- •От редактора
- •Введение
- •1. Освоенная территория — совокупность используемых коллективом земельных угодий с их
- •65; Ellen, 1982, 74-78, 104-117; Hardesty, 1977, 15—16; Vayda, 1976, 645. Критический анализ этого подхода см.: Vayda,
- •12 Рождений. В двух общинах (Аван и Сиреники) с наиболее полной регистрацией за 1930-е годы 48
- •2,47. Считается, что при двух взрослых живых потомках каждой пары идеальная популяция
- •XIX в. Д. Фут определил ежедневную норму потребления для мужчин в 3000 ккал, женщин и стариков
- •1907 Г.). Определить размер этого потока крайне сложно, поскольку он зависел от колебания цен
- •300 Песцов (в среднем по 1,5 шт. На семью) и 75 лисиц. В том же году в четырех южных общинах
- •6 И. И. Крупник 81
- •82 23 Богораз, 19016.
- •1985, Имтук), м. Юхак (1927-1979, Имтук), в. Нутаугье (1914, Сиреники), п. Напаун (1912-1983, Аван), в. Акка (1922,
- •400 Мешков муки для собственного потребления, что могло обеспечить 17 % годовых энергетических потребностей. В 1908 г.
- •XVIII вв. Оказали успешное сопротивление казачьим отрядам и сумели отстоять свой особый статус в
- •1930-Х годов выявили очень резкие различия в питании, составе рационов богатых и бедных
- •1930-Е годы в различных районах Севера 22. Эти же исследования впервые подробно охарактеризовали
- •2/3 Возможной при рациональной, научно обоснованной системе хозяйства 44.
- •125 И 876 000 ккал в год. Однако, как и в случае с эскимосами, эту норму удобнее округлить до
- •4 % (В целом для всех чукчей-оленеводов Камчатского округа в 1926 г.) и даже 11 % (чукчи
- •8 И. И. Крупник 113
- •1960-Х годов). Они сопровождались большим количеством льдов в летние месяцы, холодными
- •73° С. Ш., выходя на очень широком фронте к побережью Северного Ледовитого океана51.
- •1830, 1855, 1885 И 1925 гг., разделенными резкими спадами61.
- •XVII в. Размеры отдельных стад не превышали 100 голов 7. Следовательно, мясо для питания и
- •350 Семей '°, общее поголовье домашних оленей в тундрах восточной части Европейского Севера
- •XX в. Также долган и нганасан — не использовать оленей для транспорта в летнее время.
- •4) Эпохами максимума диких оленей в тундровой зоне Евразии, поскольку по своим
- •XX в. Он характеризовался, как уже отмечалось, смешанной промысловой формой жизнеобеспечения с
- •XVIII в.); примерно столько же или чуть меньше — у оленных коряков (с конца XVII по вторую
- •1200—1300 Человек. К концу XVIII в. Она возросла до 1,5 тыс. Человек, а затем всего за 50—80 лет
- •XVIII — началом XIX в. Такое же «волнообразное» развитие с чередованием периодов подъема и
- •XVIII вв., когда эскимосы постепенно оставили обширные районы на побережье Чукотки, они сконцен-
- •12 И. И. Крупник 177
- •150 Лет спустя, во второй половине XVIII в., потомки бывших береговых зверобоев, давно
- •1920-Е годы на долю местных зверобоев приходилось 4/5 всех морских животных, добываемых на
- •1955 Г. Среди более 300 жителей эскимосского поселка Гэмбелл на о. Св. Лаврентия американский
- •13 И. И. Крупник 193
- •XVII — xvj1i вв."
- •0,2 До 0,7 °/0о) • Это значит, что община в 100 человек увеличивалась на 1 человека за 30 лет и на 3
- •XVIII —начала XX в.23 Как известно, некоторые авторы провозглашают инфантицид формой
- •XIX в. Стада снежных баранов-толсторогов (Ovis dalli) на севере Аляски, когда уменьшение
- •100 И более человек — явление скорее исключительное. Такие «сгустки» населения были
- •1000 Лет, чтобы не только освоить гигантскую «экологическую нишу» Северной и Южной
- •15 И. И. Крупник 225
- •Литература
- •1500 Г. // Землеведение. 1908. № 2. Боголепов м. А. Наступающие возмущения климата (по историческим данным).
- •1927 Г. // сэ. 1932. № 4. Богораз-Тан в. Г. Оленеводство. Возникновение, развитие и перспективы //
- •16 И. И. Крупник 241
- •VII мкаэн. 1964. Пидопличко и. Г. Позднепалеолитические жилища из костей мамонта на Украине.
