4. Диалектика: восхождение и нисхождение

Путь из пещеры непрост. Страданием и болью сопровождается вос­хождение, представляющее собой путь к свету. Этот свет — свет идеи блага, он слепит и возводит препятствия на пути из пещеры бывших узников.

А если заставить его смотреть прямо на самый свет, разве не забо­лят у него глаза, и не вернется он бегом к тому, что он в силах ви­деть, считая, что это действительно достовернее тех вещей, которые ему показывают?... Если же кто станет насильно тащить его по крутизне вверх, в гору, и не отпустит, пока не извлечет его на солнечный свет, разве он не будет страдать и не возмутится таким насилием? А когда бы он вышел на свет, глаза его настолько были бы поражены сиянием, что он не мог бы разглядеть ни одного предмета из тех, о подлинности которых ему теперь говорят.³¹

68

Выход из пещеры требует и понуждает к другому способу мышле­ния, ибо взгляд на идею блага таит в себе опасность испытать то же, что испытывает человек, глядящий прямо на солнце.³²

Именно в episteme, правда, не без болезненного высвобождения и привыкания, Платон "видит возможный для мыслящего человека спо­соб знания, который иначе, чем doxa и dianoia, может установить на­чало всего, и вновь снять его в этом гипотетическом положении anhy-potheton, как необусловленное:

... отбрасывая предположения, он подходит к первоначалу с целью его обосновать; он потихоньку высвобождает, словно из какой-то варварской грязи, зарывшийся туда взор нашей души и направляет его ввысь, поль­зуясь в качестве помощников и попутчиков теми искусствами, которые мы разобрали. По привычке мы не раз называли их науками, но тут тре­бовалось бы другое название, потому что приемы эти не столь очевидны, как наука, хотя и более отчетливы, чем мнение. А сам рассудок мы уже определили прежде.

Одно и то же познание превращается в episteme, проходя через мнение и рассудок, осознавая предпосылки предшествующих ступе­ней познания. При этом рассудок и мнение вместе со своими установ­ками на пути, которым следует диалектика, не просто отрицаются, а снимаются, сводятся к своему началу. Именно этот процесс и составля­ет диалектический характер episteme. Диалектика — это путь души из «грязи» мнения и рассудка. Это путь восхождения и возвращения, на котором она учит преодолевать менее достоверные убеждения и пред­рассудки и таким образом рассматривать предшествующее знание как знание, основанное на простом мнении. Связь знания и незнания пока­зывает познанию свое начало — идею блага как предпосылку, причину и цель своих поисков. Эта причина всего сущего, присутствующее и от­сутствующее в нем одновременно, — солнце в притче о пещере — есть окончание и цель пути, для которого наряду с восхождением необ­ходимо присуще и возвращение к исходному пункту. У Платона это выражено так:

Тут нужна привычка, раз ему предстоит увидеть все то, что там, навер­ху. Начинать надо с самого легкого: сперва смотреть на тени, затем —

³²См. об этом также в диалоге «Федон»: «Иные из них губят себе глаза, если смотрят прямо на Солнце, а не на его образ в воде или еще в чем-нибудь подоб­ном.— вот и я думал со страхом, как бы мне совершенно не ослепнуть душою, рассматривая вещи глазами и пытаясь коснуться их при помощи того или из чувств…» (Платон. Федон. 99d – e)

69

на отражения в воде людей и различных предметов, а уж потом —на

самые вещи; при этом то, что на небе, и самое небо ему легче было бы

видеть не днем, а ночью, то есть смотреть на звездный свет и Луну, а не

на Солнце и его свет...

И наконец, думаю я, этот человек был бы в состоянии смотреть уже на

самое Солнце, находящееся в его собственной области, и усматривать его

свойства, не ограничиваясь наблюдением его обманчивого отражения в

воде или в других, ему чуждых средах...

И тогда уж он сделает вывод, что от Солнца зависят и времена года,

и течение лет, и что оно ведает всем в видимом пространстве и оно же

каким-то образом есть причина всего того, что этот человек и другие

узники видели раньше в пещере. 34

Так вот, дорогой мой Главкон, это уподобление следует применить ко всему, что было сказано ранее: область, охватываемая зрением, подобна тюремному жилищу, а свет от огня уподобляется в ней мощи Солнца. Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине,— это подъем души в область умопостигаемого. Если ты все это допустишь, то постиг­нешь мою заветную мысль — коль скоро ты стремишься ее узнать, — а уж богу ведомо, верна ли она. Итак, вот что мне видится: в том, что по­ знаваемо, идея блага — это предел, и она с трудом различима, но стоит только ее там различить, как отсюда напрашивается вывод, что именно она — причина всего правильного и прекрасного. В области видимого она порождает свет и его владыку, а в области умопостигаемого она сама — владычица, от которой зависят истина и разумение, и на нее должен взирать тот, кто хочет сознательно действовать как в частной, так и в общественной жизни.³⁵

Солнце видится в присущем ему месте. Там, где его находит душа ищущего, она познает, что солнце — причина света во мраке пещеры, оно создает времена и годы и упорядочивает все в пространстве. Но подобно тому, как лучи солнца во мраке превращаются в свет и своей силой, вырвав из объятий мрака, устанавливают сущее в простран­стве и времени, так и идея блага нуждается в своей противоположно­сти, которая стремится к ней. В известной степени она нуждается в «варварской грязи», из которой высвобождает «зарывшийся в нее взор Души».³⁶ Восхождение и нисхождение в притче о пещере происходят диалектически. Приведение к переориентации души, к восхождению

³⁴Там же. 516а-с.

