§ 2. Причины компрадорского пакта
Итак, статья адресована прежде всего правым – той самой компрадорской олигархии, перед которой Кремль взял на себя обязательства по давнему, 2000 г., социальному контракту.
Собственно, весь посыл статьи в том и заключен, что консервативная фракция настаивает на сохранении прежнего социального контракта Кремля с компрадорами, видя в том их общие задачи – «наши». Напомним, ради стабильности правящей фракции В.В. Путина условиями этого контракта допускаются частичная бюджетно-налоговая национализация компрадорской ренты (экспортно-сырьевой) и политика индексации социальных расходов. В обмен компрадоры сохраняют диктатуру своей олигархически-компрадорской собственности и политической власти, а сверх того получают плоскую шкалу подоходного налога (2002 г.), офшорную юрисдикцию, щедрые государственные заказы, стабилизационный фонд нефтедоллара (2004 г.), ежегодное повышение тарифов на электроэнергию, бензин, транспорт и прочие формы извлечения прибыли за счет налогоплательщиков.
Резонен вопрос: почему политический торг затеян именно сейчас, именно между Кремлем и компрадорами? Потому, прежде всего, что конституционная должность президента как главы неоколониальной администрации есть товар, который продается и покупается за валюту подобно всем остальным товарам, с оформлением сделки между заинтересованными сторонами при посредничестве мировой империи, т.е. США.
Инициаторами выступила компрадорская олигархия. Отважиться на открытый торг с Кремлем ее вынудило отчаяние. Она шкурой ощущает резкое полевение России, явившееся результатом переоценки ценностей в результате кризиса 2008-2009 гг.
Кризис обесценил социальный контракт Кремля с олигархами. Общепризнанным стало полное банкротство либерализма как антигосударственной идеологии. Рынок потерял ореол божественности и всемогущества: работает не рынок – работают люди. Развенчаны абстрактные ценности свободы и демократии, ибо свобода и демократия свелись на деле к диктатуре олигархического меньшинства против социально-трудового большинства. Общество убедилось в абсолютной социальной несправедливости и экономической неэффективности того решения вопроса о власти и собственности, какое было навязано реакционными реформаторами на рубеже 1980-1990-х гг. Россия все упорнее формирует социальный заказ на стратегическую национализацию и вертикальную интеграцию собственности.
Таким образом, явно складываются объективные и субъективные предпосылки левого поворота, причем они все ближе к своему единству. Возражать против стратегической национализации реакционерам сложнее день ото дня. Против же вертикальной интеграции собственности и создания экономики межотраслевых корпораций возражения вообще исключены, ибо это живая практика каждой из передовых индустриальных держав современности. С этим не поспорить. Напротив, общество задается вопросом: почему Соединенным Штатам Америке позволительно иметь экономику ТНК, а России – непозволительно?
Между тем, итог что стратегической национализации, что вертикальной интеграции собственности на практике один и тот же – уничтожение олигархически-компрадорского капитала, бесследное его растворение в промышленном.
Естественно, компрадорский олигархат панически боится самого упоминания как национализации, так и вертикальной интеграции. И поскольку она связана с неоиндустриализацией, то бешеный испуг вызывают также разговоры о новой индустриализации России. Напомним, В.В. Путин был в числе тех, кто пусть на словах, но высказывался за новую индустриализацию нашего народного хозяйства, истерзанного деиндустриализацией. Еще недавно он признавал необходимость новой индустриализации – наряду с «Общероссийским народным фронтом», «Единой Россией», КПРФ, «Справедливой Россией», ЛДПР и т.д. Принята даже правительственная программа новой индустриализации Сибири.
Конечно, в неоиндустриальном консенсусе таится смертельная угроза для олигархически-компрадорского меньшинства. Вот отчего оно всполошилось. Даже слова о новой индустриализации оно воспринимает как заигрывание с левеющим социальным большинством и сдвиг Кремля влево от компрадорской олигархии. Страх полной потери внутренней политической опоры довлеет над компрадорской олигархией, вследствие чего ей пришлось ребром поставить вопрос о том, чем Кремль может гарантировать приверженность основным условиям социального контракта.
Для гарантии крайне правым нужен полностью управляемый ставленник – управляемый извне и послушно выполняющий волю иностранного капитала. Без надежной опоры внутри России это естественно, что им понадобилась гарантия извне – в виде, самое меньшее, внешнего монетарного управления. Данное условие, согласованное с Вашингтоном как центральное, и выдвинуто ими через «Стратегию-2020», в связи с чем их по праву можно назвать атлантистами. Они потребовали пересмотра социального контракта с Кремлем, чтобы включить в него именно это условие.
По сути, реакционный вариант означает возврат к 1990-м гг. и превращение В.В. Путина во второго Б.Н. Ельцина. С благословения И. Юргенса, А. Илларионова и других атлантисты запугивают: если В.В. Путин не станет вторым Б.Н. Ельциным, то превратится во второго Л.И. Брежнева. С 2009 г., когда началось отчетливое полевение общества, они нагнетают давление, чтобы выжать гарантии противного.
Позиция компрадорской олигархии как стороны, заинтересованной в обновленном социальном контракте с Кремлем, выражена в обновленном варианте «Стратегии-2020». Атлантисты передали доклад в декабре 2011 г., а рассматривался он в январе 2012 г. в узком составе с участием В.В. Путина и Д.А. Медведева. Затем стороны ударили по рукам при посредничестве миссии Г. Киссинджера.
Через десять дней, 30 января 2012 г. Кремль выпустил успокоительный для реакционеров пакт компрадорской стабильности. В.В. Путин уже не заикается о новой индустриализации и в тысячный раз открещивается от госкапитализма: «Ошибочно на основании нашей работы по собиранию, реструктуризации и предпродажной подготовке активов делать выводы о разрастании госкапитализма».
Смысл здесь в том, что дальше бюджетно-налоговой национализации части компрадорской ренты дело не пойдет: фундаментальной, базисной, системной национализации стратегических высот экономики не будет. Вместе с тем недопустимы, мол, и поползновения против частичной национализации экспортно-сырьевой ренты, т.е. попытки отделения консервативной фракции от нефтедолларовой казны. Иными словами, В.В. Путин берет на себя дополнительное обязательство оградить интересы компрадорской олигархии от «левой угрозы», но при условии своего контроля над казной.
Стало быть, консервативная фракция вступила в циничный политический торг с компрадорским олигархатом за счет России. В жертву приносятся при этом прогресс России, преодоление деиндустриализации и новая индустриализация, автоматизация рабочих мест, повышение высокотехнологичной занятости, производительности труда и уровня жизни россиян.
Вот почему в статье пересказываются чужие мысли – сплошь тривиальные, с избитыми буржуазно-либеральными, антигосударственными заблуждениями вперемешку со славословием частного капитала и конкуренции. Свои представления пробиваются у В.В. Путина лишь тогда, когда он манифестирует линию компрадорской стабильности России, сиречь – неоколониальной. В остальном автор находится в плену заскорузлых буржуазных догм и предрассудков, обращенных далеко вспять, еще в XIX в. Ничего случайного в том нет: текст пестрит охвостьями крайне правого, реакционного варианта «Стратегии-2020».