- •4. Masnik g., Katz s. Adaptive childbearing in a North Slope Eskimo community //
- •1000 Ar // Grjfnland. 1982. № 5-6-7. Wenzel g. W. Resource harvesting and the social structure of native communities //
- •Список сокращений
- •Summary
- •Оглавление
13 И. И. Крупник 193
Индепенденс II — саркак — ранний и поздний дорсет — туле. В периоды этих разрывов
население либо мигрировало в другие районы, либо вымирало, и тогда значительные части
Гренландии полностью обезлюдевали 9.
Еще большим «слоеным пирогом» видится история внутренних районов Северной Аляски.
Различные культурные комплексы (денби, Нортон, ипиутак, каиюк, тукту и др.) сменяли здесь
друг друга без какой-либо генетической преемственности, как будто в разное время и с разных
сторон сюда периодически проникали группы мигрантов, которые через какое-то время исчезали,
не оставив потомков 10.
Но, пожалуй, наиболее поучительным оказался опыт, связанный с открытием «Китовой аллеи».
Древнее святилище, действовавшее не более 4— 6 столетий назад, не имело, казалось, никаких
параллелей в этнографически известной культуре эскимосов Чу котки XIX — начала XX в. Скорее
оно выглядело наследием какого-то иного пласта, с почти аналогичной материально-хозяй-
ственной базой, но другими нормами ритуальной и духовной жизни. Причины столь глубокого
забвения «Китовой аллеи» оставалось искать в смене этнокультурной традиции, активных
миграциях древних эскимосов и появлении новой системы их племенного деления между XV (?) и
XVII — xvj1i вв."
Анализ таких культурных и демографических «разрывов» может стать весьма продуктивным для
понимания особенностей исторического развития обитателей Арктики. Еще недавно поселки
древних эскимосов на побережье Чукотки казались устойчивыми социумами, существовавшими
непрерывно с периода древнего берингоморья и чуть ли не до исторического времени. Размеры их
оставались как бы неизменными, а если и увеличивались, то лишь на фоне столетий и
тысячелетий. Американский антрополог А. Харпер реконструировал для древних алеутов за
последние 9 тысяч лет (!) средний годовой прирост населения на уровне 0,3 °/оо (с колебаниями от
0,2 До 0,7 °/0о) • Это значит, что община в 100 человек увеличивалась на 1 человека за 30 лет и на 3
человека — за целое столетие. Маленькие стабильные коллективы древних охотников могли,
таким образом, в течение столетий поддерживать «демографическое равновесие» с ресурсами
своей среды обитания 13.
Стоит ли говорить, что подобная историческая модель разительно отличается от известных фактов
демографии традиционных арктических популяций с их высокой рождаемостью, очень высокой
смертностью, резкими скачками численности, отмеченными в источниках X»VI II—начала XX в.
Кроме того, модель «минимального прироста» не может объяснить, за счет каких людских ресур-
сов осуществлялись передвижки населения и целые волны миграций, покрывались потери от
болезней, голодовок, войн или стихийных бедствий. Очевидно, что все эти явления сопровождали
древнего человека с самого начала освоения им территории Арктики.
194
Сейчас скорее вызывают улыбку безапелляционные заявления о том, что накануне контактов с
европейцами «здоровье эскимосов было хорошим, если не исключительным» и что эскимосы
«достигли исключительно эффективного приспособления к неблагоприятной среде и процветали
— кроме некоторых обычных болезней (?), присущих всему человечеству» |4. Как известно, уже
первые европейские путешественники отметили широкое распространение среди эскимосов
глазных, респираторных и психических болезней, психической отсталости и мускульно-скелетных
дефектов. Судя по патологическим нарушениям, 10 % людей, погребенных на Эквенском
древнеэскимосском могильнике, страдали тяжелыми формами остеоартрозов и спондилезов и
фактически были полными инвалидами, не способными охотиться и выполнять домашнюю
работу.
Некоторые позднепунукские захоронения на о. Св. Лаврентия говорят о недостатке питания и
даже прямом физическом вырождении. Согласно реконструкции медико-санитарной обстановки,
коренное население Чукотки задолго до прихода русских страдало от многочисленных
простудных, кожных и желудочно-кишечных заболеваний, туберкулеза и, возможно, даже от
венерических болезней |5. Наконец, на всей территории Арктики известны примеры вымирания
целых общин от голода или пищевых отравлений, массовой гибели охотников в море и больших
групп населения — от несчастных случаев и стихийных бедствий ' . Азиатские эскимосы имеют
даже специальное слово каванахтукаг мит («непроснувшиеся» ) для обозначения погибших от
голода или болезней людей, чьи кости в изобилии встречались в развалинах старых землянок.
