5. Специфика медицинского познания

Уникальность медицины как сферы практической деятельности и отрасли научного познания не подлежит сомнению. Она, пожалуй, не имеет аналогов ни среди прочих отраслей материального и нематери­ального производства, ни в кругу фундаментальных и даже приклад­ных наук. Широта ее познавательных интересов простирается от мо­лекулярного уровня морфофизиологии человека до социальных чакономерностей человеческого общежития. Она разрабатывает мате­матически точнейшие приемы оперативных вмешательств на голов­ном мозгу (криохирургическое лечение паркинсонизма). Она требует м ургентных ситуациях эффективных действий по витальным показа­ниям, когда аналитически точное исследование исключено и невоз­можно. В ней же не чураются изобретать и рационализировать при­емы гипнотерапии, похожие на некое священнодействие. И ведь не случайно на врачевании издавна лежит печать некой таинственности, и талантливый (по оценке пациентов, непременно хороший и добрый) нрач по сей день еще наделяется (даже среди коллег), если не магичес­кими силами, то животворящей харизмой («врач Божьей милостью»).

Перечень разнообразных до экзотичности нормативных установок, приемов и форм утилитарно практической и научно изыскательской деятельности, которые составляют достояние медицины, можно про­должить. Естественно, что чем более пестрой будет мозаика призна­ков, так или иначе характеризующих медицину (присущих или при­писываемых ей), тем более яркой и по-своему убедительной будет чисто описательная картина специфики медицины. Однако в специ­фике или экзотической особенности каждого изолированного «дос­тояния» медицины исчезает то объективно общее, которое делает их равным образом медицинскими в их особенности и, тем самым, про­изводными в этой своей особенности от некого по-медицински обще­го основания.

Медицина сама по себе для философии беспроблемна, т.е. не эври-стична или познавательно неинтересна, т. к. не привносит каких-либо возмущающих влияний в сложившуюся манеру научного мышления и не порождает у философов ни гносеологического беспокойства, ни ме­тодологической озабоченности. Таким образом, в философских дискур­сах медицину вроде бы позволительно вообще не принимать в расчет.

Незыблемость такого убеждения (или предубеждения) философов относительно медицины прочно закреплена в системных классифи­кациях наук. Такие классификации разрабатываются не часто, но в любой из них медицина квалифицируется как прикладная ветвь био-