинизм, которым он привык защищать свой духовный мир от оскорбительных насмешек света, незаметно для него самого стал его «второй натурой». Дарси глубоко ранит Жюли и невольно становится виновником ее гибели. Но и он наказан — наказан угрызениями совести и безысходным одиночеством.

спех приходит к Мериме с публикацией его первой книги — «Театр Клары Гасуль» (1825). Прибегнув к мистификации, писатель выдал сборник написанных им пьес за создание испанской актрисы. Стремясь к эксперименту с различными точками зрения, он удваивает мистификацию, введя образ переводчика Жозефа Л’Эстранжа, комментирующего пьесы Клары Гасуль. Мистификация не преследовала цель скрыть имя автора. Мериме вступил в «жанровую игру», разрушал незыблемость традиционной структуры классицистических произведений.

Очень смелыми были пьесы и по содержанию. Мериме прямо заявил о своих атеистических, антиклерикальных взглядах, хотя в 1825 г. во Франции был принят закон о святотатстве, грозивший противникам церкви смертной казнью. Нет почтения к церковникам ни у Л’Эстранжа, рассказывающего биографию Клары Гасуль, ни у нее самой, смелой, независимой женщины. В комедии «Женщина — дьявол, или Искушение святого Антония» инквизиторы обвиняют девушку Марикиту в связи с нечистой силой. Но, охваченный страстью к Мариките, один из инквизиторов, Антонио, убивает своего собрата и соперника в любви Рафаэля. Земное торжествует над небесным. Впрочем, любовь изображается не в романтически-возвышенных тонах, а гротескно, как «африканская страсть», приводящая к убийствам, после которых слуга может произнести: «Господин! Ужин подан, и представление окончено» («Африканская любовь»). Автор на стороне народов, борющихся против французского владычества («Испанцы в Дании»). Вопрос о правах народов, займет видное место в произведениях Мериме.