В свете таких фактов вряд ли справедливо говорить о «демографической стабильности» коренных
жителей Севера, их непрерывной культурной преемственности на протяжении многих столетий.
Напротив, история аборигенов Арктики поражает обилием «разрывов» и кризисов, смен
этнокультурной традиции, глубиной экологических и социальных потрясений. Письменные источ-
ники XVII—XVIII вв. рисуют эту историю как сплошную цепь различных бедствий: эпидемий и
голодовок, междоусобных конфликтов, падежей диких и домашних животных, закабаления и
спаивания и даже прямого истребления в ходе европейской колонизации. Этот печальный
мартиролог восстановлен в деталях для юкагиров и нганасан, кереков и коряков Охотского
побережья, атапасков-кучинов и йеллоунайфов, эскимосов о. Святого Лаврентия и внутренних
районов Аляски, многих других северных народностей .
Но даже в столь тяжелых условиях общая численность коренного населения Арктики со времени
начала контактов с европейцами заметно увеличилась. Для середины XVII в. Б. О. Долгих,
опираясь на ясачные списки и некоторые другие источники, оценил численность всех народов
Сибири в 207 тыс. человек; по Первой Всероссийской переписи населения 1897 г. она составила
уже
13* 195
822 тыс. человек18. В середине XVII в. в арктической полосе Евразии проживало, видимо, около 30 тыс.
человек (без Кольских и скандинавских саамов и русских поморов); к началу XX в. это население
выросло более чем в два раза — до 63 тыс. человек '9. При этом многие группы Арктики, как мы видели
в предыдущих главах, не только в три — четыре раза увеличили свою численность и расширили
этническую территорию (ненцы, чукчи, коряки-оленеводы), но и перешли к новой, более продуктивной
форме природопользования — крупностадному оленеводству.
Более тяжелые потери в ходе европейской колонизации понесло коренное население Американской
Арктики, особенно эскимосы севера Аляски и некоторых районов Канадского побережья. Но зато
численность эскимосов Западной Гренландии, несмотря на периодические голодовки и эпидемии,
увеличилась с конца XVIII до начала XX в. в 2,5 раза: с 5 до 12,5 тыс. человек20. Сравнение этих
примеров развития жителей Крайнего Севера с судьбой аборигенов Австралии, индейцев Северной и
Южной Америки, охотников-собирателей тропической Африки еще более подчеркивает
жизнеспособность арктических народов.
Однако причины такой жизнеспособности напрасно искать в модели «минимального прироста», как и в
концепциях «предельной емкости» или слабансированных гомеостатических экосистем. Для
объяснения «устойчивого» состояния традиционных обществ Арктики в их суровой среде обитания эти
концепции могут предложить лишь один социальный механизм — сознательное ограничение прироста
населения за счет особых норм демографического поведения, в первую очередь регулярного
детоубийства (инфанти-цида). С этим тесно связан и другой популярный тезис, согласно которому
охотники Крайнего Севера всегда использовали ресурсы своей среды обитания самым бережным,
рациональным образом и добывали строго ограниченное количество пищи, необходимое им для
пропитания. Аргументы подобных концепций нам уже известны: распространение инфантицида у
некоторых групп эскимосов Американской Арктики; обычаи «добровольной смерти», убийства
больных и стариков; характерное для всех северных народностей очень бережное отношение к
добываемой пище и свойственные им ритуальные или рациональные традиции оберега-ния
промысловых ресурсов.
Реальность названных традиций не вызывает сомнения; она подтверждена большим числом надежных
этнографических источников и прямых наблюдений21. Но столь же реальными выглядят и другие
факты, приводимые на страницах этой книги: высокая рождаемость ji быстрые темпы прироста
арктических народов в отдельные периоды их истории, активное воздействие на среду обитания,
интенсивная нагрузка на используемые ресурсы. Как справедливо отметил Э. Вейер, нормы
сексуального поведения у эскимосов всегда были направлены на максимальное увеличение
рождаемости22. В условиях тяжелейшей борьбы за существование, где каждый непродуктивный член
общины становился обузой для
196
всего коллектива, дети, старики и инвалиды пользовались и пользуются у народов Севера глубокой
заботой и вниманием. Как известно, у всех жителей Арктики самым тяжелым несчастьем традиционно
считалась бездетность и, наоборот, обилие детей обычно укрепляло престижность семьи. В источниках
и посемейных списках XVIII — начала __________XX в. мы постоянно встречаем семьи с большим числом
малолетних детей, что было бы невозможно в условиях жесткого регулирования прироста населения.
В одной из предшествующих работ я специально рассмотрел влияние детоубийства (инфантицида) на
демографическую структуру аборигенных групп Северной Евразии по документальным источникам