³⁵Там же. 517а-с.

³⁶Благу всегда необходимо что-либо противопоставлять (Платон Теэтет 176а) Противоположное, которое, правда, согласно Платону, возникает из самого бытия блага, выступает для него условием того, что сущее познается как сущее и является истинным.Фф

70

из пещеры Платон называет, как мы уже дали понять, образованием. А это образование, paideia, есть то, что для души делает возможным познание³⁷ как episteme, а вместе с тем и ее целостное бытие (аХг) т\ фих*])- Следовательно, диалектика — это движение, поскольку Платон понимает сущность души как вечное стремление к благу, в смысле того Эрота, который называет philosophia любовью и стремлением к муд­рости, а не самой мудростью. «Плавание в поисках причины» —это не плавание в никуда; оно имеет исходный пункт и свою цель, хотя — чего не мог знать Главкон и чему он поражался — и то и другое в конечном счете выглядят тождественно.³⁸

Диалектическое мышление, согласно Платону,— это такое мышле­ние, которое должно обеспечить для себя необходимость и истинность своих предпосылок: с одной стороны, оно не просто допускает их на­личие с целью начать путь в неизведанное, а пытается рассмотреть свои предпосылки на предмет их собственного характера. Исследуя их условие быть предпосылками, вопрошая о сущности их положе­ний, диалектическое мышление, с другой стороны, предпринимает по­пытку постичь истинность собственных предпосылок. Поэтому фило­софское знание как episteme, в отличие от других форм знания, не может ограничиваться простыми допущениями, а стремится знать, чем обоснованы предпосылки любого знания. Предпосылки же, из­вестные нам от Зенона, согласно которым отрезок определяется как бесконечно делимый и потому Ахиллес не может его пробежать, в противоположность этому являются произвольными положениями и свойственны исключительно doxa или dianoia. Опираясь на такие же добротные аргументы, утверждению Зенона можно противопоставить тезис о том, что сложение бесконечного числа частей в итоге дает ко­нечное целое. Выявление противоречия этих разных утверждений при условии различных допущений показывает ограниченную значимость

³⁷Платоновская paideia непосредственно не приводит занимающегося философи­ей человека к столкновению с высшей причиной бытия всех вещей. Чтобы достичь этого, нужно пройти многими ступенями научного знания, и диалектика занимает в этом ряду не последнее место: арифметикой, геометрией, астрономией, гармо­нией (ср.: Платон. Государство. 521с-531с). И тем не менее у Платона речь идет не об овладении конкретно-научным знанием, а о познании сущего как такового. Не определяется ли все сущее, поскольку оно обусловлено и ограничено, числом, а поскольку оно существует в пространстве и имеет форму — геометрией? Астрономия постигает все сущее в его подвижности, поскольку подвижность протекает видимым способом. В области же невидимого движение происходит благодаря гармонии.

³⁸ Это тождество более точно попытался определить уже в XIX столетии Гегель.

мнения и рассудочного знания. Истинное знание может стать episteme только в диалектическом движении, отталкивающемся от противопо­ложностей, образующих противоречие, поскольку оно само есть выход из безысходности, из aporia, из doxa и рассудка. Этот выход существует только благодаря тому, что идея блага — солнце в притче о пещере — должна быть не только целью этого движения, но и его причиной. Ведь без солнца не было бы и теней.

Теперь стал понятен отказ Платона квалифицировать рассудочное знание как episteme, как науку. Об этом свидетельствует и ущербность современного безусловного обоснования, которая характерна как для математики, так и в целом для эмпирических наук. Ведь у Платона эти науки отличаются от философии тем, что они берут свое начало из положений, которые непонятны ни для них самих, ни для других наук:

У кого началом служит то, чего он не знает, а заключение и середина состоят из того, что нельзя сплести воедино, может ли подобного рода несогласованность когда-либо стать знанием?³⁹

И эта дилемма до сего дня сопровождает теорию науки, которую часто совершенно неправомерно называют эпистемологией. В этом смысле к ней относится то, что Платон говорил по поводу дианоэти-ческих, т. е. эмпирических, наук: они видят только тени сущего, люди, наблюдающие за этими тенями, — лишь грезят о сущем, поскольку за принципы своей науки принимают то, что, не будучи обоснованным, не является истинными принципами. Напротив episteme для Платона, в отличие от рассудочного знания, которое он само по себе считает собственно бесцельным знанием, должно знать цель, а именно свою причину, как основание всего сущего и всякого познания. Правда, хотя знание как episteme движется к выводам не от нерефлектированных и не от произвольных предпосылок, оно все же недоказуемо в математи­ческом смысле, тем не менее оно требует признания за собой участия в мыслительном процессе.

7