2.3. Путь из пещеры как путь к истине

Что справедливо для онтологической и теоретико-познавательной интерпретации притчи о пещере, справедливо и для вопроса об истине. Платон считает возможным прорыв мышления к истине только пото­му, что в пещере изначально имеется свет. В свете сущее, вырванное им из тьмы, находит условие своей истинности. Солнце — как мы чита­ли—в притче о пещере означает идею блага, высшую среди всех идей, и потому их высшее основанием. Именно о нем мы и говорим теперь, что оно есть основание истинности.

И все-таки что же означает истинность? Что особенное подразу­мевает под ней Платон? Греческое слово, употребляемое им для обо­значения истины, — aXrftzia.. Aleteia переводят на немецкий язык как «несокрытость». Свет, уподобленный в притче о пещере по своей мощи солнцу,²¹ является причиной несокрытости сущего. Солнечный свет наделяет вещи видимостью и дает глазу способность видеть, таким образом он связывает то и другое, вещи и глаза друг с другом и сам наличествует в них обоих. Названный уподобленным солнцу свет — это ум, nous. И если солнце выступает метафорой идеи блага, а Платон рассматривает идею блага как причину всего сущего и познаваемого, то оно само есть nous, разум. Это означает не только то, что без nous не существует ничего сущего и познаваемого, но тем самым подразу-

²⁰Платон. Государство. 519c-d.

²¹Там же. 506Ь и далее.

63

мевается и то, что только благодаря ему в сущем проявляется истина и только исключительно благодаря ему оно вообще познается:

... всякий раз, когда она [душа] устремляется туда, где сияют истина и бытие, она воспринимает их и познает, а это показывает ее разумность. Когда же она уклоняется в область смешения с мраком, возникновения и уничтожения, она тупеет, становится подверженной мнениям, меняет их так и этак, и кажется, что она лишилась ума.²²

Это важное положение для понимания истины. В отношении меж­ду бытием и истиной познание мыслится в этом случае как момент бытия, а не просто как способ отношения к нему некоего субъекта. Таким образом, сама идея блага является причиной того, что сущее раскрывается в своей истинности для познающей души.²³

Истинное бытие — это не случайное событие, вызванное созерцаю­щим сущее человеком, нет, каждое сущее уже истинно в своем бытии сущим как выражение и данность представленной в нем идеи, в ко­нечном счете — идеи блага. Мыслящая душа знает о характере этого отношения между сущим и идеей. Она узнает — об этом мы читали в вышеприведенном месте из Платона — истинное в явлении, а благода­ря этому становится знающей. Если же душа остается погруженной в явления, не познавая их истинных причин, то она остается при мне­нии и не достигает истинности. Истину созерцает тот, кто созерцает сущее, как оно есть на самом деле. Об этом Платон говорил в прит­че о пещере, и мы вспоминаем, что все являющееся показывает себя в различных аспектах в зависимости от места, духовного развития и образования, которые обусловливают рассмотрение. Но существует — и это мы уже также знаем — такое видение, которому сущее позволяет догадываться о том, каково оно есть согласно истине. Но для этого необходимо восхождение, описанное в притче о пещере как странствие Души.

Слово «истинный» может, следовательно, употребляться в двояком смысле. С одной стороны, «истинными» мы называем мысли и выска­зывания. Этим мы хотим сказать, что они находятся в соответствии с предметами и фактами, о которых мы ведем речь. Но ведь мы го­ворим и об истинной любви, об истинных предметах. В этом случае

²²Там же. 508d.

Там, где речь идет о мыслящей душе, подразумевается не самосознающий субъект в смысле нововременного понятия Я, для которого познаваемое есть только объект его мышления и представления. Человеческая душа не конституирует по­знание, а вместе с ним и действительность, напротив, свое содержание она получает из сущего.

64

мы имеем в виду факты и предметы как они есть «сами по себе» и отличаем их в их истинности от простой случайности их явленности. Такая истина предметов для Платона выражается в их происхожде­нии от идей. Именно в этом смысле большей частью и использовали в древности слово «истинный».

Подводя итог, мы можем сказать об отношении бытия, познания и истины следующее: эти три способа рассмотрения arche не только тождественны в своей изначальности вследствие того, что идея блага является общим основанием всех трех, но они, в свою очередь, вза­имосвязаны друг с другом. Познание — это постижение сущего в его истине. Или, иначе говоря, сущее есть сущее, только будучи познан­ным в своей истинности. Истина как открытость есть познанное су­щее. Так как для Платона все три способа — познание, истина, сущее — действенны только в силу своего происхождения от блага, которое сле­дует отождествить с nous, разумом, то мы можем сказать: познание есть постижение сущего в его истинности с помощью nous, разума. В плане этого ограничения можно сделать вывод, что мы, говоря о сущем, говорим тем самым и о других моментах, а потому и о разу­ме. Это ограничение с различной степенью важности своих моментов остается значимым вплоть до Нового времени. Хотя здесь мы уже не можем отождествлять nous с мышлением человека.